Её снова замутило, но назвался груздем — полезай в кузов, в смысле, что раз уж вызвалась помогать, так нечего теперь уклоняться.
— Тёма, — сказала она, сжав кулаки. — Я тебе сейчас кое-что расскажу. Это не для того, чтобы пожаловаться, и не надо мне давать советов. Я просто расскажу, а ты молчи и делай вид, что тебя тут нет.
— Хорошо, — согласился голос.
Яра вдохнула поглубже, зажмурилась и начала рассказывать. И про маму, у которой язык за зубами не держится, и про бабушку, которой примерещилась влюблённость, и про тёткины обноски, и про дурацкую свою внешность, и про Пашка и математичку, и про всё на свете.
Во время рассказа она сама не заметила, как принялась мерить шагами комнату, и остановилась только когда список проблем показал донышко. Тогда же и смолкла.
В доме повисла звенящая тишина.
— Ты ещё здесь? — спросила Яра осторожно.
— Да, — откликнулся Тёма. — Просто не знал, можно ли подать голос.
— Да можно, — вздохнула Яра, отметив, всё же, что на душе после излияний стало как-то легче, как будто наконец сняла тяжёлый рюкзак. — Теперь-то уж чего.
Она помедлила немного, вроде как ожидая чего-то, пока не вспомнила, чего.
— Ты это, как там энергетический поток?
Внезапно пространство перед ней потемнело, и в нём сгустился силуэт в красной куртке — Тёма материализовался. Он был непрозрачным, только глаза были какие-то выцветшие — вроде карие, а вроде и серые.
Он постоял, пожевал губу, потом сказал:
— Пойдём купим тебе одежды по размеру?
Яра опешила.
— Че-го?! С какой это стати ты собрался мне одежду покупать?
— Я просто подумал, что в подходящей одежде тебе будет проще делиться энергией, — пожал плечами Тёма.
Яра примерила на себя эту мысль и пришла к выводу, что Тёма прав.
— Ну ладно. А ничего, что ты в теле разговариваешь?
Тёма помотал головой.
— Ты так поделилась, что мне на неделю хватит, даже с разговорами.
Он подобрал свой и Ярин рюкзаки и двинулся на выход.
— Зачем ты с собой столько наличности носишь? — тихо спросила Яра, пока они бродили по огромному одёжному магазину.
— На всякий случай. Никогда не знаю, где меня разматериализует, вдруг далеко от дома, и вдруг что-то нужно будет купить… Опять же, если я когда-нибудь всё-таки смогу есть, то это должен быть настоящий праздничный ужин в ресторане. Но у меня не только наличность, у меня ещё дополнительная карта от маминой есть. Так что можем тебе много всего накупить.
— Я не хочу у тебя много денег брать, — нахмурилась Яра.
— Но это же мне нужно! — напомнил Тёма. — Даже пока мы с тобой тут ходим, ты продолжаешь делиться! Я бы вообще от тебя не отлипал, но я же понимаю, что ты не будешь меня терпеть постоянно за спасибо. Просто считай, что я тебе плачу, ну, за топливо.
Яра прыснула.
— Надо тогда установить почасовой тариф.
— Хорошо, давай. И я тебе выплачу за всё то время, что ты провела в забросе.
— Да ты семью разоришь!
— Ну ты же понимаешь, что мои родители предпочли бы остаться без денег, но получить меня назад!
Яра задумалась. Вспомнила лицо Ольги и решила согласиться. Конечно, Тёмин отец пока ничего не знал — хотя как он мог не знать? Может, догадывался или Ольга Тёме не говорила…
— А почему ты похож на свою маму, если ты приёмный? — вдруг спросила Яра. Это был странный вопрос, и в норме она никогда бы такого не задала, но почему-то с Тёмой было не страшно.
— Я думаю, она выбирала, чтобы похожий был, — пожал плечами Тёма. — Вообще я читал, что людям обычно нравятся люди, которые на них похожи.
Яра удивилась, но промолчала. Ей самой похожий на неё человек вряд ли бы понравился, но то, что читал Тёма, наверное, было о нормальных людях.
В итоге они купили ей джинсы, несколько кофт и вызывающе-бирюзовый пуховик. На последнем настоял Тёма, потому что утверждал, что он Яре очень идёт. Яре никто никогда не говорил, что ей что-то идёт, и она не смогла устоять.
— Ты домой пойдёшь? — спросила Яра, прикидывая, влезет ли старый пуховик в рюкзак и как она объяснит маме, откуда у неё новые вещи.
— Я бы ещё с тобой потусил, если можно, — признался Тёма. — Но потом пойду, да.
— Мне уже домой пора. А в школу завтра придёшь?
— Конечно! Говорю же, я бы с тобой вообще всё время… — он осёкся. — Ох мы же теперь в разных классах! Этот дебил директор меня перевёл! Блин, можно я хотя бы на переменах с тобой поговорю?
И тут у Яры сложилась в голове некое простое арифметическое равенство.
— Слушай! — заговорила она горячо. — Давай скажем всем, что это я в тебя влюбилась! Тогда я могу тебя и домой привести! И на переменах затусим! И про одежду я скажу, типа новогодний подарок! И — ещё — точно! Пашок побоится меня доставать, если будет знать, что ты ему опять вмажешь! И домашку можем вместе делать, а там, может, ты переведёшься обратно потихоньку!
Тёма таращился на неё во все глаза, и они уже не казались бесцветными.
— Ну, если тебя это не напряжёт…
— А, мне терять нечего! — отмахнулась Яра. — А мозг высосут всё равно.
— Если до сих пор весь не высосали, он, видно, крепко держится, — заметил Тёма. — В общем, я за!
Мама попятилась и чуть не села на пол, обнаружив за дверью дочь в искрящемся бирюзовом пуховике, с довольной физиономией и мальчиком.
— Яра… Что это… Как это?..
— Это Тёма! — довольно заявила Яра. — Он мне поможет по математике! Кстати, а можно нам чего-нибудь поесть?
— Здравствуйте, — сказал серьёзный Тёма.
Мама так и упятилась на кухню.
К слову, помощь по математике, хоть и была предлогом, но оказалась нелишней. Яра в целом неплохо училась, но последнее время она так много прогуливала и была занята таким количеством других проблем, что отстала значительно, а Тёма вот, наоборот, пока был развоплощён, от скуки занимался — уж перелистнуть страницы учебника ветерком он мог в любом состоянии.
Тёма ушёл уже глубоким вечером, а у Яры сильно прибавилось уверенности в завтрашнем дне.
Пока она думала, чем бы скоротать остаток вечера (хотелось, чтобы завтра наступило побыстрее), в дверь Яриной комнаты постучали.
Яра так удивилась, что даже ничего не сказала, а пошла открыть сама. Это была мама.
— Ярослава, это что вообще такое?! Ты теперь мальчиков будешь водить?!
— А ты бы предпочла, чтобы я с ним по подворотням отиралась? — наигранно удивилась Яра, ввернув бабушкино выражение.
— Лёша!!! — завопила мама, и Яра тяжело вздохнула. Если дошло до призывания папы, значит, головомойка затянется.
Папа явился помятый диваном.
— Лёша, ты представляешь, наша дочь шляется по подворотням с мальчиками! — последнее слово мама произнесла так, как будто оно означало как минимум «наркоманами», но Яра воздержалась от комментариев.
— И что? — буркнул папа.
— И то! В таком возрасте! Он ей и одежду купил! Как вообще можно принимать такие подарки, это уже… это уже лёгкое поведение! Я бы никогда не подумала, что моя собственная дочь…
— Ну ты же ей не покупаешь одежду, — пожал плечами папа. — Чего удивляться?
— Я не покупаю?! Да у неё же полный шкаф одежды!
— Мама, но это не мой размер! — напомнила о себе Яра.
— И от мальчика подарки!!! — разорялась мама. — Да где ты его взяла вообще, ты что, со шпаной какой-то связалась?!
Яра не смогла не посмотреть на маму, как на душевнобольную.
— Это мой сосед по парте.
Мама подавилась.
— Это аутист, что ли?!
— Никакой он не аутист, просто молчаливый, — пожала плечами Яра.
Папа пробормотал что-то про муху и слона и попытался уйти обратно на диван, но мама ещё не закончила.
— Ты знаешь, что мне звонила учительница по математике?! Ты знаешь, что она мне сказала?! Лёша, слушай внимательно! Наша дочь закатила скандал на уроке и ушла, хлопнув дверью, и с тех пор не появлялась! Каково, а?!
— Да?! — вскинулась Яра. — А она тебе не рассказала, что она сделала перед этим?! Меня всем классом били, а она заявила, что это я виновата!
— Почему это тебя всем классом били? — нахмурился папа.
— Ну окей, не всем, всего человек пять-шесть, — уступила Яра. — Забава у них такая.
— Давно?
— Да года три уже! Только пока с Тёмой сидела, не трогали, потому что они его боятся!
— Лен, я чё-то не понял, — повернулся папа к маме. — Ты там в этой школе днюешь и ночуешь, все болячки каждой бабушки знаешь, а почему я об этом впервые слышу?
— Да чего там слышать-то? — стушевалась мама. — Яре просто надо учиться взаимодействовать с другими детьми…
— Вот я и взаимодействую. С Тёмой, — подытожила Яра. — Только теперь его в другой класс перевели, так что не знаю, на перемене-то он меня прикроет, но мне и на уроках достаётся.
— Лена, используй, пожалуйста, свои навыки взаимодействия, чтобы её тоже в этот другой класс перевели, — проинструктировал папа. — И чтобы я больше подобных историй не слышал. Мальчик её напугал, а что дочь в школе бьют — а, фигня. Ты-то в её возрасте не сильно мальчиков боялась, помнится.
На этом он всё-таки развернулся и ушёл смотреть свои новости, а мама постояла-постояла, да и тоже молча ушла.
Яра подумала, что можно было бы устроить этот разговор ещё пару лет назад, но тогда она думала, что сама виновата, что заслужила плохое отношение и не имеет права перечить родителям. И что папе наплевать. А оказывается, всё можно было решить…
На следующий день, когда Яра подошла к воротам школы, Тёма уже ждал её там. Выглядел он материально, но озабоченно.
— Как у тебя дома? — спросила она после приветствий.
— Интересно, — сказал он странным тоном. — После школы расскажу. Тебе-то не влетело вчера?
— Пыталось влететь, — усмехнулась Яра. — А потом папа внезапно оказался адекватным. Посмотрим, правда, чем это всё кончится.
Тут она заметила поодаль девочку из своего класса, которая обычно и доносила до Пашка все свежие сплетни.
— Эй, мы же с тобой решили парочкой прикидываться, — напомнила Яра. — Давай как-нибудь… ну…
Тёма неловко обхватил её руками за плечи. Яре это было не очень приятно — не потому, что Тёма, а потому что просто какой-то другой человек стоял слишком близко, да ещё и трогал её, но игра стоила свеч.
В классе она заметила, как на задних партах перешёптываются. Первым уроком была физика, и вёл её очень пожилой дедушка, который по большей части вообще не замечал, что творится в классе, поскольку весь урок писал на доске, повернувшись к ученикам спиной.
Через пару минут Яре в спину прилетела скомканная бумажка. Яра развернула её на полу мысками туфель — не брать же руками эту гадость. Ничего неожиданного или приятного она там не увидела, только что-то про любовничка-аутиста. На протяжении урока в спину прилетело ещё штук сорок записок, но стоило прозвонить звонку, в дверь класса сунулся Тёма.
— Что-то вы намусорили, — проворчал учитель, заметив гору бумажек вокруг Яриной парты.
Яра скривилась и встала было за веником и совком, чтобы это всё убрать, но Тёма присел почитать.
— Брось ты эту гадость, — посоветовала Яра.
— Вот и нет, — сказал Тёма. Он заснял Яру посреди горы скомканных бумажек, а потом тщательно собрал и развернул каждую, глянул через плечо на задние парты, где было подозрительно тихо, и пошёл к выходу.
Яра на всякий случай поспешила следом.
Тёма направлялся прямиком в кабинет директора, и Яра нагнала его уже у самых дверей. Постучав, Тёма дёрнул ручку — в приёмной сидела Ярина мама.
— О, доброе утро, — кивнул Тёма.
— Молодой человек, — начал директор. — У меня вообще-то разговор.
— Хорошо, вот вам ещё к разговору, — сказал Тёма и, к Яриному ужасу, выложил на стол мятые бумажки, а потом продемонстрировал фотографию в телефоне.
С минуту взрослые молча просматривали памятники письменности. Потом директор сказал:
— У класса «Б» следующим уроком литература в двадцать шестом. Я предупрежу Ларису Васильевну, — и снял трубку внутреннего телефона.
— Спасибо, — кивнул Тёма и вышел, подхватив под руку прочно вросшую в дверной проём Яру.
— Как у тебя получается быть таким наглым? — тихо спросила Яра по дороге.
— Почему наглым? — удивился Тёма. — Он же обязан следить, чтобы в школе никого не обижали. А мама ему за меня ещё и денег отвалила нехило, пускай отрабатывает.
Яре очень хотелось ещё поговорить с Тёмой, но на уроках в новом классе она не хотела отвлекаться — и так одолжение сделали, да и «взаимодействовать» с одноклассниками надо было учиться. На переменах же приходилось срочно вчитываться в учебник, потому что класс «Б» шёл чуть впереди, и некоторых тем Яра ещё в глаза не видела.
Так что поговорить удалось только после уроков.
— Ну так что у тебя там интересного? — спросила Яра, когда они отошли от ворот.
— Поговорил с мамой и сестрой наконец. Кое-что выяснил.
— А ты раньше не мог с ними говорить? — удивилась Яра.
— Нет, в самом начале только чуть-чуть. У мамы сил и так на донышке, она ничем не делится, а сестра — ну, она особенная в этом смысле, мне лучше вообще её не трогать. Так что я только рядом с тобой говорить мог, и то мало.
— Ну и что ты выяснил? — кивнула Яра, принимая объяснение.
— Помнишь, ты спрашивала, где моё тело? Я тогда сказал, что это оно и есть. Я и правда так думал, а ты вот была умнее.
— То есть, оно всё-таки где-то отдельно?
— Угу. В больнице, в коме лежит.
Яра шёпотом ругнулась.
— Значит, даже если я накачаю тебя энергией так, что ты сможешь весь материализоваться, не оставив ни одной надписи, ты всё равно не станешь, как раньше?
— Угу. Мне надо как-то вернуться в тело. Вот только сестра толком не знает, как.
— Думаешь, если бы знала, она бы тебе сказала?
— Конечно, — убеждённо ответил Тёма. — Ей, думаешь, хорошо от этой ситуации? Мама с ней вообще не разговаривает почти, чуть живая, смотреть страшно. Дома жизни никакой, я с уроками не помогаю, друзей не пригласишь… Она бы и рада всё вернуть, как было, но не умеет.
— Но ведь это она тебя сглазила. И так говорила про тебя тогда, у меня прям уши завяли.
— Так она потому и бесится, что ничего сделать не может и чувствует себя виноватой. Она же это не со зла — вернее, со зла, конечно, но не нарочно.
Некоторое время они оба шли молча.
— Может, — предположила Яра, — можно привезти тело в заброс?
— Я это первым делом предложил, но мама против. Говорит, даже домой из больницы забрать такого больного очень трудно, а волочь его в какую-то руину — вообще невероятно опасно, там же всякие аппараты подключены, и как всё это… Ну, короче, я умру, не доехав. И потом, сестра сказала, что я всё равно не смогу сам вернуться обратно, надо, чтобы был промежуточный контейнер, но ни я, ни она не знаем, что это может быть.
— Может, смысл в том, чтобы тебя из заброса переселить, например, в модель заброса? Её можно в больницу отнести. Ну или хотя бы в кукольный домик…
— Или просто в коробку. Не знаю. Можем попробовать, — оживился Тёма.
Яра заметила, что они уже автоматически пошли в сторону заброса. Оставалось только найти коробку, но этого добра, к счастью, рядом с мусорными контейнерами валялось предостаточно.
— Не противно? — спросила Яра, прикидывая, каково это — вселиться в картонку.
Тёма повертел большую коробку от микроволновки так и этак.
— Да она чистая, только на земле стояла. Сойдёт, наверное.
С этим габаритным предметом наперевес они дошли до брошенной стройки и пролезли в дыру в заборе, перекинув добычу сверху.
Едва оказавшись внутри, Тёма развоплотился, но Яра настояла на том, чтобы подняться в её любимую комнату. Ей казалось, что лучше находиться ближе к центру здания.
— Тёма, — сказала она, сжав кулаки. — Я тебе сейчас кое-что расскажу. Это не для того, чтобы пожаловаться, и не надо мне давать советов. Я просто расскажу, а ты молчи и делай вид, что тебя тут нет.
— Хорошо, — согласился голос.
Яра вдохнула поглубже, зажмурилась и начала рассказывать. И про маму, у которой язык за зубами не держится, и про бабушку, которой примерещилась влюблённость, и про тёткины обноски, и про дурацкую свою внешность, и про Пашка и математичку, и про всё на свете.
Во время рассказа она сама не заметила, как принялась мерить шагами комнату, и остановилась только когда список проблем показал донышко. Тогда же и смолкла.
В доме повисла звенящая тишина.
— Ты ещё здесь? — спросила Яра осторожно.
— Да, — откликнулся Тёма. — Просто не знал, можно ли подать голос.
— Да можно, — вздохнула Яра, отметив, всё же, что на душе после излияний стало как-то легче, как будто наконец сняла тяжёлый рюкзак. — Теперь-то уж чего.
Она помедлила немного, вроде как ожидая чего-то, пока не вспомнила, чего.
— Ты это, как там энергетический поток?
Внезапно пространство перед ней потемнело, и в нём сгустился силуэт в красной куртке — Тёма материализовался. Он был непрозрачным, только глаза были какие-то выцветшие — вроде карие, а вроде и серые.
Он постоял, пожевал губу, потом сказал:
— Пойдём купим тебе одежды по размеру?
Яра опешила.
— Че-го?! С какой это стати ты собрался мне одежду покупать?
— Я просто подумал, что в подходящей одежде тебе будет проще делиться энергией, — пожал плечами Тёма.
Яра примерила на себя эту мысль и пришла к выводу, что Тёма прав.
— Ну ладно. А ничего, что ты в теле разговариваешь?
Тёма помотал головой.
— Ты так поделилась, что мне на неделю хватит, даже с разговорами.
Он подобрал свой и Ярин рюкзаки и двинулся на выход.
— Зачем ты с собой столько наличности носишь? — тихо спросила Яра, пока они бродили по огромному одёжному магазину.
— На всякий случай. Никогда не знаю, где меня разматериализует, вдруг далеко от дома, и вдруг что-то нужно будет купить… Опять же, если я когда-нибудь всё-таки смогу есть, то это должен быть настоящий праздничный ужин в ресторане. Но у меня не только наличность, у меня ещё дополнительная карта от маминой есть. Так что можем тебе много всего накупить.
— Я не хочу у тебя много денег брать, — нахмурилась Яра.
— Но это же мне нужно! — напомнил Тёма. — Даже пока мы с тобой тут ходим, ты продолжаешь делиться! Я бы вообще от тебя не отлипал, но я же понимаю, что ты не будешь меня терпеть постоянно за спасибо. Просто считай, что я тебе плачу, ну, за топливо.
Яра прыснула.
— Надо тогда установить почасовой тариф.
— Хорошо, давай. И я тебе выплачу за всё то время, что ты провела в забросе.
— Да ты семью разоришь!
— Ну ты же понимаешь, что мои родители предпочли бы остаться без денег, но получить меня назад!
Яра задумалась. Вспомнила лицо Ольги и решила согласиться. Конечно, Тёмин отец пока ничего не знал — хотя как он мог не знать? Может, догадывался или Ольга Тёме не говорила…
— А почему ты похож на свою маму, если ты приёмный? — вдруг спросила Яра. Это был странный вопрос, и в норме она никогда бы такого не задала, но почему-то с Тёмой было не страшно.
— Я думаю, она выбирала, чтобы похожий был, — пожал плечами Тёма. — Вообще я читал, что людям обычно нравятся люди, которые на них похожи.
Яра удивилась, но промолчала. Ей самой похожий на неё человек вряд ли бы понравился, но то, что читал Тёма, наверное, было о нормальных людях.
В итоге они купили ей джинсы, несколько кофт и вызывающе-бирюзовый пуховик. На последнем настоял Тёма, потому что утверждал, что он Яре очень идёт. Яре никто никогда не говорил, что ей что-то идёт, и она не смогла устоять.
— Ты домой пойдёшь? — спросила Яра, прикидывая, влезет ли старый пуховик в рюкзак и как она объяснит маме, откуда у неё новые вещи.
— Я бы ещё с тобой потусил, если можно, — признался Тёма. — Но потом пойду, да.
— Мне уже домой пора. А в школу завтра придёшь?
— Конечно! Говорю же, я бы с тобой вообще всё время… — он осёкся. — Ох мы же теперь в разных классах! Этот дебил директор меня перевёл! Блин, можно я хотя бы на переменах с тобой поговорю?
И тут у Яры сложилась в голове некое простое арифметическое равенство.
— Слушай! — заговорила она горячо. — Давай скажем всем, что это я в тебя влюбилась! Тогда я могу тебя и домой привести! И на переменах затусим! И про одежду я скажу, типа новогодний подарок! И — ещё — точно! Пашок побоится меня доставать, если будет знать, что ты ему опять вмажешь! И домашку можем вместе делать, а там, может, ты переведёшься обратно потихоньку!
Тёма таращился на неё во все глаза, и они уже не казались бесцветными.
— Ну, если тебя это не напряжёт…
— А, мне терять нечего! — отмахнулась Яра. — А мозг высосут всё равно.
— Если до сих пор весь не высосали, он, видно, крепко держится, — заметил Тёма. — В общем, я за!
Глава 5
Мама попятилась и чуть не села на пол, обнаружив за дверью дочь в искрящемся бирюзовом пуховике, с довольной физиономией и мальчиком.
— Яра… Что это… Как это?..
— Это Тёма! — довольно заявила Яра. — Он мне поможет по математике! Кстати, а можно нам чего-нибудь поесть?
— Здравствуйте, — сказал серьёзный Тёма.
Мама так и упятилась на кухню.
К слову, помощь по математике, хоть и была предлогом, но оказалась нелишней. Яра в целом неплохо училась, но последнее время она так много прогуливала и была занята таким количеством других проблем, что отстала значительно, а Тёма вот, наоборот, пока был развоплощён, от скуки занимался — уж перелистнуть страницы учебника ветерком он мог в любом состоянии.
Тёма ушёл уже глубоким вечером, а у Яры сильно прибавилось уверенности в завтрашнем дне.
Пока она думала, чем бы скоротать остаток вечера (хотелось, чтобы завтра наступило побыстрее), в дверь Яриной комнаты постучали.
Яра так удивилась, что даже ничего не сказала, а пошла открыть сама. Это была мама.
— Ярослава, это что вообще такое?! Ты теперь мальчиков будешь водить?!
— А ты бы предпочла, чтобы я с ним по подворотням отиралась? — наигранно удивилась Яра, ввернув бабушкино выражение.
— Лёша!!! — завопила мама, и Яра тяжело вздохнула. Если дошло до призывания папы, значит, головомойка затянется.
Папа явился помятый диваном.
— Лёша, ты представляешь, наша дочь шляется по подворотням с мальчиками! — последнее слово мама произнесла так, как будто оно означало как минимум «наркоманами», но Яра воздержалась от комментариев.
— И что? — буркнул папа.
— И то! В таком возрасте! Он ей и одежду купил! Как вообще можно принимать такие подарки, это уже… это уже лёгкое поведение! Я бы никогда не подумала, что моя собственная дочь…
— Ну ты же ей не покупаешь одежду, — пожал плечами папа. — Чего удивляться?
— Я не покупаю?! Да у неё же полный шкаф одежды!
— Мама, но это не мой размер! — напомнила о себе Яра.
— И от мальчика подарки!!! — разорялась мама. — Да где ты его взяла вообще, ты что, со шпаной какой-то связалась?!
Яра не смогла не посмотреть на маму, как на душевнобольную.
— Это мой сосед по парте.
Мама подавилась.
— Это аутист, что ли?!
— Никакой он не аутист, просто молчаливый, — пожала плечами Яра.
Папа пробормотал что-то про муху и слона и попытался уйти обратно на диван, но мама ещё не закончила.
— Ты знаешь, что мне звонила учительница по математике?! Ты знаешь, что она мне сказала?! Лёша, слушай внимательно! Наша дочь закатила скандал на уроке и ушла, хлопнув дверью, и с тех пор не появлялась! Каково, а?!
— Да?! — вскинулась Яра. — А она тебе не рассказала, что она сделала перед этим?! Меня всем классом били, а она заявила, что это я виновата!
— Почему это тебя всем классом били? — нахмурился папа.
— Ну окей, не всем, всего человек пять-шесть, — уступила Яра. — Забава у них такая.
— Давно?
— Да года три уже! Только пока с Тёмой сидела, не трогали, потому что они его боятся!
— Лен, я чё-то не понял, — повернулся папа к маме. — Ты там в этой школе днюешь и ночуешь, все болячки каждой бабушки знаешь, а почему я об этом впервые слышу?
— Да чего там слышать-то? — стушевалась мама. — Яре просто надо учиться взаимодействовать с другими детьми…
— Вот я и взаимодействую. С Тёмой, — подытожила Яра. — Только теперь его в другой класс перевели, так что не знаю, на перемене-то он меня прикроет, но мне и на уроках достаётся.
— Лена, используй, пожалуйста, свои навыки взаимодействия, чтобы её тоже в этот другой класс перевели, — проинструктировал папа. — И чтобы я больше подобных историй не слышал. Мальчик её напугал, а что дочь в школе бьют — а, фигня. Ты-то в её возрасте не сильно мальчиков боялась, помнится.
На этом он всё-таки развернулся и ушёл смотреть свои новости, а мама постояла-постояла, да и тоже молча ушла.
Яра подумала, что можно было бы устроить этот разговор ещё пару лет назад, но тогда она думала, что сама виновата, что заслужила плохое отношение и не имеет права перечить родителям. И что папе наплевать. А оказывается, всё можно было решить…
На следующий день, когда Яра подошла к воротам школы, Тёма уже ждал её там. Выглядел он материально, но озабоченно.
— Как у тебя дома? — спросила она после приветствий.
— Интересно, — сказал он странным тоном. — После школы расскажу. Тебе-то не влетело вчера?
— Пыталось влететь, — усмехнулась Яра. — А потом папа внезапно оказался адекватным. Посмотрим, правда, чем это всё кончится.
Тут она заметила поодаль девочку из своего класса, которая обычно и доносила до Пашка все свежие сплетни.
— Эй, мы же с тобой решили парочкой прикидываться, — напомнила Яра. — Давай как-нибудь… ну…
Тёма неловко обхватил её руками за плечи. Яре это было не очень приятно — не потому, что Тёма, а потому что просто какой-то другой человек стоял слишком близко, да ещё и трогал её, но игра стоила свеч.
В классе она заметила, как на задних партах перешёптываются. Первым уроком была физика, и вёл её очень пожилой дедушка, который по большей части вообще не замечал, что творится в классе, поскольку весь урок писал на доске, повернувшись к ученикам спиной.
Через пару минут Яре в спину прилетела скомканная бумажка. Яра развернула её на полу мысками туфель — не брать же руками эту гадость. Ничего неожиданного или приятного она там не увидела, только что-то про любовничка-аутиста. На протяжении урока в спину прилетело ещё штук сорок записок, но стоило прозвонить звонку, в дверь класса сунулся Тёма.
— Что-то вы намусорили, — проворчал учитель, заметив гору бумажек вокруг Яриной парты.
Яра скривилась и встала было за веником и совком, чтобы это всё убрать, но Тёма присел почитать.
— Брось ты эту гадость, — посоветовала Яра.
— Вот и нет, — сказал Тёма. Он заснял Яру посреди горы скомканных бумажек, а потом тщательно собрал и развернул каждую, глянул через плечо на задние парты, где было подозрительно тихо, и пошёл к выходу.
Яра на всякий случай поспешила следом.
Тёма направлялся прямиком в кабинет директора, и Яра нагнала его уже у самых дверей. Постучав, Тёма дёрнул ручку — в приёмной сидела Ярина мама.
— О, доброе утро, — кивнул Тёма.
— Молодой человек, — начал директор. — У меня вообще-то разговор.
— Хорошо, вот вам ещё к разговору, — сказал Тёма и, к Яриному ужасу, выложил на стол мятые бумажки, а потом продемонстрировал фотографию в телефоне.
С минуту взрослые молча просматривали памятники письменности. Потом директор сказал:
— У класса «Б» следующим уроком литература в двадцать шестом. Я предупрежу Ларису Васильевну, — и снял трубку внутреннего телефона.
— Спасибо, — кивнул Тёма и вышел, подхватив под руку прочно вросшую в дверной проём Яру.
— Как у тебя получается быть таким наглым? — тихо спросила Яра по дороге.
— Почему наглым? — удивился Тёма. — Он же обязан следить, чтобы в школе никого не обижали. А мама ему за меня ещё и денег отвалила нехило, пускай отрабатывает.
Яре очень хотелось ещё поговорить с Тёмой, но на уроках в новом классе она не хотела отвлекаться — и так одолжение сделали, да и «взаимодействовать» с одноклассниками надо было учиться. На переменах же приходилось срочно вчитываться в учебник, потому что класс «Б» шёл чуть впереди, и некоторых тем Яра ещё в глаза не видела.
Так что поговорить удалось только после уроков.
— Ну так что у тебя там интересного? — спросила Яра, когда они отошли от ворот.
— Поговорил с мамой и сестрой наконец. Кое-что выяснил.
— А ты раньше не мог с ними говорить? — удивилась Яра.
— Нет, в самом начале только чуть-чуть. У мамы сил и так на донышке, она ничем не делится, а сестра — ну, она особенная в этом смысле, мне лучше вообще её не трогать. Так что я только рядом с тобой говорить мог, и то мало.
— Ну и что ты выяснил? — кивнула Яра, принимая объяснение.
— Помнишь, ты спрашивала, где моё тело? Я тогда сказал, что это оно и есть. Я и правда так думал, а ты вот была умнее.
— То есть, оно всё-таки где-то отдельно?
— Угу. В больнице, в коме лежит.
Яра шёпотом ругнулась.
— Значит, даже если я накачаю тебя энергией так, что ты сможешь весь материализоваться, не оставив ни одной надписи, ты всё равно не станешь, как раньше?
— Угу. Мне надо как-то вернуться в тело. Вот только сестра толком не знает, как.
— Думаешь, если бы знала, она бы тебе сказала?
— Конечно, — убеждённо ответил Тёма. — Ей, думаешь, хорошо от этой ситуации? Мама с ней вообще не разговаривает почти, чуть живая, смотреть страшно. Дома жизни никакой, я с уроками не помогаю, друзей не пригласишь… Она бы и рада всё вернуть, как было, но не умеет.
— Но ведь это она тебя сглазила. И так говорила про тебя тогда, у меня прям уши завяли.
— Так она потому и бесится, что ничего сделать не может и чувствует себя виноватой. Она же это не со зла — вернее, со зла, конечно, но не нарочно.
Некоторое время они оба шли молча.
— Может, — предположила Яра, — можно привезти тело в заброс?
— Я это первым делом предложил, но мама против. Говорит, даже домой из больницы забрать такого больного очень трудно, а волочь его в какую-то руину — вообще невероятно опасно, там же всякие аппараты подключены, и как всё это… Ну, короче, я умру, не доехав. И потом, сестра сказала, что я всё равно не смогу сам вернуться обратно, надо, чтобы был промежуточный контейнер, но ни я, ни она не знаем, что это может быть.
— Может, смысл в том, чтобы тебя из заброса переселить, например, в модель заброса? Её можно в больницу отнести. Ну или хотя бы в кукольный домик…
— Или просто в коробку. Не знаю. Можем попробовать, — оживился Тёма.
Яра заметила, что они уже автоматически пошли в сторону заброса. Оставалось только найти коробку, но этого добра, к счастью, рядом с мусорными контейнерами валялось предостаточно.
— Не противно? — спросила Яра, прикидывая, каково это — вселиться в картонку.
Тёма повертел большую коробку от микроволновки так и этак.
— Да она чистая, только на земле стояла. Сойдёт, наверное.
С этим габаритным предметом наперевес они дошли до брошенной стройки и пролезли в дыру в заборе, перекинув добычу сверху.
Едва оказавшись внутри, Тёма развоплотился, но Яра настояла на том, чтобы подняться в её любимую комнату. Ей казалось, что лучше находиться ближе к центру здания.
