Почему, в тот единственный раз, когда я опаздываю на работу, «исчадие ада» должен быть там? Надеюсь, он не заметит меня, проскользну, как мышка, никто и не увидит. Да, и вообще, что он может мне сделать за то, что я опоздаю? Да, я знаю, как там с этим строго, но я ведь всего разочек, да и вообще могу ли я хоть раз воспользоваться положением сестры девушки босса? Думаю, что могу.
Заводя машину, я увидела маму, бегущую к машине, в руках она несла небольшой бумажный пакет. Я открыла окно.
- Я приготовила тебе бутерброды с ветчиной, сыром, и листиком базилика. Как ты любишь. – Мама улыбнулась и протянула мне пакет.
- Спасибо, мам, чтобы я без тебя делала.
- Ну что ты. Езжай осторожней.
- Хорошо.
Ненавижу базилик, хочется блевать от этой мерзости, всегда выбрасываю его, но маме сказать об этом не могу осмелиться. В связи с нашими новыми, более или менее нормальными отношениями, я не хочу испортить все какой-то уродской веткой базилика. Я ведь всегда могу его по-тихому выбросить. Было бы более проблематично, если бы, я не ела ветчину, тогда бы было обидно, потому что хлеб, сыр и базелик, - звучит не очень аппетитно.
Мои отношения с мамой немного изменились после той самой идиотской вечеринки в честь дня рождения Альбины. Можно подумать, что это странно, ведь праздник закончился не очень позитивно и с чего бы маме быть такой добродушной ко мне. Дело в том, что родители не в курсе пьяного срыва Альбины, они думают, что все было идеально, и так как эту «идеальность» организовала я, я заслужила нормальное отношение. Поэтому, мама теперь даже бутеры мне по утрам готовит, я думаю это ее «спасибо» за то, что якобы осчастливила любимую дочурку. Эх, мама, знала бы ты, каким паршивым был тот вечер.. Странно, что никто не проболтался об этом, точнее, странно, что Андрей не проболтался. Когда мама спрашивала, как мы отдохнули, у меня всю внутри сжалось, от предчувствия того, что скажет «исчадие ада» или даже моя сестра, потому что, учитывая то, что она мне наговорила тем вечером в гостиной, я уже не была уверена в ее сестринской преданности. Но, все обошлось. Альбина улыбнулась, и сказала, будто, все было замечательно, а потом подмигнула мне, намекая на то, что и между нами все по-прежнему, хотя я не ощущала этого. Я была, действительно, задета мыслями своей сестры обо мне. Я, наверное, никогда не забуду этот взгляд «Это моя вечеринка, тогда почему я в коляске» или «О, моя дорогая и любимая сестра, почему, в той машине была я, а не ты». Это немного обидно, когда единственные близкие люди смотрят на тебя и думают: «Какая несправедливость, это ты, ТЫ, должна была быть там». Самое забавное, что возможно, они правы, ибо из нас двоих, Альбина, явно, не тот человек, который заслужил эту учесть.
Подъехав к работе, я быстро припарковалась на бесплатной служебной парковке. Почти на ходу, выскочив из машины, побежала в сторону кафе, помахала рукой, улыбающемуся мне Григорию Санычу, - нашему охраннику. Дерьмо, пять минут назад, я уже должна была быть на месте и разносить чай каким-нибудь невежам. Переходя маленькую велосипедную дорожку, я активно ковырялась в сумочке в поисках ключа от своего шкафчика. Черт меня дернул делать это именно в тот момент, когда мимо меня должны пронестись трое велосипедистов.
- Чертовы ключи, где де вы? Убогая сумка, никогда ничего не найти. – Бормотала я себе под нос и в тот же момент услышала крик.
- Отойди с дороги! – Громкий женский голос, заставил меня отвлечь свое внимание от сумочки.
Какого хрена, им не спится? Катаются тут.. Я вот бы с удовольствием подремала еще часок – другой.
Быстро среагировав, я сделала шаг назад. Спортсмены один за другим проскочили мимо меня, вызывая легкий порыв ветра, ударяющий мне в лицо. Сделав еще шаг назад, я поняла, что одной ногой уже сошла с дорожки, точнее упала с нее. Я подвернула лодыжку, отлично, это самое прекрасное утро в моей жизни. Вставая на ноги, я ощутила резкую боль в ноге, но не такую сильную, чтобы не суметь ходить. Отряхнувшись, я подняла с земли туфлю, которая слетела с ноги, во время моего полета. Вот дерьмище, я неудачник. Ну, что я сделала не так, чтобы этот день начался так ужасно? Каблук сломался, и я опоздала уже на десять минут. Схватив в руку то, что осталось от моей старенькой туфли (так и знала, что обуть их – плохая идея), я похромала на работу.
Входя в помещение, я столкнулась лицом к лицу с Ириной - нашим администратором, она стояла у входа, и, подняв бровь, стучала пальцем по своим дешевым наручным часам из лавки «все по триста рублей». Весьма, противная женщина, ей тридцать лет, она не была замужем, у нее нет детей, и ее прическа «мне за пятьдесят» говорит обо всем об этом сразу.
- Привет. – Слегка запыхавшись, говорю я. Ирина смотрит сначала мне в глаза, а потом ее взгляд опускается на мои ноги, точнее на одну мою босую ногу, а потом ее взгляд снова приковывается к моему лицу.
- Ты опоздала. Ты в курсе?
- Да, прости. Чертовы велосипедисты, я упала, сломала каблук.. – Говорю ей я, вертя в руке черную туфельку и каблук от нее.
- Что, причем тут велосипедисты? – Морщится она.
- Я переходила эту идиотскую дорожку возле парковки и..
- О, Господи, иди уже работать, голова от тебя разболелась. – Она махнула рукой, указывая на то, что разговор окончен, и ушла.
Быстренько проскочив в раздевалку, я подошла к своему шкафчику, чтобы положить туда сумку. Услышав какие-то истерические всхлипывания, я обернулась. На стуле у окна сидела моя коллега по обслуживанию столиков, мы работаем с ней в одну смену. Она ревет, отлично.. Ух, черт, ненавижу это. Наверное, я должна подойти? Или сделать вид, что не вижу ее? Ладно, ради приличия, просто подойду и спрошу, что случилось, она ответит и я уйду. Кинув сумку в шкафчик, я закрыла его и запихала маленький ключ в лифчик, скинула оставшуюся на ногах обувь, и подошла к Кире.
- Эй, ты чего? – Говорю я, брюнетка поднимает голову и всхлипывает, смотрит на меня зареванными глазами и снова всхлипывает. Ужас, я даже не знаю, что нужно говорить в таких ситуациях, лучше бы я ушла, сделав вид, что не заметила ее, и не услышала этих всхлипов. Хотя, их наверное, на луне слышно.
- Начальство не в духе. – Снова всхлипывает Кира.
- Исча.. Андрей? – «Исчадие ада», чуть не вырвалось из моего рта, но этот термин в отношение кое-кого, понятен лишь мне.
- Он уволил меня.
- Ого. За что? – Действительно «Ого», он уволил, единственную нормальную официантку. Работает она давно, не опаздывает, она очень вежлива с посетителями, притворно вежлива, на самом же деле, она ненавидит всех, кто сюда приходит, но все же.. Что могла сделать эта девушка, чтобы заслужить увольнение?
- Не важно. – Отвечает брюнетка, вытирая салфеткой нос. – Что с твоей обувью? – Она смотрит на мои босые ноги и вскидывает брови.
- Сломала каблук, на чертовой велосипедной дорожке.
- Оу, не повезло. Кстати, он звал тебя, сказал, чтобы ты зашла к нему, сразу, как придешь. И я бы на твоем месте поторопилась, он просто рвет и мечет.
- Андрей?
- Ну да, а о ком мы сейчас говорили.
Черт, зачем я ему понадобилась? Обычно, я не захожу в его офис, мы вообще не сталкиваемся с ним на работе.
- Ты.. ээ. Не знаешь, зачем?
- Нет. Не знаю. Захвати зеленый чай с двумя кубиками сахара, может, повезет, и тебя не уволят.
Блин, блин, блин, что за день то, а? Я собираюсь выходить из раздевалки, когда вспоминаю, что на мне нет обуви. Я просто королева неудачников, я знала это и раньше, но сегодня я в этом убедилась окончательно. У меня нет выхода, либо идти босиком, либо в убогих туфлях без каблука. Обе идеи мне не нравятся, но выбора нет, поэтому я обуваю туфли. Одна нога получается ниже другой, лодыжка ноет, поэтому я иду, как хромой кузнечик. Захожу на кухню, прошу сделать зеленый чай с двумя кубиками сахара, забираю его и «скачу» до кабинета «исчадия ада». Идя по залу, я чувствую на себе взгляды, в основном персонала, ибо посетителей здесь «полтора человека».
Стучу в коричневую деревянную дверь, из-за которой доносится «входите». Одной рукой поворачиваю ручку двери, другой держу поднос с чашкой чая, и думаю о том, как бы не завалиться у порога, с учетом того, какая на мне обувь, и как мне сегодня «везет». Вхожу, вроде все обошлось. Кабинет просторный, но мебели не много, в центре стоит длинный прямоугольный стол, за которым сидит Андрей. Стараюсь не смотреть по сторонам, но в глаза бросаются цветы на подоконнике. Интересно, он сам их разводит? Представляю, «исчадие ада» с ковшиком водички, крутится вокруг орхидей и нашептывает им песенки, «Цвети, цвети, мой лепесток». О мысли об этом, я невольно улыбаюсь. Господи, о чем я думаю?
Подойдя ближе, точнее «подскочив», как гребаный кузнечик-инвалид, я ставлю поднос на стол, про себя выдыхая от осознания того, что не уронила его, или еще хуже сама не завалилась.
«Исчадие ада» изучает меня, наблюдает за каждым моим движением, а потом слегка ухмыляется.
- Что это? – Он кивком указывает на поднос.
- Зеленый чай, с двумя кубиками сахара. – Говорю я таким голосом, будто это фраза запрограммирована во мне.
- Зеленый чай?
- Угу.
- С сахаром?
- Ага.
- Это вообще совместимо?
- Что, прости?
- Я спрашиваю, это вообще совместимо? Зеленый чай и сахар.
- Я услышала, но я не пони..
- Я ненавижу зеленый чай с сахаром. Кто вообще пьет зеленый чай с сахаром?
- Ну, наверное, кто-то пьет. – Отвечаю я.
- Точно не я. – Говорит Андрей, усаживаясь поудобней в кресле.
Когда до меня доходит, что я снова облажалась, и облажалась уже не по своей вине, во мне все «вскипает».
- Вот, сучка. – Бормочу я, имея ввиду Киру.
- Что? – Спрашивает «исчадие ада» и хмурится.
- Ничего.
- Что, что с твоей обувью? – Он смотрит на мои ноги, и вероятно, замечает, как я не естественно стою, придерживая одну ногу на весу.
- Знаешь, - говорю я. – Если, ты собираешься меня уволить, то давай, валяй, без этих светских бесед, типа «Ой, что с твоей обувью» и все такое.
Он ухмыляется. Я рассмешила его? Да, конечно, блин, я его рассмешила, я же всю свою жизнь была для него посмешищем. Чего удивляться?
- Что? – Сквозь смех спрашивает Андрей.
- За что ты ее уволил? – Я принимаю позу «руки в боки» и от этого немного теряю равновесие.
- Может, присядешь? – Он снова ухмыляется.
- Нет, уж спасибо. За что ты ее уволил?
- Ты о Кире что ли? Уже нажаловалась? И что ты думаешь по этому поводу?
- Я думаю, что ты козел.
- Справедливо. – Андрей проводит рукой по лицу, а потом по своим блестящим растрепанным волосам. – Она распускает сплетни. - Продолжает он.
- И все? Она хороший работник.
- Она говорит.. ну знаешь, не очень хорошие вещи.
- Это не повод..
- Для меня повод. Ясно?
- Значит так. – Решительно говорю я. – Я ухожу.
- Уходишь?
- Да. – Нагибаясь, я снимаю с себя свою полу – обувь, и беру в руку, Андрей наблюдает за моими действиями, при этом покусывая внутреннюю часть щеки, будто нервничая или о чем-то размышляя.
- Я ухожу сама, понял? Ты меня не увольняешь, я сваливаю сама. Мне надоел это карнавальный костюм стриптизерши. – Я указываю на свою рабочую форму. Мне надоело, что каждый раз, когда я приезжаю на работу, мое место для парковки машины уже занято разбитой «десяткой» бармена, имя которого я, блин даже, не помню.
- Вадик. Тот, что на «десятке».
- Да, Вадик. Мне надоело, что мужики, оставляющие мне чаевые, так и видят, как залезут мне под юбку. Будто у меня на лбу написано «Шлюха! Подходи, не стесняйся»
- Все сказала?
- Нет. Мне надое..
- Слушай, прекрати. – «Исчадие ада» взмахнул рукой и встал из-за стола. Я напряглась, когда он стал приближаться ко мне. – Мне надоело слушать твой вброс, на почве критических дней. Я не за этим тебя позвал.
- Что? Нет у меня никаких критических дней.
- Плевать. У меня к тебе предложение. Можно сказать деловое.
Деловое предложение? Оле-оле-оле! По-вы-ше-ни-е! О, да! Я больше не буду таскать подносы, ля-ля. Нужно сделать серьезное лицо, чтобы было не так заметно, что я чему-то радуюсь.
- Ну, и? – Я сделала серьезный вид, на сколько, это возможно.
- Я тут подумал.. Будем друзьями? – Андрей протянул мне руку, а я как дура уставилась на нее, в полном недоумении.
Друзьями? Какими, к черту, друзьями и где мое повышение? Какое повышение, Женя, спустись на землю. Этот болван и взял меня официанткой, чтобы поиздеваться. Зуб даю, ему доставляет удовольствие, видеть, или хотя бы знать, какую дерьмовую работу я делаю.
- Шутишь, да? – Я нервно хихикнула, сама того не ожидая.
- Нет. – Он нахмурился.
- Хм. – Я вскинула бровь, с интересом, ожидая, какую фигню, это чудо в темно-синей рубашке (Боже, как она прилегает к его телу), еще выкинет.
- Нам приходится ежедневно лицезреть друг друга, и я подумал, что мы можем попытаться, - «исчадие ада» сделал акцент на последнем слове, – стать друзьями, вместо того, чтобы кусаться по каждому поводу.
Он издевается? Если бы пару лет назад, мне сказали, что этот человек предложит мне дружбу, я бы умерла со смеху. Потому что это, невозможно. Он и я – друзья, это смешно, это глупо, нелепо, и невозможно.
- Друзьями? Ты и я?
- Ага.
- Ты сбрендил?
- А что? Я же не предлагаю нам пожениться или еще что-то такое. Я предлагаю нормальные дружеские отношения. Это на время, пока ты не свалишь в свой институт. Нам необходимо как-то уживаться, понимаешь?
- Позволь спросить. Слово «уживаться» в твоем понимании это как жить вместе, да? И меня интересует только одно: почему ты вообще все еще живешь у меня дома? Только не гони мне про ремонт, который давно окончен.
- Я и не собирался «гнать». – «Дьявольщина» попытался скопировать меня, произнося последнее слово. – Твоя мама, любезно предложила мне еще какое-то время пожить у вас. Твоей сестре нужна большая поддержка и я с этим полностью согласен, к тому же, мне нравится у вас, тихая домашняя обстановка и все такое..
- Мы не можем быть друзьями. – Заявила я.
Заводя машину, я увидела маму, бегущую к машине, в руках она несла небольшой бумажный пакет. Я открыла окно.
- Я приготовила тебе бутерброды с ветчиной, сыром, и листиком базилика. Как ты любишь. – Мама улыбнулась и протянула мне пакет.
- Спасибо, мам, чтобы я без тебя делала.
- Ну что ты. Езжай осторожней.
- Хорошо.
Ненавижу базилик, хочется блевать от этой мерзости, всегда выбрасываю его, но маме сказать об этом не могу осмелиться. В связи с нашими новыми, более или менее нормальными отношениями, я не хочу испортить все какой-то уродской веткой базилика. Я ведь всегда могу его по-тихому выбросить. Было бы более проблематично, если бы, я не ела ветчину, тогда бы было обидно, потому что хлеб, сыр и базелик, - звучит не очень аппетитно.
Мои отношения с мамой немного изменились после той самой идиотской вечеринки в честь дня рождения Альбины. Можно подумать, что это странно, ведь праздник закончился не очень позитивно и с чего бы маме быть такой добродушной ко мне. Дело в том, что родители не в курсе пьяного срыва Альбины, они думают, что все было идеально, и так как эту «идеальность» организовала я, я заслужила нормальное отношение. Поэтому, мама теперь даже бутеры мне по утрам готовит, я думаю это ее «спасибо» за то, что якобы осчастливила любимую дочурку. Эх, мама, знала бы ты, каким паршивым был тот вечер.. Странно, что никто не проболтался об этом, точнее, странно, что Андрей не проболтался. Когда мама спрашивала, как мы отдохнули, у меня всю внутри сжалось, от предчувствия того, что скажет «исчадие ада» или даже моя сестра, потому что, учитывая то, что она мне наговорила тем вечером в гостиной, я уже не была уверена в ее сестринской преданности. Но, все обошлось. Альбина улыбнулась, и сказала, будто, все было замечательно, а потом подмигнула мне, намекая на то, что и между нами все по-прежнему, хотя я не ощущала этого. Я была, действительно, задета мыслями своей сестры обо мне. Я, наверное, никогда не забуду этот взгляд «Это моя вечеринка, тогда почему я в коляске» или «О, моя дорогая и любимая сестра, почему, в той машине была я, а не ты». Это немного обидно, когда единственные близкие люди смотрят на тебя и думают: «Какая несправедливость, это ты, ТЫ, должна была быть там». Самое забавное, что возможно, они правы, ибо из нас двоих, Альбина, явно, не тот человек, который заслужил эту учесть.
Подъехав к работе, я быстро припарковалась на бесплатной служебной парковке. Почти на ходу, выскочив из машины, побежала в сторону кафе, помахала рукой, улыбающемуся мне Григорию Санычу, - нашему охраннику. Дерьмо, пять минут назад, я уже должна была быть на месте и разносить чай каким-нибудь невежам. Переходя маленькую велосипедную дорожку, я активно ковырялась в сумочке в поисках ключа от своего шкафчика. Черт меня дернул делать это именно в тот момент, когда мимо меня должны пронестись трое велосипедистов.
- Чертовы ключи, где де вы? Убогая сумка, никогда ничего не найти. – Бормотала я себе под нос и в тот же момент услышала крик.
- Отойди с дороги! – Громкий женский голос, заставил меня отвлечь свое внимание от сумочки.
Какого хрена, им не спится? Катаются тут.. Я вот бы с удовольствием подремала еще часок – другой.
Быстро среагировав, я сделала шаг назад. Спортсмены один за другим проскочили мимо меня, вызывая легкий порыв ветра, ударяющий мне в лицо. Сделав еще шаг назад, я поняла, что одной ногой уже сошла с дорожки, точнее упала с нее. Я подвернула лодыжку, отлично, это самое прекрасное утро в моей жизни. Вставая на ноги, я ощутила резкую боль в ноге, но не такую сильную, чтобы не суметь ходить. Отряхнувшись, я подняла с земли туфлю, которая слетела с ноги, во время моего полета. Вот дерьмище, я неудачник. Ну, что я сделала не так, чтобы этот день начался так ужасно? Каблук сломался, и я опоздала уже на десять минут. Схватив в руку то, что осталось от моей старенькой туфли (так и знала, что обуть их – плохая идея), я похромала на работу.
Входя в помещение, я столкнулась лицом к лицу с Ириной - нашим администратором, она стояла у входа, и, подняв бровь, стучала пальцем по своим дешевым наручным часам из лавки «все по триста рублей». Весьма, противная женщина, ей тридцать лет, она не была замужем, у нее нет детей, и ее прическа «мне за пятьдесят» говорит обо всем об этом сразу.
- Привет. – Слегка запыхавшись, говорю я. Ирина смотрит сначала мне в глаза, а потом ее взгляд опускается на мои ноги, точнее на одну мою босую ногу, а потом ее взгляд снова приковывается к моему лицу.
- Ты опоздала. Ты в курсе?
- Да, прости. Чертовы велосипедисты, я упала, сломала каблук.. – Говорю ей я, вертя в руке черную туфельку и каблук от нее.
- Что, причем тут велосипедисты? – Морщится она.
- Я переходила эту идиотскую дорожку возле парковки и..
- О, Господи, иди уже работать, голова от тебя разболелась. – Она махнула рукой, указывая на то, что разговор окончен, и ушла.
Быстренько проскочив в раздевалку, я подошла к своему шкафчику, чтобы положить туда сумку. Услышав какие-то истерические всхлипывания, я обернулась. На стуле у окна сидела моя коллега по обслуживанию столиков, мы работаем с ней в одну смену. Она ревет, отлично.. Ух, черт, ненавижу это. Наверное, я должна подойти? Или сделать вид, что не вижу ее? Ладно, ради приличия, просто подойду и спрошу, что случилось, она ответит и я уйду. Кинув сумку в шкафчик, я закрыла его и запихала маленький ключ в лифчик, скинула оставшуюся на ногах обувь, и подошла к Кире.
- Эй, ты чего? – Говорю я, брюнетка поднимает голову и всхлипывает, смотрит на меня зареванными глазами и снова всхлипывает. Ужас, я даже не знаю, что нужно говорить в таких ситуациях, лучше бы я ушла, сделав вид, что не заметила ее, и не услышала этих всхлипов. Хотя, их наверное, на луне слышно.
- Начальство не в духе. – Снова всхлипывает Кира.
- Исча.. Андрей? – «Исчадие ада», чуть не вырвалось из моего рта, но этот термин в отношение кое-кого, понятен лишь мне.
- Он уволил меня.
- Ого. За что? – Действительно «Ого», он уволил, единственную нормальную официантку. Работает она давно, не опаздывает, она очень вежлива с посетителями, притворно вежлива, на самом же деле, она ненавидит всех, кто сюда приходит, но все же.. Что могла сделать эта девушка, чтобы заслужить увольнение?
- Не важно. – Отвечает брюнетка, вытирая салфеткой нос. – Что с твоей обувью? – Она смотрит на мои босые ноги и вскидывает брови.
- Сломала каблук, на чертовой велосипедной дорожке.
- Оу, не повезло. Кстати, он звал тебя, сказал, чтобы ты зашла к нему, сразу, как придешь. И я бы на твоем месте поторопилась, он просто рвет и мечет.
- Андрей?
- Ну да, а о ком мы сейчас говорили.
Черт, зачем я ему понадобилась? Обычно, я не захожу в его офис, мы вообще не сталкиваемся с ним на работе.
- Ты.. ээ. Не знаешь, зачем?
- Нет. Не знаю. Захвати зеленый чай с двумя кубиками сахара, может, повезет, и тебя не уволят.
Блин, блин, блин, что за день то, а? Я собираюсь выходить из раздевалки, когда вспоминаю, что на мне нет обуви. Я просто королева неудачников, я знала это и раньше, но сегодня я в этом убедилась окончательно. У меня нет выхода, либо идти босиком, либо в убогих туфлях без каблука. Обе идеи мне не нравятся, но выбора нет, поэтому я обуваю туфли. Одна нога получается ниже другой, лодыжка ноет, поэтому я иду, как хромой кузнечик. Захожу на кухню, прошу сделать зеленый чай с двумя кубиками сахара, забираю его и «скачу» до кабинета «исчадия ада». Идя по залу, я чувствую на себе взгляды, в основном персонала, ибо посетителей здесь «полтора человека».
Стучу в коричневую деревянную дверь, из-за которой доносится «входите». Одной рукой поворачиваю ручку двери, другой держу поднос с чашкой чая, и думаю о том, как бы не завалиться у порога, с учетом того, какая на мне обувь, и как мне сегодня «везет». Вхожу, вроде все обошлось. Кабинет просторный, но мебели не много, в центре стоит длинный прямоугольный стол, за которым сидит Андрей. Стараюсь не смотреть по сторонам, но в глаза бросаются цветы на подоконнике. Интересно, он сам их разводит? Представляю, «исчадие ада» с ковшиком водички, крутится вокруг орхидей и нашептывает им песенки, «Цвети, цвети, мой лепесток». О мысли об этом, я невольно улыбаюсь. Господи, о чем я думаю?
Подойдя ближе, точнее «подскочив», как гребаный кузнечик-инвалид, я ставлю поднос на стол, про себя выдыхая от осознания того, что не уронила его, или еще хуже сама не завалилась.
«Исчадие ада» изучает меня, наблюдает за каждым моим движением, а потом слегка ухмыляется.
- Что это? – Он кивком указывает на поднос.
- Зеленый чай, с двумя кубиками сахара. – Говорю я таким голосом, будто это фраза запрограммирована во мне.
- Зеленый чай?
- Угу.
- С сахаром?
- Ага.
- Это вообще совместимо?
- Что, прости?
- Я спрашиваю, это вообще совместимо? Зеленый чай и сахар.
- Я услышала, но я не пони..
- Я ненавижу зеленый чай с сахаром. Кто вообще пьет зеленый чай с сахаром?
- Ну, наверное, кто-то пьет. – Отвечаю я.
- Точно не я. – Говорит Андрей, усаживаясь поудобней в кресле.
Когда до меня доходит, что я снова облажалась, и облажалась уже не по своей вине, во мне все «вскипает».
- Вот, сучка. – Бормочу я, имея ввиду Киру.
- Что? – Спрашивает «исчадие ада» и хмурится.
- Ничего.
- Что, что с твоей обувью? – Он смотрит на мои ноги, и вероятно, замечает, как я не естественно стою, придерживая одну ногу на весу.
- Знаешь, - говорю я. – Если, ты собираешься меня уволить, то давай, валяй, без этих светских бесед, типа «Ой, что с твоей обувью» и все такое.
Он ухмыляется. Я рассмешила его? Да, конечно, блин, я его рассмешила, я же всю свою жизнь была для него посмешищем. Чего удивляться?
- Что? – Сквозь смех спрашивает Андрей.
- За что ты ее уволил? – Я принимаю позу «руки в боки» и от этого немного теряю равновесие.
- Может, присядешь? – Он снова ухмыляется.
- Нет, уж спасибо. За что ты ее уволил?
- Ты о Кире что ли? Уже нажаловалась? И что ты думаешь по этому поводу?
- Я думаю, что ты козел.
- Справедливо. – Андрей проводит рукой по лицу, а потом по своим блестящим растрепанным волосам. – Она распускает сплетни. - Продолжает он.
- И все? Она хороший работник.
- Она говорит.. ну знаешь, не очень хорошие вещи.
- Это не повод..
- Для меня повод. Ясно?
- Значит так. – Решительно говорю я. – Я ухожу.
- Уходишь?
- Да. – Нагибаясь, я снимаю с себя свою полу – обувь, и беру в руку, Андрей наблюдает за моими действиями, при этом покусывая внутреннюю часть щеки, будто нервничая или о чем-то размышляя.
- Я ухожу сама, понял? Ты меня не увольняешь, я сваливаю сама. Мне надоел это карнавальный костюм стриптизерши. – Я указываю на свою рабочую форму. Мне надоело, что каждый раз, когда я приезжаю на работу, мое место для парковки машины уже занято разбитой «десяткой» бармена, имя которого я, блин даже, не помню.
- Вадик. Тот, что на «десятке».
- Да, Вадик. Мне надоело, что мужики, оставляющие мне чаевые, так и видят, как залезут мне под юбку. Будто у меня на лбу написано «Шлюха! Подходи, не стесняйся»
- Все сказала?
- Нет. Мне надое..
- Слушай, прекрати. – «Исчадие ада» взмахнул рукой и встал из-за стола. Я напряглась, когда он стал приближаться ко мне. – Мне надоело слушать твой вброс, на почве критических дней. Я не за этим тебя позвал.
- Что? Нет у меня никаких критических дней.
- Плевать. У меня к тебе предложение. Можно сказать деловое.
Деловое предложение? Оле-оле-оле! По-вы-ше-ни-е! О, да! Я больше не буду таскать подносы, ля-ля. Нужно сделать серьезное лицо, чтобы было не так заметно, что я чему-то радуюсь.
- Ну, и? – Я сделала серьезный вид, на сколько, это возможно.
- Я тут подумал.. Будем друзьями? – Андрей протянул мне руку, а я как дура уставилась на нее, в полном недоумении.
Друзьями? Какими, к черту, друзьями и где мое повышение? Какое повышение, Женя, спустись на землю. Этот болван и взял меня официанткой, чтобы поиздеваться. Зуб даю, ему доставляет удовольствие, видеть, или хотя бы знать, какую дерьмовую работу я делаю.
- Шутишь, да? – Я нервно хихикнула, сама того не ожидая.
- Нет. – Он нахмурился.
- Хм. – Я вскинула бровь, с интересом, ожидая, какую фигню, это чудо в темно-синей рубашке (Боже, как она прилегает к его телу), еще выкинет.
- Нам приходится ежедневно лицезреть друг друга, и я подумал, что мы можем попытаться, - «исчадие ада» сделал акцент на последнем слове, – стать друзьями, вместо того, чтобы кусаться по каждому поводу.
Он издевается? Если бы пару лет назад, мне сказали, что этот человек предложит мне дружбу, я бы умерла со смеху. Потому что это, невозможно. Он и я – друзья, это смешно, это глупо, нелепо, и невозможно.
- Друзьями? Ты и я?
- Ага.
- Ты сбрендил?
- А что? Я же не предлагаю нам пожениться или еще что-то такое. Я предлагаю нормальные дружеские отношения. Это на время, пока ты не свалишь в свой институт. Нам необходимо как-то уживаться, понимаешь?
- Позволь спросить. Слово «уживаться» в твоем понимании это как жить вместе, да? И меня интересует только одно: почему ты вообще все еще живешь у меня дома? Только не гони мне про ремонт, который давно окончен.
- Я и не собирался «гнать». – «Дьявольщина» попытался скопировать меня, произнося последнее слово. – Твоя мама, любезно предложила мне еще какое-то время пожить у вас. Твоей сестре нужна большая поддержка и я с этим полностью согласен, к тому же, мне нравится у вас, тихая домашняя обстановка и все такое..
- Мы не можем быть друзьями. – Заявила я.
