- И для этого надо было разыгрывать шоу и впутывать в это Майка?
Я сверлю Доминику взглядом и вижу, что она подготовилась. Макияж, укладка, новое платье. Такое короткое, что я мог бы трахнуть ее, даже не задирая подол. Девушка призывно улыбается, как будто читает мои мысли, и облизывает губы.
- Я скучала, Дэнни.
- А где же твой рэпер? – Я нарочито оглядываюсь. – Что-то я его здесь не вижу. Дай угадаю, он тебя послал?
Доминика с досадой прикусывает губу.
- Это была ошибка. Мне нужен только ты, Дэн.
Она делает шаг ко мне и кладет руку на плечо, кокетливо глядя в глаза.
- Ах, детка! – Я крепко прижимаю ее к себе за плечи и утыкаюсь губами ей в висок. Чувствую запах ее духов и алкоголя – Доминика взволнована и часто дышит. Она тянется ко мне с поцелуем, чтобы скрепить наше примирение.
- И ты думаешь, я на это куплюсь? – насмешливо выдыхаю я в ее полураскрытые губы, а затем с досадой отталкиваю ее, не рассчитав силу.
Доминика падает на ковер, голыми коленями – на кубики льда, и взвизгивает.
- Извини.
Я наклоняюсь к ней, чтобы помочь подняться, и готов услышать проклятья в свой адрес. Ведь я посмел обидеть принцессу! Но Доминика порывисто обнимает меня за шею и заставляет присесть на ковер.
- Прости меня, Дэнни! – жарко шепчет она. – Давай все забудем!
Она прижимается ко мне губами, но я ничего не чувствую и отстраняюсь.
- Мне было скучно, и тут подвернулся он, - бормочет она. – Это было минутное помешательство. Я люблю тебя, Дэн!
- Самой не смешно, Ника? – Я встаю с пола. – Ты только себя любишь.
- Зачем ты так, Дэн? – обиженно говорит она, поднимаясь следом.
Я хочу уйти, но она закрывает спиной дверь.
- Ты же приехал сюда, приехал ко мне! Сорвался по первому зову! – Она с надеждой смотрит на меня. – Ты тоже меня любишь!
- Я за тебя испугался. Это другое.
- Ты злишься, я понимаю. – Она кладет руку мне на грудь и игриво проводит ею вниз. – Я готова искупить свою вину. Все, что пожелаешь. Все-все, даже чего мы еще не делали раньше.
Ее пальцы нетерпеливо нащупывают пряжку ремня, но я отступаю на шаг.
- Нет, Доминика. Все кончено.
Девушка недоуменно смотрит на меня, как будто не веря. Но читает решимость в моих глазах, и ее губы начинают дрожать.
- Это из-за нее? Из-за Маши? Она же дешевка! Официантка из забегаловки!
Красивое лицо Доминики кривится, и злость делает ее уродиной. Не спасают ни модное платье, ни мейкап от звездного стилиста. Она просто избалованная девчонка, которая привыкла получать то, что хочет.
Как и я, мелькает отрезвляющая мысль. И мне еще придется постараться, чтобы заслужить любовь Маши.
А пока я отодвигаю негодующую Доминику от двери и выхожу вон.
В коридоре страстно целуются Бэмби и Майк. Все вип-комнаты заняты, и парочке негде уединиться.
- Помирились? – Бэмби выворачивает на меня шею.
А я подхожу к Майку и с размаху бью его в нос.
- За что? – скулит он.
- За то, что не дал мне проводить мою девушку.
- Ты вообще о ком? – таращит глаза Бэмби.
Из вип-комнаты выбегает Доминика и кричит:
- И чтобы не смел приводить свою дешевку на наши вечеринки!
Она думает, мне нужны дурацкие вечеринки?
Я отворачиваюсь и ухожу, оставляя прошлое за спиной. Бывшую девушку. Бывших друзей. Пьяные тусовки. Гонки без правил.
Мне это больше неинтересно. Ведь у меня есть Маша.
Выйдя из клуба, сразу же звоню ей, чтобы узнать, как она добралась до дома. Но Маша не отвечает – ее телефон выключен. Должно быть, разрядился. Пишу ей эсэмэску и открываю приложение, чтобы вызвать такси. На миг зависаю над адресом – может, доехать до Машиного дома и убедиться, что с ней все в порядке? Но время позднее, а меня вымотал разговор с Доминикой. К тому же я не знаю номера Машиной квартиры, и в гости она меня не приглашала. Не кричать же ей под окнами! С Машей мы увидимся завтра, а сейчас пора домой.
МАША
«А это точно машина, а не самолет?» - хочется спросить мне, когда Громов распахивает передо мной дверь своего авто. Такие кресла, обитые кожей, с широкими подлокотниками, я только в кино и в Инстаграме звезд видела, когда они хвастались полетами в бизнес-классе.
Оглушенная роскошью, я тихо замираю в пассажирском кресле, а Громов садится за руль и заводит мотор. Между нами – широкая деревянная панель, которая как будто проводит границу. Даже машина у него не обычная, а подчеркивающая высокий статус владельца.
Так странно ехать в машине с Громовым. Он ведет уверенно, не подрезает других водителей, не нарушает правила. А когда светофор впереди начинает мигать желтым, не прибавляет скорость, как его сын на той записи с аварией, а тормозит и терпеливо ждет зеленого сигнала.
Сбоку тормозит красная иномарка, и ухоженная брюнетка за рулем с любопытством смотрит на меня сквозь стекло. Машина у Громова дорогая и приметная, а я сижу на переднем сиденье рядом с водителем. Женщина, должно быть, гадает, кто мы друг другу. Отец и дочь? Любовники? Ей никогда не догадаться, что на самом деле нас связывает. Мы – заговорщики, спасающие Дэна. От ночных гонок, от аварий, которые потом показывают в новостях, от Доминики и пьяных друзей.
Загорается зеленый, и мы едем дальше, а женщина остается ждать, пока включат поворот направо. Нам не по пути.
Громов молчит, но это молчание не тяготит. Все слова уже сказаны – там, на кухне съемной квартиры, где я оставила прощальную записку для Оли и ключи. Теперь Громову известна тайна, которую я хранила. Думает ли он сейчас обо мне или о чем-то другом? Я бросаю на него короткий взгляд и отворачиваюсь к окну, боясь, что он заметит. Наверняка, у олигарха, который рулит компьютерной империей, есть более серьезные заботы, чем мелкий долг подружки его сына. Это для меня долг был неподъемным. И сейчас я чувствую небывалую легкость на душе. Как будто меня выпустили на свободу. И больше не надо тревожиться о том, как заработать деньги, а можно просто жить.
- Ты не думала поступить в институт, Маша?
Внезапный вопрос застает врасплох. Вспоминаю, как Громов уже спрашивал об учебе в первый вечер у них дома, и краснею от того, что я ему тогда ответила. Но тогда я притворялась деревенщиной, которая не пара его сыну, а теперь могу ответить честно.
- Я хотела учиться живописи. До того, как…
Я запинаюсь, но Громов не задает лишних вопросов. Ему и так все ясно. Он мог бы возразить, что рисовать – это не серьезно, и стоит получить профессию, которая сможет прокормить, но он говорит:
- В этом году ты уже опоздала. Поступишь в следующем.
Уверенность в его голосе меня завораживает. Он говорит о моем поступлении как о деле решенном. Впервые в жизни в меня кто-то верит, хотя Громов ведь даже не видел, как я рисую. И в эту минуту я сама начинаю верить в себя и вижу себя студенткой, которая входит в художественный институт и стоит перед мольбертом в учебной аудитории, водя кистью по белому листу… Я могла бы поступить уже этим летом, если бы мама не взяла кредит и не пришлось выплачивать долги.
- А пока можно брать частные уроки или походить на курсы, - продолжает он.
Я молчу, ведь на это у меня нет денег. А уроки живописи можно посмотреть и онлайн: в Инстаграме полно учителей и бесплатных мастер-классов. Сейчас у меня даже появится на них время, ведь мне больше не надо вкалывать на двух-трех работах. Достаточно и одной.
- Я могу помочь, - предлагает Громов.
- Зачем? – вспыхиваю я. – Вы и так достаточно сделали для меня. Если вам некуда девать деньги, лучше отдайте больным детям.
- Прости, я не хотел тебя обидеть.
Я пораженно застываю. Громов извиняется передо мной? Вот сейчас мне становится стыдно за то, что вспылила, и я чувствую себя глупой и неблагодарной девчонкой.
- Это вы меня простите, - неловко бормочу я. – Просто я не привыкла, чтобы мне помогали.
- Это мне в тебе и нравится, - строгие губы Громова трогает улыбка. – Ты боец, Маша, в отличие от моего Дэна.
Машина сворачивает с оживленного проспекта, и мы катим по тихой улице мимо новых высоток. Громов подъезжает к одной из них, и шлагбаум, ведущий во двор, поднимается, а охранник приветливо кивает из будки. Машина въезжает на подземную парковку, и я чувствую сожаление оттого, что мы так быстро приехали. Мне понравилось ехать в машине с Громовым, рядом с ним мне спокойно, и я чувствую себя защищенной. Но кажется, стоит выйти наружу, я снова окажусь одна на один с враждебным миром и коллекторами, которые следуют за нами по пятам, как волки.
- Маша?
Громов вопросительно смотрит на меня, и я тороплюсь отстегнуть ремень, понимая, что заставляю его ждать. Руки дрожат, и я никак не могу справиться.
- Дай мне.
Мужчина наклоняется ко мне, и я чувствую запах его парфюма – древесно-пряный и очень волнующий. Пока его руки освобождают меня из плена ремня, я вижу, как бьется жилка у него на лбу. Как в тот первый вечер, когда он сказал мне, что не хочет хоронить своего сына. Тогда он волновался за Дэна. А сейчас? Я пытаюсь поймать его взгляд, но Громов не смотрит на меня, а я, как завороженная, таращусь на ссадину на его щеке и вспоминаю, как он защищал меня от коллекторов. Я ведь даже не поняла сразу, что это он пришел мне на помощь. Сильный, смелый. Настоящий мужчина. Лучше, чем его сын.
Щелкает ремень, приводя меня в чувство. И я быстро толкаю дверь и буквально вываливаюсь наружу. Машина довольно высокая, и я подворачиваю каблук и вскрикиваю.
- Ты в порядке?
Громов тут как тут, подхватывает меня за локоть и не дает упасть. Он кто, супермен, который перемещается в пространстве за долю секунды?
- Все нормально, - в смятении бормочу я. – Я просто не привыкла на каблуках.
Он отпускает мой локоть и открывает багажник, беря мою сумку с вещами. Я иду за ним мимо припаркованных машин, неловко перебирая ногами. Стук каблуков разносится по гулкой парковке. Я собиралась в спешке и не сменила ботильоны на более удобные кроссовки. Интересно, он вообще заметил на мне обновки? Хотя о чем это я? Громов же оплачивает чеки Дэна. Конечно, ему пришел счет из того бутика. Наверняка космический. Я густо краснею, чувствуя себя так, словно раскрутила Дэна на деньги.
- Все эти покупки сегодня, - вырывается у меня, - я их не хотела. Но Дэн выбросил мою одежду, пока я была в примерочной.
Оправдание звучит жалко, и я умолкаю.
- Даже так? – Громов усмехается, но не сердито, а добродушно. – Ценю его находчивость. Но с тобой по-другому нельзя, да, Маша? Ты же не привыкла к подаркам?
- Мама говорила мне, что нельзя принимать подарки от мужчин. Иначе за них придется расплачиваться, - говорю я и тут же прикусываю язык.
Я в одежде, которую оплатил Громов. Иду к нему домой. Не время корчить из себя святую невинность.
А если я ошибаюсь? Если это ловушка? Что, если Громов давно положил на меня глаз и сейчас только и ждет, пока захлопнется дверь квартиры, и набросится на меня?
- Лучше бы твоя мама считала, что не стоит брать кредиты, чтобы тебе не пришлось за них расплачиваться, - замечает Громов, пропуская меня в лифт.
Мы входим в кабину и оказываемся близко друг к другу. Громов смотрит на меня сверху вниз, и я чувствую себя героиней какого-то фильма. Меня нарядили для роли, постригли, и теперь я вошла в кадр и совершенно не знаю, что делать. Потому что сценария мне не выдали. Куда девать руки? Куда смотреть? Что говорить? Мне ужасно неловко наедине с Громовым: его губы, разбитые в драке с коллекторами, так и притягивают взгляд, а секунды в лифте кажутся невероятно долгими.
Наконец лифт останавливается. Мужчина выходит, а я, стуча каблуками, семеню за ним. Даже высокие шпильки не сильно прибавили мне роста, и я едва достаю ему до плеча.
Громов гремит ключами и открывает дверь квартиры, включая свет в прихожей и пропуская меня внутрь.
Я переступаю порог с бешено бьющимся сердцем. Сразу от дверей начинается большая гостиная с кухней, отделенной барной стойкой.
- Спальня налево, - хрипло произносит Громов за моей спиной, и я вздрагиваю и оборачиваюсь к нему. Он стоит в дверях, не переступая порога квартиры. – В шкафу – постельное белье и полотенца, - продолжает он, а затем опускает мою сумку на коврик в прихожей и вставляет ключ в замок изнутри. – Запирайся и отдыхай. Спокойной ночи, Маша.
Он закрывает дверь, оставляя меня одну. А затем я слышу быстрые шаги за дверью. Как будто он бежит от меня. Но это, конечно, не так. Просто он торопится домой, к сыну.
Я подхожу к двери и поворачиваю ключ, чувствуя одновременно облегчение и досаду. Громов даже не переступил порога. Должно быть, он бы посмеялся, узнав о моих страхах. Я для него – просто девушка сына. И вообще, у него есть красавица Катя. Известная актриса, а не какая-то официантка из забегаловки, как я… Интересно, он приводил ее сюда?
Я сбрасываю опостылевшие каблуки и прохожу в гостиную. Дизайн в контрастных тонах – белый, черный и малиновый, стильная мебель. Ничего лишнего и ничего личного. Квартира выглядит нежилой, как номер в дорогом отеле. Нет ни журнала, забытого на столике перед телевизором, ни чашки на столе. Как будто сюда еще никто не успел заехать после ремонта.
Очевидно, что Громов здесь не живет. Как он сказал? Приезжает иногда переночевать, если задерживается на работе?
В горле пересохло, и я иду к холодильнику, в надежде найти там бутылку воды. Но внутри – только шампанское и красное вино. И никакой еды. Ни яиц на завтрак, ни йогурта на всякий случай. Шампанское и вино – красноречивый набор, и у меня вспыхивают щеки.
Совершенно ясно, что Громов тут ночует не в одиночестве.
Я закрываю холодильник и проверяю кухонные шкафы. Они наполовину пусты. На полках - фужеры для шампанского, бокалы для вина, штопор и ведерко для льда.
Это квартира для ночных свиданий, куда Громов приводит любовниц.
Осталось проверить спальню, и я спешу туда – направо по коридору. Толкаю запертую дверь и вхожу внутрь, застывая при виде кровати.
Она огромная. Четырехспальная – если такие бывают. Надеюсь, он тут не устраивает оргии? А что, тут бы целая шведская семья поместилась. Я нервно хихикаю и откидываю уголок атласного, очень дорогого, покрывала жемчужно-серого цвета. Постель застелена, белоснежное белье идеально отглажено и пахнет свежестью – ныряй под одеяло и засыпай! Я провожу рукой по шелковистой ткани, возвращаю покрывало обратно и резко отступаю к порогу.
Ни за что я не лягу в эту кровать, где Громов развлекается с любовницами. Лучше буду спать в гостиной на диване.
В шкафу я нахожу чистый комплект постельного белья и полотенце. Постель отношу в гостиную, полотенце – в ванную. Она здесь тоже огромная – с большой ванной-джакузи, такой же, как в загородном доме Громовых, и душевой кабиной в углу.
Открывая шкафчик над мойкой, уже знаю, что увижу. Упаковки с новыми зубными щетками всех цветов радуги. Расчески. Ватные диски. Всё для девочек.
Выдвигаю один из ящичков и обнаруживаю там разноцветные коробочки. Мгновение таращусь на них, читая надписи – «Со вкусом клубники», «Ребристые», «Ультратонкие». Потом до меня доходит, на что именно я смотрю, и я с грохотом захлопываю ящик. Щеки так и полыхают, как когда я ввалилась в спальню к Громову в разгар любовных утех. Повезло еще, что меня тогда не заметили!
Возвращаюсь на кухню.
Я сверлю Доминику взглядом и вижу, что она подготовилась. Макияж, укладка, новое платье. Такое короткое, что я мог бы трахнуть ее, даже не задирая подол. Девушка призывно улыбается, как будто читает мои мысли, и облизывает губы.
- Я скучала, Дэнни.
- А где же твой рэпер? – Я нарочито оглядываюсь. – Что-то я его здесь не вижу. Дай угадаю, он тебя послал?
Доминика с досадой прикусывает губу.
- Это была ошибка. Мне нужен только ты, Дэн.
Она делает шаг ко мне и кладет руку на плечо, кокетливо глядя в глаза.
- Ах, детка! – Я крепко прижимаю ее к себе за плечи и утыкаюсь губами ей в висок. Чувствую запах ее духов и алкоголя – Доминика взволнована и часто дышит. Она тянется ко мне с поцелуем, чтобы скрепить наше примирение.
- И ты думаешь, я на это куплюсь? – насмешливо выдыхаю я в ее полураскрытые губы, а затем с досадой отталкиваю ее, не рассчитав силу.
Доминика падает на ковер, голыми коленями – на кубики льда, и взвизгивает.
- Извини.
Я наклоняюсь к ней, чтобы помочь подняться, и готов услышать проклятья в свой адрес. Ведь я посмел обидеть принцессу! Но Доминика порывисто обнимает меня за шею и заставляет присесть на ковер.
- Прости меня, Дэнни! – жарко шепчет она. – Давай все забудем!
Она прижимается ко мне губами, но я ничего не чувствую и отстраняюсь.
- Мне было скучно, и тут подвернулся он, - бормочет она. – Это было минутное помешательство. Я люблю тебя, Дэн!
- Самой не смешно, Ника? – Я встаю с пола. – Ты только себя любишь.
- Зачем ты так, Дэн? – обиженно говорит она, поднимаясь следом.
Я хочу уйти, но она закрывает спиной дверь.
- Ты же приехал сюда, приехал ко мне! Сорвался по первому зову! – Она с надеждой смотрит на меня. – Ты тоже меня любишь!
- Я за тебя испугался. Это другое.
- Ты злишься, я понимаю. – Она кладет руку мне на грудь и игриво проводит ею вниз. – Я готова искупить свою вину. Все, что пожелаешь. Все-все, даже чего мы еще не делали раньше.
Ее пальцы нетерпеливо нащупывают пряжку ремня, но я отступаю на шаг.
- Нет, Доминика. Все кончено.
Девушка недоуменно смотрит на меня, как будто не веря. Но читает решимость в моих глазах, и ее губы начинают дрожать.
- Это из-за нее? Из-за Маши? Она же дешевка! Официантка из забегаловки!
Красивое лицо Доминики кривится, и злость делает ее уродиной. Не спасают ни модное платье, ни мейкап от звездного стилиста. Она просто избалованная девчонка, которая привыкла получать то, что хочет.
Как и я, мелькает отрезвляющая мысль. И мне еще придется постараться, чтобы заслужить любовь Маши.
А пока я отодвигаю негодующую Доминику от двери и выхожу вон.
В коридоре страстно целуются Бэмби и Майк. Все вип-комнаты заняты, и парочке негде уединиться.
- Помирились? – Бэмби выворачивает на меня шею.
А я подхожу к Майку и с размаху бью его в нос.
- За что? – скулит он.
- За то, что не дал мне проводить мою девушку.
- Ты вообще о ком? – таращит глаза Бэмби.
Из вип-комнаты выбегает Доминика и кричит:
- И чтобы не смел приводить свою дешевку на наши вечеринки!
Она думает, мне нужны дурацкие вечеринки?
Я отворачиваюсь и ухожу, оставляя прошлое за спиной. Бывшую девушку. Бывших друзей. Пьяные тусовки. Гонки без правил.
Мне это больше неинтересно. Ведь у меня есть Маша.
Выйдя из клуба, сразу же звоню ей, чтобы узнать, как она добралась до дома. Но Маша не отвечает – ее телефон выключен. Должно быть, разрядился. Пишу ей эсэмэску и открываю приложение, чтобы вызвать такси. На миг зависаю над адресом – может, доехать до Машиного дома и убедиться, что с ней все в порядке? Но время позднее, а меня вымотал разговор с Доминикой. К тому же я не знаю номера Машиной квартиры, и в гости она меня не приглашала. Не кричать же ей под окнами! С Машей мы увидимся завтра, а сейчас пора домой.
Прода от 18.04.2021, 19:11
Глава 20
МАША
«А это точно машина, а не самолет?» - хочется спросить мне, когда Громов распахивает передо мной дверь своего авто. Такие кресла, обитые кожей, с широкими подлокотниками, я только в кино и в Инстаграме звезд видела, когда они хвастались полетами в бизнес-классе.
Оглушенная роскошью, я тихо замираю в пассажирском кресле, а Громов садится за руль и заводит мотор. Между нами – широкая деревянная панель, которая как будто проводит границу. Даже машина у него не обычная, а подчеркивающая высокий статус владельца.
Так странно ехать в машине с Громовым. Он ведет уверенно, не подрезает других водителей, не нарушает правила. А когда светофор впереди начинает мигать желтым, не прибавляет скорость, как его сын на той записи с аварией, а тормозит и терпеливо ждет зеленого сигнала.
Сбоку тормозит красная иномарка, и ухоженная брюнетка за рулем с любопытством смотрит на меня сквозь стекло. Машина у Громова дорогая и приметная, а я сижу на переднем сиденье рядом с водителем. Женщина, должно быть, гадает, кто мы друг другу. Отец и дочь? Любовники? Ей никогда не догадаться, что на самом деле нас связывает. Мы – заговорщики, спасающие Дэна. От ночных гонок, от аварий, которые потом показывают в новостях, от Доминики и пьяных друзей.
Загорается зеленый, и мы едем дальше, а женщина остается ждать, пока включат поворот направо. Нам не по пути.
Громов молчит, но это молчание не тяготит. Все слова уже сказаны – там, на кухне съемной квартиры, где я оставила прощальную записку для Оли и ключи. Теперь Громову известна тайна, которую я хранила. Думает ли он сейчас обо мне или о чем-то другом? Я бросаю на него короткий взгляд и отворачиваюсь к окну, боясь, что он заметит. Наверняка, у олигарха, который рулит компьютерной империей, есть более серьезные заботы, чем мелкий долг подружки его сына. Это для меня долг был неподъемным. И сейчас я чувствую небывалую легкость на душе. Как будто меня выпустили на свободу. И больше не надо тревожиться о том, как заработать деньги, а можно просто жить.
- Ты не думала поступить в институт, Маша?
Внезапный вопрос застает врасплох. Вспоминаю, как Громов уже спрашивал об учебе в первый вечер у них дома, и краснею от того, что я ему тогда ответила. Но тогда я притворялась деревенщиной, которая не пара его сыну, а теперь могу ответить честно.
- Я хотела учиться живописи. До того, как…
Я запинаюсь, но Громов не задает лишних вопросов. Ему и так все ясно. Он мог бы возразить, что рисовать – это не серьезно, и стоит получить профессию, которая сможет прокормить, но он говорит:
- В этом году ты уже опоздала. Поступишь в следующем.
Уверенность в его голосе меня завораживает. Он говорит о моем поступлении как о деле решенном. Впервые в жизни в меня кто-то верит, хотя Громов ведь даже не видел, как я рисую. И в эту минуту я сама начинаю верить в себя и вижу себя студенткой, которая входит в художественный институт и стоит перед мольбертом в учебной аудитории, водя кистью по белому листу… Я могла бы поступить уже этим летом, если бы мама не взяла кредит и не пришлось выплачивать долги.
- А пока можно брать частные уроки или походить на курсы, - продолжает он.
Я молчу, ведь на это у меня нет денег. А уроки живописи можно посмотреть и онлайн: в Инстаграме полно учителей и бесплатных мастер-классов. Сейчас у меня даже появится на них время, ведь мне больше не надо вкалывать на двух-трех работах. Достаточно и одной.
- Я могу помочь, - предлагает Громов.
- Зачем? – вспыхиваю я. – Вы и так достаточно сделали для меня. Если вам некуда девать деньги, лучше отдайте больным детям.
- Прости, я не хотел тебя обидеть.
Я пораженно застываю. Громов извиняется передо мной? Вот сейчас мне становится стыдно за то, что вспылила, и я чувствую себя глупой и неблагодарной девчонкой.
- Это вы меня простите, - неловко бормочу я. – Просто я не привыкла, чтобы мне помогали.
- Это мне в тебе и нравится, - строгие губы Громова трогает улыбка. – Ты боец, Маша, в отличие от моего Дэна.
Машина сворачивает с оживленного проспекта, и мы катим по тихой улице мимо новых высоток. Громов подъезжает к одной из них, и шлагбаум, ведущий во двор, поднимается, а охранник приветливо кивает из будки. Машина въезжает на подземную парковку, и я чувствую сожаление оттого, что мы так быстро приехали. Мне понравилось ехать в машине с Громовым, рядом с ним мне спокойно, и я чувствую себя защищенной. Но кажется, стоит выйти наружу, я снова окажусь одна на один с враждебным миром и коллекторами, которые следуют за нами по пятам, как волки.
- Маша?
Громов вопросительно смотрит на меня, и я тороплюсь отстегнуть ремень, понимая, что заставляю его ждать. Руки дрожат, и я никак не могу справиться.
- Дай мне.
Мужчина наклоняется ко мне, и я чувствую запах его парфюма – древесно-пряный и очень волнующий. Пока его руки освобождают меня из плена ремня, я вижу, как бьется жилка у него на лбу. Как в тот первый вечер, когда он сказал мне, что не хочет хоронить своего сына. Тогда он волновался за Дэна. А сейчас? Я пытаюсь поймать его взгляд, но Громов не смотрит на меня, а я, как завороженная, таращусь на ссадину на его щеке и вспоминаю, как он защищал меня от коллекторов. Я ведь даже не поняла сразу, что это он пришел мне на помощь. Сильный, смелый. Настоящий мужчина. Лучше, чем его сын.
Щелкает ремень, приводя меня в чувство. И я быстро толкаю дверь и буквально вываливаюсь наружу. Машина довольно высокая, и я подворачиваю каблук и вскрикиваю.
- Ты в порядке?
Громов тут как тут, подхватывает меня за локоть и не дает упасть. Он кто, супермен, который перемещается в пространстве за долю секунды?
- Все нормально, - в смятении бормочу я. – Я просто не привыкла на каблуках.
Он отпускает мой локоть и открывает багажник, беря мою сумку с вещами. Я иду за ним мимо припаркованных машин, неловко перебирая ногами. Стук каблуков разносится по гулкой парковке. Я собиралась в спешке и не сменила ботильоны на более удобные кроссовки. Интересно, он вообще заметил на мне обновки? Хотя о чем это я? Громов же оплачивает чеки Дэна. Конечно, ему пришел счет из того бутика. Наверняка космический. Я густо краснею, чувствуя себя так, словно раскрутила Дэна на деньги.
- Все эти покупки сегодня, - вырывается у меня, - я их не хотела. Но Дэн выбросил мою одежду, пока я была в примерочной.
Оправдание звучит жалко, и я умолкаю.
- Даже так? – Громов усмехается, но не сердито, а добродушно. – Ценю его находчивость. Но с тобой по-другому нельзя, да, Маша? Ты же не привыкла к подаркам?
- Мама говорила мне, что нельзя принимать подарки от мужчин. Иначе за них придется расплачиваться, - говорю я и тут же прикусываю язык.
Я в одежде, которую оплатил Громов. Иду к нему домой. Не время корчить из себя святую невинность.
А если я ошибаюсь? Если это ловушка? Что, если Громов давно положил на меня глаз и сейчас только и ждет, пока захлопнется дверь квартиры, и набросится на меня?
- Лучше бы твоя мама считала, что не стоит брать кредиты, чтобы тебе не пришлось за них расплачиваться, - замечает Громов, пропуская меня в лифт.
Мы входим в кабину и оказываемся близко друг к другу. Громов смотрит на меня сверху вниз, и я чувствую себя героиней какого-то фильма. Меня нарядили для роли, постригли, и теперь я вошла в кадр и совершенно не знаю, что делать. Потому что сценария мне не выдали. Куда девать руки? Куда смотреть? Что говорить? Мне ужасно неловко наедине с Громовым: его губы, разбитые в драке с коллекторами, так и притягивают взгляд, а секунды в лифте кажутся невероятно долгими.
Наконец лифт останавливается. Мужчина выходит, а я, стуча каблуками, семеню за ним. Даже высокие шпильки не сильно прибавили мне роста, и я едва достаю ему до плеча.
Громов гремит ключами и открывает дверь квартиры, включая свет в прихожей и пропуская меня внутрь.
Я переступаю порог с бешено бьющимся сердцем. Сразу от дверей начинается большая гостиная с кухней, отделенной барной стойкой.
- Спальня налево, - хрипло произносит Громов за моей спиной, и я вздрагиваю и оборачиваюсь к нему. Он стоит в дверях, не переступая порога квартиры. – В шкафу – постельное белье и полотенца, - продолжает он, а затем опускает мою сумку на коврик в прихожей и вставляет ключ в замок изнутри. – Запирайся и отдыхай. Спокойной ночи, Маша.
Он закрывает дверь, оставляя меня одну. А затем я слышу быстрые шаги за дверью. Как будто он бежит от меня. Но это, конечно, не так. Просто он торопится домой, к сыну.
Прода от 22.04.2021, 13:00
Я подхожу к двери и поворачиваю ключ, чувствуя одновременно облегчение и досаду. Громов даже не переступил порога. Должно быть, он бы посмеялся, узнав о моих страхах. Я для него – просто девушка сына. И вообще, у него есть красавица Катя. Известная актриса, а не какая-то официантка из забегаловки, как я… Интересно, он приводил ее сюда?
Я сбрасываю опостылевшие каблуки и прохожу в гостиную. Дизайн в контрастных тонах – белый, черный и малиновый, стильная мебель. Ничего лишнего и ничего личного. Квартира выглядит нежилой, как номер в дорогом отеле. Нет ни журнала, забытого на столике перед телевизором, ни чашки на столе. Как будто сюда еще никто не успел заехать после ремонта.
Очевидно, что Громов здесь не живет. Как он сказал? Приезжает иногда переночевать, если задерживается на работе?
В горле пересохло, и я иду к холодильнику, в надежде найти там бутылку воды. Но внутри – только шампанское и красное вино. И никакой еды. Ни яиц на завтрак, ни йогурта на всякий случай. Шампанское и вино – красноречивый набор, и у меня вспыхивают щеки.
Совершенно ясно, что Громов тут ночует не в одиночестве.
Я закрываю холодильник и проверяю кухонные шкафы. Они наполовину пусты. На полках - фужеры для шампанского, бокалы для вина, штопор и ведерко для льда.
Это квартира для ночных свиданий, куда Громов приводит любовниц.
Осталось проверить спальню, и я спешу туда – направо по коридору. Толкаю запертую дверь и вхожу внутрь, застывая при виде кровати.
Она огромная. Четырехспальная – если такие бывают. Надеюсь, он тут не устраивает оргии? А что, тут бы целая шведская семья поместилась. Я нервно хихикаю и откидываю уголок атласного, очень дорогого, покрывала жемчужно-серого цвета. Постель застелена, белоснежное белье идеально отглажено и пахнет свежестью – ныряй под одеяло и засыпай! Я провожу рукой по шелковистой ткани, возвращаю покрывало обратно и резко отступаю к порогу.
Ни за что я не лягу в эту кровать, где Громов развлекается с любовницами. Лучше буду спать в гостиной на диване.
В шкафу я нахожу чистый комплект постельного белья и полотенце. Постель отношу в гостиную, полотенце – в ванную. Она здесь тоже огромная – с большой ванной-джакузи, такой же, как в загородном доме Громовых, и душевой кабиной в углу.
Открывая шкафчик над мойкой, уже знаю, что увижу. Упаковки с новыми зубными щетками всех цветов радуги. Расчески. Ватные диски. Всё для девочек.
Выдвигаю один из ящичков и обнаруживаю там разноцветные коробочки. Мгновение таращусь на них, читая надписи – «Со вкусом клубники», «Ребристые», «Ультратонкие». Потом до меня доходит, на что именно я смотрю, и я с грохотом захлопываю ящик. Щеки так и полыхают, как когда я ввалилась в спальню к Громову в разгар любовных утех. Повезло еще, что меня тогда не заметили!
Возвращаюсь на кухню.
