К счастью, Дэн от него тоже не в восторге и качает головой:
- Снимай!
Я с облегчением возвращаю чудной костюм продавщице, но меня ждет еще гора других вещей.
На то, чтобы все перемерить, уходит не меньше часа. Какие-то Дэн бракует, но больше половины одобряет. Интересно, он был бы таким же щедрым со мной, если бы заработал эти деньги сам, а не тратил капиталы отца? Но задать этот вопрос я не решаюсь и меряю последний комплект – черные брючки из приятной шелковистой ткани и тонкий небесно-голубой свитер. В отличие от желтого, он маленького размера и садится по фигуре, красиво облегая грудь и подчеркнув талию.
- Вот в этом и иди, - кивает мажор, когда я появляюсь из примерочной.
Я чувствую, что игра затянулась. Я не могу принять такие дорогие подарки от мажора. Я же с ним потом за всю жизнь не расплачусь! Поэтому я послушно киваю, а сама захожу в примерочную, чтобы переодеться в свои вещи. Но их нет!
Я перетряхиваю ворох одежды, которую перемерила. Наверное, мои джинсы, кофта и ветровка где-то под ними. Но они как сквозь землю провалились. Не может же быть, чтобы их кто-то украл отсюда!
- Дэн! – нервно зову я. – Мои вещи пропали!
- Твои обноски на помойке, - спокойно отвечает он.
- Что? – Я ахаю от его коварства и выглядываю из примерочной. – Когда ты успел?!
Пока я переодевалась и крутилась у зеркала, он как-то умудрился стащить мою одежду, и по его лицу я понимаю, что мне ее больше не видать.
- Было бы о чем жалеть. - Он спокойно пожимает плечами.
- Мне что теперь, голой идти? – возмущаюсь я.
- Почему голой? Говорю же – иди в этом!
Я бросаю взгляд в зеркало: на мне по-прежнему черные брючки и голубой свитер, которые стоят целое состояние. За моей спиной возникает продавщица с ножницами в руках. Ну просто фея! Только без волшебной палочки.
И мне не остается ничего, как позволить ей срезать бирки, а Дэну оплатить покупки.
Примеряю кроссовки, они такие мягкие и удобные, что даже не хочу их снимать. Но Дэн берет с полки ботильоны на умопомрачительной шпильке и протягивает мне.
- Эти тоже примерь!
- Я? Ты меня с Доминикой не перепутал?
В нашу первую встречу в кафе на ней были босоножки на таких же высоких каблуках.
- Примерь, - настаивает Дэн. – Это для завтрашней вечеринки.
Выбора у меня нет, и я опускаюсь на пуф, расшнуровывая кроссовки.
- Последний размер остался, - волнуется продавщица, подходя к нам.
Остается надежда, что размер не подойдет. Но модные ботильоны садятся, как влитые. А когда я прохожу несколько шагов туда-сюда, с удивлением понимаю, что я могу на них ходить и не падать!
- Они только вас ждали! – радуется продавщица. Так бурно, что я понимаю, что ее зарплата зависит от процента с покупок.
Пока Дэн расплачивается картой, я смотрю на наше с ним отражение в зеркале. Теперь мы выглядим парой мажоров, а не мажором с бедной родственницей. Но почему-то меня это совсем не радует. Как будто со своими вещами я потеряла часть себя…
- Чего такая хмурая? – окликает меня Дэн, забирая полные пакеты одежды и ведя меня к выходу.
- Устала.
Каблуки непривычно цокают по плитке, и от их звука мне не по себе.
- От шоппинга? – Дэн фыркает. – Ты как будто смену в кафе отпахала.
- Хуже. Работая в кафе, я хотя бы сделала что-то полезное. А так только время зря потратила.
Дэн в недоумении смотрит на меня, и я спохватываюсь. Вот же я неблагодарная!
- Это просто с непривычки. Спасибо тебе за обновки!
- А поцеловать? – насмешливо прищуривается мажор.
Приподнявшись на цыпочки, чмокаю его в щеку.
Дэн расплывается в довольной улыбке и вызывает такси. Стоя на улице, я чувствую на себе чужой настойчивый взгляд и оборачиваюсь, боясь увидеть коллекторов, которые меня выследили. Но их нет. По тротуару идут люди, кто-то с любопытством поглядывает на нас – два мажора с кучей пакетов у дорогого бутика вызывают интерес.
- Маша, - нетерпеливо зовет меня Дэн, открывая дверь подъехавшего такси.
И я с облегчением ныряю внутрь, прячась от чьего-то пристального взгляда.
МАЖОР
Каждый раз, когда Маша выходит из примерочной, я мысленно представляю ее на нашей вечеринке в компании приятелей. И, должен признать, она вписывается в наш круг. Маша довольно симпатичная: у нее стройная фигура, красивые и ухоженные волосы – между прочим, натуральные! А еще милое личико и большие голубые глаза, как у мультяшки.
Оказывается, если ее одеть в дорогие шмотки, как Доминику, она вполне сойдет за одну из нас. Разве что заметно, что носить такие вещи она не привыкла. Но это дело времени.
Я бракую несколько нарядов, которые ей не идут – продавщица как будто нарочно притащила их, чтобы изуродовать Машу. Как тот розовый шерстяной костюм – Маша в нем выглядит как деревенская дурочка, которая вышла копать картошку на огороде. А вот Доминике, на удивление, похожий костюм идет, и она носит его с королевским шиком. Правда, он у нее другого цвета – сливочно-бежевый. И к нему прилагаются шикарная тачка и бриллиантовый браслет от Картье, так что никто не усомнится в том, что Доминика – стильная штучка.
А вот желтый свитер оверсайз, который Маше не понравился, ей идет. Она в нем хрупкая и нежная, как цыпленок. И я молчком подсовываю его на кассу. Еще оценит мою щедрость потом!
Пока Маша устраивает для меня показ мод в рамках одного бутика, приходит сообщение от отца.
«Салон красоты?»
Получил уведомление из банка, когда я расплатился в салоне, и требует объяснений. Салон красоты – это же не зоопарк и не выставка, которые подойдут для свидания по его указке. Бесит отчитываться перед ним, но я собираюсь потратить на Машу еще уйму денег в бутике, поэтому лучше не злить отца.
«Сегодня в планах преображение Золушки. Салон, бутик, наряды. Не против?»
Отец молчит, и в этот момент выходит Маша в очередном наряде – приталенном платье-рубашке изумрудного цвета, похожая на примерную студентку. Я щелкаю ее на телефон и отправляю отцу в доказательство того, что Маша рядом и я трачу деньги на нее, а не на кого-то другого.
«Лучше синий», - прилетает ответ, и я не сразу понимаю, о чем речь. А когда доходит, спрашиваю у продавщицы, есть ли такое синего цвета.
- Есть синее, красное, черное, - заученно перечисляет она.
- Я же сказал – синее, - раздраженно перебиваю я.
По дороге в такси Маша выглядит задумчивой и нервно кусает губы.
- Да не грузись ты! – Я толкаю ее в бок, и она испуганно подпрыгивает.
- А?
- Говорю, эти деньги для моего отца ничего не значат. Считай, они пошли на благотворительность.
Маша рассеянно кивает, а я понимаю, что я кретин. Она думала не о покупках, вовсе не они ее тревожат. Тогда что заставляет ее хмурить лоб и закусывать губы? Она не рассказывает ничего о себе, а мне с каждым днем все больше хочется узнать ее секреты.
Мы уже подъезжаем к ее дому, когда мне внезапно звонит Майк.
- Дэн, можешь приехать прямо сейчас? – Он называет один из наших любимых клубов и, прежде чем я успеваю отказаться, добавляет: - Тут Доминика совсем с катушек слетела.
- А я при чем? – возражаю я и кошусь на Машу. Она отвернулась к окну, и, кажется, ей нет до меня никакого дела.
- Она перебрала с «Мохито» и хочет сесть за руль.
«Мохито» – кодовое слово для того, о чем не говорят вслух и по телефону. Доминика уже не раз экспериментировала с препаратами, и похоже, что ситуация и впрямь вышла из-под контроля, раз Майк звонит мне.
- Идиотка, - цежу я сквозь зубы.
- Приезжай, - в панике умоляет Майк. – Тебя она послушает.
- Скоро буду, - обещаю я. – А вы пока заберите у нее ключи.
- Остановите здесь, - просит Маша. – Я выйду.
Такси тормозит у обочины. Мы не доехали до дома Маши, и я удивленно поворачиваюсь к ней. Но она уже выходит на тротуар, забирая пакеты с покупками.
- Я дойду, тут недолго осталось. А ты езжай. Тебя ждут. – Она мягко улыбается мне и закрывает дверь, а я смотрю ей вслед и гадаю, много ли она слышала и поняла ли, о чем речь.
- Куда едем? – окликает меня таксист.
Я называю адрес клуба, и мы обгоняем Машу, идущую по тротуару с пакетами, оставляя ее далеко позади. Стоило помочь ей донести покупки, думаю я, но забываю о Маше, когда приходит сообщение от Майка.
«Бэмби вытащила у нее ключи. Доминика заперлась в туалете и грозится покончить с собой в прямом эфире Инстаграма».
- Можно быстрее? – тороплю я таксиста. – Вопрос жизни и смерти!
Уже совсем стемнело. Мы мчим по ночной Москве, и я молюсь, чтобы успеть.
МАША
Покупки оттягивают руки, когда я подхожу к дому, а ноги на высоких каблуках с непривычки гудят.
На углу дома не горит фонарь, а спину сверлит чужой взгляд. Оборачиваюсь, но никого не вижу. Большая черная машина проезжает мимо, и я провожаю ее взглядом. Что-то она мне напоминает… Собираюсь повернуться, чтобы продолжить путь, но мне зажимает рот широкая рука, пахнущая табаком, и утаскивает в темноту.
- Здравствуй, Маша! А мы тебя со вчерашнего вечера ждем.
Пока молчаливый силач крепко держит меня, горбоносый коллектор вырывает у меня из рук пакеты.
- На шопинг ходила? А говоришь, что денег нет.
Он вытаскивает наружу одну из шмоток известного бренда, подсвечивает ценник мобильником и присвистывает:
- Да ты, Маша, оказывается, мажорка? Или богатого папика себе нашла?
Я беспомощно оглядываюсь. На улице темно, и вокруг никого. Никто не придет мне на помощь. Вот я попала!
- Что молчишь? – Коллектор ухмыляется, глядя, как я испуганно таращу глаза, пока его подельник держит меня, зажимая рот. – Когда долги возвращать будешь, Маша? Я теряю терпение.
И в следующий момент он неожиданно бьет меня по ребрам, так что перед глазами темнеет от боли, а с губ срывается стон.
- Шмотки мы забираем в уплату долга, - доносится до меня сквозь звон в ушах. – За то, что мы вчера тут полночи прождали, пока ты неизвестно где шлялась. А завтра придем за деньгами. – Он называет сумму, от которой у меня снова темнеет в глазах.
Я сдавленно мычу и мотаю головой. Не может быть, чтобы набежало так много!
- Отдашь, как миленькая. - В его руке сверкает лезвие ножа, и я перестаю дышать от страха, вспомнив, какой уродливый шрам оставил нож на моей сумке. – Или поговорим по-другому.
Внезапно темнота приходит в движение. Горбоносый отлетает от меня, роняя нож к ногам, и стонет. А его крепкий подельник с ревом бросается в атаку.
Кто-то пришел мне на помощь. Кто-то заметил меня в темноте. И теперь он дерется с громилой, нанося глухие удары.
- На помощь! Помогите! – ору я, выбегая на свет фонарей и размахивая руками.
Мимо проносится такси, но водитель даже не тормозит, а наоборот прибавляет скорость, лишь бы не вляпаться в неприятности самому.
Вызвать бы полицию, но у меня даже телефона нет. Я выронила сумку где-то там, у стены дома, где меня схватили коллекторы.
Из темноты доносятся удары, там вовсю идет драка. Мне бы бежать и спасаться самой, но я не могу бросить того, кто за меня вступился.
Хватаю с газона пустую стеклянную бутылку из-под пива и оборачиваюсь, и тут из темноты на свет вылетают двое мужчин, сцепившихся в драке. Один бьет другого по лицу кулаком и победно ревет. Подскочив со спины, я с размаху опускаю бутылку на его коротко стриженую макушку. Взмахнув широкими лапами, которые еще недавно зажимали мне рот, он кулем заваливается на асфальт.
Из темноты вылетает второй коллектор, с ножом в руке. Но мой защитник реагирует молниеносно – уходит в сторону, заламывает противнику руку и выбивает нож, отбрасывая его носком ботинка на проезжую часть. Горбоносый воет от боли, а мой защитник что-то говорит ему, и тот мелко кивает. А когда он его отпускает, уносится прочь, не пытаясь помочь своему подельнику, который в отключке валяется на газоне.
- У вас кровь, - бормочу я, подходя к моему защитнику.
А когда он оборачивается, и я наконец вижу его лицо в тусклом свете фонарей, то застываю и не могу поверить.
- Вы?
Передо мной старший Громов.
- С тобой все в порядке? – с тревогой спрашивает он, как будто это меня, а не его помяли в драке.
Я ошеломленно киваю, глядя на его разбитые губы и бровь, которые так не вяжутся с его элегантным черным костюмом и белой рубашкой.
- Тогда заберем твои вещи, и я провожу тебя до дома.
Он ныряет в темноту, где остались мои брошенные пакеты с покупками. И я шагаю следом за ним.
А затем веду его в свою съемную квартиру. Окна не горят, значит, Оля еще не вернулась, и это к лучшему. Я чувствую, что мне предстоит серьезный разговор с Громовым.
Мужчина не говорит ни слова, пока поднимается по лестнице, заходит за мной в квартиру, ставит пакеты у стены и ждет, пока я закрою дверь. Прихожая крошечная, мы стоим почти плечом к плечу, и мои пальцы дрожат, пока я поворачиваю ключ.
Мне страшно поднять на него глаза, потому что я знаю, что будет потом.
Я веду его на кухню и достаю аптечку из шкафа, спиной чувствуя на себе его пристальный взгляд. Так смотрит судья в спину преступнице, которой уже вынес приговор. Я обманула его доверие, я недостойна его сына. Я нарочно долго вожусь с аптечкой, хотя уже нашла флакончик с перекисью. Надеюсь, что скрипнет стул, донесутся тяжелые шаги, хлопнет дверь – и мне не придется смотреть в глаза Громову. Но он не уходит, и я оборачиваюсь к нему с антисептиком в руке.
Сердце набатом ухает в груди. Щеки горят. Пальцы дрожат, когда я прикасаюсь к его лицу ватным диском и обрабатываю ранки. Громов мужественно терпит и молчит, давая мне время успокоиться. Резкий запах перекиси немного приводит меня в чувство.
Видеть олигарха Громова на кухне моей съемной квартиры – какой-то сюр, который не укладывается в голове. Да одни его часы, должно быть, стоят дороже, чем вся эта халупа в хрущевке!
Я провожу ватным диском над его разбитой губой. Громов чуть морщится.
- Больно? – Я наклоняюсь и дую на ранку, и в этот момент его строгие зеленые глаза встречаются с моими. А затем его рука крепко обхватывает мое запястье.
- Сядь, Маша.
Я подчиняюсь его властному тону. Невозможно не подчиниться.
- А теперь рассказывай, - велит Громов.
Когда-то, в другой жизни, я любила рисовать на берегу. Ветер шумит в кронах деревьев, ивы тянут ветви к воде, лицо овевает прохладой, а карандаш скользит по бумаге, рисуя ажурную листву и рябь на воде.
В тот день я тоже рисовала, сидя на покрывале у воды, когда тишину разорвал рев мотора. Машина – яркая, блестящая, дорогая - пронеслась вдоль поля и затормозила метрах в ста от меня. Из нее высыпала шумная компания – три девушки в красивых платьях и два парня. Мажоры.
Люпиновое поле как раз зацвело, и фотографы и блогеры уже потянулись за красивыми кадрами для Инстаграма. Девушки, восторженно щебеча, побежали по полю. За ними устремился один из парней, с фотоаппаратом на шее. А другой, постояв у машины, направился к берегу.
- Снимай!
Я с облегчением возвращаю чудной костюм продавщице, но меня ждет еще гора других вещей.
На то, чтобы все перемерить, уходит не меньше часа. Какие-то Дэн бракует, но больше половины одобряет. Интересно, он был бы таким же щедрым со мной, если бы заработал эти деньги сам, а не тратил капиталы отца? Но задать этот вопрос я не решаюсь и меряю последний комплект – черные брючки из приятной шелковистой ткани и тонкий небесно-голубой свитер. В отличие от желтого, он маленького размера и садится по фигуре, красиво облегая грудь и подчеркнув талию.
- Вот в этом и иди, - кивает мажор, когда я появляюсь из примерочной.
Я чувствую, что игра затянулась. Я не могу принять такие дорогие подарки от мажора. Я же с ним потом за всю жизнь не расплачусь! Поэтому я послушно киваю, а сама захожу в примерочную, чтобы переодеться в свои вещи. Но их нет!
Я перетряхиваю ворох одежды, которую перемерила. Наверное, мои джинсы, кофта и ветровка где-то под ними. Но они как сквозь землю провалились. Не может же быть, чтобы их кто-то украл отсюда!
- Дэн! – нервно зову я. – Мои вещи пропали!
- Твои обноски на помойке, - спокойно отвечает он.
- Что? – Я ахаю от его коварства и выглядываю из примерочной. – Когда ты успел?!
Пока я переодевалась и крутилась у зеркала, он как-то умудрился стащить мою одежду, и по его лицу я понимаю, что мне ее больше не видать.
- Было бы о чем жалеть. - Он спокойно пожимает плечами.
- Мне что теперь, голой идти? – возмущаюсь я.
- Почему голой? Говорю же – иди в этом!
Я бросаю взгляд в зеркало: на мне по-прежнему черные брючки и голубой свитер, которые стоят целое состояние. За моей спиной возникает продавщица с ножницами в руках. Ну просто фея! Только без волшебной палочки.
И мне не остается ничего, как позволить ей срезать бирки, а Дэну оплатить покупки.
Прода от 09.04.2021, 19:50
Продавщица подбирает мне легкую невесомую курточку ценой в вертолет, модные серебристые кроссовки и кожаную сумку. Особенно я радуюсь сумке – наконец-то можно будет выкинуть свою старую из кожзама, порезанную коллекторами, а не таскать ее швом внутрь, чтобы никто не заметил.
Примеряю кроссовки, они такие мягкие и удобные, что даже не хочу их снимать. Но Дэн берет с полки ботильоны на умопомрачительной шпильке и протягивает мне.
- Эти тоже примерь!
- Я? Ты меня с Доминикой не перепутал?
В нашу первую встречу в кафе на ней были босоножки на таких же высоких каблуках.
- Примерь, - настаивает Дэн. – Это для завтрашней вечеринки.
Выбора у меня нет, и я опускаюсь на пуф, расшнуровывая кроссовки.
- Последний размер остался, - волнуется продавщица, подходя к нам.
Остается надежда, что размер не подойдет. Но модные ботильоны садятся, как влитые. А когда я прохожу несколько шагов туда-сюда, с удивлением понимаю, что я могу на них ходить и не падать!
- Они только вас ждали! – радуется продавщица. Так бурно, что я понимаю, что ее зарплата зависит от процента с покупок.
Пока Дэн расплачивается картой, я смотрю на наше с ним отражение в зеркале. Теперь мы выглядим парой мажоров, а не мажором с бедной родственницей. Но почему-то меня это совсем не радует. Как будто со своими вещами я потеряла часть себя…
- Чего такая хмурая? – окликает меня Дэн, забирая полные пакеты одежды и ведя меня к выходу.
- Устала.
Каблуки непривычно цокают по плитке, и от их звука мне не по себе.
- От шоппинга? – Дэн фыркает. – Ты как будто смену в кафе отпахала.
- Хуже. Работая в кафе, я хотя бы сделала что-то полезное. А так только время зря потратила.
Дэн в недоумении смотрит на меня, и я спохватываюсь. Вот же я неблагодарная!
- Это просто с непривычки. Спасибо тебе за обновки!
- А поцеловать? – насмешливо прищуривается мажор.
Приподнявшись на цыпочки, чмокаю его в щеку.
Дэн расплывается в довольной улыбке и вызывает такси. Стоя на улице, я чувствую на себе чужой настойчивый взгляд и оборачиваюсь, боясь увидеть коллекторов, которые меня выследили. Но их нет. По тротуару идут люди, кто-то с любопытством поглядывает на нас – два мажора с кучей пакетов у дорогого бутика вызывают интерес.
- Маша, - нетерпеливо зовет меня Дэн, открывая дверь подъехавшего такси.
И я с облегчением ныряю внутрь, прячась от чьего-то пристального взгляда.
МАЖОР
Каждый раз, когда Маша выходит из примерочной, я мысленно представляю ее на нашей вечеринке в компании приятелей. И, должен признать, она вписывается в наш круг. Маша довольно симпатичная: у нее стройная фигура, красивые и ухоженные волосы – между прочим, натуральные! А еще милое личико и большие голубые глаза, как у мультяшки.
Оказывается, если ее одеть в дорогие шмотки, как Доминику, она вполне сойдет за одну из нас. Разве что заметно, что носить такие вещи она не привыкла. Но это дело времени.
Я бракую несколько нарядов, которые ей не идут – продавщица как будто нарочно притащила их, чтобы изуродовать Машу. Как тот розовый шерстяной костюм – Маша в нем выглядит как деревенская дурочка, которая вышла копать картошку на огороде. А вот Доминике, на удивление, похожий костюм идет, и она носит его с королевским шиком. Правда, он у нее другого цвета – сливочно-бежевый. И к нему прилагаются шикарная тачка и бриллиантовый браслет от Картье, так что никто не усомнится в том, что Доминика – стильная штучка.
А вот желтый свитер оверсайз, который Маше не понравился, ей идет. Она в нем хрупкая и нежная, как цыпленок. И я молчком подсовываю его на кассу. Еще оценит мою щедрость потом!
Пока Маша устраивает для меня показ мод в рамках одного бутика, приходит сообщение от отца.
«Салон красоты?»
Получил уведомление из банка, когда я расплатился в салоне, и требует объяснений. Салон красоты – это же не зоопарк и не выставка, которые подойдут для свидания по его указке. Бесит отчитываться перед ним, но я собираюсь потратить на Машу еще уйму денег в бутике, поэтому лучше не злить отца.
«Сегодня в планах преображение Золушки. Салон, бутик, наряды. Не против?»
Отец молчит, и в этот момент выходит Маша в очередном наряде – приталенном платье-рубашке изумрудного цвета, похожая на примерную студентку. Я щелкаю ее на телефон и отправляю отцу в доказательство того, что Маша рядом и я трачу деньги на нее, а не на кого-то другого.
«Лучше синий», - прилетает ответ, и я не сразу понимаю, о чем речь. А когда доходит, спрашиваю у продавщицы, есть ли такое синего цвета.
- Есть синее, красное, черное, - заученно перечисляет она.
- Я же сказал – синее, - раздраженно перебиваю я.
Продавщица возвращается с платьем, и, когда Маша примеряет его, я вынужден признать, что этот оттенок ей идет гораздо больше. Мне у отца еще учиться и учиться.
По дороге в такси Маша выглядит задумчивой и нервно кусает губы.
- Да не грузись ты! – Я толкаю ее в бок, и она испуганно подпрыгивает.
- А?
- Говорю, эти деньги для моего отца ничего не значат. Считай, они пошли на благотворительность.
Маша рассеянно кивает, а я понимаю, что я кретин. Она думала не о покупках, вовсе не они ее тревожат. Тогда что заставляет ее хмурить лоб и закусывать губы? Она не рассказывает ничего о себе, а мне с каждым днем все больше хочется узнать ее секреты.
Мы уже подъезжаем к ее дому, когда мне внезапно звонит Майк.
- Дэн, можешь приехать прямо сейчас? – Он называет один из наших любимых клубов и, прежде чем я успеваю отказаться, добавляет: - Тут Доминика совсем с катушек слетела.
- А я при чем? – возражаю я и кошусь на Машу. Она отвернулась к окну, и, кажется, ей нет до меня никакого дела.
- Она перебрала с «Мохито» и хочет сесть за руль.
«Мохито» – кодовое слово для того, о чем не говорят вслух и по телефону. Доминика уже не раз экспериментировала с препаратами, и похоже, что ситуация и впрямь вышла из-под контроля, раз Майк звонит мне.
- Идиотка, - цежу я сквозь зубы.
- Приезжай, - в панике умоляет Майк. – Тебя она послушает.
- Скоро буду, - обещаю я. – А вы пока заберите у нее ключи.
- Остановите здесь, - просит Маша. – Я выйду.
Такси тормозит у обочины. Мы не доехали до дома Маши, и я удивленно поворачиваюсь к ней. Но она уже выходит на тротуар, забирая пакеты с покупками.
- Я дойду, тут недолго осталось. А ты езжай. Тебя ждут. – Она мягко улыбается мне и закрывает дверь, а я смотрю ей вслед и гадаю, много ли она слышала и поняла ли, о чем речь.
- Куда едем? – окликает меня таксист.
Я называю адрес клуба, и мы обгоняем Машу, идущую по тротуару с пакетами, оставляя ее далеко позади. Стоило помочь ей донести покупки, думаю я, но забываю о Маше, когда приходит сообщение от Майка.
«Бэмби вытащила у нее ключи. Доминика заперлась в туалете и грозится покончить с собой в прямом эфире Инстаграма».
- Можно быстрее? – тороплю я таксиста. – Вопрос жизни и смерти!
Уже совсем стемнело. Мы мчим по ночной Москве, и я молюсь, чтобы успеть.
Прода от 10.04.2021, 20:02
Глава 19
МАША
Покупки оттягивают руки, когда я подхожу к дому, а ноги на высоких каблуках с непривычки гудят.
На углу дома не горит фонарь, а спину сверлит чужой взгляд. Оборачиваюсь, но никого не вижу. Большая черная машина проезжает мимо, и я провожаю ее взглядом. Что-то она мне напоминает… Собираюсь повернуться, чтобы продолжить путь, но мне зажимает рот широкая рука, пахнущая табаком, и утаскивает в темноту.
- Здравствуй, Маша! А мы тебя со вчерашнего вечера ждем.
Пока молчаливый силач крепко держит меня, горбоносый коллектор вырывает у меня из рук пакеты.
- На шопинг ходила? А говоришь, что денег нет.
Он вытаскивает наружу одну из шмоток известного бренда, подсвечивает ценник мобильником и присвистывает:
- Да ты, Маша, оказывается, мажорка? Или богатого папика себе нашла?
Я беспомощно оглядываюсь. На улице темно, и вокруг никого. Никто не придет мне на помощь. Вот я попала!
- Что молчишь? – Коллектор ухмыляется, глядя, как я испуганно таращу глаза, пока его подельник держит меня, зажимая рот. – Когда долги возвращать будешь, Маша? Я теряю терпение.
И в следующий момент он неожиданно бьет меня по ребрам, так что перед глазами темнеет от боли, а с губ срывается стон.
- Шмотки мы забираем в уплату долга, - доносится до меня сквозь звон в ушах. – За то, что мы вчера тут полночи прождали, пока ты неизвестно где шлялась. А завтра придем за деньгами. – Он называет сумму, от которой у меня снова темнеет в глазах.
Я сдавленно мычу и мотаю головой. Не может быть, чтобы набежало так много!
- Отдашь, как миленькая. - В его руке сверкает лезвие ножа, и я перестаю дышать от страха, вспомнив, какой уродливый шрам оставил нож на моей сумке. – Или поговорим по-другому.
Внезапно темнота приходит в движение. Горбоносый отлетает от меня, роняя нож к ногам, и стонет. А его крепкий подельник с ревом бросается в атаку.
Кто-то пришел мне на помощь. Кто-то заметил меня в темноте. И теперь он дерется с громилой, нанося глухие удары.
- На помощь! Помогите! – ору я, выбегая на свет фонарей и размахивая руками.
Мимо проносится такси, но водитель даже не тормозит, а наоборот прибавляет скорость, лишь бы не вляпаться в неприятности самому.
Вызвать бы полицию, но у меня даже телефона нет. Я выронила сумку где-то там, у стены дома, где меня схватили коллекторы.
Из темноты доносятся удары, там вовсю идет драка. Мне бы бежать и спасаться самой, но я не могу бросить того, кто за меня вступился.
Хватаю с газона пустую стеклянную бутылку из-под пива и оборачиваюсь, и тут из темноты на свет вылетают двое мужчин, сцепившихся в драке. Один бьет другого по лицу кулаком и победно ревет. Подскочив со спины, я с размаху опускаю бутылку на его коротко стриженую макушку. Взмахнув широкими лапами, которые еще недавно зажимали мне рот, он кулем заваливается на асфальт.
Из темноты вылетает второй коллектор, с ножом в руке. Но мой защитник реагирует молниеносно – уходит в сторону, заламывает противнику руку и выбивает нож, отбрасывая его носком ботинка на проезжую часть. Горбоносый воет от боли, а мой защитник что-то говорит ему, и тот мелко кивает. А когда он его отпускает, уносится прочь, не пытаясь помочь своему подельнику, который в отключке валяется на газоне.
- У вас кровь, - бормочу я, подходя к моему защитнику.
А когда он оборачивается, и я наконец вижу его лицо в тусклом свете фонарей, то застываю и не могу поверить.
- Вы?
Передо мной старший Громов.
- С тобой все в порядке? – с тревогой спрашивает он, как будто это меня, а не его помяли в драке.
Я ошеломленно киваю, глядя на его разбитые губы и бровь, которые так не вяжутся с его элегантным черным костюмом и белой рубашкой.
- Тогда заберем твои вещи, и я провожу тебя до дома.
Он ныряет в темноту, где остались мои брошенные пакеты с покупками. И я шагаю следом за ним.
А затем веду его в свою съемную квартиру. Окна не горят, значит, Оля еще не вернулась, и это к лучшему. Я чувствую, что мне предстоит серьезный разговор с Громовым.
Мужчина не говорит ни слова, пока поднимается по лестнице, заходит за мной в квартиру, ставит пакеты у стены и ждет, пока я закрою дверь. Прихожая крошечная, мы стоим почти плечом к плечу, и мои пальцы дрожат, пока я поворачиваю ключ.
Мне страшно поднять на него глаза, потому что я знаю, что будет потом.
Я веду его на кухню и достаю аптечку из шкафа, спиной чувствуя на себе его пристальный взгляд. Так смотрит судья в спину преступнице, которой уже вынес приговор. Я обманула его доверие, я недостойна его сына. Я нарочно долго вожусь с аптечкой, хотя уже нашла флакончик с перекисью. Надеюсь, что скрипнет стул, донесутся тяжелые шаги, хлопнет дверь – и мне не придется смотреть в глаза Громову. Но он не уходит, и я оборачиваюсь к нему с антисептиком в руке.
Сердце набатом ухает в груди. Щеки горят. Пальцы дрожат, когда я прикасаюсь к его лицу ватным диском и обрабатываю ранки. Громов мужественно терпит и молчит, давая мне время успокоиться. Резкий запах перекиси немного приводит меня в чувство.
Видеть олигарха Громова на кухне моей съемной квартиры – какой-то сюр, который не укладывается в голове. Да одни его часы, должно быть, стоят дороже, чем вся эта халупа в хрущевке!
Я провожу ватным диском над его разбитой губой. Громов чуть морщится.
- Больно? – Я наклоняюсь и дую на ранку, и в этот момент его строгие зеленые глаза встречаются с моими. А затем его рука крепко обхватывает мое запястье.
- Сядь, Маша.
Я подчиняюсь его властному тону. Невозможно не подчиниться.
- А теперь рассказывай, - велит Громов.
Прода от 13.04.2021, 12:25
Когда-то, в другой жизни, я любила рисовать на берегу. Ветер шумит в кронах деревьев, ивы тянут ветви к воде, лицо овевает прохладой, а карандаш скользит по бумаге, рисуя ажурную листву и рябь на воде.
В тот день я тоже рисовала, сидя на покрывале у воды, когда тишину разорвал рев мотора. Машина – яркая, блестящая, дорогая - пронеслась вдоль поля и затормозила метрах в ста от меня. Из нее высыпала шумная компания – три девушки в красивых платьях и два парня. Мажоры.
Люпиновое поле как раз зацвело, и фотографы и блогеры уже потянулись за красивыми кадрами для Инстаграма. Девушки, восторженно щебеча, побежали по полю. За ними устремился один из парней, с фотоаппаратом на шее. А другой, постояв у машины, направился к берегу.
