Глава 1.
Несмотря на разгар учебного дня, в коридоре стояла звенящая тишина. Шаги Мари отзывались гулким эхом от стен, нагоняя еще больше паники. День распределения настал настолько стремительно, что в это даже с трудом верилось: через каких-то три месяца Мари станет сертифицированным психиатром. Омрачало все только одно – девушка ужасно опаздывала, впервые за все четыре года учебы.
Дверь в аудиторию открылась с привычным скрипом, будто оповещая всех сидящих в аудитории: «Посмотрите, сегодня наша гордость позволила себе проспать!». Опустошенные взгляды студентов направились на Мари, но в ту же долю секунду вернулись к куратору, которая что-то активно вещала, уперевшись о кафедру:
- …поэтому у каждого было два варианта. Либо отправиться на практику в то место, которое Вы выбрали самостоятельно, либо довериться выбору Университета. О, а вот и наша отличница. Мари, ты сегодня меня удивляешь. Что-то стряслось?
Девушка немного помялась, а затем выпалила:
- Представляете, в автобусе женщине стало плохо. Решила ей помочь, пришлось ждать приезда скорой. Не оставлять же мне человека в беде на произвол судьбы.
- Какой кошмар! Ты всегда была отзывчивой девочкой… Ладно, проходи, занимай свое место. Скоро должен прийти ректор и зачитать списки мест прохождения практики.
Сказать, что девушка почувствовала угрызения совести от вранья, значит соврать. За столько лет неукоснительной учебы в школе и университете Мари утомилась нести на себе груз ответственности за свою идеальную репутацию. Не соври, не посмейся, не опоздай. Девушка была лишена всей прелести детской беззаботности и той самой незаменимой ходьбы по грани между дозволенным и недозволенным. Оканчивая университет, Мари приняла для себя решение не дожидаться получения диплома и выхода на работу, а начать менять свое отношение к некоторым вещам прямо в моменте, здесь и сейчас. Версия опоздания была неким «первым блином», к слову, абсолютно не комом, как гласит правило.
Куратор распиналась еще минут десять прежде, чем в аудиторию медлительным шагом зашел ректор. Его исключительно педантичный подход ко всему, начиная от внешнего вида, заканчивая обстановкой в университете, заставлял ни то уважать, ни то бояться одного только упоминания его имени. Бесшумными шагами ректор обошел кафедру и дал договорить куратору, дождался секунды полной тишины, после чего, как гром среди ясного неба, басисто произнес:
- Благодарю Вас, Элизабет, за столь невероятно точное описание предстоящей практики для наших студентов.
Элизабет подскочила на месте от неожиданности, посмотрела на ректора, а после повернулась к студентам и подмигнула с ухмылкой. Куратор была женщиной, на взгляд, лет сорока, не больше, с вечной улыбкой на губах и невероятно красивыми голубыми глазами. Она отличалась своей отзывчивостью к студентам. Они воспринимали ее не столько, как преподавателя или маму, сколько как подругу или старшую сестру. Каждый в группе знал, что случись что-нибудь в их жизни, они могут без угрызений совести обратиться за помощью к Элизабет. С ней и посмеяться, и поплакать, и чай с конфетами попить в радость.
- Итак, - продолжил ректор, - сначала озвучу имена тех студентов, которые выбирали место прохождения практики самостоятельно. Для точности также озвучу и сами места практики, чтобы вы все могли окончательно убедиться в верности данных. Потом перейду к тем, кого распределяла администрация университета. Заранее прошу оставить все вопросы напоследок. Давайте приступим.
Ректор размеренно озвучивал каждую фамилию, название каждой маленькой и крупной клиники или частного кабинета. По аудитории то и дело проносились и сменяли друга-друга возгласы удивления, восхищения, разочарования и непродолжительные всплески смеха. Закончив перечислять всех студентов, ректор поднял глаза от листа бумаги и, будто тренировал этот вопрос всю свою жизнь, произнес:
- Есть какие-то вопросы или возражения?
У Мари был. Да еще какой. Ее просто-напросто не было в этом списке. У девушки побежали варианты причин в голове одна за другой: может, он ориентировался на список присутствующих, а ее отметили, как не пришедшую, поэтому ее и не назвали; может, он случайно пропустил ее в списке, проглядел, все-таки он тоже человек и наверняка уже устал обходить одну за другой аудитории с самого утра и читать эти списки; а может, про нее просто забыли и все?
Девушка, чуть-чуть поколебавшись, подняла вверх руку. Ректор многозначительно посмотрел на нее поверх очков, повернулся к Элизабет, что-то произнес настолько тихо, что даже шепота было не разобрать, куратор кивнула, после чего ректор сказал:
- Как вы могли заметить, я не назвал лишь одно имя. Этого студента я решил выделить отдельно и обратить внимание каждого на честь, выпавшую на долю Мари.
По спине девушки пробежали мурашки. Ее будто катают на американских горках, не давая вздохнуть.
- Мари, как выдающаяся студентка, проявляющая особую тягу к знаниям и развитию, ты отправляешься на практику в частную клинику «Розе-э-Круа» в кантоне Стонтон. Тебя назначат ассистенткой главного психиатра больницы. Я поручился лично от лица нашего Университета, что на тебя можно положиться. Надеюсь, и наши, и твои ожидания оправдаются.
В аудитории повисла тишина. Клиника «Розы и Креста», именуемая почему-то на французский лад «Розе-э-Круа», была на слуху у каждого, кто связан и не связан с психиатрией. В ней работали исключительно лучшие специалисты своей области, лечились и проходили обследования люди не только с обычными или чуть более нестандартными случаями, но с самыми редкими и иногда даже новыми, неизученными заболеваниями. Попасть в такое место даже на практику считалось невероятно ценным опытом.
- У тебя будет два дня на сборы. Не забывай, что практика будет идти три месяца, поэтому бери все необходимое и приходи в понедельник к Университету в десять часов утра, тебя будет ждать машина.
Глава 2.
Понедельник выдался исключительно дождливым и ветреным. Серые тучи заволокли небо, не оставляя никакой надежды на улучшение погоды. На больших настенных часах университета стрелки гордо показывали 10:12, а машины все еще не было. Последние надежды Мари на хорошее настроение и успешное начало практики постепенно умирали.
Спустя какое-то непродолжительное время со второстепенной улицы вывернула невероятно ужасного вида машина, первая за последние двадцать минут. Грохот заполонил улицу, как в кошмарном сне. Мари вцепилась в ручку чемодана с двойной силой, мысленно надеясь на то, что эта машина едет не за ней.
Автомобиль поравнялся с девушкой. За рулем сидел полный мужчина. Его окно было полностью открыто, поэтому после остановки он сразу повернулся к Мари и пролепетал:
- Прошу прощения за опоздание, пришлось остановиться, машину чинить. Можете кидать вещи в багажник и поедем.
После этих слов водитель нарочито отвернулся и прикурил сигарету. На помощь от него девушка могла не рассчитывать. Вместо этого она подошла к багажнику, открыла его с невероятными усилиями и чуть не упала в обморок. Багажник был заполнен старыми ветхими тряпками, пустыми бутылками, канистрами со всевозможных цветов жидкостями.
- Я, пожалуй, чемодан возьму с собой в салон, - крикнула водителю Мари.
— Вот уж нет, - чуть ли не выпрыгнул из машины водитель, - Вы своим грязным чемоданом мне весь салон испачкаете.
Мужчина подлетел к багажнику, раскидал весь мусор по сторонам, образовав посередине небольшую площадь для вещей Мари, выхватил чемодан из ее рук, одним движением положил его ровно на расчищенный пятачок и захлопнул дверь багажника.
В машине пахло чем-то съедобным, но уже явно не первой свежести. Мари долго бегала глазами по салону, пока не наткнулась на причину этого аромата. На торпеде, прямо возле водителя лежал надкусанный и кое-как свернутый в бумагу бургер. По упаковке гордо вышагивала муха, периодически потирая свои лапки, будто в ожидании того пиршества, что ее ждет. От вида этого бургера, от наполнения багажника, от самого водителя и всей сложившейся ситуации у Мари начинало мутнеть в глазах. Открытое окно водителя не давало нормально подышать свежим воздухом, зато нагоняло холода в салон. Девушка попыталась открыть свое окно, но неожиданно заметила, что в двери нет ручки стеклоподъемника. Как только Мари хотела задать ожидаемый вопрос водителю, она заметила, что он смотрит на нее через зеркало заднего вида.
- Да, машина старая, половины деталей уже не хватает. Но не переживайте, до больницы точно доедем. В крайнем случае дойдем, - водитель разразился ужасно скрипящим смехом, параллельно схватил черствый бургер и откусил огромный кусок, немного отвернув упаковку.
- Подскажите, пожалуйста, сколько нам ехать?
- Часа два, не меньше.
- Как? А разве меня не к одиннадцати ждут?
- Меня не волнует во сколько и кого там ждут, - водитель резко поменялся в лице, будто он главный врач этой больницы, а его приняли за мелкую сошку, - Мне сказали отвезти, я везу. Машина не может ехать быстрее, иначе нам и правда придется пешком идти. Но, поверьте мне, получится не быстрее.
От этих слов на душе у Мари стало еще поганее. Все ее ожидания о сказочной практике в не менее сказочном месте рушились уже на самом начальном этапе. Девушка попыталась взять себя в руки и просто поддаться обстоятельствам, выбора все равно у нее не было. Спустя полтора часа она решила разбавить обстановку:
- Давайте познакомимся. Меня Мари зовут. А Вас?
Водитель расплылся в довольной улыбке. С его губ на засаленную майку упало несколько крошек.
- А меня Герберт Доусон. Друзья и коллеги зовут просто Герби, так что выбирай сама.
- Хорошо, Герберт. Приятно познакомиться.
Герберт вновь бросил быстрый взгляд на Мари через зеркало заднего вида.
- И мне, Мари. Какими вообще судьбами к нам в клинику?
- По распределению на практику от университета. Думаю, дольше трех месяцев в больнице не задержусь.
- О как! Почему это ты так пессимистично настроена, - он вновь жадно откусил бургер и начал его радостно жевать, отложив остатки обратно на торпеду.
- Так практика длится столько. Не уверена, что мне позволят задержаться дольше.
- Это ты зря так говоришь, у нас там любят такие молодые дарования.
- Правда? И часто к вам такие практиканты приезжают?
- Честно, ты первая. Но врачей молодых много. Не все надолго задерживаются, но никто никого не гонит, сами уходят.
Машина свернула с главной дороги на проселочную. В душе Мари замаячили огоньки надежды на то, что ехать им осталось совсем немного.
- А почему же они уходят, если их там так ценят?
- Дорогуша, вот спросила бы ты меня по строению автомобиля что-нибудь, я б тебе с ходу ответил, а так ничем помочь больше не могу. Разговоры разные ходят. Кто говорит, что от пациентов убегают, у нас же там не только мирные и спокойные отдыхают. Кто-то говорит, что просто получают заслуженную строку в резюме и бегут открывать свои клиники. Да и всякая ересь мистическая тоже проскакивает.
От последних слов Герберта Мари стало до жути смешно. Она по жизни была скептиком, так еще и усталость наложилась.
- Мистическая? Прости, Герберт, но это и правда ересь какая-то. Я даже подробностей не услышала, но мне уже смеяться хочется от того, что лучшие умы психиатрии бегут от каких-то призраков.
- Да я тоже в это все не верю, - взбеленился Герберт, - я же Роберту, охраннику нашему, чуть ли не каждый день с пеной у рта объясняю, что не бывает этого всего. Ладно пациенты там могут болтать что угодно, они поэтому и лечатся у нас, а врачи и персонал должны себя в руках держать и в сказки эти не верить. У нас же больница в особняке находится. Ему лет больше в несколько раз, чем мне и тебе вместе взятым. То сквозняк где-нибудь прошелестит, то пол скрипнет. Делов-то.
В этот момент со стороны Мари с грохотом подскочило колесо. От хлопка девушка закрыла глаза и боялась пошевелиться. Все произошло в секунду, но Герберт успел среагировать и съехал на обочину, затормозив.
Мужчина вышел из машины, натянув кепи ниже к бровям. Дождь незаметно перешел в ливень, поэтому вся его одежда промокла насквозь сразу же. Постояв и повздыхав пару минут, Герберт приоткрыл дверь Мари и безрадостно сказал:
- Да, на таком колесе не доедем. Либо ждать кого-нибудь из больницы и менять колесо, но это час минимум. Либо пешком. Тут быстрым шагом минут двадцать пять через лес от силы.
- Накаркал ты, Герберт, - разозлилась Мари, - Дай я выйду.
Девушка одним движением выскочила из машины и подошла к багажнику. Делать нечего, ждать еще лишний час не входило в ее планы совсем. Телефон оповещал Мари о том, что время близилось к двенадцати часам. Она хотела достать чемодан, но мужчина ее остановил.
- Иди так, я все равно в больницу приеду скоро, отдам тебе твои вещи. Тебе же срочно оттуда ничего не надо?
- Мне хотя бы зонтик достать, остальные вещи не к спеху.
Мари ловким движением повернула и открыла чемодан, раскидывая мешающий мусор в стороны. Все, что ей хотелось – это поскорее добраться до больницы. К своему разочарованию, зонта в чемодане она не нашла.
- Вот незадача! Если я пойду без зонта, приду вся промокшая и грязная. За кого меня в больнице примут?
Герберт задумчиво почесал затылок. Он отодвинул чемодан Мари в сторону, с полминуты возился в тряпье, пока не вытащил из закромов багажника мятый и грязный дождевик.
- Ладно, выбора у меня нет, так что спасибо за помощь, Герберт. Куда идти тут?
Пока мужчина четко и быстро объяснял на какой развилке и куда надо сворачивать, Мари надела дождевик, практически утонув в нем. Только что в багажнике пролилось масло. Это девушка поняла по явно свежему и сильному запаху, исходящему от дождевика. Вдохнув больше свежего воздуха, Мари накинула капюшон, еще раз поблагодарила Герберта и направилась в указанное им направление.
Глава 3.
Лес, через который лежала дорога до больницы, встретил Мари холодным дыханием. В голове у девушки всплыли воспоминания из детства. Вот она, совсем малышка, идет за руку с папой по похожему лесу. Отец, бородатый, высокий, будто Атлант в глазах маленькой Мари, увлеченно рассказывает о широтах этих самых лесов. Завороженная повествованием девочка то и дело одергивает папу, чтобы задать очередной вопрос:
- А тут много диких животных? Они не нападут на нас?
Отец смеется, опускается на корточки и, приобняв дочь за плечи, уверенно отвечает:
- Мы с тобой супергерои, помнишь? Нам никакие дикие животные не страшны.
Мари в порыве эмоций бросается на шею отцу и крепко, насколько это в силах у пятилетней девчушки, обнимает его.
Сейчас папы рядом нет. А лес рядом. Во всей своей красе и могуществе. От этих мыслей на Мари с еще большей силой накатывает чувство покинутости и одиночества. Желание развернуться, побежать со всех ног домой и закрыться там от всего мира растет с каждой секундой. Девушка останавливает себя только одним – она всю жизнь к этому шла.
***
Лесная тропинка плавно перешла в дорожку, посыпанную щебнем. Боевой настрой Мари постепенно возвращался, отчего, как показалось самой девушке, она даже шла быстрее и увереннее. За поворотом уже показались ворота и сторожка.
Охранника не было на месте. Тем временем, Мари опаздывала к назначенному времени уже на полтора часа. Тревога подталкивала Мари к немыслимым затеям. Она была уже готова перелезть через забор, как со спины ее окликнули.
