Помню ли?! Редкая интернет-удача! Всего-то и была пара мимолётных встреч в стрёмном привокзальном клоповнике, а сколько приятных воспоминаний! М-м-м-м, брависсимо! Леночка с Серёжей, врачи из Питера.
— Неужто в гости собрались? — робкий огонёк надежды зарождается где-то внутри.
— Уже в столице. Думаю, часика через три объявятся. Променад у них, понимаешь. Сначала в больницу какую-то заедут потусоваться, после без промедления к нам обещались.
Пожа-а-а-ар!!! Взвиваюсь, точно ошпаренная!
— Подъём, мальчики, труба зовёт! Ту-ту-у-у! Всех наверх рифы брать! Два рифа взять марсовые на марс!
— Ты чего вскипишилась-то, мать?! Сама-то поняла вообще, чего лопочешь?! — легонько шлёпает меня. — Расслабься, отдыхай! Орлов почитай минут сорок уже как в магазин снарядила! Скоро вернуться должны. На камбузе — полный порядок! Посуда моется, белье стирается. Одна вот только проблемка, мать её итит! — в гальюн не попасть! Тюлень там какой-то плескается уже битый час! Ха! У вас же с Олежкой всё не как у людей, даже сортир совмещённый.
Смотрю, стол действительно девственно чистый, словно и не колобродили ночь напролёт, лишь пара мух одиноких загуливают. С кухни доносится привычное жужжание стиральной машинки. Интересно, интересно! Куда ж это народ писають, а? Водицы-то студёной все небось вдосталь вылакали с опохмела?! По самые-самые! …Н-н-нда, призадумаешься тут! Да и ладно…
— Умница ты моя, белочка-умелочка, что бы я без тебя делала! — нежно целую её в губы.
Алёнка замирает в сладком оцепенении, прижимается ко мне, пальчиками мило шалит.
— Девочки, а вы азартные! Имейте в виду, я всё, всё вижу! — Виктор снова готов! Прям пионер-герой, мля!
— Отвали, моя черешня! Гуляй отсюда, террорист! — мы гоним его с кровати. — Иди душ лучше прими да делом займись полезным. Квартиру вон, к примеру, пропылесось!
— Занят душ, яхонтовые мои! А убраться, м-м-м-м… Так это без проблем! Это я по-любасику обещаю!
— Обещаешь? Точно? Поверим ему?
Руки сами тянутся к замечательной Витиной игрушке. Приапическая Юлина ненасытность слегка обескураживает Алёнку, в глазах подруги смесь удивления и неодобрения.
— Юльчик! Эта катавасия затянется на час как минимум! — укоризненно качает головой. — А нам ещё кучу гостей принимать. Подпрыгивать, книксены расточать. Здоровья-то хватит на всё, девочка моя?!
— Давай вдвоём мальчишку сделаем, а?! — я не отступаюсь. — Парным разрядом. У нас ведь с тобой классно получается! Алечка, ну, пожалуйста, ну давай! Уверена, минут в двадцать легко уложимся!
Спохватываемся ещё об одном, скромно притихшем персонаже:
— А Лёха? Лёха, нереализованные мечты, пожелания, навязчивые идеи, мании величия, претензии имеются?
— Что вы, что вы! Я — мирный парень, и мой бронепоезд стоит на запасном пути!
— О-о-о-о! Всё ещё стоит, говоришь?
— Хватит цепляться, Юльчик! Бронепоезд — это вовсе не то, о чём ты подумала!
Я, кстати, именно о нём и подумала! Честное слово! А вы? Спорить со мной бесполезно. Во избежание случайных неоправданных жертв среди гражданского населения Алёнка соглашается, принимает огонь на себя.
— Хорошо, уговорила! Если только быстренько.
Диктум фактум ! Невзирая на бурные протесты Виктора, укладываемся точнёхонько в пятнадцать сладеньких минуточек.
Понимаю: в круговерти утренних событий совсем забыла об Анатолии. Ищу глазами, не нахожу. Сам о себе напомнил, привычно уже исподволь появившись на людях. Чистенький, едва из ванной, весь желанный с головы до пят. Вот он, значит, какой — северный тюлень! Я к нему, Алёнка — между нами:
— Тормозни, Юль! Оголодала, что ль?! Когда успела?! Рефлексы словно у щуки на живца! Хорош, право слово, на мужиков-то уже бросаться!
— Целоваться хоть можно, церберша? Чуть-чуть!
— Вампирша! Видали мы твои «чуть-чуть». Витька вон еле живой отполз! Давай, давай, впейся пацану в ярёмную вену, пусть знает! — она безнадёжно машет рукой. — Потащились, Лёха, на кухню, делом хоть займёмся. Слышишь? Ребята, кажись, вернулись.
Вот лиса, словно в воду глядела! Наши с Толиком «невинные поцелуйчики» потихоньку, незаметненько так, вылились в почти получасовое кувыркание.
— Неужто утихомирились, злобные опарыши?! Наконец-то! Бузотёры, итит вас за ногу! Я уж грешным делом думала, ваша фамилия — Мухины, и вы в пролёте! Ну что, кто-нибудь хочет холодного шампанского? — в руках у невесть откуда появившейся Алёнки два запотевших бокала.
Шампанское… Воспоминания… Новый год… Дом отдыха… Трудное похмелье… Рыжик… Эхе-хе-е-е…
— Откуда такая роскошь? — непроизвольно сглатываю, коварная жажда мигом напоминает о себе!
— Мальчишки принесли. И тут же почти всё вылакали! Увы! — хитрющая соблазнительница с подчёркнутым сожалением разводит руками. — Это — последнее. Ежели кто-нибудь из присутствующих хочет шампанского… Уточняю для тугоплавких: холодненького вкусного шампанского с веселящими газиками! — плутовка повышает голос. — Придётся прекратить безобразничать и твёрдо обещать мне до приезда гостей никого боле не домогаться!!!
— А Сашка с Антошкой?
— Мужчины! — Алёнка выходит в коридор. — Кто-нибудь ещё хочет шампанского?!
— Да-ва-а-ай!!! — доносится из кухни бодрое многоголосье.
— Всё, всё, всё! Я пошутила! Обещаю быть примерной девочкой!
Смотрю в погрустневшие глаза Анатолия, понимаю, что он увидел в моих…
— Мне один чёрт нельзя, Юлечка, за руль скоро.
Благородный охлаждённый напиток сразу после горячего утреннего блуда! Два бокала! Наслаждение! Чувствую себя настоящей аристократкой! Ха-ха! Или…
Звенит первый звоночек! Замечаю в кресле старенькое одеялко.
— Слушай, Толь, — смутная тревога шевелится внутри. — Ты где этот пледик… срамотной раздобыл?
— Хороший вопрос! Сам не знаю… — Анатолий удивлённо пожимает плечами. — Заснул, где упал. Голый вроде совсем. Помню… Проснулся, тепло мне, хорошо, уютно. Больше ничего не помню… Честно говоря, думал, ты укрыла. Что-то случилось?
— Да нет, всё нормально.
Моментально сон свой подробно вспоминаю, будто фильм посмотрела в 4D-формате. Эффекты замечательные и звук шикарный, однако очень не хочется в его реальность верить! Пусть кино остаётся кино! Хорошо ведь утро складывалось, потрахались замечательно! Никакой тебе чертовщины, никаких демонов, всё привычно, понятно, и вдруг на тебе, бабушка, Юрьев день!
«Пледик вполне мог нечаянно выпасть, — уговариваю сама себя. — Алёнка-неуковыра за простынкой свежей лазила, обронила…»
Анатолий удивлённо разводит руками.
— Потерял что-нибудь? — беспокойство нарастает по экспоненте.
— Видишь ли, Юлечка, вчера в ходе тотального стриптиза… Помнишь, наверное, да?
— Конечно, помню, милый! Продолжай!
— Перед лицом реальной угрозы порчи личного имущества… Подруга твоя, кстати, обещала, коли мигом не разденусь, порвать на мне всё, точно её ротвейлер — соседский коврик! Короче, вынужден был подчиниться грубой голой силе. Одежду свою, точно помню, во-о-он в том тёмном уголке на стуле сложил, во избежание, значит, возможной порчи. Мне через пару часов на вокзал ехать, шефа встречать. Нет её, неужели-таки на лоскуты пустили?! — нотки отчаяния сменяются надеждой в голосе. — Или, может, прибрал кто по случаю?
Тревога пересекает ось ординат, забирая круто вверх. Второй звоночек! Помню ведь прекрасно, куда я его одежду-то упрятала. Только это вроде бы во сне было. А может, нет? Лезу затаив дыхание в гардероб, смотрю: действительно в дальнем углу лежит та самая, аккуратненько сложенная, одёжка. Достаю в глубоком раздумьи, механически стряхиваю пыль, протягиваю хозяину.
— Спасибо, зайка! Выручила!
— Чай не чужие.
Сама уж и не знаю, что нынче думать-то.
Анатоль обнимает меня, целует. Сильные мужские руки спускаются все ниже и ниже, подхватывают под ягодицы. О-о-о-ох! В который уже за сегодня раз, поддаваясь зовущему искушению, осторожно впускаю его вовнутрь. Божественно! Демоны, черти — вообще весь паноптикум враз забывается! Распласталась в кресле, точно звездища морская, обжимаю ножками крепкое мужеское тело, пришпориваю. Он на коленочках предо мной, лодочку толкает, раскачивает. Руками ласково оглаживаю, слова нежные шепчу. Желанный мой входит во вкус, раскачивает лодочку всё сильнее, сильнее, сильнее. У-у-у-ух! Конкретно штормит уже на море, ёшкин кот! Мя-а-а-ау-у-у!!!
— Ах ты обманщица! Мармозетка с рожистым воспалением! Кто бессовестно клялся, божился больше ни-ни и за это шампанское отжилил?! А?! Целых две пайки! Растафара, Натти Дрэда!!!
— Это что ещё за звери? — выхожу из сладкого транса на секундочку.
— Песня халявщика: «Кто выпил всё пиво, что было в моём доме?» ! В самый раз о тебе!
«Надо бы запомнить! — никак на слух не догоняла, что Майки там поёт. — Жаль, записать негде! Опять-таки нечем…»
Вездесущая Алёнка, вновь она! Вечно ей нужно быть в гуще событий! Понимая, что тормозить нас — пустой номер, пристраивается на подлокотнике, трогает меня. Будоражит волнующе, так только девочки умеют! Податливо нежно отвечаю ей лаской на ласку.
Анатолий заводится по-взрослому, всерьёз! Антикварное Олежкино креслице ходуном ходит, скрипит, стонет жалобно. Ой-ёй-ёй, ножки-то старенькия кривенькия не подломилися бы! Тогда уж точно — звездец всему! Это вам не какие-то там, понимаешь, медвепуты фарфоровые, коих и расколошматить-то не жаль, тем более на счастье всем. То ж мебель раритетная, понимать надо! Высокий стиль — деревяшкино барокко, искусство, ёпрст! Предусмотрительно перемещаемся на сексодром.
— Антон, Сашка! Бегом сюда! Ну, кто ещё хочет попробовать комиссарского тела? — Алёнка с трудом отрывается от уст моих червлёных сахарных.
Орлов дважды звать не нужно, уже тут, на трибуне! Стойкие оловянные солдатики к бою готовы! Вспоминаю давнишний ура-патриотический советский фильм.
«Сейчас бы кожанку да маузер! — живо представляю себя голой, чёрная косуха нараспашку, яловые сапожки в гармошку, по полу волочится пистолет с длиннющим воронёным стволом. — Уф! Зрелище не для слабонервных! Да и погодка подкачала. Жарковато, согласитесь, для кожи-то! Хорошо хоть, Витьку в душ загнали! — проскакивает с облегчением в голове. — Мне так на бразильские орехи обломилось бы, мама не горюй!»
Судья командует: «На старт! Внимание-е-е…»
— Малыши, одни вы неохваченными остались. Кому стоим?! Чего ждём?!
«Марш!!!» — и понеслась, закружилась кутерьма! Уа-а-а-ау! Фальстартов избежали. Замечательно опять всё получилось к всеобщему удовольствию.
— Юльчик, милая, ты, что же это, вконец всех нас умотать решила? Что происходит-то?!
Лежим, обнявшись, отдыхаем. Ласково оглаживаю её взъерошенные непослушные волосы. Алёнка тихонько целует, теребит губами мои уставшие натруженные сосочки. Женская ласка удивительно приятственна! Как я вам, мужичкам, порой завидую! М-м-м-м, по-чёрному! С кухни доносятся звуки музыки, мужской смех, разговоры, обрывки грубоватых шуток. Мальчишки перекусывают, выпивают, языками чешут.
«Нас ведь, зайчики, катают! — с удовольствием отмечаю я. — Это же чертовски здорово, когда мужикам есть, что в тебе пообсуждать!»
Загудел пылесос.
«Витюшка! С лёгким паром, мальчик мой! — улыбаюсь про себя. — Послушай, послушай рассказки охотничьи! Стреляли, а ты, брат, в который уже раз вот опоздал…»
Лишь одно слегка тревожит девичье затуманенное сознание: где столько силищи-то ипической в организме взялось, ёшкин кот?! Превратное ведь может сложиться впечатление, будто Юле роту солдат за утро обслужить, точно зубы почистить! Надеюсь, никто так не подумал?! Смотрите мне!
Ночь без продыху, утро полным ходом, полдень давно на часах, и всё кручусь-верчусь. Самое интересное, есть ведь ещё порох в пороховницах, желаем-с продолжать!
«…Подумала: “Вот шалости какие!
Один, два, три! — как это им не лень?
Могу сказать, перенесла тревогу:
Досталась я в один и тот же день
Лукавому, архангелу и богу”…»
Приятно удивлена: годков, чего скрывать-то, за сорок уже, а прыти, словно у молоденькой нимфоманки. Устраиваюсь поудобнее.
— Хватит шебаршиться! — ворчит Алёнка. — Дай хоть минутку спокойно полежать!
Пресыщенное естество не требует боле сиюминутного удовлетворения. Растревоженные мысли успокаиваются, сбиваются косяком в привычное русло. Фастидиум эст квейс . Состояние безмятежности, релаксация, пароксизм довольства. В памяти всплывает налопавшийся желудочно неудовлетворённый кадавр. «Так сказать, экселент, эксви, шармант» — поговаривал в подобных случаях незабвенный Амвросий Амбруазович Выбегалло. Вспоминаю о скорых гостях:
— Дома поесть, выпить что-нибудь осталось? Питерские приедут голодные небось похлеще троглодитов! На больничке, пусть и московской, не особо-то расхарчишься! Ежели только спиритусом вини, с закусочкой же, как правило, зверчайший напряг! Плавали, знаем! Помнишь, в молодости далёкой бурной забава была — «Гошпитальная оказия»? Хороводы водили под ящик коньяка, плитку окаменелого шоколада и одно сморщенное кислющее яблочко на всех?! Да-а-а-а… Будет что на пенсии повспоминать!
Так бы и лежали, молча предаваясь воспоминаниям. Каждая своим затаённым. Алёнка тихонечко нарушает идиллию:
— Имелось, наверное, в виду «хоровое пение», а не «хороводы»?
— По мне, так безо всякой разницы! И пели, и водили, всяко бывало!
— Есть, конечно, некоторые различия в терминологии. Однако времена действительно были сумасшедшие и мы отмороженные, это точно! …Э-э-э-эх! Вспоминаю иной раз, удивляюсь, как с нами оказии какой лихой не приключилось!
— Везло дурочкам!
— Что правда, то правда.
Игра «Гошпитальная оказия»
Автор: подполковник медицинской службы Макаров
Место действия — военный госпиталь, что, поверьте, вовсе не случайно! Именно в военных госпиталях всегда раньше наблюдалась повышенная, можно сказать, взрывоопасная концентрация зрелых, крепких, сексуально нереализованных, вполне здоровых мужчин, ожидающих в праздной скуке результаты различных обследований, заключений комиссий. Скучно им, грустно, нечего делать, некому морду набить.
В этот самый момент на сцене и появлялись мы, развесёлые девчонки! Естественно, без отцов-командиров не обходилось. Они-то и были главные выдумщики-закопёрщики, массовики-затейники, обеспечивающие беспрепятственный доступ на территорию, транспорт, реквизит, многое, многое другое.
Игра проходила в два этапа. Первый — подготовительный. Сотрудник госпиталя (в нашем случае зам. главврача — его идея!) во время обхода, осмотра подбирал возможные кандидатуры для участия в игре. С коими тут же и проводились ознакомительные беседы с целью выяснения сексуальных предпочтений и пожеланий последних.
С нашей помощью выбирался достойнейший, для чего в часы посещений нам украдкой представляли всех претендентов. На сотрудника возлагалась задача завоевать расположение избранного, добиться его доверия. Этому очень способствовало периодическое распитие коньячка под задушевные беседы.
Спустя денёк-другой, исходя из гошпитальной целесообразности, соискателя переводили в двухместную палату, но одного! Начинался второй этап игры. Вечерком, в ходе очередного совместного принятия алкоголя, наш засланный казачок провоцировал кандидата разговорами о тёлках, сексе, отравлял ему жизнь скабрезными журнальчиками.
В ту же пору на спецавтомобиле с красным крестом к больничке уже приближалось гёрл-шоу: «пациентка» под одеялком в чём мама родила и «медсестра» в халатике, строгих очках, с чемоданчиком, как и полагается, но без трусиков и лифчика.
