Турция в жизни Пульхерии Ивановны и Пафнутия Львовича Голеньких случилась внезапно. А виной тому кадровичка. Это она утвердила Пафнутию Львовичу отпуск в апреле, а не летом, как он рассчитывал.
Голенькие долго не расстраивались. Подумали они примерно пять минут и выбрали самую оригинальную и экзотическую страну для отдыха - Турцию. Тем паче, что близился 60-й день рождения Пульхерии Ивановны. А что? Там вон и фестиваль тюльпанов в Стамбуле будет. Это она интернетах вычитала. Вполне себе подарок. На том и порешили.
Тюльпанов и правда было много. А еще там было всамделишное море. Оно понравилось Голеньким с первой минуты куда больше тюльпанов. Пульхерия Ивановна сразу же попыталась забежать ледяную воду и всем телом броситься в пучину, визжала от счастья, зарывалась в песок и раскладывала на лежаке для просушки свои желейные колышущиеся телеса.
Через четыре дня Пафнутий Львович захотел в хамам. Дяденька на ресепшн так его описывал... Закатывал глаза, охал, перескакивал с русского на английский, с английского на немецкий, совал в нос всякие банки с маслами, нюхал сам и говорил: "Мммммм...." Устоять невозможно!
В хамаме Голенькие были впервые. Там их встретили две банщицы. Они улыбнулись источающей безусловную любовь улыбкой и, одна из них где-то на уровне груди Пафнутия Львовича сказала: "Здрасити". Языковой барьер между ними рухнул тут же, потому что она говорила в точности как их двухлетняя внучка. “Подёмти”, - сказала банщица и, обернув Голеньких в саронг, повела их в недры хамама.
За дверями оказался ароматный будуар с приглушенным светом, мраморным столом, бассейнами и тихой музыкой, воздействующей сразу на все семь чакр. Пульхерия Ивановна осмотрелась и поняла, что готова здесь жить.
- Лазитесь, позяиста, - сказала все та же банщица внучкиным лексиконом. Пульхерия Ивановна легла, распластав по столу толстые ноги в причудливых узорах вен, и стала рассматривать белые камни, разбросанные на полу для услаждения взора. Насладившись и пересчитав их, она зажмурилась в предвкушении удовольствия.
Удовольствие обрушилось на нее сверху, безжалостно и беспощадно. Сначала банщица долго и тщательно поливала телеса Пульхерии Ивановны теплой водой из чаши. Затем ежовыми рукавицами терла, мяла и скоблила. Ее молчаливая напарница проделывала все то же самое с Пафнутием Львовичем. Тот старательно кряхтел и охал.
Потом Пульхерия Ивановна испытала просто приступ счастья, когда банщица начала нежно массировать стопы и каждый палец по отдельности. Она даже думала, у нее откроется восьмая чакра, еще не известная человечеству. Потом та же участь постигла кисти. Мизинец, безымянный палец, средний, указательный и большой.
Потом она добралась до спины, шеи, живота. Ни один кусочек пышного тела Пульхерии Ивановны не остался для банщицы загадкой. Она массировала ей голову. Уши! Лицо! Всё включено же. Целый час длилось это блаженство. Пульхерия Ивановна подключилась к космосу, вышла на связь с Альфа-Центаврой и твердо решила, что хочет жить в хамаме всю жизнь.
А потом случилось неожиданное - банщица решила закончить массаж горячими камнями. От неожиданности и ожога всей спины у Пульхерии Ивановны враз подскочило давление. "Блииин", - подумала она, но промолчала, потому что человек с открытой восьмой чакрой не должен материться.
Чтобы Пульхерия Ивановна не сбежала от удовольствия, банщица положила ей два раскаленных камня прямо в ладошки, взяла другие и опять стала выжигать на спине таинственные символы. Или нехорошее слово...
Когда она, наконец, успокоилась и сложила все камни вдоль позвоночника, у Пульхерии Ивановны остро закололо в груди.
Банщицы погасили свет и вышли из будуара, оставив их отдыхать. И остались один на один восьмая чакра, горячие камни и одышка. Пульхерия Ивановна синела, задыхалась и хотела домой.
Когда банщицы пришелестели обратно, камни почти остыли, а Пульхерия Ивановна испустила дух. Задремавший рядом Пафнутий даже ничего не заметил.
В медицинском заключении потом написали: “Внезапная смерть от острой легочной тромбоэмболии”.
Голенькие долго не расстраивались. Подумали они примерно пять минут и выбрали самую оригинальную и экзотическую страну для отдыха - Турцию. Тем паче, что близился 60-й день рождения Пульхерии Ивановны. А что? Там вон и фестиваль тюльпанов в Стамбуле будет. Это она интернетах вычитала. Вполне себе подарок. На том и порешили.
Тюльпанов и правда было много. А еще там было всамделишное море. Оно понравилось Голеньким с первой минуты куда больше тюльпанов. Пульхерия Ивановна сразу же попыталась забежать ледяную воду и всем телом броситься в пучину, визжала от счастья, зарывалась в песок и раскладывала на лежаке для просушки свои желейные колышущиеся телеса.
Через четыре дня Пафнутий Львович захотел в хамам. Дяденька на ресепшн так его описывал... Закатывал глаза, охал, перескакивал с русского на английский, с английского на немецкий, совал в нос всякие банки с маслами, нюхал сам и говорил: "Мммммм...." Устоять невозможно!
В хамаме Голенькие были впервые. Там их встретили две банщицы. Они улыбнулись источающей безусловную любовь улыбкой и, одна из них где-то на уровне груди Пафнутия Львовича сказала: "Здрасити". Языковой барьер между ними рухнул тут же, потому что она говорила в точности как их двухлетняя внучка. “Подёмти”, - сказала банщица и, обернув Голеньких в саронг, повела их в недры хамама.
За дверями оказался ароматный будуар с приглушенным светом, мраморным столом, бассейнами и тихой музыкой, воздействующей сразу на все семь чакр. Пульхерия Ивановна осмотрелась и поняла, что готова здесь жить.
- Лазитесь, позяиста, - сказала все та же банщица внучкиным лексиконом. Пульхерия Ивановна легла, распластав по столу толстые ноги в причудливых узорах вен, и стала рассматривать белые камни, разбросанные на полу для услаждения взора. Насладившись и пересчитав их, она зажмурилась в предвкушении удовольствия.
Удовольствие обрушилось на нее сверху, безжалостно и беспощадно. Сначала банщица долго и тщательно поливала телеса Пульхерии Ивановны теплой водой из чаши. Затем ежовыми рукавицами терла, мяла и скоблила. Ее молчаливая напарница проделывала все то же самое с Пафнутием Львовичем. Тот старательно кряхтел и охал.
Потом Пульхерия Ивановна испытала просто приступ счастья, когда банщица начала нежно массировать стопы и каждый палец по отдельности. Она даже думала, у нее откроется восьмая чакра, еще не известная человечеству. Потом та же участь постигла кисти. Мизинец, безымянный палец, средний, указательный и большой.
Потом она добралась до спины, шеи, живота. Ни один кусочек пышного тела Пульхерии Ивановны не остался для банщицы загадкой. Она массировала ей голову. Уши! Лицо! Всё включено же. Целый час длилось это блаженство. Пульхерия Ивановна подключилась к космосу, вышла на связь с Альфа-Центаврой и твердо решила, что хочет жить в хамаме всю жизнь.
А потом случилось неожиданное - банщица решила закончить массаж горячими камнями. От неожиданности и ожога всей спины у Пульхерии Ивановны враз подскочило давление. "Блииин", - подумала она, но промолчала, потому что человек с открытой восьмой чакрой не должен материться.
Чтобы Пульхерия Ивановна не сбежала от удовольствия, банщица положила ей два раскаленных камня прямо в ладошки, взяла другие и опять стала выжигать на спине таинственные символы. Или нехорошее слово...
Когда она, наконец, успокоилась и сложила все камни вдоль позвоночника, у Пульхерии Ивановны остро закололо в груди.
Банщицы погасили свет и вышли из будуара, оставив их отдыхать. И остались один на один восьмая чакра, горячие камни и одышка. Пульхерия Ивановна синела, задыхалась и хотела домой.
Когда банщицы пришелестели обратно, камни почти остыли, а Пульхерия Ивановна испустила дух. Задремавший рядом Пафнутий даже ничего не заметил.
В медицинском заключении потом написали: “Внезапная смерть от острой легочной тромбоэмболии”.
