- Да нет. – Театрально вздыхаю я и показываю на безымянный палец – пока в девках хожу.
- С твоими-то данными не долго в девках задержишься. – Мужчина смеется и пытается потрепать меня по голове, но я уклоняюсь. Не люблю, когда чужие руки прикасаются ко мне, и уже давно прошло то время, когда он нас с Ксюхой катал на «коняшке».
- Дядя Боря, а вы тоже здесь отдыхаете?
- Во-первых – мужчина щелкает меня по носу – я для тебя теперь не дядя Боря - не такая уж большая разница в возрасте, понятно? – Киваю головой – а во-вторых, я здесь не отдыхаю, а командую.
- То есть, это Ваш бар?
- Мой.
- И сюда вы набираете официантов?
- Откуда узнала, Ксю сказала?
- Да, я как раз хотела к Вам устроиться.
- Слушай, Даш, мне сейчас некогда, да и до Нового года время есть. Я тебе визитку свою оставлю – мужчина достает из кармана несколько бумажных карточек и протягивает мне одну – позвони мне недельки через две, все и обговорим.
Дядя Боря, тьфу ты, Борис подходит ко мне поближе и поглаживает по плечу.
- Позвони, не забудь. - И уходит, а я быстрее несусь к заветной двери…
Я выхожу из кабинки и просто улыбаюсь от счастья. Жизнь удалась. Возможно, скоро я стану официанткой этого клуба.
- Подцепила очередного хахаля? Уже договорились о встрече, поэтому так светишься?- раздраженный голос Артема заставляет меня подскочить на месте.
- Фуу, напугал.
- А что, ты надеялась, что вместо меня здесь тот папик появится или официантик, а? Так я тебя разочарую. Это всего лишь я.
Мужчина в два больших шага оказывается возле меня, и, схватив за талию, прижимает к себе. И я вижу по его потемневшему взгляду, что ревнует, и ничего мне не показалось там, у лестницы. Он ревнует, и от этой мысли я не могу не улыбаться. Значит, что-то чувствует ко мне. Ура. Я ему не безразлична.
- Ты что, под кофту забыла надеть юбку, мм? – шепчет он мне в ухо, и от этого шепота по всему телу волнами расползаются мурашки. Его руки то сжимают, то слегка поглаживают мою талию. Он зарывается лицом в мои волосы и с шумом вдыхает в себя их запах.
- Что? Неет. – не знаю, то ли я на вопрос отвечаю, то ли протестую против его действий. Но затуманенный его близостью разум собирает чемодан, радостно машет мне и отправляется в кругосветное путешествие. Надолго. А может быть, навсегда.
- Тогда зачем ты напялила на себя это недоплатье? – Он еще ближе притягивает меня к себе и между нами не остается свободного места. И там, где-то внизу я чувствую, что он не остался равнодушным к моему наряду. – Чтобы легче было залезть тебе в трусики?
ДА. То есть нет. Я не знаю. Как я могу соображать, когда его рука так нагло задирает подол юбки и скользит по внутренней стороне бедра. А его такие полные, просящие поцелуя губы, находятся в сантиметре от моих, не менее жаждущих губ.
- Даринка, я подыхаю без тебя. – С просящими нотками в голосе, говорит мужчина, и при каждом слове его губы слегка задевают мои. – Я скучаю, Дариинка. Что ты со мной сделала?
- Я тоже… скучаю. – По-моему, мой мозг уже отключился, и язык работает сам по себе. – Очень сильно скучаю. Прости меня за все обидные слова.
- Нравится, когда я касаюсь тебя Дарина? – меняет тему разговора Артем. Тёма. - О, как вкусно ты кончала там, в гостиной, а я ведь тогда до тебя даже не притронулся. А что будет, если притронусь сейчас? Понравится? – он отодвигает кружевную полоску трусиков и быстро прикладывает палец к моему лону. Я непроизвольно издаю то ли стон, то ли всхлип. – Бл…, да тебе пиз…ец, как нравится.
Артем несколько раз проводит вверх и вниз, а затем, слегка надавливая, проникает пальцем внутрь. А потом наружу. И снова внутрь.
Кажется, стон издаем мы оба. Я хватаюсь за его плечи и точно не для того, чтобы оттолкнуть. Неет, меня от него теперь будут отдирать гвоздодером.
Мужские губы оказываются на моих и Артем, сначала нежно, как будто боясь причинить вред, притягивает нижнюю губу, а затем, видимо, входит во вкус и начинает все настойчивее и настойчивее проникать в меня. Причем проникновения его языка синхронны с движением пальца. И ощущения от его действий сносит мне крышу. Все тело начинает гореть, оно слабеет, становится безвольным, и я просто не могу стоять.
Артем подхватывает мою, как мне кажется сейчас, невесомую тушку, и, не вытаскивая пальца, поднимает на столешницу.
- Я так давно хотел ощутить, как ты течешь.- Снова придвигается он ко мне и словами – вздохами проходится по моей шее. - Но фантазии и близко не сравнятся с реальностью.- Слегка прикусывает кожу - Ты, бл…, такая мокрая, Дариинка. – укус. - И такая узкая. Если сейчас не войду в тебя, то сдохну.
- Не надо сдыхать – тихо говорю ему я и сама тянусь к его губам.
От собственной смелости по телу проходят судороги удовольствия. Ноги начинают трястись и я, как сумасшедшая, начинаю сама насаживаться на его палец. Конечно, я чувствую некий дискомфорт, просто он такой незначительный, как капля боли перед лавиной страсти. Но мне хочется чего-то большего, я сама пока не понимаю чего, но знаю, что только Артем может мне это дать.
- Артем, пожалуйста,… Артем…- кажется, мой голос охрип, но, наверно, будь я даже немая, все равно бы выдавила из себя это протяжное «пожалуйста».
Мои слова сносят мужчине голову, и он быстро убрав палец и прижавшись к моему входу своим вздыбленным, но пока еще спрятанным под ненавистным слоем ткани членом, начинает жестко тереться об меня.
- Дашута, потерпи родная. Потерпии…
Я слышу, как визжит замочек на джинсах Артема, и ощущаю, как что-то мощное, горячее упирается в мое влагалище. Я наклоняю голову и вижу, что головка его большого члена растягивая, на насколько миллиметров погружается в меня. И это такое завораживающее действо, что я даже и не пытаюсь остановить мужчину. Как будто все предохранители сгорели, и под надписью «СТОП» не зажглось ни одной красной лампочки. Вот еще чуть-чуть…
- Артем, Артем – пронзительный женский голос доносится из-за двери, и я начинаю слышать громкий стук. - Открой, Тема. Любимый, ты не можешь вечно бегать от меня. Нам надо поговорить.
Дверь с обратной стороны.
Я оттолкнула его так сильно, как только могла. Возбуждение слетело мгновенно.
Господи. Я только что чуть не отдалась ему в общественном туалете? Я бы потеряла девственность, сидя на столешнице клубной раковины? Да что со мной вообще такое происходит? Я до двадцати лет никого к себе не подпускала, а пришел этот мудак, сверкнул своим идеальным телом и я, бл…, поплыла? Внутри меня зарождалась такая злость на себя, на ситуацию, но, главное, на него.
- Дариин – Артем прибывал в эйфории и никак не реагировал ни на удары в дверь, ни на это протяжное «Любиимый». Но я -то реагировала. Оо, я еще как реагировала.
Артем попытался снова подойти, и я понимала, что он сейчас не услышит ничего – ни моих слов, ни криков этой дуры (я заочно ненавидела ее и … была благодарна). Он еще там, в нашем сексе, касается меня руками, вставляет свой член в… Так, Дарья Викторовна, успокойтесь.
Но, успокоится не получалось.
И тогда я его ударила. Ударила со всей силой, на которую была способна, со всей яростью, которая поднялась во мне сметающим все на своем пути вихрем и находящим единственный источник зла. ОН. Это ОН во всем виноват. Заманил меня своим голосом, своими руками, глазами, всем. Он один сплошной магнит для меня. Нет, огонь. А я та самая глупая бабочка и, к какой бы части тела его не прикоснулась, все равно сгорю.
Он дернулся и стал приходить в себя. Это было видно по осознанному взгляду и руке, которая гладила красную от удара щеку. И по тому, как он обернулся и посмотрел на дверь, которая и не думала прекращать издавать звуки ударов.
- Дарин, ты чего?- он вновь повернулся ко мне и попытался обнять.
- Не подходи – закричала не своим, срывающимся голосом.
К тому моменту я уже стояла на полу и поправляла одежду. На мужчину старалась вообще не смотреть. Если я сейчас посмотрю, я ему все глаза выцарапаю, а не то что след на щеке оставлю.
- Дарин? – видимо, он чувствовал мой настрой и стоял на месте. – Что случилось?
Оо, в голосе стали проявляться первые нотки недовольства. Злится? Он еще не понимает, как я злюсь. Пусть только подойдет, я ему покажу, что такое злость.
- Что случилось? – вырвалось у меня, хотя ведь не хотела с ним разговаривать – Ты, бл.., случился. Тыы. Какого хрена за мной пошел? – я срывалась на сквернословия, но это меня сейчас мало волновало. – Что тебе надо от меня? Потрахаться? Думаешь, сказал пару нежных слов, приласкал, и все, Даша готова, да? А вот хрен тебе.
- Я не понял, – Артем тоже перешел на повышенный тон – ты это специально что ли? Раздраконила, и оттолкнула? Пиз…
Я молчала. А что я скажу? Нет, нас остановила твоя «любимая» (кстати, ударов я больше не слышала), и я показалась себе настолько жалкой, что ударила тебя? Неет, пусть лучше думает, что Даша- обломщица.
Артем завозился с джинсами, и по его шумному, частому дыханию, было видно, что он в себя еще не пришел.
- А что, тому богатому мудаку ты бы дала? Или того обслугу не остановила бы? Они лучше меня?
- Да, да…- вырвалось у меня – в тысячу раз лучше.
Я видела, как он дернулся в мою сторону и крепко сжал кулаки. Ударит? Я вся скукожилась и впервые за время нашей ссоры посмотрела ему в глаза. Ненависть. Там плескалась чистая ненависть, не разбавленная больше никаким чувством.
- Ну ты и шалава. Дрянь. - больно ударяет он меня словами-палками.
Не обязательно бить рукой, можно вот так вот, как сейчас, замахнуться и со всей своей мужской силой и врезать прямо в сердце. А что? Это самый лучший способ убить, и даже в полицию не заявишь – следов-то преступления нет. Только это неправда. Они есть. Эти следы. Они большим отпечатком ложатся на сердце, образуя один сплошной синяк, затвердевая и покрываясь корочкой. А если ударов становится больше, то и сердце превращается в камень. Это защитная реакция организма – камню не больно, когда его бьют.
- А я и забыл. – после секундного молчания, продолжает Артем - Это я бля, потерял голову, но ты -то у нас прошаренная, держишь себя в руках, знаешь, когда остановиться. Да, Дашуль?
- Я тебе не Дашуля? Понял? Больше так меня не называй.
- Пиз…, а ты что, думаешь, я после такого с тобой еще и общаться буду что ли? Да я теперь, нахрен, к тебе вообще не подойду. Еб..сь ты с кем хочешь.
Он со всей дури пнул стоящий около меня мусорный бочок и пошел к выходу. Дернул ручку, видимо забыв, что сам же ее и закрыл. Повернул замок и вышел. И я понимала, что сейчас он захлопывает дверь не в общественный туалет, а в мою пустую без него жизнь.
- А ты что тут делаешь? – доносится до меня его голос.
- Тебя жду Огнев, тебя. Где тебе еще быть, если не в женском туалете. Привычки не меняются? Да, Тёма? - все тот же женский голос отвечает на вопрос.
- Не понимаю, о чем ты? …Что тебе надо?
- Поговорить Тём. Я специально, ради тебя приехала, любимый.
- Поговорить? Что же, пойдем, ПОГОВОРИМ, любимая.
И таким тоном было произнесено его это «поговорить», что я сразу поняла, как он с ней разговаривать будет. Горизонтально, ну или как со мной. Сердце больно защемило от осознания того, что я просто очередная. Не особенная, как казалось мне, а первая попавшаяся, которую оттрахали и забыли бы, как звать. Что там ОНА сказала – где ты будешь, если не в женском туалете. Значит, для него это не впервой. Кто знает, может быть, и туалет этого клуба он посещает не в первый раз. Не удивлюсь, ведь он действовал так профессионально, со знанием дела.
Она что-то еще говорила, но по удаляющемуся звуку голоса было ясно, что они уходят.
Я повернулась к зеркалу и всмотрелась в себя. Вся растрепанная, помада размазалась по лицу, глаза горят. Дура, еще раз мысленно окрестила я себя. Идиотка. О чем только думала? Я старалась погасить непрошеные слезы, но они нагло лезли наружу, не считаясь с моим мнением.
Я не помню, чтобы когда-нибудь получала тяжелые травмы. Да, в детстве ушибы были – кто не падал с велосипеда? Но никогда я не ходила с гипсом, не лежала в больнице – по крайней мере, в осознанном возрасте. И вот сейчас мне казалось, что я нахожусь в том самом гипсе вся разодранная, поломанная и никому не нужная. А еще говорят, что от душевной боли физическое тело не болит. Не правда. Его выворачивает, скручивает неизвестно от чего и хочется кричать, рвать волосы руками и просить, чтобы сделали хоть что-нибудь и уменьшили эту боль.
Я не знаю, сколько простояла так, смотря в зеркало и не видя ничего. Кто-то заходил, подходил к соседней раковине, включал кран или проходил в кабинку туалета. Один раз даже чей-то голос участливо спросил:
- Вам плохо?
Я ничего не ответила. Зачем?
- Да не трогай ты ее, че не видишь, она упоратая.- отвечал другой. И снова наступала тишина.
К жизни меня вернула Олеся.
- Дариин, ну наконец-то, мы тебя ищем везде, а ты… Дарин, ты чего? – спросила она, подходя ко мне и становясь рядом. – Тебе плохо?
Потом она внимательно смотрит на мой растрепанный вид, и в глазах у нее мелькает догадка.
- О, Боже! Тебя что, изнасиловали? – кричит она, и я окончательно прихожу в себя.
- Нет – успокаиваю я ее. Не тело, хочется мне сказать, но не могу подобрать слов.
И в эту самую секунду каким-то шестым чувством понимаю, что я могу рассказать Олесе все. И она не придаст, не посмеется. Вот она, даже не Ксю – до ее целомудренной натуры не дойдет весь смысл произошедшего. Но Олеся. Олеся, она поймет и поддержит.
И я утыкаюсь в плечо своей неподруги и начинаю реветь в голос. Сокурсница молчит и просто гладит меня по голове, плечам, убирает волосы с моего лица. И я начинаю говорить. Говорить быстро, взахлеб, выплескивая на нее всю свою боль. И иногда она вставляет свое едкое «вот козел», «урод», «кобелина». И я постепенно успокаиваюсь. Оказывается, как хорошо иногда поделиться своей болью с кем-то, чтобы себе оставить совсем немного, и вроде бы даже легче становится дышать. Да и боль уже не кажется такой всепоглощающей.
Потом мы совместными усилиями приводим меня в порядок, красим губы – У Олеси в клатче оказывается губная помада - и идем к остальным.
- Олесь, почему ты сказала, что Вы не могли меня найти? Я же предупредила, что пойду в туалет.
-Так я подходила, а эта Лина или как ее там Лика сказала, что там никого нет. Ой, слушай, ты же не знаешь.- Она встала посреди коридора и, эмоционально жестикулируя руками, начала говорить – Приехала же бывшая невеста Артема. Не знаю, как она его нашла, но, видимо, к этому приложил руку Кирилл. Уж больно он перед ней кланялся. За стол стал сажать. Но эта Лина подошла к Артему, обняла. А он как вскочит, руки ее от себя оттолкнул и выскочил из комнаты. Эта мадам, видимо, чтобы не казаться дурой, все-таки присела с нами за стол. Видела бы ты ее. Вся такая фифа. Губки силиконовые морщит, носик свой воротит. А мужики прямо сума посходили. Линочка то, Ликочка се. Прямо противно стало. Ну ничего, я Вадиму дома устрою.
Я улыбнулась. Дома. Прямо как жена о муже говорит.
- Так вот. Посидела, она посидела, поняла, что здесь ей ловить нечего и ушла. Так что даже с Артемом она и не поговорила.
Даа, как же не поговорила. Поговорила. И возможно, не один раз.
Глупая.
Я не спала практически всю ночь.
- С твоими-то данными не долго в девках задержишься. – Мужчина смеется и пытается потрепать меня по голове, но я уклоняюсь. Не люблю, когда чужие руки прикасаются ко мне, и уже давно прошло то время, когда он нас с Ксюхой катал на «коняшке».
- Дядя Боря, а вы тоже здесь отдыхаете?
- Во-первых – мужчина щелкает меня по носу – я для тебя теперь не дядя Боря - не такая уж большая разница в возрасте, понятно? – Киваю головой – а во-вторых, я здесь не отдыхаю, а командую.
- То есть, это Ваш бар?
- Мой.
- И сюда вы набираете официантов?
- Откуда узнала, Ксю сказала?
- Да, я как раз хотела к Вам устроиться.
- Слушай, Даш, мне сейчас некогда, да и до Нового года время есть. Я тебе визитку свою оставлю – мужчина достает из кармана несколько бумажных карточек и протягивает мне одну – позвони мне недельки через две, все и обговорим.
Дядя Боря, тьфу ты, Борис подходит ко мне поближе и поглаживает по плечу.
- Позвони, не забудь. - И уходит, а я быстрее несусь к заветной двери…
Я выхожу из кабинки и просто улыбаюсь от счастья. Жизнь удалась. Возможно, скоро я стану официанткой этого клуба.
- Подцепила очередного хахаля? Уже договорились о встрече, поэтому так светишься?- раздраженный голос Артема заставляет меня подскочить на месте.
- Фуу, напугал.
- А что, ты надеялась, что вместо меня здесь тот папик появится или официантик, а? Так я тебя разочарую. Это всего лишь я.
Мужчина в два больших шага оказывается возле меня, и, схватив за талию, прижимает к себе. И я вижу по его потемневшему взгляду, что ревнует, и ничего мне не показалось там, у лестницы. Он ревнует, и от этой мысли я не могу не улыбаться. Значит, что-то чувствует ко мне. Ура. Я ему не безразлична.
- Ты что, под кофту забыла надеть юбку, мм? – шепчет он мне в ухо, и от этого шепота по всему телу волнами расползаются мурашки. Его руки то сжимают, то слегка поглаживают мою талию. Он зарывается лицом в мои волосы и с шумом вдыхает в себя их запах.
- Что? Неет. – не знаю, то ли я на вопрос отвечаю, то ли протестую против его действий. Но затуманенный его близостью разум собирает чемодан, радостно машет мне и отправляется в кругосветное путешествие. Надолго. А может быть, навсегда.
- Тогда зачем ты напялила на себя это недоплатье? – Он еще ближе притягивает меня к себе и между нами не остается свободного места. И там, где-то внизу я чувствую, что он не остался равнодушным к моему наряду. – Чтобы легче было залезть тебе в трусики?
ДА. То есть нет. Я не знаю. Как я могу соображать, когда его рука так нагло задирает подол юбки и скользит по внутренней стороне бедра. А его такие полные, просящие поцелуя губы, находятся в сантиметре от моих, не менее жаждущих губ.
- Даринка, я подыхаю без тебя. – С просящими нотками в голосе, говорит мужчина, и при каждом слове его губы слегка задевают мои. – Я скучаю, Дариинка. Что ты со мной сделала?
- Я тоже… скучаю. – По-моему, мой мозг уже отключился, и язык работает сам по себе. – Очень сильно скучаю. Прости меня за все обидные слова.
- Нравится, когда я касаюсь тебя Дарина? – меняет тему разговора Артем. Тёма. - О, как вкусно ты кончала там, в гостиной, а я ведь тогда до тебя даже не притронулся. А что будет, если притронусь сейчас? Понравится? – он отодвигает кружевную полоску трусиков и быстро прикладывает палец к моему лону. Я непроизвольно издаю то ли стон, то ли всхлип. – Бл…, да тебе пиз…ец, как нравится.
Артем несколько раз проводит вверх и вниз, а затем, слегка надавливая, проникает пальцем внутрь. А потом наружу. И снова внутрь.
Кажется, стон издаем мы оба. Я хватаюсь за его плечи и точно не для того, чтобы оттолкнуть. Неет, меня от него теперь будут отдирать гвоздодером.
Мужские губы оказываются на моих и Артем, сначала нежно, как будто боясь причинить вред, притягивает нижнюю губу, а затем, видимо, входит во вкус и начинает все настойчивее и настойчивее проникать в меня. Причем проникновения его языка синхронны с движением пальца. И ощущения от его действий сносит мне крышу. Все тело начинает гореть, оно слабеет, становится безвольным, и я просто не могу стоять.
Артем подхватывает мою, как мне кажется сейчас, невесомую тушку, и, не вытаскивая пальца, поднимает на столешницу.
- Я так давно хотел ощутить, как ты течешь.- Снова придвигается он ко мне и словами – вздохами проходится по моей шее. - Но фантазии и близко не сравнятся с реальностью.- Слегка прикусывает кожу - Ты, бл…, такая мокрая, Дариинка. – укус. - И такая узкая. Если сейчас не войду в тебя, то сдохну.
- Не надо сдыхать – тихо говорю ему я и сама тянусь к его губам.
От собственной смелости по телу проходят судороги удовольствия. Ноги начинают трястись и я, как сумасшедшая, начинаю сама насаживаться на его палец. Конечно, я чувствую некий дискомфорт, просто он такой незначительный, как капля боли перед лавиной страсти. Но мне хочется чего-то большего, я сама пока не понимаю чего, но знаю, что только Артем может мне это дать.
- Артем, пожалуйста,… Артем…- кажется, мой голос охрип, но, наверно, будь я даже немая, все равно бы выдавила из себя это протяжное «пожалуйста».
Мои слова сносят мужчине голову, и он быстро убрав палец и прижавшись к моему входу своим вздыбленным, но пока еще спрятанным под ненавистным слоем ткани членом, начинает жестко тереться об меня.
- Дашута, потерпи родная. Потерпии…
Я слышу, как визжит замочек на джинсах Артема, и ощущаю, как что-то мощное, горячее упирается в мое влагалище. Я наклоняю голову и вижу, что головка его большого члена растягивая, на насколько миллиметров погружается в меня. И это такое завораживающее действо, что я даже и не пытаюсь остановить мужчину. Как будто все предохранители сгорели, и под надписью «СТОП» не зажглось ни одной красной лампочки. Вот еще чуть-чуть…
- Артем, Артем – пронзительный женский голос доносится из-за двери, и я начинаю слышать громкий стук. - Открой, Тема. Любимый, ты не можешь вечно бегать от меня. Нам надо поговорить.
Дверь с обратной стороны.
Я оттолкнула его так сильно, как только могла. Возбуждение слетело мгновенно.
Господи. Я только что чуть не отдалась ему в общественном туалете? Я бы потеряла девственность, сидя на столешнице клубной раковины? Да что со мной вообще такое происходит? Я до двадцати лет никого к себе не подпускала, а пришел этот мудак, сверкнул своим идеальным телом и я, бл…, поплыла? Внутри меня зарождалась такая злость на себя, на ситуацию, но, главное, на него.
- Дариин – Артем прибывал в эйфории и никак не реагировал ни на удары в дверь, ни на это протяжное «Любиимый». Но я -то реагировала. Оо, я еще как реагировала.
Артем попытался снова подойти, и я понимала, что он сейчас не услышит ничего – ни моих слов, ни криков этой дуры (я заочно ненавидела ее и … была благодарна). Он еще там, в нашем сексе, касается меня руками, вставляет свой член в… Так, Дарья Викторовна, успокойтесь.
Но, успокоится не получалось.
И тогда я его ударила. Ударила со всей силой, на которую была способна, со всей яростью, которая поднялась во мне сметающим все на своем пути вихрем и находящим единственный источник зла. ОН. Это ОН во всем виноват. Заманил меня своим голосом, своими руками, глазами, всем. Он один сплошной магнит для меня. Нет, огонь. А я та самая глупая бабочка и, к какой бы части тела его не прикоснулась, все равно сгорю.
Он дернулся и стал приходить в себя. Это было видно по осознанному взгляду и руке, которая гладила красную от удара щеку. И по тому, как он обернулся и посмотрел на дверь, которая и не думала прекращать издавать звуки ударов.
- Дарин, ты чего?- он вновь повернулся ко мне и попытался обнять.
- Не подходи – закричала не своим, срывающимся голосом.
К тому моменту я уже стояла на полу и поправляла одежду. На мужчину старалась вообще не смотреть. Если я сейчас посмотрю, я ему все глаза выцарапаю, а не то что след на щеке оставлю.
- Дарин? – видимо, он чувствовал мой настрой и стоял на месте. – Что случилось?
Оо, в голосе стали проявляться первые нотки недовольства. Злится? Он еще не понимает, как я злюсь. Пусть только подойдет, я ему покажу, что такое злость.
- Что случилось? – вырвалось у меня, хотя ведь не хотела с ним разговаривать – Ты, бл.., случился. Тыы. Какого хрена за мной пошел? – я срывалась на сквернословия, но это меня сейчас мало волновало. – Что тебе надо от меня? Потрахаться? Думаешь, сказал пару нежных слов, приласкал, и все, Даша готова, да? А вот хрен тебе.
- Я не понял, – Артем тоже перешел на повышенный тон – ты это специально что ли? Раздраконила, и оттолкнула? Пиз…
Я молчала. А что я скажу? Нет, нас остановила твоя «любимая» (кстати, ударов я больше не слышала), и я показалась себе настолько жалкой, что ударила тебя? Неет, пусть лучше думает, что Даша- обломщица.
Артем завозился с джинсами, и по его шумному, частому дыханию, было видно, что он в себя еще не пришел.
- А что, тому богатому мудаку ты бы дала? Или того обслугу не остановила бы? Они лучше меня?
- Да, да…- вырвалось у меня – в тысячу раз лучше.
Я видела, как он дернулся в мою сторону и крепко сжал кулаки. Ударит? Я вся скукожилась и впервые за время нашей ссоры посмотрела ему в глаза. Ненависть. Там плескалась чистая ненависть, не разбавленная больше никаким чувством.
- Ну ты и шалава. Дрянь. - больно ударяет он меня словами-палками.
Не обязательно бить рукой, можно вот так вот, как сейчас, замахнуться и со всей своей мужской силой и врезать прямо в сердце. А что? Это самый лучший способ убить, и даже в полицию не заявишь – следов-то преступления нет. Только это неправда. Они есть. Эти следы. Они большим отпечатком ложатся на сердце, образуя один сплошной синяк, затвердевая и покрываясь корочкой. А если ударов становится больше, то и сердце превращается в камень. Это защитная реакция организма – камню не больно, когда его бьют.
- А я и забыл. – после секундного молчания, продолжает Артем - Это я бля, потерял голову, но ты -то у нас прошаренная, держишь себя в руках, знаешь, когда остановиться. Да, Дашуль?
- Я тебе не Дашуля? Понял? Больше так меня не называй.
- Пиз…, а ты что, думаешь, я после такого с тобой еще и общаться буду что ли? Да я теперь, нахрен, к тебе вообще не подойду. Еб..сь ты с кем хочешь.
Он со всей дури пнул стоящий около меня мусорный бочок и пошел к выходу. Дернул ручку, видимо забыв, что сам же ее и закрыл. Повернул замок и вышел. И я понимала, что сейчас он захлопывает дверь не в общественный туалет, а в мою пустую без него жизнь.
- А ты что тут делаешь? – доносится до меня его голос.
- Тебя жду Огнев, тебя. Где тебе еще быть, если не в женском туалете. Привычки не меняются? Да, Тёма? - все тот же женский голос отвечает на вопрос.
- Не понимаю, о чем ты? …Что тебе надо?
- Поговорить Тём. Я специально, ради тебя приехала, любимый.
- Поговорить? Что же, пойдем, ПОГОВОРИМ, любимая.
И таким тоном было произнесено его это «поговорить», что я сразу поняла, как он с ней разговаривать будет. Горизонтально, ну или как со мной. Сердце больно защемило от осознания того, что я просто очередная. Не особенная, как казалось мне, а первая попавшаяся, которую оттрахали и забыли бы, как звать. Что там ОНА сказала – где ты будешь, если не в женском туалете. Значит, для него это не впервой. Кто знает, может быть, и туалет этого клуба он посещает не в первый раз. Не удивлюсь, ведь он действовал так профессионально, со знанием дела.
Она что-то еще говорила, но по удаляющемуся звуку голоса было ясно, что они уходят.
Я повернулась к зеркалу и всмотрелась в себя. Вся растрепанная, помада размазалась по лицу, глаза горят. Дура, еще раз мысленно окрестила я себя. Идиотка. О чем только думала? Я старалась погасить непрошеные слезы, но они нагло лезли наружу, не считаясь с моим мнением.
Я не помню, чтобы когда-нибудь получала тяжелые травмы. Да, в детстве ушибы были – кто не падал с велосипеда? Но никогда я не ходила с гипсом, не лежала в больнице – по крайней мере, в осознанном возрасте. И вот сейчас мне казалось, что я нахожусь в том самом гипсе вся разодранная, поломанная и никому не нужная. А еще говорят, что от душевной боли физическое тело не болит. Не правда. Его выворачивает, скручивает неизвестно от чего и хочется кричать, рвать волосы руками и просить, чтобы сделали хоть что-нибудь и уменьшили эту боль.
Я не знаю, сколько простояла так, смотря в зеркало и не видя ничего. Кто-то заходил, подходил к соседней раковине, включал кран или проходил в кабинку туалета. Один раз даже чей-то голос участливо спросил:
- Вам плохо?
Я ничего не ответила. Зачем?
- Да не трогай ты ее, че не видишь, она упоратая.- отвечал другой. И снова наступала тишина.
К жизни меня вернула Олеся.
- Дариин, ну наконец-то, мы тебя ищем везде, а ты… Дарин, ты чего? – спросила она, подходя ко мне и становясь рядом. – Тебе плохо?
Потом она внимательно смотрит на мой растрепанный вид, и в глазах у нее мелькает догадка.
- О, Боже! Тебя что, изнасиловали? – кричит она, и я окончательно прихожу в себя.
- Нет – успокаиваю я ее. Не тело, хочется мне сказать, но не могу подобрать слов.
И в эту самую секунду каким-то шестым чувством понимаю, что я могу рассказать Олесе все. И она не придаст, не посмеется. Вот она, даже не Ксю – до ее целомудренной натуры не дойдет весь смысл произошедшего. Но Олеся. Олеся, она поймет и поддержит.
И я утыкаюсь в плечо своей неподруги и начинаю реветь в голос. Сокурсница молчит и просто гладит меня по голове, плечам, убирает волосы с моего лица. И я начинаю говорить. Говорить быстро, взахлеб, выплескивая на нее всю свою боль. И иногда она вставляет свое едкое «вот козел», «урод», «кобелина». И я постепенно успокаиваюсь. Оказывается, как хорошо иногда поделиться своей болью с кем-то, чтобы себе оставить совсем немного, и вроде бы даже легче становится дышать. Да и боль уже не кажется такой всепоглощающей.
Потом мы совместными усилиями приводим меня в порядок, красим губы – У Олеси в клатче оказывается губная помада - и идем к остальным.
- Олесь, почему ты сказала, что Вы не могли меня найти? Я же предупредила, что пойду в туалет.
-Так я подходила, а эта Лина или как ее там Лика сказала, что там никого нет. Ой, слушай, ты же не знаешь.- Она встала посреди коридора и, эмоционально жестикулируя руками, начала говорить – Приехала же бывшая невеста Артема. Не знаю, как она его нашла, но, видимо, к этому приложил руку Кирилл. Уж больно он перед ней кланялся. За стол стал сажать. Но эта Лина подошла к Артему, обняла. А он как вскочит, руки ее от себя оттолкнул и выскочил из комнаты. Эта мадам, видимо, чтобы не казаться дурой, все-таки присела с нами за стол. Видела бы ты ее. Вся такая фифа. Губки силиконовые морщит, носик свой воротит. А мужики прямо сума посходили. Линочка то, Ликочка се. Прямо противно стало. Ну ничего, я Вадиму дома устрою.
Я улыбнулась. Дома. Прямо как жена о муже говорит.
- Так вот. Посидела, она посидела, поняла, что здесь ей ловить нечего и ушла. Так что даже с Артемом она и не поговорила.
Даа, как же не поговорила. Поговорила. И возможно, не один раз.
Глупая.
Я не спала практически всю ночь.
