На ум приходил только добрый приятель – одноклассник Ванечка, ставший главным врачом областной психбольницы. Но даже встревоженной маме начинать поиск подходящего лекаря с Ванюши показалось чрезмерным. В конце концов, не бегает же ее девочка с топором по улицам?! На людей не кидается! Может, с подружкой начнет общаться, всю дурь из головы само выдует?
Потому Вера сделала вид, что не обратила внимания на путанный рассказ дочери, а та, глянув разок на мать, поняла: убеждать и что-то доказывать бесполезно. Да и нет у Нади таких доказательств, чтоб в руках подержать, потрогать, на зуб куснуть. Красивый кулон, полыхающий в ее глазах всеми красками радуги, для любого другого лишь безделушка абстрактной формы.
А надо ли доказывать? Привыкшая делиться с мамой, как с единственным близким человеком, самыми интересными новостями, Надежда вздохнула и прикусила язык. Кажется, отныне общение с Силами будет лишь ее личным делом.
Может быть, так и правильно? То, что случается вне мира, и должно оставаться вовне? И пусть мама не видит, не чувствует и никогда не услышит Сил Двадцати и Одной, никогда не воспримет мир так, как это само собой происходит у Нади. Не так уж это и важно! Главное, ее любят и готовы если не верить каждому слову, то принимать такой, как она есть, со всеми выдуманными и реальными закидонами. А еще варят любимые супы!
Черпая ложкой желтую гущу разваренного до пюре гороха, Надежда снова задумчиво улыбалась своим мыслям. Мама Вера сидела напротив, подперев щеку ладонью, и смотрела на дочку.
Спустя полчаса ужина и задушевного разговора с мамой Надя отлучилась в туалет. И когда пребывала в уголке задумчивости, ощутила подозрительное колебание не то воздуха, не то энергетического поля, или как это еще должно называться с метафизической точки зрения. Девушка пока сообразить и точно идентифицировать оказалась не в силах. Зато она явственно ощущала малиновую вину, смущенное мерцание и радужные переливы на периферии зрения. Первым делом Надюшка перешла из санузла в свою комнатку. Силам, может и все равно, а ей беседовать с ними на толчке как-то не комильфо.
- Добрый вечер, - первой поздоровалась Надя.
- Ты сердишься?/Обижена?/Боишься? – робким разноголосым хором уточнили незримые обычным людям собеседники.
- Нет. На что? – удивилась девушка, отвечая разом на все вопросы.
- Тебе было плохо/мы не подумали/не рассчитали/информационный канал подали слишком широкий для человека… - взахлеб затараторили Сила Двадцати и Одной, по привычке вопя всем хором из двух десятков единых голосов.
- Зато я столько сразу поняла, узнала и почувствовала, - постаралась утешить Надя тех, кто явно переживал не только и не столько за успех своей миссии, сколько за ее здоровье. – Я вообще не понимаю, как вы смогли мне столько всего разом объяснить и показать. Это стоило небольшого дискомфорта.
Почему-то Наде казалось, что от одного присутствия Сил идет уютное пушистое тепло. Не могли ее новые знакомые сознательно желать ей зла, а потому и упрекать их по большому счету было не за что. Не смогли просчитать результат, вот и получилось, «хотели как лучше, а получилось, как всегда». Хотя, и как лучше, кажется, тоже случайно получилось и, пожалуй, даже лучше, чем хотели.
- Если бы я всего того, что вы мне разом открыли, не поняла, то и вас понимать толком не смогла бы. В моем мире такого люди не знают. А еще, мне кажется, я теперь вас отлично и без кулона на груди почувствую.
Девушка для проверки сняла подвеску. Положила ее на полочку, отступила на шаг и довольно улыбнулась:
- Точно! Ничего не изменилось! Я ощущаю ваше присутствие и слышу вас.
Мысленно Надюшка возликовала: случись ей потерять волшебное украшение, связь с Силами не исчезнет.
- Кулон – старый след/Хранил отпечаток проводника/Пробудил/Открыл доступ/не нужен больше/Ты сама проводник и путь! – снова восторженно загалдели Двадцать и Одна.
- Только сомневаюсь, нужна ли я вам и смогу ли чем-то помочь… - закончила Надя свою мысль.
- Ты сможешь, - с абсолютной убежденностью объявили новые знакомые и, вероятно, потенциальные работодатели Надежды. – В природе твоей восстанавливать ткань Мироздания, расплетать неправильные узлы и штопать прорехи!
«Какая-то мистическая супершвея получается», - мысленно фыркнула Надя, но пререкания оставила. Уж больно интересно все было! Нужна Силам загадочная швея, она ей будет, если сможет. Ведь так здорово ощущать себя частью чуда, быть рядом с ним.
Обрадованные Силы Двадцати и Одной взорвались немыслимым вихрем энергий и цвета, от которого в нетренированной голове девушки зашумело, как от бокала вина, и похвастались:
- Мы нашли законника! Можно начинать работу!
- Нашли? Когда и как нам встретится? – деловито уточнила Надя.
- Зачем? – удивились бесплотные собеседники. – Мы развернем экран связи/ Вы сможете общаться/Прямо сейчас!
Прежде, чем девушка успела что-то спросить про загадочный экран, его действительно развернули и включили. Осталось только мысленно порадоваться, что она не завела разговор с Силами в туалете, а то, пожалуй, экран ее новыми странными знакомыми мог быть включен и там. Словом, в один миг девушка увидела мужчину. Не слишком опрятного, полного и едва ли трезвого, судя по большому бокалу, двум бутылкам на столе и одной их товарке, притаившейся между ножками стула.
- Дарсен Виндер, - торжественно представили свою находку Силы.
Тот, как раз потянувшийся сделать очередной глоток из бокала, поперхнулся не то недопитым вином, не то воздухом. Закашлялся и просипел:
- Предупреждать надо, о Великие!
- Надежда, это лучший знаток законов основных миров Узла нашего Уровня и нескольких сопредельных.
- Очень приятно, - вежливо, все-таки дареных юристов алкотестером проверять не принято, поздоровалась девушка.
Зато «дареный юрист» тактичностью и вежливостью не страдал. Бумкнув бокал на стол, впился взглядом в худенькую фигурку Нади и уточнил:
- Это что ли ваше сокровище? Какое-то оно заморенное и страшненькое. Ее что, луну не кормили?
- Я сама ем, - пропыхтела Надя, пытаясь понять нравится ей комковатое переплетение цветов и вкуса, олицетворяющее Дарсена Виндера, или нет. Какое-то оно было спутанное и будто подернутое не то пылью, не то ржавчиной, или вовсе накипью. Будь юрист кастрюлькой, в руки так и просился бы какой-нибудь убойной эффективности гель, отмывающий все.
- Видать, плохо получается, - сварливо резюмировал юрист.
- Ну… не у всех же есть, как у тебя пить выходит, - неожиданно для себя огрызнулась Надя, и Дарсен в ответ не обиделся, а удивительно звонко, по-мальчишечьи, расхохотался, одним махом отодвигая бокал и бутылку на край стола. – Уела! Итак, к делу! Чем озадачите, о Великие, скромных смертных?
- Мы не знаем, как поступить, - совершенно по-человечески или искусно подражая людям, признались Силы Двадцати и Одной. Хоровой вздох, раздавший одновременно и вразнобой, был весьма эффектен.
- Конкретнее, - потребовал подробностей законник, откинувшись на спинку высокого кресла, и прикрыл глаза, изготавливаясь к работе.
- С нас требуют денег, - конкретизировали Силы.
Юрист, настроенный выслушивать проблему, снова поперхнулся не то остатками вина, не то воздухом.
- С вас? И кому ж и с какого перепоя этакая гениальная мысль взбрела в голову, о Великие?
Силы снова вздохнули и принялись рассказывать, одновременно являя или транслируя (с точностью определения Надя затруднилась) картинки-кадры иной реальности.
Оказывается, у Двадцати и Одной, как у практически любого бога в мирах, имелись свои храмы, открытые для доступа любому желающему. Издревле в храмы допускались все и никогда за право ступить под их своды ни с кого не требовали денег. Силы вообще не занимались сбором пожертвований и приношений. Зачем им, бестелесным, материальные ценности? Если что надо, они материализуют, нарушая извечный закон людской сохранения энергии: «ничто из ничего не берется». Берется еще как, если знаешь способ и обладаешь должным могуществом.
Так вот, один из храмов Сил Двадцати и Одной располагался на землях условно ничейных, то есть принадлежащих им с давних пор, и соседствовал с владениями смертного. Его заливными лугами.
Надежда и, наверное, Дарсен тоже, узрели величественное здание из светло-серого с проблеском радужных искр камня в стиле эклектики, каким-то чудом умудрявшееся выглядеть гармонично при всем диком смешении стилей от строгого классицизма до причудливого не то рококо, не то барокко в сочетании с немыслимой этникой.
Такой был храм Сил Двадцати и Одной, гостеприимно распахивающий врата любому паломнику. Раскинулся он на разнотравных диких лугах под неимоверно ярким синим-синим небом.
А поодаль имелись заливные луга собственника-жалобщика. Тоже вроде как зеленые и сочные, но лишенные того буйного разнообразия, каким могли похвастаться прихрамовые территории. Одни луга перекатывали зеленые волны, иные служили для выпаса забавных животных, чем-то похожих на крупных коз с разноцветной (синей, зеленой, голубой, оранжевой, желтой) шерстью.
Именно эта территория и стала камнем преткновения. Ушлый травовладелец взялся утверждать, что паломники топчут его прекрасные луга и пугают скот, когда прутся в храм. В качестве компенсации он потребовал с Сил плату в звонкой монете.
Вроде и не очень большую, но постоянную. И опять же – прецедент. Одному заплатишь, второй счет выкатит, а там и долгами такими обрастешь, что никаких сверхъестественных способностей к материализации ценностей не хватит.
Примерно так пробормотал юрист себе под нос, почесывая лоб, и предложил совсем не юридический метод:
- Если этого хвата в другую инкарнацию отправить, потомки посговорчивее не будут?
- Зачем? – нахмурилась Надя, не одобряя простейшего решения. – Лучше телепорт построить. Пусть паломники прямо к храму переносятся и лугов не топчут.
- Идея, но лучше доработать, - снова энергично потер лоб Дарсен. – А скажите-ка, Великие, вы местность вокруг храма, в том числе луга те, не облагораживали?
- Болота там были прежде, - скромно согласились Силы.
- Отлично! – потер руки юрист. – Тогда и телепорт стройте и благословение свое с лугов снимайте. Пусть снова болотом становятся. И не вы этому ловкачу, а он вам заплатит за то, чтобы все снова в прежнее русло вернулось. Только табличку-упреждение у телепорта повесьте, что земли далее свободны от ваших милостей сообразно с волей владельца, потому ступающий на них делает сие на свой страх и риск.
Надежда в восхищении уставилась на законника и протянула:
- А так – правильно!
- Ха, не зря полтора века с кляузами копался, - приосанился советчик.
И вид его в заляпанном вином и чем-то жирным рубашке уже не казался Наде комичным. Какая разница, как выглядит специалист, если он помогает? Серо-зеленые глаза юриста сверкали, с них будто пенка стылого безразличия спала.
А Надюшка тихо радовалась, что пока помогать ее новым знакомым несложно и интересно.
Субботний день для утомленных рабочей неделей хозяек – не шанс предаться лени на диване перед телевизором. В первую очередь это возможность переделать все многочисленные домашние дела, на которые в будни не хватает ни сил, ни времени. Надя обычно помогала матери с уборкой и готовкой, но сегодня не успела. Только пыль вытерла, как в дверь требовательно и задорно затрезвонили. Младшая из Последних кинулась открывать. На пороге мячиком подпрыгивала Люба.
- Хай! О, а это твоя сестра, Надь? Нет, мама? Что, правда? Здрасьте! Никогда бы не подумала! Я и Надьку-то поначалу за школьницу приняла, если бы Толька ее одноклассницей не назвал, ни за что бы ни догадалась. А вы такая молодая, прям студентка!
Вера, чью худосочную комплекцию унаследовала Надька, довольно заулыбалась. Новая знакомая дочери не льстила нарочито, пытаясь втереться в доверие, она просто трепала языком первое пришедшее на ум. Веселая и заводная девчонка с задорной стрижкой пришлась маме по нраву. Она с легким сердцем даже не отпустила, а буквально вытолкала Надьку за порог в парикмахерскую. Там, как успела протараторить Люба, их ждут к половине одиннадцатого. Как раз прогулочным шагом пару кварталов миновать.
Салон с претенциозным названием «Шик» обосновался на углу улицы Пионерской и Революции, что, по мнению владельца, придавало заведению дополнительный колорит. Какой уж революционный шик нашла в парикмахерской ее новая знакомая, Надежда не знала, но была внесена в дверь силой компактного, но очень мощного цунами. Ой, недаром им издавна принято давать женские имена! Любовь своим запасом бурной энергии вполне соответствовала паре-тройке стихийных бедствий.
Болотова влетела в «Шик», как к себе домой. Весело затараторила с порога:
- Хай, девчата! Погодка-то какая, не сентябрь, лето дубль два! Теплынь сказочная! Мы к Сане записаны на пол-одиннадцатого!
- Привет, Любаш, - заулыбались девушка с ресепшена и, вероятно, свободная пока парикмахерша. – Проходи!
Люба подхватила Надьку под локоток, стащила плащик на вешалку в уголке и уверенно поволокла подружку за собой налево, в зал. Там деловито постукивал какими-то пластиковыми флакончиками, расставляя их на полке ровными рядочками, бугай с коротким ежиком волос.
- Хай, Сань!
«Это Саня?» - вылупилась Надежда на рекомендованного специалиста.
Почему-то при слове Саня у нее в голове возникал образ девушки Александры, на худой конец рисовалось нечто томно-бесполое, вроде телевизионного знаменитого стилиста с десятком пластических операций в анамнезе. А этому «золотцу Сане» было самое место в спецназе или на ринге, но никак не в салоне, с ножницами и расческой наперевес.
Саня оказался брутальным Александром определенно мужского пола. Пах он почему-то свежим березовым соком и прохладным вечерним ветерком с реки. Парикмахер подчеркнуто аккуратно поставил на полочку очередной флакончик с загадочным молочно-белым содержимым, развернулся к визитершам и пробасил:
- Любаша, привет! Подружку привела?
- Точно-точно, - расплылась в улыбке Люба. – Преврати ее не в просто хорошего человечка, а в красивую девушку! Ты сможешь, Саня! Покрась Надю в платиновый! Сделаешь? А мне чуток лохматушки подправь.
Большой Саня подошел к Надежде, очень внимательно осмотрел ее, взял прядку волос в пальцы, потер, почти нежно пробежал здоровенной лапой по голове, ероша волосы, и вынес вердикт:
- Нет!
- Чего? – опешила непосредственная Любка, не ожидавшая от Сани такой подставы.
Надежда не удивилась. Это только в детских сказках и мыльных сериалах всякие визажисты и косметологи делают из чудовища красавицу легким движением пальцев. С ее странноватой внешностью и блеклыми тонкими волосенками на чудесное преображение можно не рассчитывать. Во всяком случае, без пластической операции и на те скромные средства, которыми располагает семья Последних.
- Нельзя ее в платиновый, цвет кожи и глаз убьет напрочь. Я по-другому сделаю! – низким, на грани вибрации, пробирающим весь организм голосом пробасил Александр.
- Прошу в кресло, Надежда!
- Так бы сразу и сказал, а то еще пара секунд и у меня инфаркт микарда приключился бы, как моя бабка говорит, - выпустила набранный для возмущенного вопля воздух Люба, сдувшись проколотым шариком.
Потому Вера сделала вид, что не обратила внимания на путанный рассказ дочери, а та, глянув разок на мать, поняла: убеждать и что-то доказывать бесполезно. Да и нет у Нади таких доказательств, чтоб в руках подержать, потрогать, на зуб куснуть. Красивый кулон, полыхающий в ее глазах всеми красками радуги, для любого другого лишь безделушка абстрактной формы.
А надо ли доказывать? Привыкшая делиться с мамой, как с единственным близким человеком, самыми интересными новостями, Надежда вздохнула и прикусила язык. Кажется, отныне общение с Силами будет лишь ее личным делом.
Может быть, так и правильно? То, что случается вне мира, и должно оставаться вовне? И пусть мама не видит, не чувствует и никогда не услышит Сил Двадцати и Одной, никогда не воспримет мир так, как это само собой происходит у Нади. Не так уж это и важно! Главное, ее любят и готовы если не верить каждому слову, то принимать такой, как она есть, со всеми выдуманными и реальными закидонами. А еще варят любимые супы!
Черпая ложкой желтую гущу разваренного до пюре гороха, Надежда снова задумчиво улыбалась своим мыслям. Мама Вера сидела напротив, подперев щеку ладонью, и смотрела на дочку.
Глава 2. Раз пошли на дело…
Спустя полчаса ужина и задушевного разговора с мамой Надя отлучилась в туалет. И когда пребывала в уголке задумчивости, ощутила подозрительное колебание не то воздуха, не то энергетического поля, или как это еще должно называться с метафизической точки зрения. Девушка пока сообразить и точно идентифицировать оказалась не в силах. Зато она явственно ощущала малиновую вину, смущенное мерцание и радужные переливы на периферии зрения. Первым делом Надюшка перешла из санузла в свою комнатку. Силам, может и все равно, а ей беседовать с ними на толчке как-то не комильфо.
- Добрый вечер, - первой поздоровалась Надя.
- Ты сердишься?/Обижена?/Боишься? – робким разноголосым хором уточнили незримые обычным людям собеседники.
- Нет. На что? – удивилась девушка, отвечая разом на все вопросы.
- Тебе было плохо/мы не подумали/не рассчитали/информационный канал подали слишком широкий для человека… - взахлеб затараторили Сила Двадцати и Одной, по привычке вопя всем хором из двух десятков единых голосов.
- Зато я столько сразу поняла, узнала и почувствовала, - постаралась утешить Надя тех, кто явно переживал не только и не столько за успех своей миссии, сколько за ее здоровье. – Я вообще не понимаю, как вы смогли мне столько всего разом объяснить и показать. Это стоило небольшого дискомфорта.
Почему-то Наде казалось, что от одного присутствия Сил идет уютное пушистое тепло. Не могли ее новые знакомые сознательно желать ей зла, а потому и упрекать их по большому счету было не за что. Не смогли просчитать результат, вот и получилось, «хотели как лучше, а получилось, как всегда». Хотя, и как лучше, кажется, тоже случайно получилось и, пожалуй, даже лучше, чем хотели.
- Если бы я всего того, что вы мне разом открыли, не поняла, то и вас понимать толком не смогла бы. В моем мире такого люди не знают. А еще, мне кажется, я теперь вас отлично и без кулона на груди почувствую.
Девушка для проверки сняла подвеску. Положила ее на полочку, отступила на шаг и довольно улыбнулась:
- Точно! Ничего не изменилось! Я ощущаю ваше присутствие и слышу вас.
Мысленно Надюшка возликовала: случись ей потерять волшебное украшение, связь с Силами не исчезнет.
- Кулон – старый след/Хранил отпечаток проводника/Пробудил/Открыл доступ/не нужен больше/Ты сама проводник и путь! – снова восторженно загалдели Двадцать и Одна.
- Только сомневаюсь, нужна ли я вам и смогу ли чем-то помочь… - закончила Надя свою мысль.
- Ты сможешь, - с абсолютной убежденностью объявили новые знакомые и, вероятно, потенциальные работодатели Надежды. – В природе твоей восстанавливать ткань Мироздания, расплетать неправильные узлы и штопать прорехи!
«Какая-то мистическая супершвея получается», - мысленно фыркнула Надя, но пререкания оставила. Уж больно интересно все было! Нужна Силам загадочная швея, она ей будет, если сможет. Ведь так здорово ощущать себя частью чуда, быть рядом с ним.
Обрадованные Силы Двадцати и Одной взорвались немыслимым вихрем энергий и цвета, от которого в нетренированной голове девушки зашумело, как от бокала вина, и похвастались:
- Мы нашли законника! Можно начинать работу!
- Нашли? Когда и как нам встретится? – деловито уточнила Надя.
- Зачем? – удивились бесплотные собеседники. – Мы развернем экран связи/ Вы сможете общаться/Прямо сейчас!
Прежде, чем девушка успела что-то спросить про загадочный экран, его действительно развернули и включили. Осталось только мысленно порадоваться, что она не завела разговор с Силами в туалете, а то, пожалуй, экран ее новыми странными знакомыми мог быть включен и там. Словом, в один миг девушка увидела мужчину. Не слишком опрятного, полного и едва ли трезвого, судя по большому бокалу, двум бутылкам на столе и одной их товарке, притаившейся между ножками стула.
- Дарсен Виндер, - торжественно представили свою находку Силы.
Тот, как раз потянувшийся сделать очередной глоток из бокала, поперхнулся не то недопитым вином, не то воздухом. Закашлялся и просипел:
- Предупреждать надо, о Великие!
- Надежда, это лучший знаток законов основных миров Узла нашего Уровня и нескольких сопредельных.
- Очень приятно, - вежливо, все-таки дареных юристов алкотестером проверять не принято, поздоровалась девушка.
Зато «дареный юрист» тактичностью и вежливостью не страдал. Бумкнув бокал на стол, впился взглядом в худенькую фигурку Нади и уточнил:
- Это что ли ваше сокровище? Какое-то оно заморенное и страшненькое. Ее что, луну не кормили?
- Я сама ем, - пропыхтела Надя, пытаясь понять нравится ей комковатое переплетение цветов и вкуса, олицетворяющее Дарсена Виндера, или нет. Какое-то оно было спутанное и будто подернутое не то пылью, не то ржавчиной, или вовсе накипью. Будь юрист кастрюлькой, в руки так и просился бы какой-нибудь убойной эффективности гель, отмывающий все.
- Видать, плохо получается, - сварливо резюмировал юрист.
- Ну… не у всех же есть, как у тебя пить выходит, - неожиданно для себя огрызнулась Надя, и Дарсен в ответ не обиделся, а удивительно звонко, по-мальчишечьи, расхохотался, одним махом отодвигая бокал и бутылку на край стола. – Уела! Итак, к делу! Чем озадачите, о Великие, скромных смертных?
- Мы не знаем, как поступить, - совершенно по-человечески или искусно подражая людям, признались Силы Двадцати и Одной. Хоровой вздох, раздавший одновременно и вразнобой, был весьма эффектен.
- Конкретнее, - потребовал подробностей законник, откинувшись на спинку высокого кресла, и прикрыл глаза, изготавливаясь к работе.
- С нас требуют денег, - конкретизировали Силы.
Юрист, настроенный выслушивать проблему, снова поперхнулся не то остатками вина, не то воздухом.
- С вас? И кому ж и с какого перепоя этакая гениальная мысль взбрела в голову, о Великие?
Силы снова вздохнули и принялись рассказывать, одновременно являя или транслируя (с точностью определения Надя затруднилась) картинки-кадры иной реальности.
Оказывается, у Двадцати и Одной, как у практически любого бога в мирах, имелись свои храмы, открытые для доступа любому желающему. Издревле в храмы допускались все и никогда за право ступить под их своды ни с кого не требовали денег. Силы вообще не занимались сбором пожертвований и приношений. Зачем им, бестелесным, материальные ценности? Если что надо, они материализуют, нарушая извечный закон людской сохранения энергии: «ничто из ничего не берется». Берется еще как, если знаешь способ и обладаешь должным могуществом.
Так вот, один из храмов Сил Двадцати и Одной располагался на землях условно ничейных, то есть принадлежащих им с давних пор, и соседствовал с владениями смертного. Его заливными лугами.
Надежда и, наверное, Дарсен тоже, узрели величественное здание из светло-серого с проблеском радужных искр камня в стиле эклектики, каким-то чудом умудрявшееся выглядеть гармонично при всем диком смешении стилей от строгого классицизма до причудливого не то рококо, не то барокко в сочетании с немыслимой этникой.
Такой был храм Сил Двадцати и Одной, гостеприимно распахивающий врата любому паломнику. Раскинулся он на разнотравных диких лугах под неимоверно ярким синим-синим небом.
А поодаль имелись заливные луга собственника-жалобщика. Тоже вроде как зеленые и сочные, но лишенные того буйного разнообразия, каким могли похвастаться прихрамовые территории. Одни луга перекатывали зеленые волны, иные служили для выпаса забавных животных, чем-то похожих на крупных коз с разноцветной (синей, зеленой, голубой, оранжевой, желтой) шерстью.
Именно эта территория и стала камнем преткновения. Ушлый травовладелец взялся утверждать, что паломники топчут его прекрасные луга и пугают скот, когда прутся в храм. В качестве компенсации он потребовал с Сил плату в звонкой монете.
Вроде и не очень большую, но постоянную. И опять же – прецедент. Одному заплатишь, второй счет выкатит, а там и долгами такими обрастешь, что никаких сверхъестественных способностей к материализации ценностей не хватит.
Примерно так пробормотал юрист себе под нос, почесывая лоб, и предложил совсем не юридический метод:
- Если этого хвата в другую инкарнацию отправить, потомки посговорчивее не будут?
- Зачем? – нахмурилась Надя, не одобряя простейшего решения. – Лучше телепорт построить. Пусть паломники прямо к храму переносятся и лугов не топчут.
- Идея, но лучше доработать, - снова энергично потер лоб Дарсен. – А скажите-ка, Великие, вы местность вокруг храма, в том числе луга те, не облагораживали?
- Болота там были прежде, - скромно согласились Силы.
- Отлично! – потер руки юрист. – Тогда и телепорт стройте и благословение свое с лугов снимайте. Пусть снова болотом становятся. И не вы этому ловкачу, а он вам заплатит за то, чтобы все снова в прежнее русло вернулось. Только табличку-упреждение у телепорта повесьте, что земли далее свободны от ваших милостей сообразно с волей владельца, потому ступающий на них делает сие на свой страх и риск.
Надежда в восхищении уставилась на законника и протянула:
- А так – правильно!
- Ха, не зря полтора века с кляузами копался, - приосанился советчик.
И вид его в заляпанном вином и чем-то жирным рубашке уже не казался Наде комичным. Какая разница, как выглядит специалист, если он помогает? Серо-зеленые глаза юриста сверкали, с них будто пенка стылого безразличия спала.
А Надюшка тихо радовалась, что пока помогать ее новым знакомым несложно и интересно.
Глава 3. Чудеса продолжаются
Субботний день для утомленных рабочей неделей хозяек – не шанс предаться лени на диване перед телевизором. В первую очередь это возможность переделать все многочисленные домашние дела, на которые в будни не хватает ни сил, ни времени. Надя обычно помогала матери с уборкой и готовкой, но сегодня не успела. Только пыль вытерла, как в дверь требовательно и задорно затрезвонили. Младшая из Последних кинулась открывать. На пороге мячиком подпрыгивала Люба.
- Хай! О, а это твоя сестра, Надь? Нет, мама? Что, правда? Здрасьте! Никогда бы не подумала! Я и Надьку-то поначалу за школьницу приняла, если бы Толька ее одноклассницей не назвал, ни за что бы ни догадалась. А вы такая молодая, прям студентка!
Вера, чью худосочную комплекцию унаследовала Надька, довольно заулыбалась. Новая знакомая дочери не льстила нарочито, пытаясь втереться в доверие, она просто трепала языком первое пришедшее на ум. Веселая и заводная девчонка с задорной стрижкой пришлась маме по нраву. Она с легким сердцем даже не отпустила, а буквально вытолкала Надьку за порог в парикмахерскую. Там, как успела протараторить Люба, их ждут к половине одиннадцатого. Как раз прогулочным шагом пару кварталов миновать.
Салон с претенциозным названием «Шик» обосновался на углу улицы Пионерской и Революции, что, по мнению владельца, придавало заведению дополнительный колорит. Какой уж революционный шик нашла в парикмахерской ее новая знакомая, Надежда не знала, но была внесена в дверь силой компактного, но очень мощного цунами. Ой, недаром им издавна принято давать женские имена! Любовь своим запасом бурной энергии вполне соответствовала паре-тройке стихийных бедствий.
Болотова влетела в «Шик», как к себе домой. Весело затараторила с порога:
- Хай, девчата! Погодка-то какая, не сентябрь, лето дубль два! Теплынь сказочная! Мы к Сане записаны на пол-одиннадцатого!
- Привет, Любаш, - заулыбались девушка с ресепшена и, вероятно, свободная пока парикмахерша. – Проходи!
Люба подхватила Надьку под локоток, стащила плащик на вешалку в уголке и уверенно поволокла подружку за собой налево, в зал. Там деловито постукивал какими-то пластиковыми флакончиками, расставляя их на полке ровными рядочками, бугай с коротким ежиком волос.
- Хай, Сань!
«Это Саня?» - вылупилась Надежда на рекомендованного специалиста.
Почему-то при слове Саня у нее в голове возникал образ девушки Александры, на худой конец рисовалось нечто томно-бесполое, вроде телевизионного знаменитого стилиста с десятком пластических операций в анамнезе. А этому «золотцу Сане» было самое место в спецназе или на ринге, но никак не в салоне, с ножницами и расческой наперевес.
Саня оказался брутальным Александром определенно мужского пола. Пах он почему-то свежим березовым соком и прохладным вечерним ветерком с реки. Парикмахер подчеркнуто аккуратно поставил на полочку очередной флакончик с загадочным молочно-белым содержимым, развернулся к визитершам и пробасил:
- Любаша, привет! Подружку привела?
- Точно-точно, - расплылась в улыбке Люба. – Преврати ее не в просто хорошего человечка, а в красивую девушку! Ты сможешь, Саня! Покрась Надю в платиновый! Сделаешь? А мне чуток лохматушки подправь.
Большой Саня подошел к Надежде, очень внимательно осмотрел ее, взял прядку волос в пальцы, потер, почти нежно пробежал здоровенной лапой по голове, ероша волосы, и вынес вердикт:
- Нет!
- Чего? – опешила непосредственная Любка, не ожидавшая от Сани такой подставы.
Надежда не удивилась. Это только в детских сказках и мыльных сериалах всякие визажисты и косметологи делают из чудовища красавицу легким движением пальцев. С ее странноватой внешностью и блеклыми тонкими волосенками на чудесное преображение можно не рассчитывать. Во всяком случае, без пластической операции и на те скромные средства, которыми располагает семья Последних.
- Нельзя ее в платиновый, цвет кожи и глаз убьет напрочь. Я по-другому сделаю! – низким, на грани вибрации, пробирающим весь организм голосом пробасил Александр.
- Прошу в кресло, Надежда!
- Так бы сразу и сказал, а то еще пара секунд и у меня инфаркт микарда приключился бы, как моя бабка говорит, - выпустила набранный для возмущенного вопля воздух Люба, сдувшись проколотым шариком.
