Рассказ первый
Во власти греха
«Не прелюбодействуй» (Исх.20:14; Втор.5:18)
Из неотправленного письма
«Я возвращаюсь!
Мне хочется кричать об этом, чтобы все вокруг узнали мою тайну. Я хочу, чтобы тайна перестала быть таковою, и ты узнал, что скоро я приеду. Приеду после моего побега и долгого отсутствия.
Пять лет… Пять долгих, тянущихся, как вечность, лет. Но ничего не изменилось. Абсолютно. Я все еще помню тебя, словно не было этой разлуки.
Да, знаю. Я сама во всем виновата. Я обрекла себя и тебя на такую жизнь. Но так нужно было поступить. Я должна была разорвать порочный круг, в котором мы с тобой давно блуждали, как два диких животных, подчиняющихся одному первородному инстинкту.
И вот, наконец, это случилось. Я осознано обрекаю себя на самый чудовищный ад с его семью кругами, ведь находится рядом с тобой, пусть и в сотне километров – сущая пытка. Однако нет ничего хуже, чем находиться от тебя далеко.
Я научилась жить вдали от тебя. Научилась не слушать зов своего тела, которое и на расстоянии чувствует тебя и желает только тебя. Ни сотни, ни тысячи партнеров не смогут дать мне того, что дал ты. И твоя страсть хуже любого наркотика, потому что, попробовав раз, уже невозможно остановиться.
И меня ломало. Было время, когда я невероятными усилиями сдерживала себя. Я словно умалишенная уничтожала содержимое своей квартиры, мечтая лишь о новой дозе – возможности еще раз тебя увидеть, почувствовать твой жаждущий поцелуя рот, и твои требовательные руки, сминающие в порыве страсти мою плоть. Ради этого сумасшествия я готова была пойти на все. Но раз за разом приступы проходили. Они стали проявляться все реже и реже, а вскоре и вовсе прекратились. Одна лишь боль, саднящая и не дающая забыть о тебе ни на секунду, не ушла. Я как приговоренный к смерти, и ожидающий исполнения приговора, вновь и вновь возвращалась к жизни – своей пустой, лишенной смысла и тебя жизни.
Пять лет назад я бежала, спешно покидая наш город и все то, что придавало мне силы жить. Я добровольно отказалась от тебя, понимая, что рядом с тобой погибну, сгорев в пламени нашего взаимного желания, нашей ярости и нашей страсти. Я надеялась, что расстояние и время все залечат, что я смогу научиться жить без тебя, обходиться без твоих ласк. Но вместо этого я все глубже и глубже погружалась в водоворот боли и отчаяния, когда хочется стать на карниз высотки и ринуться вниз, туда, где ждет покой и забвение.
Каждую ночь, засыпая в чужих объятиях, я во сне вновь тонула в омуте твоих темно-синих глаз. И твои, а не его руки проделывали такой знакомый и желанный путь по моему телу. А утром, просыпаясь, я в тысячный раз сталкивалась с жестокой действительностью. И мое сердце, поверь, сжималось от нестерпимой боли, а глаза щипало от непролитых слез.
Все это было, но ты об этом никогда не узнаешь. И пусть я возвращаюсь, но прошлого уже не вернуть. Слишком поздно и слишком больно. Нас разделяет пропасть, которую мы сами же себе и создали. Но там, где все началось, мне станет, наконец, легче. Я буду довольствоваться тем, что ты станешь ближе. Нас будет разделять та самая пропасть, но на противоположной стороне я буду видеть тебя, и счастье вновь переполнит меня.
Я возвращаюсь!»
Самолет приземляется в аэропорту, и я спускаюсь по трапу вместе с другими пассажирами рейса Лондон-Санкт-Петербург. Люди спешат оказаться на родной земле, а я, в отличие от них, с настороженностью и опаской ступаю по когда-то покинутой стране.
На то тогда были свои причины, но теперь я снова стою здесь же, откуда пять лет назад улетала в далекий и дождливый Лондон. И какая-то смесь досады и тайной надежды охватывает меня, заставляя вглядываться в лица встречающих, словно я выискиваю знакомые черты и подтянутую, атлетически сложенную фигуру.
Машинально одергиваю себя, понимая, что это выглядит глупо. Ему нечего делать в аэропорту, ведь он не знает, что я прилетаю именно сегодня. Но даже понимание и признание этого факта не облегчает мое состояние. Взгляд нервно перебегает от одного к другому, хотя мысленно я уже и успокоила себя.
Практически все пассажиры, летевшие со мной, разбрелись вместе со своими родственниками и друзьями, которые радостными улыбками приветствовали их. На душе становится еще более гадко и одиноко. Сознание того, что ты никому не нужна в этой стране, и тебя никто не ждет, тонкой змейкой прокрадывается вглубь меня, отравляя душу и раня сердце.
«Дашка, должно быть, снова пропадает в редакции своей газеты», - с усталостью анализирую я.
А больше, собственно, и некому побеспокоиться о моем приезде. Единственная родная душа, которая могла со свойственной только ей открытой улыбкой врезаться в меня с распростертыми объятьями, занята, и ее приезд может состояться только вечером.
И, тем не менее, я останавливаюсь на одной мысли, которая настойчиво пробивается в мое сознание.
«Я дома!»
Сладкое слово «дом». За пять лет, что я провела вдали отсюда, я научилась без дрожи в голосе произносить название северной столицы России, а домом называть чужой мне Лондон. Но от этого мое внутреннее восприятие такого родного, хранящего многочисленные секреты, города не изменилось. Это значит, что я люблю Питер по-прежнему.
-Такси. Не дорого.
Убеждаюсь, что Дашка на самом деле не приехала в аэропорт. Хотя она и не знает, во сколько я должна была прилететь.
Интересно, а знает ли он? Сказала ли она ему об этом? Наверняка. От него она никогда ничего не скрывала и говорила все, как есть.
Понимаю, что не должна думать о нем сейчас. Только не сегодня, но куда деться от настойчиво преследующих меня и днем и ночью темно-синих глаз?
-Куда вам, барышня?- интересуется уже немолодой таксист, оценивающе рассматривая меня.
-На Вознесенский проспект.
Водитель понимающе кивает, и автомобиль трогается.
Всю дорогу я рассматриваю за окном город, заново знакомясь со старыми улочками и общественными местами, куда частенько заглядывала с Дашкой. Как давно это было. Кажется, в прошлой жизни.
Мужчина периодически бросает на меня заинтересованный взгляд, но не решается пока обращать на себя внимание каким-либо другим способом. Слишком знаком мне интерес в его глазах, и слишком давно я не обращаю внимания на подобную реакцию мужчин, когда они дают положительную оценку моей внешности и фигуре.
-Отдохнуть или по работе?
-Как получится.
Я не настроена на беседы, поэтому моя грубость правильно расценена, и он больше не пристает.
-Приехали, - оборачивается в мою сторону присмиревший мужчина.
Он уже не рассматривает меня, а как-то огорченно бросает короткие взгляды.
Расплачиваюсь с ним и подхватываю сумочку. Малиновое «чудо на колесиках», именуемое чемоданом катится следом, уверенно направляемое в сторону девятиэтажного дома.
Знакомый подъезд, и даже старушки на скамейке те же. Прохожу мимо, бросая короткое «Здравствуйте». В спину мне упираются взгляды заинтересованных соседок. Они, очевидно, и не ожидали меня когда-либо здесь увидеть снова. Я и сама от себя этого не ожидала, но все же я здесь.
Внутри дома мало что изменилось. Разве что свежая краска на стенах, да лифт установлен новый. Но традиционная надпись «Маша, я тебя люблю!» в очередной раз подтвердила, что устои общества остались те же. И молодежь все та же, а значит, еще долго на стенах лифта и подъезда будут красоваться похожие надписи.
Я вспоминаю другую надпись, которая словно выжженное клеймо горит на моем сердце.
«Соня, ты моя. Тебе никуда от меня не деться!»
-Знакомьтесь, это Соня. Соня, это Женя.
-Женя. Очень приятно.
Мужчина со светлыми, слегка удлиненными волосами и темно-синими глазами смотрел на меня немного удивленно. Но помимо удивления я уловила восхищение и что-то еще, что заставило мое сердце биться в два раза быстрее. Казалось, его глаза искрятся, и искры проникали прямо мне в душу, заставляя все мое существо трепетать.
«Что такое?»
Рука с бокалом шампанского дрогнула, отчего золотистая жидкость едва не пролилась на пол. К моему счастью никто не заметил этой вспышки, озарившей меня и мужчину, стоявшего напротив.
-Ну, ладно. Оставлю вас на минуточку, - защебетала Дашка, незаметно для Жени подмигивая мне. – Только не обижай его, Соня, а то я знаю тебя. Она любит устраивать допрос с пристрастием всем моим знакомым парням.
Последнее было обращено к Жене.
Я послала сестре, как рассчитывалось, убийственную улыбку, говорящую о том, что ее проделка не останется без внимания. Но она уже отделилась от нас и направилась в сторону компании молодых людей, которых, очевидно, знала.
-Вам нравится здесь, Женя? – спросила я первое, что пришло мне в голову, лишь бы не думать о том притяжении, которое я стала испытывать к нему.
К тому же, было бы глупо стоять и смотреть друг на друга, пожирая один одного взглядом. В своем большинстве, окружающие нас люди любовались картинами, вывешенными в галерее. И лишь нам с Женей было не до полотен. Напряжение, возникшее между нами, казалось, было материальным и его можно было потрогать - так сгустился воздух вокруг нас.
Я смотрела в глубокие, обрамленные пушистыми ресницами, глаза молодого мужчины, а из моей грудной клетки словно вышибли весь воздух.
Губы Жени сложились в тонкую линию, а уголки приподнялись в улыбке.
-Да, Николай радует меня своими работами. Но я нашел здесь кое-что получше его картин, - обволакивая и гипнотизируя меня своим голосом, ответил он.
А затем добавил, приближаясь лицом к моему лицу, словно доверяя некий секрет или раскрывая тайну:
-Только ему об этом не говорите.
-Правда? – так же тихо поинтересовалась я, замирая от непосредственной близости его горящих глаз и ощущения его дыхания на своей коже. – И что же это?
-Вы, - просто, но с каким-то нажимом ответил он.
Я вспыхнула. Не то, чтобы я не привыкла к разного родам комплиментам, которыми меня забрасывали новые знакомые мужчины. Просто то, как это сказал этот красавец с волнистыми волосами, заставило мое тело податься слегка вперед, а в низу живота образовался тугой узел желания.
-Вы истинный ценитель прекрасного? – с придыханием задала я вопрос, хотя ответ мне был уже и не так важен.
Мне хотелось одного – чтобы окружающий нас мир на мгновение замер, а затем распался. И мы бы остались с Женей наедине – одни во всей Вселенной.
-Можно сказать и так. Я фотограф. У меня своя студия, и я занимаюсь художественной фотографией.
-Неужели? – искренне удивилась я, продолжая сдерживать огонь, вспыхнувший внутри меня. – Хотелось бы взглянуть на ваши работы.
Женя странно на меня посмотрел, переведя взгляд вначале на мой рот, а затем спустился ниже, туда, где тяжело вздымалась моя грудь. И это не было оценкой или обдумыванием своих шансов. Он просто любовался мной, как может любоваться ценитель дорогих полотен известных художников очередным шедевром.
-Тогда я буду ждать вас сегодня вечером в восемь, - глядя уже прямо в мои глаза, тихо проговорил он, вкладывая визитку с адресом студии в мою руку.
Его пронзительный взгляд проникал вглубь моей души, он обещал, приглашал и буквально взывал ко мне в беззвучной просьбе. Понадобилось всего одно мгновение, чтобы я поддалась этому зову и ответила своим взглядом «Да!».
И все. Мой Мир раскололся на «до» и «после» этой встречи. Я знала, что уже ничего не будет, как прежде. И эта тайна, которая стала известна и ему, связала нас сильнее любых других уз.
В противовес доводам разума и странному предупреждению, нашептываемому моей интуицией, я чувствовала, что нет ничего более важного, чем встреча с ним – мужчиной, покорившим меня одним только взглядом своих темно-синих глаз.
Непривычно заново привыкать к тому, что я покинула очень давно - специфический запах подъезда, застрявшие кнопки, казалось бы, нового лифта, знакомая площадка перед дверью моей квартиры. Все такое близкое, и такое далекое, одновременно.
Я замираю посреди небольшого пространства лестничной клетки, теребя в руках ключи. Кажется, если сейчас вставлю ключ в замочную скважину, как в машине времени, перенесусь в прошлое - в тот момент, когда прощалась здесь с местом, ставшим слишком близким для меня. Тогда я думала, что уже не доведется снова вернуться в эту квартиру, пропахшую запахом нашей совместной страсти и необузданного желания.
Во мне не остается сомнений относительно того, правильно ли я поступила, вернувшись сюда. Именно сейчас я понимаю, что все идет так, как было задумано некими высшими силами.
Вздох облегчения вырывается из моей груди, и я более решительно приближаюсь к входной двери Питерской квартиры.
Ключ с характерным звуком проворачивается в замочной скважине, и я переступаю порог, вкачивая за собой чемодан с вещами. Словно, и вправду, переношусь в прошлое на пятилетний срок. И эти запахи…
Они ни куда не делись, кажется, терпеливо дожидаясь меня все это время. Нереальность и отголосок яркого, как метеор, удовольствия – все разом наплывает на меня.
«Ты ведь этого хочешь», – настойчивый шепот и горячее дыхание, обдающее мое лицо.
«Нет!», - сдавленный стон.
«Не ври. Я это вижу. Посмотри в мои глаза и ответь!» - требовательно, испытывающе звучит его голос.
Нервы накалены до предела, и нет сил сдерживаться.
«Хочу! Хочу! О, да, как я этого хочу!» - теряя последние крупицы сознания, вторит ему голос, принадлежащий мне.
Оставляю чемодан в прихожей и прохожу сразу в спальню, ступая по мягкому ковру. Ноги утопают в длинном ворсе, но мне мерещатся прикосновения мужских рук. Теплые пальцы осторожно массируют вначале пальчики ног, не обделяя своим вниманием ни единого участка кожи. Осторожное касание влажных губ, и заглатывание мизинца с чувственным посасыванием. Мурашки пробегают по телу, и едва слышный стон срывается с моих губ. Указательным пальцем чертится какой-то неизвестный и загадочный узор на стопе, отчего мои нервные окончания получают новый прилив необычных ощущений. Рука скользит немного выше, достигая щиколотки, и такие ловкие пальцы вновь приступают к фантастическому танцу, совершаемому на моей коже…
«Давай сбежим. Оставим все и уедем», - едва различимые нотки мольбы в голосе.
«Куда?»
«Туда, где нас никто не знает. Начнем жизнь заново. Только представь, какие возможности перед нами откроются. И больше не нужно прятаться и притворяться. Будем только ты и я…»
Голос срывается, выдавая всю степень взволнованности его владельца.
«Сумасшедший. Это невозможно. Ты же знаешь. Он нас найдет. Найдет и убьет».
«Не найдет. Обещаю тебе. Мы улетим из страны, поменяем документы и сменим гражданство, наконец. Решайся!»
Слышу отчаяние в таком дорогом и любимом голосе.
«Не могу. Я не могу все бросить. К тому же он нас отыщет и на краю Света. Ты же знаешь его».
«Он заклеймил тебя! Но ты же не животное. И ты не принадлежишь ему».
Боль. Отчаяние. Ненависть.
«Принадлежу. Он берет то, что хочет, и я стала одним таким трофеем. Я – игрушка. Его любимая игрушка, а он никогда не отпускает свои игрушки».
В сумочке вибрирует мобильный телефон. Возвращаюсь в прихожую, где оставила все вещи. Не торопясь достаю черный Nokia. На дисплее отражается лицо молодого мужчины. Слегка сдвинутые брови и сжатые губы выдают твердость и сложность характера. Пожалуй, многие сочли бы его просто красавцем. Так оно и есть, но только эта красота отдает чем-то наигранным, бутафорным, словно искусственным.
Во власти греха
«Не прелюбодействуй» (Исх.20:14; Втор.5:18)
Из неотправленного письма
«Я возвращаюсь!
Мне хочется кричать об этом, чтобы все вокруг узнали мою тайну. Я хочу, чтобы тайна перестала быть таковою, и ты узнал, что скоро я приеду. Приеду после моего побега и долгого отсутствия.
Пять лет… Пять долгих, тянущихся, как вечность, лет. Но ничего не изменилось. Абсолютно. Я все еще помню тебя, словно не было этой разлуки.
Да, знаю. Я сама во всем виновата. Я обрекла себя и тебя на такую жизнь. Но так нужно было поступить. Я должна была разорвать порочный круг, в котором мы с тобой давно блуждали, как два диких животных, подчиняющихся одному первородному инстинкту.
И вот, наконец, это случилось. Я осознано обрекаю себя на самый чудовищный ад с его семью кругами, ведь находится рядом с тобой, пусть и в сотне километров – сущая пытка. Однако нет ничего хуже, чем находиться от тебя далеко.
Я научилась жить вдали от тебя. Научилась не слушать зов своего тела, которое и на расстоянии чувствует тебя и желает только тебя. Ни сотни, ни тысячи партнеров не смогут дать мне того, что дал ты. И твоя страсть хуже любого наркотика, потому что, попробовав раз, уже невозможно остановиться.
И меня ломало. Было время, когда я невероятными усилиями сдерживала себя. Я словно умалишенная уничтожала содержимое своей квартиры, мечтая лишь о новой дозе – возможности еще раз тебя увидеть, почувствовать твой жаждущий поцелуя рот, и твои требовательные руки, сминающие в порыве страсти мою плоть. Ради этого сумасшествия я готова была пойти на все. Но раз за разом приступы проходили. Они стали проявляться все реже и реже, а вскоре и вовсе прекратились. Одна лишь боль, саднящая и не дающая забыть о тебе ни на секунду, не ушла. Я как приговоренный к смерти, и ожидающий исполнения приговора, вновь и вновь возвращалась к жизни – своей пустой, лишенной смысла и тебя жизни.
Пять лет назад я бежала, спешно покидая наш город и все то, что придавало мне силы жить. Я добровольно отказалась от тебя, понимая, что рядом с тобой погибну, сгорев в пламени нашего взаимного желания, нашей ярости и нашей страсти. Я надеялась, что расстояние и время все залечат, что я смогу научиться жить без тебя, обходиться без твоих ласк. Но вместо этого я все глубже и глубже погружалась в водоворот боли и отчаяния, когда хочется стать на карниз высотки и ринуться вниз, туда, где ждет покой и забвение.
Каждую ночь, засыпая в чужих объятиях, я во сне вновь тонула в омуте твоих темно-синих глаз. И твои, а не его руки проделывали такой знакомый и желанный путь по моему телу. А утром, просыпаясь, я в тысячный раз сталкивалась с жестокой действительностью. И мое сердце, поверь, сжималось от нестерпимой боли, а глаза щипало от непролитых слез.
Все это было, но ты об этом никогда не узнаешь. И пусть я возвращаюсь, но прошлого уже не вернуть. Слишком поздно и слишком больно. Нас разделяет пропасть, которую мы сами же себе и создали. Но там, где все началось, мне станет, наконец, легче. Я буду довольствоваться тем, что ты станешь ближе. Нас будет разделять та самая пропасть, но на противоположной стороне я буду видеть тебя, и счастье вновь переполнит меня.
Я возвращаюсь!»
Часть первая
Самолет приземляется в аэропорту, и я спускаюсь по трапу вместе с другими пассажирами рейса Лондон-Санкт-Петербург. Люди спешат оказаться на родной земле, а я, в отличие от них, с настороженностью и опаской ступаю по когда-то покинутой стране.
На то тогда были свои причины, но теперь я снова стою здесь же, откуда пять лет назад улетала в далекий и дождливый Лондон. И какая-то смесь досады и тайной надежды охватывает меня, заставляя вглядываться в лица встречающих, словно я выискиваю знакомые черты и подтянутую, атлетически сложенную фигуру.
Машинально одергиваю себя, понимая, что это выглядит глупо. Ему нечего делать в аэропорту, ведь он не знает, что я прилетаю именно сегодня. Но даже понимание и признание этого факта не облегчает мое состояние. Взгляд нервно перебегает от одного к другому, хотя мысленно я уже и успокоила себя.
Практически все пассажиры, летевшие со мной, разбрелись вместе со своими родственниками и друзьями, которые радостными улыбками приветствовали их. На душе становится еще более гадко и одиноко. Сознание того, что ты никому не нужна в этой стране, и тебя никто не ждет, тонкой змейкой прокрадывается вглубь меня, отравляя душу и раня сердце.
«Дашка, должно быть, снова пропадает в редакции своей газеты», - с усталостью анализирую я.
А больше, собственно, и некому побеспокоиться о моем приезде. Единственная родная душа, которая могла со свойственной только ей открытой улыбкой врезаться в меня с распростертыми объятьями, занята, и ее приезд может состояться только вечером.
И, тем не менее, я останавливаюсь на одной мысли, которая настойчиво пробивается в мое сознание.
«Я дома!»
Сладкое слово «дом». За пять лет, что я провела вдали отсюда, я научилась без дрожи в голосе произносить название северной столицы России, а домом называть чужой мне Лондон. Но от этого мое внутреннее восприятие такого родного, хранящего многочисленные секреты, города не изменилось. Это значит, что я люблю Питер по-прежнему.
-Такси. Не дорого.
Убеждаюсь, что Дашка на самом деле не приехала в аэропорт. Хотя она и не знает, во сколько я должна была прилететь.
Интересно, а знает ли он? Сказала ли она ему об этом? Наверняка. От него она никогда ничего не скрывала и говорила все, как есть.
Понимаю, что не должна думать о нем сейчас. Только не сегодня, но куда деться от настойчиво преследующих меня и днем и ночью темно-синих глаз?
-Куда вам, барышня?- интересуется уже немолодой таксист, оценивающе рассматривая меня.
-На Вознесенский проспект.
Водитель понимающе кивает, и автомобиль трогается.
Всю дорогу я рассматриваю за окном город, заново знакомясь со старыми улочками и общественными местами, куда частенько заглядывала с Дашкой. Как давно это было. Кажется, в прошлой жизни.
Мужчина периодически бросает на меня заинтересованный взгляд, но не решается пока обращать на себя внимание каким-либо другим способом. Слишком знаком мне интерес в его глазах, и слишком давно я не обращаю внимания на подобную реакцию мужчин, когда они дают положительную оценку моей внешности и фигуре.
-Отдохнуть или по работе?
-Как получится.
Я не настроена на беседы, поэтому моя грубость правильно расценена, и он больше не пристает.
-Приехали, - оборачивается в мою сторону присмиревший мужчина.
Он уже не рассматривает меня, а как-то огорченно бросает короткие взгляды.
Расплачиваюсь с ним и подхватываю сумочку. Малиновое «чудо на колесиках», именуемое чемоданом катится следом, уверенно направляемое в сторону девятиэтажного дома.
Знакомый подъезд, и даже старушки на скамейке те же. Прохожу мимо, бросая короткое «Здравствуйте». В спину мне упираются взгляды заинтересованных соседок. Они, очевидно, и не ожидали меня когда-либо здесь увидеть снова. Я и сама от себя этого не ожидала, но все же я здесь.
Внутри дома мало что изменилось. Разве что свежая краска на стенах, да лифт установлен новый. Но традиционная надпись «Маша, я тебя люблю!» в очередной раз подтвердила, что устои общества остались те же. И молодежь все та же, а значит, еще долго на стенах лифта и подъезда будут красоваться похожие надписи.
Я вспоминаю другую надпись, которая словно выжженное клеймо горит на моем сердце.
«Соня, ты моя. Тебе никуда от меня не деться!»
-Знакомьтесь, это Соня. Соня, это Женя.
-Женя. Очень приятно.
Мужчина со светлыми, слегка удлиненными волосами и темно-синими глазами смотрел на меня немного удивленно. Но помимо удивления я уловила восхищение и что-то еще, что заставило мое сердце биться в два раза быстрее. Казалось, его глаза искрятся, и искры проникали прямо мне в душу, заставляя все мое существо трепетать.
«Что такое?»
Рука с бокалом шампанского дрогнула, отчего золотистая жидкость едва не пролилась на пол. К моему счастью никто не заметил этой вспышки, озарившей меня и мужчину, стоявшего напротив.
-Ну, ладно. Оставлю вас на минуточку, - защебетала Дашка, незаметно для Жени подмигивая мне. – Только не обижай его, Соня, а то я знаю тебя. Она любит устраивать допрос с пристрастием всем моим знакомым парням.
Последнее было обращено к Жене.
Я послала сестре, как рассчитывалось, убийственную улыбку, говорящую о том, что ее проделка не останется без внимания. Но она уже отделилась от нас и направилась в сторону компании молодых людей, которых, очевидно, знала.
-Вам нравится здесь, Женя? – спросила я первое, что пришло мне в голову, лишь бы не думать о том притяжении, которое я стала испытывать к нему.
К тому же, было бы глупо стоять и смотреть друг на друга, пожирая один одного взглядом. В своем большинстве, окружающие нас люди любовались картинами, вывешенными в галерее. И лишь нам с Женей было не до полотен. Напряжение, возникшее между нами, казалось, было материальным и его можно было потрогать - так сгустился воздух вокруг нас.
Я смотрела в глубокие, обрамленные пушистыми ресницами, глаза молодого мужчины, а из моей грудной клетки словно вышибли весь воздух.
Губы Жени сложились в тонкую линию, а уголки приподнялись в улыбке.
-Да, Николай радует меня своими работами. Но я нашел здесь кое-что получше его картин, - обволакивая и гипнотизируя меня своим голосом, ответил он.
А затем добавил, приближаясь лицом к моему лицу, словно доверяя некий секрет или раскрывая тайну:
-Только ему об этом не говорите.
-Правда? – так же тихо поинтересовалась я, замирая от непосредственной близости его горящих глаз и ощущения его дыхания на своей коже. – И что же это?
-Вы, - просто, но с каким-то нажимом ответил он.
Я вспыхнула. Не то, чтобы я не привыкла к разного родам комплиментам, которыми меня забрасывали новые знакомые мужчины. Просто то, как это сказал этот красавец с волнистыми волосами, заставило мое тело податься слегка вперед, а в низу живота образовался тугой узел желания.
-Вы истинный ценитель прекрасного? – с придыханием задала я вопрос, хотя ответ мне был уже и не так важен.
Мне хотелось одного – чтобы окружающий нас мир на мгновение замер, а затем распался. И мы бы остались с Женей наедине – одни во всей Вселенной.
-Можно сказать и так. Я фотограф. У меня своя студия, и я занимаюсь художественной фотографией.
-Неужели? – искренне удивилась я, продолжая сдерживать огонь, вспыхнувший внутри меня. – Хотелось бы взглянуть на ваши работы.
Женя странно на меня посмотрел, переведя взгляд вначале на мой рот, а затем спустился ниже, туда, где тяжело вздымалась моя грудь. И это не было оценкой или обдумыванием своих шансов. Он просто любовался мной, как может любоваться ценитель дорогих полотен известных художников очередным шедевром.
-Тогда я буду ждать вас сегодня вечером в восемь, - глядя уже прямо в мои глаза, тихо проговорил он, вкладывая визитку с адресом студии в мою руку.
Его пронзительный взгляд проникал вглубь моей души, он обещал, приглашал и буквально взывал ко мне в беззвучной просьбе. Понадобилось всего одно мгновение, чтобы я поддалась этому зову и ответила своим взглядом «Да!».
И все. Мой Мир раскололся на «до» и «после» этой встречи. Я знала, что уже ничего не будет, как прежде. И эта тайна, которая стала известна и ему, связала нас сильнее любых других уз.
В противовес доводам разума и странному предупреждению, нашептываемому моей интуицией, я чувствовала, что нет ничего более важного, чем встреча с ним – мужчиной, покорившим меня одним только взглядом своих темно-синих глаз.
Непривычно заново привыкать к тому, что я покинула очень давно - специфический запах подъезда, застрявшие кнопки, казалось бы, нового лифта, знакомая площадка перед дверью моей квартиры. Все такое близкое, и такое далекое, одновременно.
Я замираю посреди небольшого пространства лестничной клетки, теребя в руках ключи. Кажется, если сейчас вставлю ключ в замочную скважину, как в машине времени, перенесусь в прошлое - в тот момент, когда прощалась здесь с местом, ставшим слишком близким для меня. Тогда я думала, что уже не доведется снова вернуться в эту квартиру, пропахшую запахом нашей совместной страсти и необузданного желания.
Во мне не остается сомнений относительно того, правильно ли я поступила, вернувшись сюда. Именно сейчас я понимаю, что все идет так, как было задумано некими высшими силами.
Вздох облегчения вырывается из моей груди, и я более решительно приближаюсь к входной двери Питерской квартиры.
Ключ с характерным звуком проворачивается в замочной скважине, и я переступаю порог, вкачивая за собой чемодан с вещами. Словно, и вправду, переношусь в прошлое на пятилетний срок. И эти запахи…
Они ни куда не делись, кажется, терпеливо дожидаясь меня все это время. Нереальность и отголосок яркого, как метеор, удовольствия – все разом наплывает на меня.
«Ты ведь этого хочешь», – настойчивый шепот и горячее дыхание, обдающее мое лицо.
«Нет!», - сдавленный стон.
«Не ври. Я это вижу. Посмотри в мои глаза и ответь!» - требовательно, испытывающе звучит его голос.
Нервы накалены до предела, и нет сил сдерживаться.
«Хочу! Хочу! О, да, как я этого хочу!» - теряя последние крупицы сознания, вторит ему голос, принадлежащий мне.
Оставляю чемодан в прихожей и прохожу сразу в спальню, ступая по мягкому ковру. Ноги утопают в длинном ворсе, но мне мерещатся прикосновения мужских рук. Теплые пальцы осторожно массируют вначале пальчики ног, не обделяя своим вниманием ни единого участка кожи. Осторожное касание влажных губ, и заглатывание мизинца с чувственным посасыванием. Мурашки пробегают по телу, и едва слышный стон срывается с моих губ. Указательным пальцем чертится какой-то неизвестный и загадочный узор на стопе, отчего мои нервные окончания получают новый прилив необычных ощущений. Рука скользит немного выше, достигая щиколотки, и такие ловкие пальцы вновь приступают к фантастическому танцу, совершаемому на моей коже…
«Давай сбежим. Оставим все и уедем», - едва различимые нотки мольбы в голосе.
«Куда?»
«Туда, где нас никто не знает. Начнем жизнь заново. Только представь, какие возможности перед нами откроются. И больше не нужно прятаться и притворяться. Будем только ты и я…»
Голос срывается, выдавая всю степень взволнованности его владельца.
«Сумасшедший. Это невозможно. Ты же знаешь. Он нас найдет. Найдет и убьет».
«Не найдет. Обещаю тебе. Мы улетим из страны, поменяем документы и сменим гражданство, наконец. Решайся!»
Слышу отчаяние в таком дорогом и любимом голосе.
«Не могу. Я не могу все бросить. К тому же он нас отыщет и на краю Света. Ты же знаешь его».
«Он заклеймил тебя! Но ты же не животное. И ты не принадлежишь ему».
Боль. Отчаяние. Ненависть.
«Принадлежу. Он берет то, что хочет, и я стала одним таким трофеем. Я – игрушка. Его любимая игрушка, а он никогда не отпускает свои игрушки».
В сумочке вибрирует мобильный телефон. Возвращаюсь в прихожую, где оставила все вещи. Не торопясь достаю черный Nokia. На дисплее отражается лицо молодого мужчины. Слегка сдвинутые брови и сжатые губы выдают твердость и сложность характера. Пожалуй, многие сочли бы его просто красавцем. Так оно и есть, но только эта красота отдает чем-то наигранным, бутафорным, словно искусственным.
