Пролог. Первая искра
Лио Форос
— Ну что за архаизмы, фи, — скривилась Мадлен, брезгливо рассматривая каменный алтарь, испещрённый длинными, глубокими бороздами, словно кто-то безжалостно рвал его когтями. От мысли о самой возможности подобного меня передёрнуло, и я поспешила отвести взгляд в сторону — на грубо отёсанные стены. В неверном свете пары запасливо прихваченных свечей грот казался меньше, чем я себе представляла.
— Эй, Лио, а ты что думаешь? Ау! Лио!
— А? — повернулась к Мадлен, укутавшейся в объёмную чёрную мантию.
— Ты что, меня вообще не слушала? — подруга сжала губы и недовольно нахмурилась. — Я говорю, что это всё, — она передёрнула плечами, выражая крайнюю степень недовольства, — так вычурно! Сотни лет прошло, а мы до сих пор вынуждены проводить свой первый раз в этой пещере. Будто мы не ведьмы, а крысы какие-то. Фи.
Я вяло улыбнулась. В отличие от бесстрашной Мадлен мне грот Инициации внушал первобытный страх и навязчивую тревогу — идея пробраться в него и посмотреть, что нам предстоит, уже не казалась такой хорошей.
— Пойдём, — я взяла подругу за руку и потянула её к выходу, — нас скоро хватятся.
— Ой, и связали же меня черти с такой ссыкушкой, — беззлобно отмахнулась Мадлен. — Нет, ты посмотри! Они правда хотят, чтобы мы тут занимались «этим», — девушку словно магнитом притянуло к алтарному камню. — Ни тебе мягкой перинки, ни тёплой шкуры — ты представляешь, какие синяки потом появятся?
— Знаешь, Мад, синяки меня волнуют меньше всего, — призналась я. — Идём, серьёзно. Мне здесь не нравится.
Негласный закон ведьм был строг: в грот Инициации можно попасть лишь раз в жизни, в день своего совершеннолетия, чтобы обрести Силу. Ни до, ни после этого дня ни одной ведьме не было позволено зайти сюда. Но несмотря на это правило грот не охраняли; при входе не оказалось ни единого защитного заклинания; никто даже не следил за приходящими. Никому в голову не приходило залезть в грот раньше срока. Никому, кроме нас с Мад.
Она с детства отличалась неуёмной тягой к приключениям. Я же, взяв на себя роль гласа совести и здравомыслия, не могла бросить её и оставить одну, раз отговорить от этой глупой затеи не получилось. Так мы и оказались здесь. В месте, где сегодня ночью предложим демону свою девственность в обмен на Силу.
— Ладно, — на моё счастье сдалась подруга. — Пошли, всё-таки ты была права, идти сюда не стоило. Я теперь едва только представлю, что мне придётся лечь на эту каменюку… брр, мурашки по спине сразу бегут.
Мадлен шустро направилась на выход из грота, но я замешкалась: в одном из тёмных углов, куда не доставало пламя свечи, мне почудилось движение. Будто нечто, на тон темнее мрака, на мгновение показалось из черноты и, пользуясь защитой тьмы, юркнуло за алтарь.
— Лио, ты решила остаться? — усмехнулась подруга. Её звонкий голос вывел из ступора. На мгновение я крепко зажмурила глаза и накинула на голову капюшон мантии.
— Ещё чего, — спохватившись, последовала за Мад.
Длинный коридор, ведущий прочь из пещеры, мы пересекли за считанные секунды, так, что даже запыхались.
— Мрачное местечко, — выдохнула я.
— В кои-то веки я с тобой согласна, Лио, — поддакнула Мадлен.
Мётлы на всякий случай мы спрятали в большой куче опавших листьев. Благо откапывать в ручную их необходимости не было: они слушались зова своих хозяек. Зачаровывая свою, я оплошала, и теперь она отзывалась исключительно на кошачье «кис-кис-кис», что нередко становилось поводом для смешков в нашем пансионате.
Перекинула ногу через древко послушно выскользнувшей из-под завала метлы и крепко схватилась ладонями. Легонько топнула правой ногой, и метла взвилась в воздух.
Мадлен последовала за мной на небольшом отдалении, всецело доверяя моей интуиции. Вот уж в чём-в чём, а в полётах я по праву могла зваться настоящим асом.
В то же время в гроте Инициации
Едва девушки покинули грот, из тьмы выступила высокая худощавая фигура в чёрном балахоне.
— Надо же, а старуха не обманула, — довольно усмехнулся парень, разглядывая небольшую подвеску-кристалл на кожаной нити, которую он только что сорвал со своей шеи.
Макколеус скалился в предвкушении.
Сегодня он наконец-то проучит эту заносчивую папенькину дочку Форос: долго он ждал момента, чтобы отыграться за все нанесённые ею обиды. Не зря он — колдун, потомок древнего рода.
И удачно же он узнал, какого человечишку выбрали в Проводники для Форос! Оборотное зелье на рассвете дойдёт до кипения, и вечером он воплотит в жизнь свою месть.
Макколеус будто наяву видел, каким ужасом вспыхнут зелёные девчачьи глаза, едва она узнает его. Не видать ей ни силы, ни тем более демона: так и останется на всю жизнь опозоренной пустышкой.
Сжав кулаки, Макколеус пошёл вон из грота, но уже на выходе остановился и обернулся на каменный алтарь. Что за зверюга оставила на нём эти борозды? Им, колдунам, повезло куда больше ведьм: их Инициация проходила куда приятнее. Макколеус осклабился, оживив в памяти тот самый день, когда он стал мужчиной и настоящим колдуном. Хороша была девчонка! Жаль только, что он её больше не увидит. Как пить дать, те чудеса творила она сама, а не сидящая в ней демоница.
Глава первая
— Расслабься и не вздумай вырываться! — поучала Нона. Дряхлую ведьму приставили ко мне, чтобы отвести до грота, а после – вернуть в пансионат.
Ведьм не отягощала мораль. Потому уже прошедшие Инициацию товарки, закатывая глаза от удовольствия, любили в сотый раз посмаковать особо горяченькие подробности своих ритуалов.
Мощь, щедро даруемая демоном, теснилась в клетках наших тел и подобно дикому зверю рвалась наружу. Не потакая ей, не усмиряя её пыл, сойдёшь с ума: сила выжжет изнутри. Ведьмы облекали вспышки магии в похоть, и сполна получали удовольствие от собственной сути.
И всё равно мне было страшно.
Отец возлагал на ночь моей Инициации огромные надежды и лелеял мысль о том, что его дочурка в силах призвать сильнейшего демона. Я же не была так уверена в том, что мне это удастся. Не всем везло. Обычно на зов являлись демоны низшей касты, которые могли поделиться только магией стихий, даром проклятий или умением превращаться в кошку.
В нашем роду сильнейшей из ведьм была моя мать. Она едва пережила свою Инициацию: из грота Проводник выносил её на руках. Сила, подаренная ей, завершила то, что не закончил демон – уничтожила её. Мать умерла, так и не сумев совладать с тем, что поселилось внутри неё. Себе я такой участи не хотела и потому искренне желала лишь одного: чтобы меня облагодетельствовал низший демон.
Призыв, что мне было суждено произнести, я бы не забыла никогда. Мы учили его до смозоленного в кровь языка, до онемения челюсти, до хрипоты. Он выжигался в нашей памяти. Мы могли позабыть имя матери или отца, но не его.
В это полнолуние настоящими ведьмами становились мы с Мадлен. Появившиеся на свет в одно время, принятые повитухами-сёстрами. Жребий стать первой выпал Мадлен: уж кто-кто, а моя Мад уже давно жаждала обрести силу.
Мы разминулись в лесу. Я, понуро плетущаяся за Ноной, и подруга, гордо вышагивающая рядом с Вижрой, раскрасневшаяся, зрелая, словно в миг повзрослевшая. При виде меня её глаза сверкнули, и Мадлен с трудом сдержала расплывающиеся в ухмылке губы.
На секунду обернулась ей в след.
— Не мешкай, — прокряхтела Нона. — Чего глазищи пялишь? Уже неймётся? — она довольно крякнула.
Я послушно поспешила.
У входа в грот, перемялась с ноги на ногу, словно испрашивая позволения зайти внутрь.
— Сапоги снимай тут, — мотнула головой Нона. — Иди внутрь, не боись. Свет не колдуй. Силы тут, кроме призыва, нет. Тебя встретят. Ложись на алтарь и начинай звать, Проводника не отталкивай. Запомнила?
Кивнула.
— Да прибудут с тобой черти, девочка, — склонила голову в ведьминском благословении старуха и подтолкнула меня морщинистой рукой. — Поспеши.
Сбросив сапоги, я поёжилась от промозглого осеннего ветра и пошла внутрь пещеры. Сердце бешено колотилось в груди, вдоль позвоночника прокрались мурашки. Навострившийся в темноте слух улавливал, как где-то в глубине капли воды звонко ударяются о камень.
На этот раз в гроте горели десятки свечей, разгонявшие мрак.
Проводник ждал. Высокий мужчина, в чёрном балахоне, символизирующем моё грехопадение, и белой маске, скрывающей лицо – ведьма никогда не узнает, кто послужил сосудом для её демона. Неизменно лишь одно: он должен быть чистокровным, до седьмого колена, человеком. Только в такую, пустую от магии плоть позволялось пускать призванных.
Я видела лишь глаза – небесно-голубые, ясные, словно весеннее небо.
Он протянул мне ладонь с пентаграммой, и я вложила свою руку. Его прикосновение оказалось обжигающе горячим. В зловещей тишине проводник подвёл меня к алтарю, застеленным красной тканью, и помог забраться на него.
Я легла на спину, вытянув ноги и оправив подол, прижала руки к телу и на мгновение позволила себе слабость – закрыть глаза. В следующую секунду, решившись не оттягивать неизбежное, я распахнула их и, уставившись в сводчатый купол, зашептала вязь призыва.
• Daemon, ego, humana pythonissam, vocationis ad vos.
Демон, я ведьма рода человеческого, взываю к тебе.
— Ego tibi meum sanguinem, — проводник коснулся моих ног, и мой голос дрогнул, — caro mea, meus flos.
Я дарю тебе свою кровь, свою плоть, свой цветок.
— Da mihi virtutem, daemon, in reditum meum donum. — Он поднимал подол всё выше и выше, оголяя лодыжки, колени, бёдра, поглаживая нежную, лоснившуюся маслами кожу.
Дай мне силу, демон, взамен моего дара.
— Corpus est dux, meum donum est aeternum, et in aeternum. — Я дрожала от грубых мужских рук, что сейчас скользнули меж ног.
Тело твоё – проводник. Дар мой – вовеки веков.
Призыв закручивался вихрем, поднимался до свода и падал вниз, вгрызаясь в каменный пол. Внутренности скрутило, и тело выгнулось от пронзившей обжигающей волны. Больно. Разве должно быть так больно…
Меньше всего я ожидала услышать смех.
С трудом подняла голову, уставившись на проводника. Его смех эхом прокатился по каменным сводам, когда он грубо дёрнул меня за лодыжки. Камень больно шкрябнул позвоночник, и я охнула. Проводник широко развёл мои ноги. Дурное предчувствие желчью поднялось к горлу. Что-то было не так.
Я попыталась свести бёдра, но не смогла. Проводник оказался сильнее меня.
— Кричи, — вдруг сказал он.
— Что? — в испуге выдохнула я. Сквозь его небесно-голубые глаза проступили другие — ледяные и зелёные.
— Кричи, Лио, — повторил он, и вместе со стёкшим мороком проявился голос. Настоящий голос. — Будет больно.
Мак! Как?!
Это Макколеус впивался ногтями в мои ноги, он, не проводник.
Нет!
Я рванулась вперёд, но колдун дёрнул меня на себя, лишая опоры, отчего я тут же безвольной куклой распласталась на камне, ударившись головой. Крик так и застыл в горле.
Он медлил. Издевался. Наслаждался моей слабостью. Я чувствовала, как его член трётся о мою кожу. Секунда показалась вечностью. Толчок бёдрами – я сжалась, напрягая мышцы, не позволяя случиться непоправимому.
— Нет, Мак! Пожалуйста!
— Что, теперь тебе нравится, сука? — сквозь зубы усмехнулся Макколеус и вновь толкнулся бёдрами. — Ещё молить меня будешь.
Он упивался своей властью, а я не могла сопротивляться – масла разнеслись негой по телу, а расслабляющие благовония, что я вдыхала до обряда, одурманили разум, лишив всех сил. Потраченные на один отчаянный рывок, они покинули моё тело, руки раскинулись на камне плетями.
— Ну же, Лио, — подначивал колдун. — Стони, реви, плачь! Умоляй меня не делать этого, не лишать тебя возможности стать ведьмой! Ты же не хочешь быть опозоренной, малышка Лио?
— Daemon, ego… — сквозь рыдания зашептала я. — Humana pythonissam…
— Тебе это не поможет, дура, — расхохотался Макколеус. — Кричи. Сейчас.
— Vocationis ad vos… — едва успела завершить призыв я.
Мак толкнулся бёдрами, вот-вот врываясь в меня, и вокруг с оглушающим рёвом вспыхнуло пламя. Я вдруг обрела свободу – удерживающая хватка пропала и... Я всё еще была девственницей.
В гуле пламени, в его ослепляющих языках, превративших полумрак пещеры в разгар полудня, щурясь, я с трудом разглядела, что колдун исчез. Кривясь от боли в теле, сползла с алтаря и… всё-таки закричала.
Из вспоротого горла колдуна толчками струилась алая кровь. На лице, лишившемся маски, застыл ужас; глаза остекленели и потускнели. От царившего вокруг огненного безумия жгло кожу. Я задержала дыхание, боясь запустить в лёгкие едкий дым, но напрасно. Закашлявшись, вдруг поняла, что дыма нет. Есть лишь пламя, осязаемое, не призрачное. Всё внутри сжалось от какого-то первобытного ужаса.
За мной наблюдали.
Медленно я подняла глаза от тела колдуна, немея изнутри. Взгляд наткнулся на нагую мужскую фигуру, замершую напротив. Незнакомец вертел в руках белоснежную маску проводника и вдруг уставился на меня. Багрово-красные глаза предупреждающе блеснули. В чёрных зрачках отразилось пламя, а губы растянулись в издевательской усмешке, оголив ровные зубы с заостренными клыками.
Я пошатнулась и удержалась на ногах, лишь потому что осела на алтарь. Незнакомец мгновение изучающе рассматривал меня, словно оценивая, и, наконец, заговорил:
— Значит, ты мой дар, — я старалась не опускать взгляд на его пах, но не преуспела. Дьявол. Я и до этого видела мужское естество, но... Незнакомец двинулся мне навстречу, и от каждого шага его напряжённый член с блестящей каплей смазки угрожающе покачивался.
— Я… — начала и тут же замолкла от его пресекающего взгляда.
— Белые волосы, родимое пятно на щеке… Значит, Форос, — мужчина удовлетворённо хмыкнул. — Только подумай, девочка, этот ублюдок, — он брезгливо пнул тело колдуна, — хотел лишить меня моего сладкого дара. — Зацокал языком. — А ты, — он вдруг оказался возле меня, хотя мгновением ранее стоял гораздо дальше, — сообразительная ведьмочка... вновь позвала меня. Хорошая, умная ведьмочка, — он приподнял моё лицо за подбородок и погладил губу большим пальцем, едва задев её когтем.
От этого прикосновения я вздрогнула. Это не может быть правдой… у демонов нет своих тел в людском мире!
— Не дрожи, я ещё ничего не сделал, — он облизнулся. — Я пришёл за своим даром, ведьма. Я пришёл за тобой.
Глава вторая
Все мы чего-то (или кого-то) боимся. Но неизвестность страшит сильнее. Встреча же с неизвестностью, с тем, что не может существовать в реальности, вызывает ужас лишь до тех пор, пока не осознаешь его бесполезность.
Меня зовут Лио Форос, и я – ведьма. А ведьмам не пристало бояться своей Инициации. Тем более тогда, когда призванный демон спасает от избалованного колдуна, решившего попереть все наши устои.
Пусть он – не просто дух, вселившийся в предназначенное ему тело.
Пусть он – нечто, о чём я не имею понятия.
Пусть он – сам Дьявол.
Но он пришёл на мой зов. И в эту ночь я принадлежала ему.
— Посмотри мне в глаза, ведьма, — он задрал мой подбородок, не оставляя выбора. Впрочем, я бы и так не посмела ослушаться.
Едва наши взгляды встретились, я задохнулась от таящегося в багровых омутах. Его зрачки сузились до точки и – вдруг – заполонили всю радужку, увлекая за собой, засасывая в чёрную дыру, во мрак.
