Пролог
Максим Синельников стоял в коридоре клиники, прислонившись спиной к стене. В ушах все еще звенел крик Кати. Он резонировал с его собственными чувствами, кромсая парня изнутри. Ее боль была практически осязаемой, оттого Максу было еще хуже.
Как такое могло случиться, что любимая выбрала другого? И было бы кого выбирать - так, смазливый показушник. Куда проще было пережить предательство Ольги. Там девушка была ветреной, и – он это признавал – не заслуживала его любви. Но Катя... Это совершенно другое, не поддающееся описанию. Потеряв эту девушку, Синельников отчетливо понимал, что упустил что-то особенное – сокровище, способное озарить всю его жизнь своим удивительным светом. А что он ее потерял, Макс не сомневался.
Можно бороться с реальным живым человеком, который совершал, совершает и будет продолжать совершать ошибки. Но с мертвым бороться бесполезно. Это все равно, что сражаться с ветряными мельницами, невидимыми духами. Образ Нагорного уже запечатлен в сознании Кати, остался в ее душе. Его оттуда уже не выкорчуешь, как бы ни старался. А быть заменителем, жалкой копией того, единственного, кто живет в сердце - не благодарное и мучительное занятие. Он всегда будет оставаться в тени соперника, и всегда будет проигрывать тому во всем.
Максим не вошел в палату за спешащим доктором и медсестрой, не стал показываться на глаза Кате и ее отцу – им было не до того. Он оторвался от стены, и сделал несколько шагов прочь от vip-палаты Ворошиловой. Они обязательно поговорят. Позже. Возможно, когда девушка справится со своим горем. А пока… Надо было уйти.
Ее он заметил не сразу. Только поравнявшись с девушкой, отрешенно смотревшей в окно на улицу, Максим обратил на нее внимание. И прошел бы мимо – сколько таких девчонок можно встретить – но отчего-то остановился. Наверное, его насторожил отсутствующий взгляд незнакомки. Миниатюрная, на вид лет шестнадцати, она выглядела потерянной и даже дезориентированной.
– Эй, с тобой все в порядке? – легко тронул он ее за плечо.
От этого, казалось бы, невинного жеста, девчушка сжалась, словно стальная пружинка.
– Нет, не надо, - в панике отступила она на шаг. Ее мелко затрясло, и вообще казалось, что девушка не понимает, где находится, и что с ней происходит. Незнакомка пребывала в какой-то своей реальности, затравлено озираясь по сторонам.
– Тихо, тихо, я не обижу, не бойся, - попытался успокоить ее Синельников, притягивая сопротивляющееся тело к себе. Он не умел утешать, но вдруг парню отчаянно захотелось помочь хотя бы кому-то. Это была потребность чувствовать себя нужным. Никакой сексуальной подоплеки в его объятиях не было. Он просто прижимал незнакомку к груди, передавая ей часть своего тепла.
– Что бы с тобой ни случилось, оно в прошлом. – Неизвестно откуда рождались нужные слова.
И спустя какое-то время девчушка успокоилась, перестав дрожать.
– Я… я в порядке, - осознанно отстранилась она от Максима. А парень вдруг поежился, словно от холода. Ощущение близости, которое он чувствовал, прошло, оставив после себя только легкую горечь – и здесь оказался не нужен.
– Ну, если все в порядке, тогда я пойду, - неуверенно произнес Синельников. Он чего-то ждал. Чего? Максим и сам не смог бы ответить на этот вопрос.
Его собеседница ничего не сказала, только внимательно посмотрела на парня. Откуда он взялся? И как смог помочь справиться с панической атакой?
Максу ничего не оставалось делать, как развернуться и пойти дальше – все что мог, он сделал. Но спиной молодой человек продолжал чувствовать взгляд серых глаз.
«Странная она, - думалось Синельникову. – И с ней точно не все в порядке. А я – идиот – с объятиями полез».
Тихое спасибо сероглазки настигло парня уже у двери, ведущей на выход. Он обернулся и еще раз посмотрел на хрупкую фигурку девушки. Максиму искренне хотелось, чтобы то, что ее гложет, ушло безвозвратно.
– Береги себя, - по-дружески пожелал он.
Глава 1.1
Катя лежала на комфортной койке в своей идеально белой палате, и смотрела на потолок. Она молчала уже сутки. Как бы ни пытался пробиться сквозь эту немую оборону отец, Олег, Антон и еще куча народа, девушка не проронила ни звука.
Зачем она вообще очнулась? Почему не осталась там, в темноте, где действительность растворялась, словно сахар в горячем чае? А здесь было адски больно. Но болело не тело - в агонии пылала душа. Стоило Кате закрыть глаза, и образ Дениса неизменно вставал перед ее внутренним взором. Она постоянно видела его последний взгляд, обращенный на нее. Каждый раз Ворошилова силилась разгадать, что в нем заключено, что хотел одними глазами передать Дэн, но все оказывалось безрезультатно. Образ любимого таял, и вот она уже видела его распластанное на бетоне тело - самый жуткий кошмар. В это мгновение Катя открывала глаза, желая прогнать страшное видение. И на мгновение, всего на секунды, становилось легче. А потом снова лавина боли погребала ее под собой.
– Огонек, ну почему ты все время молчишь? Скажи хоть слово. - Это снова был Олег.
Сколько здесь перебывало людей, Катя и не вспомнила бы. Они все что-то говорили, пытались достучаться до нее, но девушка упорно молчала и смотрела пустым взглядом или на стену, или на потолок. Внешне такая равнодушная и спокойная, внутри она горела. Только никто не мог этого понять, не видел, через что ей приходится проходить.
– Ладно, - устало произнес Смирнов, сдавшись. - Тогда буду говорить я. Может это вернет тебя к жизни. Хоть твой отец и запретил мне рассказывать о Дэне, я все же нарушу его указания.
Упоминание имени Дениса подействовало. Катя дернулась, и перевела взгляд на друга.
– Говори. - Сипло прозвучал когда-то звонкий голос Ворошиловой.
Она вся превратилась в слух, и Олег даже отшатнулся, увидев в глазах подруги неприкрытую боль.
– Э-э-э... Сегодня прошла кремация, - поделился новостью рейсер. - Как ни странно, обошлось все без шума: скромная церемония прощания для самых близких и никаких поминальных столов.
– Для самых близких, - повторила Катя. – И невеста в том числе. А вот меня там не было.
От боли и подступивших слез, Ворошилова с силой скомкала пододеяльник. Она сжимала ткань так, что побелели костяшки пальцев.
– Прости, огонек. Наверное, для тебя это невыносимо слышать, но лучше переболеть этим сразу, чем растягивать пытку неизвестно на сколько.
– Ты считаешь, что это болезнь? – с горечью спросила девушка. - Что ж, считай, что она не лечится, Олег. Я виновата в его смерти, виновата в том, что осталась жива, а он нет. Господи, сколько времени было потрачено впустую, на эту бессмысленную месть - ребячество. Если бы я только знала, что нам отпущено так мало времени... Если бы только знала...
На последних словах Катя не выдержала: слезы, копившиеся в ней все это время, вдруг прорвались наружу. Вместе с ними утекала и часть боли. Но это была такая малость.
– Не вини себя. - Олег пересел на кровать Кати, и прижал рыдающую девушку к своей груди. Словно ребенка, он укачивал ее, продолжая шептать слова утешения: – Уже ничего не поправишь. Ты должна жить дальше.
– Не хочу, не могу…
– Не ради себя, так ради него, - продолжал убеждать Смирнов. – Из вас двоих умер он, а могли вы оба. Не обесценивай его смерть, не закапывай себя заживо. Эй, - мужчина отстранился, и взял Катю за подбородок, заставляя посмотреть на себя. – Где та смелая и решительная девушка, которая справлялась с трудностями? Верни мне ее!
Он пытался пошутить, даже вымученно улыбнулся, но быстро оставил это. Раньше Олегу не приходилось сталкиваться со смертью. И тем более он не утешал своих близких подруг. Это сложно – найти, подобрать нужные слова. Да и какие слова могут облегчить боль утраты? Но Катю нужно было вывести из того состояния, в котором она находилась.
– Кэт, я и представить себе не могу, как тебе тяжело, - заглядывая в, покрасневшие от слез, глаза Ворошиловой, продолжил рейсер. - Но одно могу сказать точно: ты должна жить. Храни память о Нагорном, раз он в твоем сердце, но найди силы двигаться дальше. У всего есть цель. И у твоей жизни она тоже есть, даже если кажется, что все зря.
Катя откинулась на подушку, и снова посмотрела на белую стену палаты. Слезы все так же текли из глаз, но она даже не попыталась их смахнуть, словно не замечала.
– Может быть со временем, - тихо ответила девушка.
Олег вздохнул, и встал с кровати. Склонившись над подругой, рейсер стер пальцами мокрые дорожки на ее щеках.
– Все образуется, - пообещал мужчина, хотя сам и не был уверен в этом. - Ладно, мне, наверное, пора. Уже поздно, да и не люблю я больницы. Хотя сестрички здесь и ничего.
Шутка, которая раньше вызвала бы у Ворошиловой улыбку, осталась проигнорирована.
Уже у двери Олег остановился.
– Да, чуть не забыл, - отчего-то поморщился он. - Нагорный старший объявил, что завтра увозит урну с прахом за границу. Новая мода - хоронить на старинных кладбищах. Я подумал, что ты должна знать.
Катя резко повернула голову в сторону друга.
– Завтра? – переспросила она.
Олег грустно улыбнулся, понимая, что нашел тот ключик, который идеально подходит к его подруге.
– Это не правильно скрывать от тебя такое. Только не говори Дмитрию Петровичу, что это я проболтался – еще пожить хочется.
Катя лишь согласно кивнула, не в силах ничего ответить.
Глава 1.2
В приватной комнате играла волнующая музыка для стрип дэнса. Призванная возбудить, на этот раз она вызывала у Савельева только глухое раздражение. Красная обивка стен, на которую он раньше не обращал никогда внимания, в этот вечер давила на Вадима своей вычурностью. Даже умелый танец Марины не настраивал на нужный лад. А девица старалась, выгибаясь на пилоне, как змея. Ее крепкая попка, обтянутая черным латексом, стройные ноги в басоножках на невероятно высоком каблуке, и не менее шикарная грудь, оставляли мужчину равнодушным. В штанах не было даже шевеления.
Тяжелый взгляд бандита привычно прошелся по сексуальному телу стриптизерши, скользнул мимо и остановился на причудливой мозаике пола. Но не рисунок занимал его мысли, а сероглазая девчонка – сестра Звягинцева. Вот уже несколько дней это создание не выходило из его головы, крепко засев в ней волнующим воспоминанием. И, словно в насмешку над мыслями бандита, мужское естество начало наливаться силой от одного только образа беззащитной девушки, оказавшейся когда-то в его власти.
«Черт, только этого не хватало – подвиснуть на этой гребаной снежинке», - зло подумал Савельев, невольно тряхнув головой, прогоняя горячие видения.
Темноволосая девушка, танцевавшая для него приватный танец, не подозревала о мыслях своего визави. Она продолжала соблазнительно извиваться, и призывно улыбаться своему самому желанному клиенту. Вот уже год продолжаются их странные отношения, где нет места романтике и прочей чепухе. Есть только хороший секс. Бритва никогда и никого не впускал в свой мир, предлагая любовницам лишь топтаться на его пороге. Пока Марине было достаточно и этого. Но только пока…
Незаметно для себя девушка прикипела к этому угрюмому мужчине, который только пугал остальных девочек. Саму же стриптизершу тянуло к нему с неимоверной силой. Она и сама бы не могла сказать, откуда та взялась, но каждый раз отпускать любовника было все сложнее.
Музыка начала стихать, и Марина, она же Стрекоза, смогла, наконец, покинуть круглый подиум. У нее намечалось занятие куда интереснее. Плавно покачивая бедрами, девушка приблизилась к дивану, на котором полулежал Бритва. Без стеснения она оседлала его ноги, теснее прижимаясь к паху. Ожидая почувствовать каменную эрекцию любовника, стриптизерша на мгновение опешила – мужчину явно не завел ее страстный танец.
Все еще не теряя надежды, она обвила его шею руками, нежно погладила лысый затылок. Губы танцовщицы запорхали по шее любовника, не оставляя никаких следов. Насчет этого у Вадима был пунктик – он ненавидел косметику, а особенно ее вкус. Именно поэтому перед каждой встречей Марина стирала яркую помаду. Ради благосклонности этого мужчину можно было пойти и на большее.
Все попытки стриптизерши разжечь в своем партнере ответную страсть терпели фиаско. И это было странно. Беспокойство вползло в душу Марины огромным ядовитым пауком. Неужели он потерял к ней всякий интерес? И кто тогда та смертница, что посмела увлечь его? Девчонки из клуба отпадают сразу – она бы узнала. Выходит, кто-то со стороны.
Девушке вдруг захотелось возмутиться, потребовать объяснение от Вадима, но она лишь закусила губу, чтобы не выдать своих чувств. Только полная дура поступила бы так, не имея никаких прав на мужчину. А Марина дурой не была. Ладно, она вернет расположение Бритвы, чего бы это ей ни стоило.
– Что тебя беспокоит? – проникновенным голосом поинтересовалась стриптизерша у Савельева.
Ее юркий язык скользнул по ушной раковине любовника, а руки ловко забрались под его футболку. Как же ей нравилось пальцами ощущать стальной пресс этого зверя, впитывать жар его мощного тела. Большинство ее клиентов – обрюзгшие старперы, приходящие взбудоражить фантазию. Потом они вернутся домой к таким же оплывшим женам, и будут самозабвенно трахать их, представляя под собой ее – Стрекозу.
Вадим же был другим. Ему одному она позволяла то, что не позволяла остальным. И все было прекрасно до сегодняшнего дня.
Мужчина отстранился, избегая ласк постоянной любовницы. Настроение не располагало к развлечению, но Марина была достаточно опытной, а потому уже спустя минуту смогла добиться отклика от вялого дружка Бритвы. Ее промежность чувствовала, как растет бугор в его штанах, наливаясь силой и приобретая привычную твердость.
– Забудь, пожалуйста, хоть на время об этом, - попросила девушка. – Побудь со мной.
Савельев впервые с момента прихода пристально посмотрел на свою подружку. Что-то цепляющее было в ней: может, кошачий темперамент, который его увлек в самом начале, или отношение к нему. У всех проституток он вызывал подсознательный страх. Они отрабатывали свое вознаграждение, но все время бросали на него настороженные взгляды. Это нервирует, когда тебя считают монстром, даже если все так и есть. А Марина потянулась к нему сразу, без глупых предубеждений и опасений. Наверное, поэтому их встречи продолжились.
– Сделай все, как я люблю, - не попросил, потребовал Бритва.
Может, хоть это отвлечет его от мыслей о крошке Звягинцевой.
Повторять дважды не пришлось. Брюнетка облизнула свои пухлые губы и предвкушающе улыбнулась. Отрешившись от всего, Савельев закрыл глаза и откинул голову на спинку дивана. Любовница же грациозно сползла на пол, устроилась между его разведенных ног.
Вжикнула ширинка джинсов. Бритва приподнялся, позволяя Марине приспустить их вместе с боксерами. Пульсирующая плоть возникла перед лицом девушки, и та не удержалась – прошлась по ней языком, от мошонки до головки. Пальцы обхватили твердый ствол, умело двинулись вверх-вниз, увлекая за собой кожицу. Еще несколько секунд стриптизерша любовалась вздувшимися венами на члене, розовой плотью с углублением, которая то исчезала, то появлялась, а после вобрала в себя столько, сколько смогла.
Бритва оказался терпким на вкус. Марина обожала лизать, сосать и слегка покусывать его естество.
