А вот вам еще одна история. Говорят, в неназываемых землях давным-давно жила прекрасная дева: светлая как утреннее небо, чистая как первый снег и нежная как лебяжий пух. Звали ее Эдме-Ли, и жила она вместе со своей младшей сестрой Диной-Анис на опушке Путаного леса в маленькой деревушке. Родители их умерли, родственников не осталось, так что были они одни на белом свете.
Младшая, Дина-Анис, была прекрасна, как и ее сестра, но сердце и душа ее были недобрыми. Язык у нее был острый, слова злые, и если к ней кто-то обращался за помощью, то в ответ получал лишь брань. Никто не любил девушку, кроме сестры. Та во всех проступках младшей винила только себя, думая, что не сумела достойно воспитать ее. Со временем Дина-Анис только злее становилась - добрая Эдме-Ли не могла ее ругать и наказывать, а на упреки деревенских кумушек строптивица отвечала руганью. Она совсем никого не боялась и готова была браниться с утра до вечера, а то и в драку могла полезть, точно мальчишка. Не раз разоряла она птичьи гнезда на потеху, и домашней скотине доставалось от нее немало.
И вот однажды в деревеньку забрела старушка. Была она грязная и оборванная, уродлива лицом, а руки были покрыты бородавками - настоящая ведьма. Так ее и назвала Дина-Анис, когда нищенка постучалась в их дом, стоявший на самом краю деревни. Да не просто обозвала, а погнала прочь и даже кинула ей вслед лежавший у порога камень.
Вы же знаете, что бывает в сказках с теми, кто жестоко обходится с бедными путниками? В лучшем случае, это оказывается добрая волшебница, и обидчику остается коротать свой век под какой-нибудь ужасной личиной в ожидании избавителя. В худшем, как с Диной-Анис, это бывает настоящая злая ведьма и наказание под стать.
Впрочем, не у всех бывают старшие сестры, готовые на все ради непутевых родственников. Эдме-Ли как раз возвращалась из леса с вязанкой хвороста, увидела издали, как обошлась ее Дина-Анис со старушкой, и бегом бросилась просить прощения.
Ведьма, тряся головой, закричала, что наведет страшные чары на злую девушку в наказание за ее проступок, Эдме-Ли умоляла ее простить, приглашала в дом, обещала накормить ее, устроить на ночлег, но все тщетно. Ведьмы очень злопамятны и всегда стараются сразу наказать обидчиков: на своем долгом веку они видят их немало, поэтому опасаются позабыть о ком-нибудь, а это, согласитесь, может бросить тень на их репутацию.
Но Эдме-Ли так искренне просила за сестру, что ведьма немного утихла. "Накажу я тебя так, - сказала она Дине-Анис, - что ты ввек не забудешь, и всегда будешь мучаться. Но вреда тебе никакого не причиню, раз твоя сестра вступилась".
С этими словами она сплела сильные чары, взмахнула своей палкой-посохом, и волшебство свершилось. Там где стояла Эдме-Ли, теперь лежало зеркало в человеческий рост, оправленное в резную деревянную раму, и в его темной глубине можно было разглядеть фигуру бедняжки. Эдме-Ли покойно спала, сложив на груди руки, и была еще прекраснее, чем прежде.
"Она навсегда останется в этом зеркале, - захихикала ведьма. - Ты сможешь ее вызвать ненадолго, если прочтешь слова, написанные на раме. Но быть с тобой она сможет только до заката, если ты позовешь ее днем, или до восхода, если обратишься ночью". Сказав это, старушка отправилась дальше, решив заночевать в Путаном лесу у своей знакомой травницы.
Дина-Анис в слезах бросилась к зеркалу - если она кого и любила в этом мире, так это свою сестру. Но читать девушка не умела, да и что толку, если насовсем освободить сестру она не могла. Она долго плакала, сидя на земле, потом затащила тяжелое зеркало в дом, чтобы ненароком никто не увидел и бросилась в деревню. Девушка пообещала себе, что непременно, несмотря ни на что, спасет сестру.
Она постыдилась сказать, что сестру заколдовали из-за нее, солгала, что ведьма обозлилась на красоту Эдме-Ли. Деревенские пришли к ним в дом, поглазели на зеркало - никто отродясь такого огромного не видел. Но ничего делать не стали, да и грамоты никто не знал. Староста развел руками: "С колдовством бороться мы не можем, ничего тут не поделать".
Горда была Дина-Анис, но пересилила себя, попросила о помощи. "Сколотите мне ящик, - сказала она, - размером с это зеркало и с ремнями, чтобы на плечах можно было нести. Я найду ведьму и заставлю ее расколдовать сестру".
"Ты много зла нам сделала, - ответили ей люди. - Мы не будем тебе помогать. Нам жаль добрую девушку, и мы будем поминать ее в своих молитвах, но для тебя и пальцем не шевельнем".
Осталась одна-одинешенька Дина-Анис. Собрала она все одеяла в доме, завернула зеркало и обвязала его веревками. Сшила из старой одежды ремни, чтобы можно было взвалить сверток с зеркалом на плечи. До крови исколола себе пальцы, потому что непривычна была к работе - все раньше за нее сестра делала.
Собрала она всю снедь, что была дома, увязала в узелок, да поутру отправилась в путь, взвалив зеркало на плечи.
Уж и тяжелое оно было, да лямки, неумело сшитые, натирали нежные плечи, так что злая девица только слезы глотала от боли и усталости. Пока шла она по знакомым местам, звери и птицы разбегались, а когда она теряла дорогу и просила их помочь, твердили только: "Много зла ты нам принесла, мы не будем тебе помогать".
Прошла Дина-Анис через Путаный лес, добралась до городка на берегу реки. Придумала она поискать волшебника, чтобы помог снять чары - понимала она, что старая ведьма ни за что этого делать будет, даже если девушка ее отыщет. Только платить ей было нечем, ни за еду, ни за ночлег. Всех богатств у сестер было всего лишь серебряное колечко, оставшееся от матери. Девушка без колебаний продала его, но денег, полученных за него, не хватило даже на деревянный ящик для зеркала. Когда она пришла к столяру-краснодеревщику, тот лишь посмеялся. "Твоих монеток хватит на доски, и только", - сказал он. Но сжалился - девушка была такой оборванной и усталой. Пустил ее к себе, с условием, что сколотит ящик сама, да еще будет помогать его жене по хозяйству, за еду и кров.
Хотело было огрызнуться гордячка, но от усталости и язык не двинулся. Несколько недель жила она у столяра, вставала с зарей, носила воду, мыла полы, помогала готовить пищу, и полдня еще оставалось у нее на изготовление ящика. Вначале у нее ничего не получалось, стирала руки в кровь, молоток норовил попасть по пальцу, а не по гвоздю, да и все вместе получалось шатко и криво. Исподтишка подсматривала она за столяром и подмастерьями, училась понемножку. По всему городу ходили слухи о странной девице, что у столяра живет, ходили на нее поглазеть, некоторые задирали, но Дина-Анис за словом в карман не лезла и спуску не давала никому.
Долго ли коротко ли, собрала она, наконец, ящик для зеркала, ровный, гладкий, внутри крепления для зеркала. Навощила его, чтобы дерево дольше служило. Лямки помогла переделать жена столяра. Хоть Дина-Анис и нрав свой не смирила, но работала на совесть, изо всех сил, будто пыталась свой грех искупить и все те годы, когда ни пальцем в помощь сестре не двигала.
И вот она взвалила ящик себе на спину, взяла узелок с хлебом и сыром, который дала ей добрая жена столяра, и зашагала на запад, в сторону княжества Матт. Столяр разузнал, что там есть немало искусных колдунов.
Дина-Анис наизусть затвердила имя колдуньи, которая, как ей сказали, может помочь. И вновь, стирая плечи и спину тяжелым ящиком, а ноги трудной дорогой, зашагала девушка по неназываемым землям. По вечерам, сидя у костерка, разговаривала она со своей сестрой, которая безмятежно спала в глубине зеркала. Казалось Дине-Анис, что все, что она рассказывает Эдме-Ли, та будет видеть в своем сне и будет ей спокойнее. Может быть, она когда-нибудь похвалит младшую за все, что та претерпела.
Порой Дине-Анис было так тяжело и больно, что хотела бросить проклятое зеркало, закопать его в землю, спрятать подальше и вернуться обратно. Никто бы не узнал, что случилось с ним. Но гордость ее и упрямство, что были причиной многих бед, не позволяли поступить подобным образом.
Сносила башмаки до дыр, одежда была грязной и рваной, как ни старалась она беречь ее. Лицо и руки потемнели от солнца, а волосы спутались. Трудно было теперь назвать ее красавицей, но гордость и недобрый нрав по-прежнему оставались при ней. Научилась она по дороге многому, а среди того - еще и тому, что с людьми надо учтиво разговаривать, если хочешь что-нибудь получить. Приходилось ей усмирять свой нрав, прося о крове и пище.
Однажды девушка проходила по лесу мимо силков, где запуталась певчая птаха - в том краю грешно было ловить певчих птиц на пропитание, да покуда охотник придет проверять, задохнулась бы она уже. Птаха взмолилась о помощи, но Дина-Анис равнодушно пожала плечами - каждый сам за себя, и прошла мимо. Будь птица покрупнее, так она ее может и на обед себе приготовила, а так никакой пользы, чего ради задерживаться?
Птица так горестно плакала, что слышно было на весь лес, но никто не мог ей помочь. Дина-Анис далеко ушла, но все равно ее слышала. Разозлилась она крепко, а сама не понимала, почему. Вспомнила вдруг, как просила односельчан о помощи, а те отказали ей. И даже не заметила как, а ноги повернули назад, к запутавшейся в силках птице. Освободила она ее, но когда птаха принялась благодарить ее, девушка грубо ответила: "Мне до тебя дела нет, лети прочь, глупая птица и не смей больше никуда попадаться! Меня просто твоя скучная песня разозлила, вот еще радости слушать, как ты тут рыдаешь".
И не оглядываясь более, зашагала дальше. Вскоре лес закончился, потянулись плодородные поля, пересеченные реками, на берегу которых стояли живописные деревеньки - это началось процветающее княжество Матт, которым правил добрый князь со своей красавицей женой, - о них я как-нибудь тоже расскажу сказку.
Дина-Анис направилась к виднеющимся вдали белым башням главного города. По дороге ей нужно было переправиться через реку, и она шла вдоль берега в поисках брода, когда заметила бобра, запутавшегося в рыбацких сетях. Сети видно повесили на просушку, и уж как этот незадачливый бобр в них запутался, непонятно. Но плакал и голосил он громко, а когда завидел девушку, закричал еще сильнее. "Спаси меня, девица! Если рыбаки придут, они меня камнями забьют, палками поколотят за то, что я испортил им сети! Спаси, освободи меня! Я не со зла, а по неосторожности, в ночной темноте не заметил сети и запутался..."
Дина-Анис опять пожала плечами - что ей до глупого бобра? Побьют его, да и отпустят, велика беда. Пошла она дальше, но бобр так жалко плакал, что снова она разозлилась непонятно почему, а ноги сами повернули к сетям. Сняла она короб с плеч, и с трудом освободила животное. Бросился бобр ей в ноги, стал благодарить, а она в ответ лишь забранилась: "Нет мне дела до тебя! Почини лучше сети, что порвал и запутал, дармоед!"
Развернулась и пошла дальше, не оглядываясь. Долго ли коротко ли, но дошла она до белокаменных стен города. Умылась в ручье, пригладила руками волосы и отправилась искать волшебницу. Стражники у ворот посмеялись над оборванкой, а она даже не посмела им ничего ответить - вдруг бы не впустили? Пошла она по мощеным улицах, у прохожих дорогу спрашивала, да они шарахались от нее, а уличные мальчишки и того хуже - стайкой бежали следом, улюлюкали да спрашивали, что у нее в коробе. Прежняя Дина-Анис не погнушалась бы и в драку полезть, а эта все боялась, что они камнями кидаться будут и случайно разобьют ящик и зеркало, поэтому молчала и лишь голову ниже опускала. Мальчишкам скоро наскучило, они отстали.
Одна сердобольная старушка подсказала Дине-Анис дорогу к высокой башне, где жила колдунья, и вскоре девушка стучалась в дверь к ней. Колдунья была ни молода, ни стара, носила черные одежды, а глаза ее блестели звездчатым светом, как и камни в ее перстнях. Брезгливо нахмурилась она, разглядывая Дину-Анис, еще сильнее нахмурилась, выслушав ее - в этот раз девушка ничего не утаила, рассказав о том, что случилось.
"Я не могу расколдовать ее, - сказала колдунья. - Это твое наказанье, а чары сильны. Но я могу тебе помочь. Если ты полгода проживешь у меня, будешь делать всю самую тяжелую и сложную работу и выполнишь три моих задания, я приму тебя в ученицы. Может статься, ты сама сможешь расколдовать сестру".
Хотела было Дина-Анис кинуть чем-нибудь в колдунью, разразиться бранью, выместить наконец всю усталость и злобу, что она за долгий путь накопила, но сдержалась.
Она осталась у колдуньи, и первое время добросовестно, хотя и не совсем умело, выполняла всю черную работу наравне со слугами. Благо, жена столяра в свое время научила ее кое-чему. Поглядела колдунья на ее усердие и начала обучать ее грамоте. Теперь Дина-Анис трудилась не только над грязными кастрюлями, а и над книжками.
Как только она запомнила все буквы и научилась читать по складами, бросилась она к зеркалу, которое теперь лежало у нее в комнатушке, - колдунья выделила ей маленькую каморку с кроватью. Дина-Анис держала зеркало на кровати, а сама спала на полу на тюфяке.
На раме посреди завитушек причудливыми буквами было написано: "Не бойся звать на помощь, и она к тебе придет". Непонятны были эти слова Дине-Анис, но как только она их произнесла, водя пальцем по раме, как зеркало опустело, а позади нее появилась ее сестра, жива-живехонька. Ох и плакали же они, обнимаясь! Эдме-Ли казалось, будто она только-только закрыла глаза, и видела смутный сон. Дина-Анис все-все ей рассказала, и Эдме-Ли не могла не нарадоваться тому, насколько изменилась ее сестра. Вдвоем они сходили к колдунье, побеседовать, и та осталась с самым приятным впечатление от старшей сестры. Но с заходом солнца Эдме-Ли вернулась в зеркало, и сколько бы Дина-Анис ее не звала, до утра она не появлялась.
С тех пор так и повелось, Дина-Анис на заре будила свою сестру, и до заката солнца та жила вместе с ними, а затем возвращалась в зеркало. Если было нужно, Дина-Анис будила ее не на рассвете, а на закате и тогда девушки могли быть вместе только до восхода солнца.
Однажды, когда Дина-Анис спешила к городскому рынку по поручению колдуньи, она заметила, как мальчишки окружили собаку и бьют камнями. Живо вспомнила девушка, как эти мальчишки дразнили ее, когда она первый раз вошла в город, и недолго думая, руганью и тычками разогнала маленьких разбойников. Собачка была сильно побита, и Дина-Анис притащила ее домой, чтобы Эдме-Ли ее подлечила. И хотя Дина-Анис животных не любила, собачка стала за ней по пятам бегать, будто признала хозяйкой. Уж как ни ругалась девушка, как ни гнала ее, собачка стала ее тенью.
Прошло полгода и волшебница вызвала к себе Дину-Анис, чтобы дать ей три поручения. Сможет девушка их выполнить - станет ученицей колдуньи, а если нет, так вольна идти куда вздумается.
Первое задание казалось несложным: надо было собрать ожерелье волшебницы, которое та потеряла давным-давно на берегу тихой реки Уне, когда порвалась нитка с нанизанными на нее агатовыми бусинами. Числом их было ровно девяносто девять.
Младшая, Дина-Анис, была прекрасна, как и ее сестра, но сердце и душа ее были недобрыми. Язык у нее был острый, слова злые, и если к ней кто-то обращался за помощью, то в ответ получал лишь брань. Никто не любил девушку, кроме сестры. Та во всех проступках младшей винила только себя, думая, что не сумела достойно воспитать ее. Со временем Дина-Анис только злее становилась - добрая Эдме-Ли не могла ее ругать и наказывать, а на упреки деревенских кумушек строптивица отвечала руганью. Она совсем никого не боялась и готова была браниться с утра до вечера, а то и в драку могла полезть, точно мальчишка. Не раз разоряла она птичьи гнезда на потеху, и домашней скотине доставалось от нее немало.
И вот однажды в деревеньку забрела старушка. Была она грязная и оборванная, уродлива лицом, а руки были покрыты бородавками - настоящая ведьма. Так ее и назвала Дина-Анис, когда нищенка постучалась в их дом, стоявший на самом краю деревни. Да не просто обозвала, а погнала прочь и даже кинула ей вслед лежавший у порога камень.
Вы же знаете, что бывает в сказках с теми, кто жестоко обходится с бедными путниками? В лучшем случае, это оказывается добрая волшебница, и обидчику остается коротать свой век под какой-нибудь ужасной личиной в ожидании избавителя. В худшем, как с Диной-Анис, это бывает настоящая злая ведьма и наказание под стать.
Впрочем, не у всех бывают старшие сестры, готовые на все ради непутевых родственников. Эдме-Ли как раз возвращалась из леса с вязанкой хвороста, увидела издали, как обошлась ее Дина-Анис со старушкой, и бегом бросилась просить прощения.
Ведьма, тряся головой, закричала, что наведет страшные чары на злую девушку в наказание за ее проступок, Эдме-Ли умоляла ее простить, приглашала в дом, обещала накормить ее, устроить на ночлег, но все тщетно. Ведьмы очень злопамятны и всегда стараются сразу наказать обидчиков: на своем долгом веку они видят их немало, поэтому опасаются позабыть о ком-нибудь, а это, согласитесь, может бросить тень на их репутацию.
Но Эдме-Ли так искренне просила за сестру, что ведьма немного утихла. "Накажу я тебя так, - сказала она Дине-Анис, - что ты ввек не забудешь, и всегда будешь мучаться. Но вреда тебе никакого не причиню, раз твоя сестра вступилась".
С этими словами она сплела сильные чары, взмахнула своей палкой-посохом, и волшебство свершилось. Там где стояла Эдме-Ли, теперь лежало зеркало в человеческий рост, оправленное в резную деревянную раму, и в его темной глубине можно было разглядеть фигуру бедняжки. Эдме-Ли покойно спала, сложив на груди руки, и была еще прекраснее, чем прежде.
"Она навсегда останется в этом зеркале, - захихикала ведьма. - Ты сможешь ее вызвать ненадолго, если прочтешь слова, написанные на раме. Но быть с тобой она сможет только до заката, если ты позовешь ее днем, или до восхода, если обратишься ночью". Сказав это, старушка отправилась дальше, решив заночевать в Путаном лесу у своей знакомой травницы.
Дина-Анис в слезах бросилась к зеркалу - если она кого и любила в этом мире, так это свою сестру. Но читать девушка не умела, да и что толку, если насовсем освободить сестру она не могла. Она долго плакала, сидя на земле, потом затащила тяжелое зеркало в дом, чтобы ненароком никто не увидел и бросилась в деревню. Девушка пообещала себе, что непременно, несмотря ни на что, спасет сестру.
Она постыдилась сказать, что сестру заколдовали из-за нее, солгала, что ведьма обозлилась на красоту Эдме-Ли. Деревенские пришли к ним в дом, поглазели на зеркало - никто отродясь такого огромного не видел. Но ничего делать не стали, да и грамоты никто не знал. Староста развел руками: "С колдовством бороться мы не можем, ничего тут не поделать".
Горда была Дина-Анис, но пересилила себя, попросила о помощи. "Сколотите мне ящик, - сказала она, - размером с это зеркало и с ремнями, чтобы на плечах можно было нести. Я найду ведьму и заставлю ее расколдовать сестру".
"Ты много зла нам сделала, - ответили ей люди. - Мы не будем тебе помогать. Нам жаль добрую девушку, и мы будем поминать ее в своих молитвах, но для тебя и пальцем не шевельнем".
Осталась одна-одинешенька Дина-Анис. Собрала она все одеяла в доме, завернула зеркало и обвязала его веревками. Сшила из старой одежды ремни, чтобы можно было взвалить сверток с зеркалом на плечи. До крови исколола себе пальцы, потому что непривычна была к работе - все раньше за нее сестра делала.
Собрала она всю снедь, что была дома, увязала в узелок, да поутру отправилась в путь, взвалив зеркало на плечи.
Уж и тяжелое оно было, да лямки, неумело сшитые, натирали нежные плечи, так что злая девица только слезы глотала от боли и усталости. Пока шла она по знакомым местам, звери и птицы разбегались, а когда она теряла дорогу и просила их помочь, твердили только: "Много зла ты нам принесла, мы не будем тебе помогать".
Прошла Дина-Анис через Путаный лес, добралась до городка на берегу реки. Придумала она поискать волшебника, чтобы помог снять чары - понимала она, что старая ведьма ни за что этого делать будет, даже если девушка ее отыщет. Только платить ей было нечем, ни за еду, ни за ночлег. Всех богатств у сестер было всего лишь серебряное колечко, оставшееся от матери. Девушка без колебаний продала его, но денег, полученных за него, не хватило даже на деревянный ящик для зеркала. Когда она пришла к столяру-краснодеревщику, тот лишь посмеялся. "Твоих монеток хватит на доски, и только", - сказал он. Но сжалился - девушка была такой оборванной и усталой. Пустил ее к себе, с условием, что сколотит ящик сама, да еще будет помогать его жене по хозяйству, за еду и кров.
Хотело было огрызнуться гордячка, но от усталости и язык не двинулся. Несколько недель жила она у столяра, вставала с зарей, носила воду, мыла полы, помогала готовить пищу, и полдня еще оставалось у нее на изготовление ящика. Вначале у нее ничего не получалось, стирала руки в кровь, молоток норовил попасть по пальцу, а не по гвоздю, да и все вместе получалось шатко и криво. Исподтишка подсматривала она за столяром и подмастерьями, училась понемножку. По всему городу ходили слухи о странной девице, что у столяра живет, ходили на нее поглазеть, некоторые задирали, но Дина-Анис за словом в карман не лезла и спуску не давала никому.
Долго ли коротко ли, собрала она, наконец, ящик для зеркала, ровный, гладкий, внутри крепления для зеркала. Навощила его, чтобы дерево дольше служило. Лямки помогла переделать жена столяра. Хоть Дина-Анис и нрав свой не смирила, но работала на совесть, изо всех сил, будто пыталась свой грех искупить и все те годы, когда ни пальцем в помощь сестре не двигала.
И вот она взвалила ящик себе на спину, взяла узелок с хлебом и сыром, который дала ей добрая жена столяра, и зашагала на запад, в сторону княжества Матт. Столяр разузнал, что там есть немало искусных колдунов.
Дина-Анис наизусть затвердила имя колдуньи, которая, как ей сказали, может помочь. И вновь, стирая плечи и спину тяжелым ящиком, а ноги трудной дорогой, зашагала девушка по неназываемым землям. По вечерам, сидя у костерка, разговаривала она со своей сестрой, которая безмятежно спала в глубине зеркала. Казалось Дине-Анис, что все, что она рассказывает Эдме-Ли, та будет видеть в своем сне и будет ей спокойнее. Может быть, она когда-нибудь похвалит младшую за все, что та претерпела.
Порой Дине-Анис было так тяжело и больно, что хотела бросить проклятое зеркало, закопать его в землю, спрятать подальше и вернуться обратно. Никто бы не узнал, что случилось с ним. Но гордость ее и упрямство, что были причиной многих бед, не позволяли поступить подобным образом.
Сносила башмаки до дыр, одежда была грязной и рваной, как ни старалась она беречь ее. Лицо и руки потемнели от солнца, а волосы спутались. Трудно было теперь назвать ее красавицей, но гордость и недобрый нрав по-прежнему оставались при ней. Научилась она по дороге многому, а среди того - еще и тому, что с людьми надо учтиво разговаривать, если хочешь что-нибудь получить. Приходилось ей усмирять свой нрав, прося о крове и пище.
Однажды девушка проходила по лесу мимо силков, где запуталась певчая птаха - в том краю грешно было ловить певчих птиц на пропитание, да покуда охотник придет проверять, задохнулась бы она уже. Птаха взмолилась о помощи, но Дина-Анис равнодушно пожала плечами - каждый сам за себя, и прошла мимо. Будь птица покрупнее, так она ее может и на обед себе приготовила, а так никакой пользы, чего ради задерживаться?
Птица так горестно плакала, что слышно было на весь лес, но никто не мог ей помочь. Дина-Анис далеко ушла, но все равно ее слышала. Разозлилась она крепко, а сама не понимала, почему. Вспомнила вдруг, как просила односельчан о помощи, а те отказали ей. И даже не заметила как, а ноги повернули назад, к запутавшейся в силках птице. Освободила она ее, но когда птаха принялась благодарить ее, девушка грубо ответила: "Мне до тебя дела нет, лети прочь, глупая птица и не смей больше никуда попадаться! Меня просто твоя скучная песня разозлила, вот еще радости слушать, как ты тут рыдаешь".
И не оглядываясь более, зашагала дальше. Вскоре лес закончился, потянулись плодородные поля, пересеченные реками, на берегу которых стояли живописные деревеньки - это началось процветающее княжество Матт, которым правил добрый князь со своей красавицей женой, - о них я как-нибудь тоже расскажу сказку.
Дина-Анис направилась к виднеющимся вдали белым башням главного города. По дороге ей нужно было переправиться через реку, и она шла вдоль берега в поисках брода, когда заметила бобра, запутавшегося в рыбацких сетях. Сети видно повесили на просушку, и уж как этот незадачливый бобр в них запутался, непонятно. Но плакал и голосил он громко, а когда завидел девушку, закричал еще сильнее. "Спаси меня, девица! Если рыбаки придут, они меня камнями забьют, палками поколотят за то, что я испортил им сети! Спаси, освободи меня! Я не со зла, а по неосторожности, в ночной темноте не заметил сети и запутался..."
Дина-Анис опять пожала плечами - что ей до глупого бобра? Побьют его, да и отпустят, велика беда. Пошла она дальше, но бобр так жалко плакал, что снова она разозлилась непонятно почему, а ноги сами повернули к сетям. Сняла она короб с плеч, и с трудом освободила животное. Бросился бобр ей в ноги, стал благодарить, а она в ответ лишь забранилась: "Нет мне дела до тебя! Почини лучше сети, что порвал и запутал, дармоед!"
Развернулась и пошла дальше, не оглядываясь. Долго ли коротко ли, но дошла она до белокаменных стен города. Умылась в ручье, пригладила руками волосы и отправилась искать волшебницу. Стражники у ворот посмеялись над оборванкой, а она даже не посмела им ничего ответить - вдруг бы не впустили? Пошла она по мощеным улицах, у прохожих дорогу спрашивала, да они шарахались от нее, а уличные мальчишки и того хуже - стайкой бежали следом, улюлюкали да спрашивали, что у нее в коробе. Прежняя Дина-Анис не погнушалась бы и в драку полезть, а эта все боялась, что они камнями кидаться будут и случайно разобьют ящик и зеркало, поэтому молчала и лишь голову ниже опускала. Мальчишкам скоро наскучило, они отстали.
Одна сердобольная старушка подсказала Дине-Анис дорогу к высокой башне, где жила колдунья, и вскоре девушка стучалась в дверь к ней. Колдунья была ни молода, ни стара, носила черные одежды, а глаза ее блестели звездчатым светом, как и камни в ее перстнях. Брезгливо нахмурилась она, разглядывая Дину-Анис, еще сильнее нахмурилась, выслушав ее - в этот раз девушка ничего не утаила, рассказав о том, что случилось.
"Я не могу расколдовать ее, - сказала колдунья. - Это твое наказанье, а чары сильны. Но я могу тебе помочь. Если ты полгода проживешь у меня, будешь делать всю самую тяжелую и сложную работу и выполнишь три моих задания, я приму тебя в ученицы. Может статься, ты сама сможешь расколдовать сестру".
Хотела было Дина-Анис кинуть чем-нибудь в колдунью, разразиться бранью, выместить наконец всю усталость и злобу, что она за долгий путь накопила, но сдержалась.
Она осталась у колдуньи, и первое время добросовестно, хотя и не совсем умело, выполняла всю черную работу наравне со слугами. Благо, жена столяра в свое время научила ее кое-чему. Поглядела колдунья на ее усердие и начала обучать ее грамоте. Теперь Дина-Анис трудилась не только над грязными кастрюлями, а и над книжками.
Как только она запомнила все буквы и научилась читать по складами, бросилась она к зеркалу, которое теперь лежало у нее в комнатушке, - колдунья выделила ей маленькую каморку с кроватью. Дина-Анис держала зеркало на кровати, а сама спала на полу на тюфяке.
На раме посреди завитушек причудливыми буквами было написано: "Не бойся звать на помощь, и она к тебе придет". Непонятны были эти слова Дине-Анис, но как только она их произнесла, водя пальцем по раме, как зеркало опустело, а позади нее появилась ее сестра, жива-живехонька. Ох и плакали же они, обнимаясь! Эдме-Ли казалось, будто она только-только закрыла глаза, и видела смутный сон. Дина-Анис все-все ей рассказала, и Эдме-Ли не могла не нарадоваться тому, насколько изменилась ее сестра. Вдвоем они сходили к колдунье, побеседовать, и та осталась с самым приятным впечатление от старшей сестры. Но с заходом солнца Эдме-Ли вернулась в зеркало, и сколько бы Дина-Анис ее не звала, до утра она не появлялась.
С тех пор так и повелось, Дина-Анис на заре будила свою сестру, и до заката солнца та жила вместе с ними, а затем возвращалась в зеркало. Если было нужно, Дина-Анис будила ее не на рассвете, а на закате и тогда девушки могли быть вместе только до восхода солнца.
Однажды, когда Дина-Анис спешила к городскому рынку по поручению колдуньи, она заметила, как мальчишки окружили собаку и бьют камнями. Живо вспомнила девушка, как эти мальчишки дразнили ее, когда она первый раз вошла в город, и недолго думая, руганью и тычками разогнала маленьких разбойников. Собачка была сильно побита, и Дина-Анис притащила ее домой, чтобы Эдме-Ли ее подлечила. И хотя Дина-Анис животных не любила, собачка стала за ней по пятам бегать, будто признала хозяйкой. Уж как ни ругалась девушка, как ни гнала ее, собачка стала ее тенью.
Прошло полгода и волшебница вызвала к себе Дину-Анис, чтобы дать ей три поручения. Сможет девушка их выполнить - станет ученицей колдуньи, а если нет, так вольна идти куда вздумается.
Первое задание казалось несложным: надо было собрать ожерелье волшебницы, которое та потеряла давным-давно на берегу тихой реки Уне, когда порвалась нитка с нанизанными на нее агатовыми бусинами. Числом их было ровно девяносто девять.
