Гелла получила горячую чашу одной из первых, как гостья племени, и осторожно принюхалась к сладко-пряному аромату, потом сделала небольшой глоток, увидев, что остальные девушки спокойно отпивают из глиняных чаш и с удовольствием смотрят на следующий поединок. Горячая вода с медом и пряностями легко скользнула в горло, согревая сердце, огонь разгорелся ярче, смех зазвучал веселее. Через некоторое время девушка охотно ухватила вторую пиалу с подноса, который разносила Синуш.
Через три поединка среди бойцов выделился молодой длинноволосый орк с золотой серьгой в ухе. Блистая белозубой улыбкой, он раз за разом побеждал в поединках различным оружием, превращая поединки в забаву. Гелла допивая третью пиалу взвара, и не заметила, как вместе с остальными девушками стала радостно кричать 'Хэй' и хлопать в ладоши. А белозубый орк, вдруг посмотрел ей в глаза и подмигнул, и почему-то герцогиню бросило в жар от этого простого жеста.
Она не отрываясь смотрела как красуясь молодой воин двигался в поединке как в танце, плавно уклоняясь от ударов и неожиданно меняя траекторию атак. Вот он отбросил с плеча длинную прядь и вновь обернулся, пристально глядя герцогине в глаза. Девушка потупилась и отпила еще немного пряного взвара, ловя боковым зрением хлопающих в ладоши и притопывающих орчанок. В следующем поединке воин с силой ударил противника коротким копьем и глядя девушке в широко распахнутые голубые глаза второй удар провел по касательной линии, лишь обозначив. Гелла судорожно вздохнула и нашла в себе силы отвернуться, сердце глухо бухало в груди, ладошки вспотели, хорошо, что Синуш не оставляла гостью стана одну, и увидев румянец поспешила принести чистой воды:
- Медового взвара нельзя пить много, мы пьем его с младенчества, и довольно часто, и то не больше двух- трех пиал, а ты сколько выпила?
- Две, или три.
- Эх, я хороша! Не предупредила!
- Но все девушки его пьют!
- Пьют, маленькими глотками и две пиалки за весь вечер! Да и орки крепче людей!
- Ох, Геллу затошнило, и пришлось срочно убежать за ряд шатров. Синуш принесла еще воды и чистое полотенце - утереть лицо. Через полчаса бледная герцогиня вновь вернулась на праздник и даже с пиалой в руке, но теперь пиала наполнялась исключительно водой из заботливо приготовленной Синуш фляжки.
После поединков, продолжение которых девушки пропустили, чествовали победителя. Им стал, конечно, белозубый орк, которому пара старейшин вручила красивый щит и новенькое копье. А после награждения начались танцы. Вместо барабанов зазвенели бубны, запели звонкие тростниковые дудочки и рожки.
Сначала мужчины исполнили победный танец с оружием, потом в огненный круг вышли девушки. Скромно опущенные глаза и длинные платки в руках наводили на мысли, о чем - то сдержанном и торжественном, но музыка зарокотала низко и глубоко. Дружно вздохнув, девушки сделали слитный шаг, и вдруг под рокот бубнов тонкие платки вспыхнули языками пламени, а робкие красавицы превратились в свирепых тигриц, непокорных и гибких. Гелла забыв обо всем, впитывала в себя эту пляску, не замечая, как ходят в такт плечи, бедра и колени. И лишь струей жидкого пламени обожгло ее вдоль спины дыхание неведомо как оказавшегося рядом белозубого орка.
Как бы ни была герцогиня поглощена танцем, музыкой и завораживающей атмосферой праздника инстинкты возопили едва жгучие губы прижались к шее, как она, взвизгнув, влепила нахалу пощечину, добавив недавно затверженное с лекаркой заклинание 'искры'. И тотчас все переменилось: глаза улыбчивого красавца полыхнули гневом, искры подпалили вышитый жилет, и приятное лицо орка превратилось в звериную маску. Девушки, стоящие поблизости отшатнулись, и Гелла почувствовала себя песчинкой, попавшей в жернов. Вокруг ей виделись ухмылки, выхваченные пламенем огня ножи и короткие мечи. Надеждой на спасение из толпы выскочила, звеня амулетами Синуш, и схватив Геллу за руку, потянула к кошме, на которой восседала Мать племени. За спиной раздавался звериный рык, подхваченный множеством голосов и насмешливые подначки:
- Не догонишь, Царум, где тебе такую красотку уговорить!
Сердце Геллы бухало у самого горла, она боялась упасть и попасть во власть яростного пожара, который настигал ее.
- Мать, Царум поцеловал Геллу!
Выпалила Синуш, дотащив герцогиню до чинно восседавших стариков. Орчанка внимательно посмотрела на перепуганных девушек и одним жестом остановила приближающийся рык.
- Великий воин Царум-волк забыл, что гости неприкосновенны?
- Гости?
Прорычал орк.
- Герцогиня наша гостья, и этот праздник дается в ее честь.
Орк гневно потряс головой видимо не находя слов, а потом скинул опаленную жилетку и бросил ее девушке под ноги. Испуганная Гелла не шевельнулась, а Синуш зашептала ей на ухо:
- Отдай выкуп за испорченную вещь, амулет или украшение.
В растерянности Гелла сдернула браслет из каменных бусин и ярких перьев, кажется, это был амулет для охоты на птиц, и вручила его Синуш, а Синуш передала откуп Матери. Получив с торжественным славословием дорогую вещь, воин смягчился и ушел в темноту. Но герцогиня уже не чувствовала себя в безопасности, увидев, как тонок налет человечности на орках, она уже не отходила от Синуш. Вскоре девушки вернулись в шатер, где уже лежала, прикрыв глаза Сатра.
Неугомонная Синуш убедившись, что герцогиня не одна вновь убежала, а Гелла еще долго переживала свои заблуждения, виня себя в недостойном поведении, кажется, теперь она лучше понимала необходимость рекомендаций принца и тревогу королевы.
Утро встретила обитательниц шатра головной болью и необходимостью сборов в дорогу. Грустная Сатра в пять минут собрала заплечный мешок воина и смотрела на страдания Синуш и Геллы. Герцогиня приняла плохое самочувствие как кару за вчерашнее поведение, и молча, сносила боль, а вот Синуш страдала шумно и энергично:
- Ой, моя голова! Моя голова! Все, в следующий раз не больше одной чаши! Зато ха-ха, Царума - Волка наградили новым прозвищем - Паленый! Старый Ийнир-Сайгак сказал, что паленый волк стоит дороже волчонка, так что теперь Царум должен тебе подарок за прозвище.
- Синуш! - Гелла повысила голос, и сама схватилась за взорвавшуюся голову. - Не нужны мне его подарки! Я хочу убраться отсюда поскорее, пока не натворила чего-нибудь еще!
Голова немилосердно казнила, а тело покрылось испариной, и Гелла уже не глядя сгребла остатки вещей в корзинку с крышкой.
- Готовы?
Сатра окинула взглядом сестру и герцогиню, и вышла из шатра, коснувшись на прощание плетенной из ремешков куколки, свисающей с колышка у двери. Покрышка опустилась за спинами девушек как стена отделяющая прошлое от будущего. Провожать их не вышли. Воины сопровождения, и повозка с подарками для вампиров уже ждали на окраине стоянки. Сев в седло Гелла оглянулась на стоянку и услышала смешок Синуш:
- Что?
- Раз оглянулась, значит, еще вернешься.
- Не думаю.
- Духам виднее, вновь хихикнула девочка, указывая на пригоршню лепестков, брошенных ветром на колени герцогини. Та в ответ лишь пожала плечами и развернула лошадь в след предводительнице. Дорога вновь уводила ее в неизведанный путь, но и оставленное за спиной имело свою ценность, тихонько вздохнув, герцогиня, вспомнила дни, проведенные в племени и улыбнулась, может быть, Синуш и права, герцогству хорошие жернова не помешают!
Хозяин трактира поднял постояльцев как они и просили - едва темнота за окнами начала сереть. Сонная служанка принесла чуть теплой воды для умывания и холодную курицу на завтрак. Леди Суонси завтракала у себя, но на стук в дверь открыла уже одетая и причесанная.
- Прошу вас, миледи, пора ехать.
Герцог одобрительно посмотрел на аккуратное платье леди, вчера суконная юбка запылилась, а воротничок и манжеты из тонкого полотна с кружевным краем засалились и обтрепались, но сегодня юбка леди была чиста, а полотно манжет сияло свежестью. Аккуратно заплетенные волосы уложены в прическу, ботинки вычищены и смазаны воском.
Леди благодарно оперлась на руку мужчины, и благосклонно проследила за тем, как принц прихватил ее сумку и отнес к лошадям. Быстро проверили седла и сбрую, быстро оседлали коней и покинули двор трактира. Морок Тирос наложил сразу, как проснулся, и теперь с помощью личной магии осторожно развеивал следы.
Калабриан ехал, храня сдержанное молчание, но в голове его постоянно перебирались мысли и мелкие детали: вот герцог подсаживает спутницу в седло, вот интересуется, не забыла ли она принять капли, такая интимность с малознакомой женщиной? Мысли раздражали и Калабриан начинал закипать, слушая, как Тирос беседует с леди, обсуждая необходимость приема лекарств.
Через час скачки восток окрасился нежно розовыми лучами, и Тирос оглянувшись на насупленного Калабриана напомнил леди Сепфоре:
- Миледи, я дал слово дворянина, что в Сарриану лучше всего въезжать на рассвете. Взгляните, мы приближаемся.
Дорога как раз делала плавный поворот вокруг золотящейся в преддверии осени рощицы, и впереди показалось нечто непонятное, огромное, бесформенное. Подъехав ближе, леди задохнулась от изумления - огромные террасы, укрепленные красным кирпичом, вздымались ввысь, и на этих террасах тесно толпились невысокие деревья, отягощенные плодами. Крестьяне в просторных домотканых рубахах спешили с огромными корзинами к своим садам, скрипели колеса водяных мельниц, поднимавших воду, кричали ослы, запряженные в небольшие тележки готовые развезти плоды Саррианы по окрестным городам и селам.
- Что это?
Удивлению леди не было предела.
- Это пригород Сарианы, сам город находится в стороне от садов, здесь живут поденщики и садоводы, а дома знати расположены на холме у реки.
Дорога проходила прямо под кирпичными стенами, с которых свисали ветви, отягощенные плодами, леди Сепфора удивленно рассматривала это изобилие, и Тирос догнал крестьянина с тележкой полной небольших корзинок и вскоре протянул спутнице несколько румяных яблок:
- Попробуйте леди, таких яблок нет больше нигде. В центре этих садов расположена старинная крепость. По легенде одна из первых герцогинь Тримейн была южанкой и очень скучала по пышным садам своей родины. В этой крепости она ожидала мужа, который часто уезжал по делам короля, и тоскуя разводила сад на крепостном валу. А что бы плодородную почву не смывали дожди, герцогиня велела укреплять террасы кирпичом. Глину брали во дворе крепости и со временем вырыли колодец с удивительной водой - если ею поливать деревья они плодоносят изобильно и плоды отличаются редким вкусом и ароматом. Кроме того, умирая герцогиня уверила подданных, что колодец не иссякнет, пока эти земли будут верны роду Тримейн.
- И сколько лет этим садам?
- Крепость была заложена около семисот лет назад, вторым герцогом Тримейном, а первый сад посадила супруга пятого герцога. За все время существования садов источник был близок к истощению лишь однажды, когда регалии герцога собирались возложить на человека, не являющегося наследником рода Тримейн.
- Вот как? И что это было, измена или ошибка?
- Это была попытка спасти наследника, в итоге недоразумения разрешились, и колодец вновь наполнился водой.
Леди ехала, задумчиво покусывая губу, забыв про лежащие на юбке яблоки.
Калабриан хмуро поглядывал на Тироса, и волновался, если эта красотка увлечет Тримейна он не поедет со мной на поиски, или поедет весьма неохотно, значит нужно поспешить с развлечениями, ни одна женщина не потерпит открытого пренебрежения!
Тирос же размышлял, не слишком ли он увлекся рассказом о предках, леди не глупа, и могут возникнуть вопросы. А расслабившаяся в дороге Сепфора размышляла о герцогине Тримейн, и пыталась представить себе ее облик.
Некоторое время все молчали, а потом леди Сепфора заговорила снова:
- Удивительная история, получается, что герцоги Тримейн правят этими землями больше шести веков, и эта старая крепость является сердцем края.
Тирос только кивнул, а леди, наконец, вспомнив о дарах природы, поднесла яблоко к лицу и вдохнула сладкий аромат.
Принц подъехал ближе к герцогу и выбирая себе пару яблок из корзинки язвительно прошептал:
- Ухаживание в сельском стиле? Яблоки, сладкие речи и сеновал?
Герцог хмуро взглянул на друга и яростно подхлестнул коня, уезжая вперед. Принц только хмыкнул, и мысленно поежился, кажется все зашло дальше, чем он думал.
Вскоре за поворотом дороги открылись хижины поденщиков - саманные лачужки с тростниковыми крышами и хлипкими плетнями. Возле каждой хижины на тростниковом коврике стояли плетеные корзины и керамические горшки, лежали свернутые в рулоны коврики и веревки, и везде были яблоки: сушеные, соленые, моченые, тут же продавалось яблочное повидло и сидр, яблоки в карамели и пышные лепешки с яблочной начинкой. За торговлей присматривали шустрые вихрастые мальчишки или молодые девушки в длинных домотканых платьях.
Сепфора крутила головой и порой ойкала как девочка, впервые выбравшаяся на ярмарку, впрочем, герцогу, исподтишка любовавшемуся этой непосредственностью, впервые показалось, что он ошибся, считая возраст леди Суонси. Строгие платья и манеры прибавили в его глазах лет пять, а то и семь, но яркий солнечный день и радостный смех выдали большой секрет леди - ей едва исполнилось девятнадцать, ну может быть двадцать лет.
Вскоре лачуги сменились трактирами, постоялыми дворами и чистенькими гостиницами. Следом шли ремесленные мастерские, потом купеческие лавки, а еще дальше большой рынок, спускающийся к реке.
- Простите, миледи. - Тирос подвел своего коня к краю дороги, откуда открывался великолепный вид на раскинувшиеся прихотливо дома, - Сегодня останавливаться не будем, доберемся до моего дома и отдохнем, а завтра, если пожелаете, я охотно покажу вам город.
Леди Сепфора оторвалась от жадного разглядывания рынка и обратила внимание на ту часть города, на которую указывал Тирос. Дорога здесь разделялась, одна часть ее становилась шире и спускалась к рынку, а вторая тонкой змейкой взбиралась на холм, застроенный величественными особняками и милыми кирпичными домиками, обсаженными плодовыми деревьями. Именно к такому домику они и подъехали. Герцог спешился и передав поводья принцу постучал в глухую калитку, вскоре приоткрылось небольшое оконце и оттуда высунулась усатая физиономия, герцог что-то пошептал привратнику и на миг снял морок. Тотчас раздались голоса и вскоре ворота распахнулись.
Гости осматривались с любопытством, Калабриан бывал в Сарриане, но всегда останавливался в резиденции герцогов Тримейн - огромном помпезном здании венчающим собою холм. Этот дом, вероятно, был выбран родителями наследника герцогства потому, что стоял чуть в стороне от других домов. С одной стороны, тянулся обрыв, а с другой обширный парк большого дома выходящего фасадом на другую улицу. Площадка перед домом поросла травой, садовые деревья давно нуждались в обрезке, а с крыши съехало несколько черепиц, но в целом дом казался уютным и удобным. Коней приняли и увели в конюшню несколько солидных усатых мужчин, герцог, быстро переговорив с ними вернулся к гостям:
Через три поединка среди бойцов выделился молодой длинноволосый орк с золотой серьгой в ухе. Блистая белозубой улыбкой, он раз за разом побеждал в поединках различным оружием, превращая поединки в забаву. Гелла допивая третью пиалу взвара, и не заметила, как вместе с остальными девушками стала радостно кричать 'Хэй' и хлопать в ладоши. А белозубый орк, вдруг посмотрел ей в глаза и подмигнул, и почему-то герцогиню бросило в жар от этого простого жеста.
Она не отрываясь смотрела как красуясь молодой воин двигался в поединке как в танце, плавно уклоняясь от ударов и неожиданно меняя траекторию атак. Вот он отбросил с плеча длинную прядь и вновь обернулся, пристально глядя герцогине в глаза. Девушка потупилась и отпила еще немного пряного взвара, ловя боковым зрением хлопающих в ладоши и притопывающих орчанок. В следующем поединке воин с силой ударил противника коротким копьем и глядя девушке в широко распахнутые голубые глаза второй удар провел по касательной линии, лишь обозначив. Гелла судорожно вздохнула и нашла в себе силы отвернуться, сердце глухо бухало в груди, ладошки вспотели, хорошо, что Синуш не оставляла гостью стана одну, и увидев румянец поспешила принести чистой воды:
- Медового взвара нельзя пить много, мы пьем его с младенчества, и довольно часто, и то не больше двух- трех пиал, а ты сколько выпила?
- Две, или три.
- Эх, я хороша! Не предупредила!
- Но все девушки его пьют!
- Пьют, маленькими глотками и две пиалки за весь вечер! Да и орки крепче людей!
- Ох, Геллу затошнило, и пришлось срочно убежать за ряд шатров. Синуш принесла еще воды и чистое полотенце - утереть лицо. Через полчаса бледная герцогиня вновь вернулась на праздник и даже с пиалой в руке, но теперь пиала наполнялась исключительно водой из заботливо приготовленной Синуш фляжки.
После поединков, продолжение которых девушки пропустили, чествовали победителя. Им стал, конечно, белозубый орк, которому пара старейшин вручила красивый щит и новенькое копье. А после награждения начались танцы. Вместо барабанов зазвенели бубны, запели звонкие тростниковые дудочки и рожки.
Сначала мужчины исполнили победный танец с оружием, потом в огненный круг вышли девушки. Скромно опущенные глаза и длинные платки в руках наводили на мысли, о чем - то сдержанном и торжественном, но музыка зарокотала низко и глубоко. Дружно вздохнув, девушки сделали слитный шаг, и вдруг под рокот бубнов тонкие платки вспыхнули языками пламени, а робкие красавицы превратились в свирепых тигриц, непокорных и гибких. Гелла забыв обо всем, впитывала в себя эту пляску, не замечая, как ходят в такт плечи, бедра и колени. И лишь струей жидкого пламени обожгло ее вдоль спины дыхание неведомо как оказавшегося рядом белозубого орка.
Как бы ни была герцогиня поглощена танцем, музыкой и завораживающей атмосферой праздника инстинкты возопили едва жгучие губы прижались к шее, как она, взвизгнув, влепила нахалу пощечину, добавив недавно затверженное с лекаркой заклинание 'искры'. И тотчас все переменилось: глаза улыбчивого красавца полыхнули гневом, искры подпалили вышитый жилет, и приятное лицо орка превратилось в звериную маску. Девушки, стоящие поблизости отшатнулись, и Гелла почувствовала себя песчинкой, попавшей в жернов. Вокруг ей виделись ухмылки, выхваченные пламенем огня ножи и короткие мечи. Надеждой на спасение из толпы выскочила, звеня амулетами Синуш, и схватив Геллу за руку, потянула к кошме, на которой восседала Мать племени. За спиной раздавался звериный рык, подхваченный множеством голосов и насмешливые подначки:
- Не догонишь, Царум, где тебе такую красотку уговорить!
Сердце Геллы бухало у самого горла, она боялась упасть и попасть во власть яростного пожара, который настигал ее.
- Мать, Царум поцеловал Геллу!
Выпалила Синуш, дотащив герцогиню до чинно восседавших стариков. Орчанка внимательно посмотрела на перепуганных девушек и одним жестом остановила приближающийся рык.
- Великий воин Царум-волк забыл, что гости неприкосновенны?
- Гости?
Прорычал орк.
- Герцогиня наша гостья, и этот праздник дается в ее честь.
Орк гневно потряс головой видимо не находя слов, а потом скинул опаленную жилетку и бросил ее девушке под ноги. Испуганная Гелла не шевельнулась, а Синуш зашептала ей на ухо:
- Отдай выкуп за испорченную вещь, амулет или украшение.
В растерянности Гелла сдернула браслет из каменных бусин и ярких перьев, кажется, это был амулет для охоты на птиц, и вручила его Синуш, а Синуш передала откуп Матери. Получив с торжественным славословием дорогую вещь, воин смягчился и ушел в темноту. Но герцогиня уже не чувствовала себя в безопасности, увидев, как тонок налет человечности на орках, она уже не отходила от Синуш. Вскоре девушки вернулись в шатер, где уже лежала, прикрыв глаза Сатра.
Неугомонная Синуш убедившись, что герцогиня не одна вновь убежала, а Гелла еще долго переживала свои заблуждения, виня себя в недостойном поведении, кажется, теперь она лучше понимала необходимость рекомендаций принца и тревогу королевы.
Утро встретила обитательниц шатра головной болью и необходимостью сборов в дорогу. Грустная Сатра в пять минут собрала заплечный мешок воина и смотрела на страдания Синуш и Геллы. Герцогиня приняла плохое самочувствие как кару за вчерашнее поведение, и молча, сносила боль, а вот Синуш страдала шумно и энергично:
- Ой, моя голова! Моя голова! Все, в следующий раз не больше одной чаши! Зато ха-ха, Царума - Волка наградили новым прозвищем - Паленый! Старый Ийнир-Сайгак сказал, что паленый волк стоит дороже волчонка, так что теперь Царум должен тебе подарок за прозвище.
- Синуш! - Гелла повысила голос, и сама схватилась за взорвавшуюся голову. - Не нужны мне его подарки! Я хочу убраться отсюда поскорее, пока не натворила чего-нибудь еще!
Голова немилосердно казнила, а тело покрылось испариной, и Гелла уже не глядя сгребла остатки вещей в корзинку с крышкой.
- Готовы?
Сатра окинула взглядом сестру и герцогиню, и вышла из шатра, коснувшись на прощание плетенной из ремешков куколки, свисающей с колышка у двери. Покрышка опустилась за спинами девушек как стена отделяющая прошлое от будущего. Провожать их не вышли. Воины сопровождения, и повозка с подарками для вампиров уже ждали на окраине стоянки. Сев в седло Гелла оглянулась на стоянку и услышала смешок Синуш:
- Что?
- Раз оглянулась, значит, еще вернешься.
- Не думаю.
- Духам виднее, вновь хихикнула девочка, указывая на пригоршню лепестков, брошенных ветром на колени герцогини. Та в ответ лишь пожала плечами и развернула лошадь в след предводительнице. Дорога вновь уводила ее в неизведанный путь, но и оставленное за спиной имело свою ценность, тихонько вздохнув, герцогиня, вспомнила дни, проведенные в племени и улыбнулась, может быть, Синуш и права, герцогству хорошие жернова не помешают!
Глава 22
Хозяин трактира поднял постояльцев как они и просили - едва темнота за окнами начала сереть. Сонная служанка принесла чуть теплой воды для умывания и холодную курицу на завтрак. Леди Суонси завтракала у себя, но на стук в дверь открыла уже одетая и причесанная.
- Прошу вас, миледи, пора ехать.
Герцог одобрительно посмотрел на аккуратное платье леди, вчера суконная юбка запылилась, а воротничок и манжеты из тонкого полотна с кружевным краем засалились и обтрепались, но сегодня юбка леди была чиста, а полотно манжет сияло свежестью. Аккуратно заплетенные волосы уложены в прическу, ботинки вычищены и смазаны воском.
Леди благодарно оперлась на руку мужчины, и благосклонно проследила за тем, как принц прихватил ее сумку и отнес к лошадям. Быстро проверили седла и сбрую, быстро оседлали коней и покинули двор трактира. Морок Тирос наложил сразу, как проснулся, и теперь с помощью личной магии осторожно развеивал следы.
Калабриан ехал, храня сдержанное молчание, но в голове его постоянно перебирались мысли и мелкие детали: вот герцог подсаживает спутницу в седло, вот интересуется, не забыла ли она принять капли, такая интимность с малознакомой женщиной? Мысли раздражали и Калабриан начинал закипать, слушая, как Тирос беседует с леди, обсуждая необходимость приема лекарств.
Через час скачки восток окрасился нежно розовыми лучами, и Тирос оглянувшись на насупленного Калабриана напомнил леди Сепфоре:
- Миледи, я дал слово дворянина, что в Сарриану лучше всего въезжать на рассвете. Взгляните, мы приближаемся.
Дорога как раз делала плавный поворот вокруг золотящейся в преддверии осени рощицы, и впереди показалось нечто непонятное, огромное, бесформенное. Подъехав ближе, леди задохнулась от изумления - огромные террасы, укрепленные красным кирпичом, вздымались ввысь, и на этих террасах тесно толпились невысокие деревья, отягощенные плодами. Крестьяне в просторных домотканых рубахах спешили с огромными корзинами к своим садам, скрипели колеса водяных мельниц, поднимавших воду, кричали ослы, запряженные в небольшие тележки готовые развезти плоды Саррианы по окрестным городам и селам.
- Что это?
Удивлению леди не было предела.
- Это пригород Сарианы, сам город находится в стороне от садов, здесь живут поденщики и садоводы, а дома знати расположены на холме у реки.
Дорога проходила прямо под кирпичными стенами, с которых свисали ветви, отягощенные плодами, леди Сепфора удивленно рассматривала это изобилие, и Тирос догнал крестьянина с тележкой полной небольших корзинок и вскоре протянул спутнице несколько румяных яблок:
- Попробуйте леди, таких яблок нет больше нигде. В центре этих садов расположена старинная крепость. По легенде одна из первых герцогинь Тримейн была южанкой и очень скучала по пышным садам своей родины. В этой крепости она ожидала мужа, который часто уезжал по делам короля, и тоскуя разводила сад на крепостном валу. А что бы плодородную почву не смывали дожди, герцогиня велела укреплять террасы кирпичом. Глину брали во дворе крепости и со временем вырыли колодец с удивительной водой - если ею поливать деревья они плодоносят изобильно и плоды отличаются редким вкусом и ароматом. Кроме того, умирая герцогиня уверила подданных, что колодец не иссякнет, пока эти земли будут верны роду Тримейн.
- И сколько лет этим садам?
- Крепость была заложена около семисот лет назад, вторым герцогом Тримейном, а первый сад посадила супруга пятого герцога. За все время существования садов источник был близок к истощению лишь однажды, когда регалии герцога собирались возложить на человека, не являющегося наследником рода Тримейн.
- Вот как? И что это было, измена или ошибка?
- Это была попытка спасти наследника, в итоге недоразумения разрешились, и колодец вновь наполнился водой.
Леди ехала, задумчиво покусывая губу, забыв про лежащие на юбке яблоки.
Калабриан хмуро поглядывал на Тироса, и волновался, если эта красотка увлечет Тримейна он не поедет со мной на поиски, или поедет весьма неохотно, значит нужно поспешить с развлечениями, ни одна женщина не потерпит открытого пренебрежения!
Тирос же размышлял, не слишком ли он увлекся рассказом о предках, леди не глупа, и могут возникнуть вопросы. А расслабившаяся в дороге Сепфора размышляла о герцогине Тримейн, и пыталась представить себе ее облик.
Некоторое время все молчали, а потом леди Сепфора заговорила снова:
- Удивительная история, получается, что герцоги Тримейн правят этими землями больше шести веков, и эта старая крепость является сердцем края.
Тирос только кивнул, а леди, наконец, вспомнив о дарах природы, поднесла яблоко к лицу и вдохнула сладкий аромат.
Принц подъехал ближе к герцогу и выбирая себе пару яблок из корзинки язвительно прошептал:
- Ухаживание в сельском стиле? Яблоки, сладкие речи и сеновал?
Герцог хмуро взглянул на друга и яростно подхлестнул коня, уезжая вперед. Принц только хмыкнул, и мысленно поежился, кажется все зашло дальше, чем он думал.
Вскоре за поворотом дороги открылись хижины поденщиков - саманные лачужки с тростниковыми крышами и хлипкими плетнями. Возле каждой хижины на тростниковом коврике стояли плетеные корзины и керамические горшки, лежали свернутые в рулоны коврики и веревки, и везде были яблоки: сушеные, соленые, моченые, тут же продавалось яблочное повидло и сидр, яблоки в карамели и пышные лепешки с яблочной начинкой. За торговлей присматривали шустрые вихрастые мальчишки или молодые девушки в длинных домотканых платьях.
Сепфора крутила головой и порой ойкала как девочка, впервые выбравшаяся на ярмарку, впрочем, герцогу, исподтишка любовавшемуся этой непосредственностью, впервые показалось, что он ошибся, считая возраст леди Суонси. Строгие платья и манеры прибавили в его глазах лет пять, а то и семь, но яркий солнечный день и радостный смех выдали большой секрет леди - ей едва исполнилось девятнадцать, ну может быть двадцать лет.
Вскоре лачуги сменились трактирами, постоялыми дворами и чистенькими гостиницами. Следом шли ремесленные мастерские, потом купеческие лавки, а еще дальше большой рынок, спускающийся к реке.
- Простите, миледи. - Тирос подвел своего коня к краю дороги, откуда открывался великолепный вид на раскинувшиеся прихотливо дома, - Сегодня останавливаться не будем, доберемся до моего дома и отдохнем, а завтра, если пожелаете, я охотно покажу вам город.
Леди Сепфора оторвалась от жадного разглядывания рынка и обратила внимание на ту часть города, на которую указывал Тирос. Дорога здесь разделялась, одна часть ее становилась шире и спускалась к рынку, а вторая тонкой змейкой взбиралась на холм, застроенный величественными особняками и милыми кирпичными домиками, обсаженными плодовыми деревьями. Именно к такому домику они и подъехали. Герцог спешился и передав поводья принцу постучал в глухую калитку, вскоре приоткрылось небольшое оконце и оттуда высунулась усатая физиономия, герцог что-то пошептал привратнику и на миг снял морок. Тотчас раздались голоса и вскоре ворота распахнулись.
Гости осматривались с любопытством, Калабриан бывал в Сарриане, но всегда останавливался в резиденции герцогов Тримейн - огромном помпезном здании венчающим собою холм. Этот дом, вероятно, был выбран родителями наследника герцогства потому, что стоял чуть в стороне от других домов. С одной стороны, тянулся обрыв, а с другой обширный парк большого дома выходящего фасадом на другую улицу. Площадка перед домом поросла травой, садовые деревья давно нуждались в обрезке, а с крыши съехало несколько черепиц, но в целом дом казался уютным и удобным. Коней приняли и увели в конюшню несколько солидных усатых мужчин, герцог, быстро переговорив с ними вернулся к гостям:
