Отныне я не собирался извиняться! В порыве ненависти я схватил ее за руку и скинул с кровати. От неожиданности она растерялась и посмотрела на меня перепуганными глазами снизу вверх. Только открыла рот, чтобы закричать, как я успел зажать его рукой. Подхватил девчонку на руки, крепко прижимая к себе, чувствуя силу дракона, который просыпался внутри. Выбежал из светлой палаты и посмотрел по сторонам. Она брыкалась, старалась прокусить мою ладонь, извивалась, но что она могла сделать против одного из самых сильных земных драконов королевства, который собирался в кулуарах ближайшей темницы хорошенько ее отыметь за дерзость?! Преподать первый и самый главный урок, который она запомнит на всю оставшуюся жизнь!
Астрид
Как же эфемерно на самом деле было мое крохотное счастье. Я не успела ощутить его сполна, почувствовать внутри себя новую жизнь, которая возродилась благодаря любви. Пармис обещал! Он обязательно совсем скоро появится и спасет меня, вырвет из рук обезумевшего мужа и увезет далеко-далеко, туда, где чистое небо над головой и солнце встречает каждое утро рассветом, с нежностью лаская теплыми лучами, где воздух чист и свеж. Там, где-то далеко меня будут любить просто за то, что я есть...
Я верила в это всем своим существом, всей своей необъятной душой, как кармазины верят в Великого Земного Дракона. Мне надо лишь закричать. Громко, на надрыве, позвать на помощь, сделать так, чтобы меня услышали, но Хакон так крепко зажал мне рот огромной ладонью, что я кожей чувствовала, как на скулах образуются синие следы. Я сопротивлялась на пределе сил, до невыносимой боли вырывалась из рук мужа. Лута знала, что я чувствую, пропуская мои эмоции через себя, от того и кружила над его головой, пытаясь заслонить ему путь призрачным тельцем, но и он выпустил своего трэлла. Сквозь слезы я расплывчато видела, как моя драконица сражается за меня, но все это было бессмысленно. Хакон озверел, окончательно сошел с ума, а я не могла понять, что толкнуло его на такой жестокий резкий шаг. Еще минуту назад он просил у меня прощения за грубость и радовался тому, что станет отцом. Что могло произойти в его голове за столь короткий миг?! Почему, вопреки здравому смыслу он нес меня неизвестно куда? Зачем? Что он задумал?
Хакон стискивал мое тело железными оковами рук, сдавливая ребра с такой силой, что я едва могла дышать. Мысли ускользали, а мир потерял очертания, в ушах стоял громкий гул. Я слышала, как мое сердце вырывается из груди от страха, как кровь бежит по венам, чувствовала, как сил сопротивляться уже не хватает, и они вытекают вместе со слезами отчаяния. А принц продолжал бежать, не сбавляя скорости, не прекращал сжимать под грудью свои стальные тиски до хруста костей, а я так и не сумела прокусить его грубую чешуйчатую кожу. Ощущала вкус собственной крови, что липкой жидкостью вытекала из разбитой губы. Всеми силами пыталась языком выталкивать ее изо рта, чтобы не захлебнуться. Казалось, что на замок опустилась кромешная тьма, которая засосала меня в зыбучие пески небытия. В этот самый миг я поняла, что никто мне не поможет, не спасет от собственного мужа, который имел полное право распоряжаться своей вещью так, как ему захочется. Настал тот страшный момент, которого я так боялась! А когда Хакон резко остановился и бросил меня на грязный сырой пол, я осознала, что нахожусь в темнице. Один единственный факел освещал образ дракона, который источал из расширенных ноздрей зеленый пар и был покрыт коричневой чешуей. Его глаза горели изумрудным светом, а на лице зверя застыла издевательская ухмылка. Я перевернулась на живот и поползла подальше от него, из последних сил осипшим голосом крича о помощи. Он не пытался меня остановить или заставить замолчать.
Совсем не знакомый, до ужаса охрипший, надорванный голос отражался от стен темницы. Он принадлежал мне, и от этого становилось еще страшнее. Я увидела низ приоткрытой решетки и двинулась к ней, но замерла, наткнувшись взглядом на пыточное сооружение, напоминающее обычный деревянный столб, закрепленный на прямоугольной платформе, которая находилась так близко ко мне, что я смогла разглядеть на ней капли чьей-то спекшейся крови. В тусклом свете факела она казалась черной. Запахи смерти, боли, мук и отчаяния смешивались с сыростью темницы, создавая в воздухе амбре дикого ужаса, который окутал мое сознание непроглядной тьмой. Я перестала кричать и надежда на спасение утонула в последнем отчаянном хрипе.
— Это место всегда вызывало во мне особый трепет, — заговорил он спокойно, медленно двигаясь в противоположную от меня сторону. Я попыталась подняться на ноги, но они оказались ватными, и все, что я смогла — лишь встать на колени, стесывая кожу о мелкие камни, которыми был усыпан пол. Проводила мужа туманным взглядом к большому столу в углу темницы, где лежали предметы пыток, и содрогнулась, когда он взял в руки длинную плеть. — Когда я впервые присутствовал на пытках у столба, то подсознательно мечтал оказаться на месте палача, — его насмешливый голос отражался от стен и леденил мою душу. Зубы застучали от холодного сквозняка, что пронесся мимо меня, задевая колким потоком тело, окутанное порванной и грязной сорочкой. На сей раз я понимала, что все это происходит со мной на самом деле, и теперь Хакон доведет дело до конца, не щадя ни моих чувств, ни тела. Больше всего на свете я сейчас переживала за крохотную жизнь внутри. Молилась лишь о том, чтобы оказаться настолько сильной, чтобы выдержать извращенные пытки безумного мужа! Смотрела на то, как он с нежностью и особым трепетом поглаживает рукоять плети и молчала. Взглянула на потрепанную после боя Луту и победоносно кружащего над ней трэлла принца. Щелкнула пальцами, мысленно взывая к последней нити спасения. Отправила ее за помощью, но была не уверена, что она сможет отлететь от хозяйки на такое расстояние, чтобы найти в огромном замке Пармиса. И все же из последних сил моя драконица просочилась через решетку и полетела по коридору. Трэлл противника бросился вслед за ней, и я совсем поникла, ведь потеряла последнюю связь с существом, которое чувствовало мою боль и могло разделить ее со мной. Осталась одна перед лицом чудовища без единого шанса на спасение! — Страх и боль помогут тебе перевоплотиться. Ты ведь не знаешь, что такое быть настоящим драконом. Никогда не ощутишь это несравненное чувство превосходства над толпой простого народа. За это я не уважаю вашу расу. Зачем таким как вы достался великий дар таить в себе драконью кровь? — посмотрел он на меня с презрением, а потом подмигнул и улыбнулся. — Но раз уж ты моя жена, то помогу тебе испытать все грани порочных чувств и, однажды, ты сама возьмешь в руки плеть, чтобы ощутить свою безграничную власть.
Он говорил, и его глаза светились в предвкушении пытки, а я все больше убеждалась в его сумасшествии. Его больное воспаленное сознание порождало весь этот дикий бред, а я стала его игрушкой, над которой он проводил эксперимент. Я не понимала, чего он хотел добиться, к какой цели шел, но одно знала точно — если он сейчас не остановится, если оставит меня в живых, то очень сильно об этом пожалеет! Ту ненависть, которую он поселил в моей душе, уже ничем не перекрыть!
— С удовольствием возьму в руки плеть, чтобы выбить из твоей больной головы весь этот бред! — выплюнула со злобой и желчью, сжимая кулаки. — Очнись, Хакон! Ты перешел границу невозврата!
Он рассмеялся и со свистом прорезал плетью воздух так неожиданно, что я подскочила на месте от страха. Невольно попятилась назад, стискивая зубы от боли, уже почти не чувствуя ног.
— Границу? — злобно сверкнул он глазами и сделал шаг в мою сторону. — Какие границы могут быть в интимной жизни супружеской пары? Наши с тобой утехи никого не касаются. Твое тело полностью в моей власти, и тебе придется играть по моим правилам, исполняя свой законный супружеский долг так, как хочется мне. Но и твои фантазии мне интересны. Почему бы нам их не обсудить заранее? — пока он говорил, успел приблизиться ко мне на расстояние вытянутой руки. Возвысился надо мной огромной каменной глыбой, и я вмиг ощутила свою полную никчемность перед безжалостным драконом. Посмотрела на черную кожаную плеть и задышала через раз от страха. Была полностью уверена, что после этих жестоких утех на мне живого места не останется.
— Когда смотрю на тебя, в голове возникает только одна фантазия — твое бездыханное тело в петле на эшафоте! — прошипела я сквозь зубы.
— Как чудесно! Начало положено, моя дорогая! Ненависть — прекрасное чувство. Но сегодня мы удовлетворим мою фантазию, а потом подумаем, как быть с твоей, — прищурился и ухмыльнулся Хакон. Потер подбородок, рассматривая меня так, будто я назойливое насекомое, от которого нужно как можно скорее избавиться, но для начала немного поиграть, поджаривая на костре и наблюдая за предсмертной агонией несчастного существа. Он склонился надо мной, полностью заслоняя своим крепким телом свет, с упоением намотал мои волосы на кулак и шепнул: — Начнем, — последние крохи сил покинули меня, после этого слова.
Он поволок меня по камням, будто куль, подтащил к выступу, и я наткнулась взглядом на кожаные оковы для ног, которые находились друг от друга на большом расстоянии. Я не успела ничего понять, как ремень плотно обхватил одну щиколотку. Хакон поднял меня за волосы и прислонил спиной к гладкому круглому столбу. Просунул кисти моих рук в ремни, что свисали со столба, сильно затянул, и я ощутила новую остро режущую боль. Сдержалась, проглотила стон, хотя он явно его ждал, когда смотрел в мои глаза с похотью. Вернулся ко второй ноге, которая сильно пострадала от острых камней и противно ныла, испещренная глубокими ссадинами и быстро заковал и ее.
Отошел на шаг назад, чтобы полюбоваться своим творением и склонил голову на бок, с прищуром разглядывая меня распятую перед ним, стоящую на выступе с широко разведенными ногами. Только тиски на запястьях и удерживали мое безвольно висящее тело.
Он сложил плеть вдвое и коснулся окружностью моей шеи. Я вздрогнула и посмотрела ему прямо в глаза со всей ненавистью, что с каждым мгновением разгоралась внутри все сильнее. Дрожала от ужаса, но смотрела в лицо своему страху. Пусть я слабее, и мое тело теперь в его полной власти, все равно не сдамся! Не выпущу из себя ни единого звука! Не доставлю ему такого удовольствия! Проклятый зверь, жаждущий крови, не получит от меня ни капли!
Но я думала так ровно до тех пор, пока он не подцепил плетью край моей сорочки, приподнимая ее и проникая между ног, с силой надавливая на мое естество. Отвращение и страх смешались воедино и выбили из головы остатки рассудка. По позвоночнику покатились капли липкого холодного пота, а он коснулся моего живота в том месте, где теплилась крохотная жизнь.
— Пожалуйста, не надо, — самозабвенно прошептала, забывая о гордости, и Хакон убрал плеть, а потом резко подскочил и одним мощным движением разорвал мою сорочку на две части. Так же грубо сорвал с меня белье и с шумом вобрал спертый воздух темницы в легкие. Чешуя на его коже проступила еще сильнее, а лицо стало жестким, покрытым отвратительными коричневыми бороздами. Я видела перед собой самое настоящее чудовище! Безжалостное и хищное! Ни крохи жалости и понимания! Он разогревал плеть, в воздухе оголяя моему вниманию всю ее мощь, чтобы сокрушить меня, унизить, уничтожить, растоптать до такой степени, чтобы я больше никогда не поднялась. А мне и не хотелось выплывать из пучины скользящего страха, который овладел мной полностью, проник под кожу и поработил тело. Опустила взгляд в пол и окончательно смирилась с участью. Не переставала молить лишь о том, чтобы крошка внутри меня не пострадала!
Первый удар плети был настолько неожиданным, что я не успела набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы стерпеть боль, которая прорезала мои ребра. Я до крови прикусила изувеченную губу, лишь бы не закричать. Протяжный и тихий стон слетел с губ. Я медленно подняла взгляд, но не успела посмотреть на Хакона, когда второй сокрушительный удар полоснул огнем кожу еще ниже. Муж играл в свою извращенную игру, где медленно и томно спускался к тому месту, которым я дорожила больше всего!
— Ты так красива сейчас, Астрид! — восхитился он, снимая с себя брюки. — Алые борозды крови украсили твое юное тело, разрисовали так искусно, что я глаз не могу оторвать, — посыпались безумные комплименты, и я ухмыльнулась в ответ. Довольствуйся, проклятый зверь! Вкушай, пока есть такая возможность! Тебе недолго осталось жить на этом свете! Совсем недолго! Уж я об этом позабочусь, если останусь жива!
— Я всегда красива, Хакон. Всегда буду такой, а вот ты уродлив и противен! Слабый, скользкий, лживый и похотливый самец, который пользуется лишь титулом! Если отнять у тебя корону…
От третьего удара я взвизгнула и дернулась с такой силой, что оковы впились в плоть на моих запястьях. Я перестала чувствовать кисти рук, а живот горел невыносимой болью. Я ощущала, как теплые капли крови стекают с него и окутывают дрожащую промежность. Взглянула на грозное лицо Хакона и увидела в его глазах азарт. Он вошел во вкус и получал от насилия безумное удовольствие. Никто и ничто теперь его не остановит, ведь брызнула первая кровь, сорвался первый стон и предательские слезы покатились по моим щекам.
— Говори! Говори же, дорогая! — закричал он, с упоением наглаживая свое достоинство, буравя меня туманным взглядом.
Я отвернулась, чтобы не видеть этого разврата. Мечтала о том, чтобы нервы сдали окончательно, и сознание погрузило меня в небытие, но оно не сдавалось, не несло спасительного забвения. Я чувствовала все! Начиная от порывов воздуха и заканчивая очередным ударом по низу живота. Я уже не осознавала, сколько ударов пришлось на мое тело, окончательно потеряла им счет, утонула в агонии извращенных утех.
Неожиданно ощутила грубое прикосновение горячих рук к груди. Он безжалостно сминал соски, пощипывая, с рычанием покусывая. Оторвал мои бедра от столба, заставляя меня подняться на носочки, и ворвался в мое нутро своей твердой плотью резко, до самого упора, до невыносимой боли. Он специально, с особым остервенением и жестокостью выворачивал меня наизнанку, до крови, до мяса. Я зажмурилась до черных точек, прикусила язык и увидела в уплывающих мечтах спокойно бегущую кристальную реку, услышала ее журчание, ощутила ее прохладную свежесть. Тонким ручейком она текла по венам, стараясь отвлечь меня от неистовых, рвущих плоть грубых и быстрых движений внутри меня.
Мне казалось, что это длилось почти целую вечность. Я уже начала погружаться во мрак небытия, когда почувствовала острую, разрывающую на куски боль в самом низу живота. Ощутила, как вязкая и теплая жидкость щекочет струйками внутренние части бедер и с трудом разлепила глаза. Увидела перед собой Хакона, который в экстазе изливался на мои ноги, запрокинув голову назад. А потом спешно надел на себя штаны, улыбнулся, поцеловал меня в лоб и вышел из темницы, оставив свою жертву распятую висеть на пыточном столбе.
Из последних сил я дернулась и скривилась от боли, к которой невозможно привыкнуть, а потом просто безжизненно повисла, ожидая скорой смерти.
ГЛАВА 33
Астрид
Как же эфемерно на самом деле было мое крохотное счастье. Я не успела ощутить его сполна, почувствовать внутри себя новую жизнь, которая возродилась благодаря любви. Пармис обещал! Он обязательно совсем скоро появится и спасет меня, вырвет из рук обезумевшего мужа и увезет далеко-далеко, туда, где чистое небо над головой и солнце встречает каждое утро рассветом, с нежностью лаская теплыми лучами, где воздух чист и свеж. Там, где-то далеко меня будут любить просто за то, что я есть...
Я верила в это всем своим существом, всей своей необъятной душой, как кармазины верят в Великого Земного Дракона. Мне надо лишь закричать. Громко, на надрыве, позвать на помощь, сделать так, чтобы меня услышали, но Хакон так крепко зажал мне рот огромной ладонью, что я кожей чувствовала, как на скулах образуются синие следы. Я сопротивлялась на пределе сил, до невыносимой боли вырывалась из рук мужа. Лута знала, что я чувствую, пропуская мои эмоции через себя, от того и кружила над его головой, пытаясь заслонить ему путь призрачным тельцем, но и он выпустил своего трэлла. Сквозь слезы я расплывчато видела, как моя драконица сражается за меня, но все это было бессмысленно. Хакон озверел, окончательно сошел с ума, а я не могла понять, что толкнуло его на такой жестокий резкий шаг. Еще минуту назад он просил у меня прощения за грубость и радовался тому, что станет отцом. Что могло произойти в его голове за столь короткий миг?! Почему, вопреки здравому смыслу он нес меня неизвестно куда? Зачем? Что он задумал?
Хакон стискивал мое тело железными оковами рук, сдавливая ребра с такой силой, что я едва могла дышать. Мысли ускользали, а мир потерял очертания, в ушах стоял громкий гул. Я слышала, как мое сердце вырывается из груди от страха, как кровь бежит по венам, чувствовала, как сил сопротивляться уже не хватает, и они вытекают вместе со слезами отчаяния. А принц продолжал бежать, не сбавляя скорости, не прекращал сжимать под грудью свои стальные тиски до хруста костей, а я так и не сумела прокусить его грубую чешуйчатую кожу. Ощущала вкус собственной крови, что липкой жидкостью вытекала из разбитой губы. Всеми силами пыталась языком выталкивать ее изо рта, чтобы не захлебнуться. Казалось, что на замок опустилась кромешная тьма, которая засосала меня в зыбучие пески небытия. В этот самый миг я поняла, что никто мне не поможет, не спасет от собственного мужа, который имел полное право распоряжаться своей вещью так, как ему захочется. Настал тот страшный момент, которого я так боялась! А когда Хакон резко остановился и бросил меня на грязный сырой пол, я осознала, что нахожусь в темнице. Один единственный факел освещал образ дракона, который источал из расширенных ноздрей зеленый пар и был покрыт коричневой чешуей. Его глаза горели изумрудным светом, а на лице зверя застыла издевательская ухмылка. Я перевернулась на живот и поползла подальше от него, из последних сил осипшим голосом крича о помощи. Он не пытался меня остановить или заставить замолчать.
Совсем не знакомый, до ужаса охрипший, надорванный голос отражался от стен темницы. Он принадлежал мне, и от этого становилось еще страшнее. Я увидела низ приоткрытой решетки и двинулась к ней, но замерла, наткнувшись взглядом на пыточное сооружение, напоминающее обычный деревянный столб, закрепленный на прямоугольной платформе, которая находилась так близко ко мне, что я смогла разглядеть на ней капли чьей-то спекшейся крови. В тусклом свете факела она казалась черной. Запахи смерти, боли, мук и отчаяния смешивались с сыростью темницы, создавая в воздухе амбре дикого ужаса, который окутал мое сознание непроглядной тьмой. Я перестала кричать и надежда на спасение утонула в последнем отчаянном хрипе.
— Это место всегда вызывало во мне особый трепет, — заговорил он спокойно, медленно двигаясь в противоположную от меня сторону. Я попыталась подняться на ноги, но они оказались ватными, и все, что я смогла — лишь встать на колени, стесывая кожу о мелкие камни, которыми был усыпан пол. Проводила мужа туманным взглядом к большому столу в углу темницы, где лежали предметы пыток, и содрогнулась, когда он взял в руки длинную плеть. — Когда я впервые присутствовал на пытках у столба, то подсознательно мечтал оказаться на месте палача, — его насмешливый голос отражался от стен и леденил мою душу. Зубы застучали от холодного сквозняка, что пронесся мимо меня, задевая колким потоком тело, окутанное порванной и грязной сорочкой. На сей раз я понимала, что все это происходит со мной на самом деле, и теперь Хакон доведет дело до конца, не щадя ни моих чувств, ни тела. Больше всего на свете я сейчас переживала за крохотную жизнь внутри. Молилась лишь о том, чтобы оказаться настолько сильной, чтобы выдержать извращенные пытки безумного мужа! Смотрела на то, как он с нежностью и особым трепетом поглаживает рукоять плети и молчала. Взглянула на потрепанную после боя Луту и победоносно кружащего над ней трэлла принца. Щелкнула пальцами, мысленно взывая к последней нити спасения. Отправила ее за помощью, но была не уверена, что она сможет отлететь от хозяйки на такое расстояние, чтобы найти в огромном замке Пармиса. И все же из последних сил моя драконица просочилась через решетку и полетела по коридору. Трэлл противника бросился вслед за ней, и я совсем поникла, ведь потеряла последнюю связь с существом, которое чувствовало мою боль и могло разделить ее со мной. Осталась одна перед лицом чудовища без единого шанса на спасение! — Страх и боль помогут тебе перевоплотиться. Ты ведь не знаешь, что такое быть настоящим драконом. Никогда не ощутишь это несравненное чувство превосходства над толпой простого народа. За это я не уважаю вашу расу. Зачем таким как вы достался великий дар таить в себе драконью кровь? — посмотрел он на меня с презрением, а потом подмигнул и улыбнулся. — Но раз уж ты моя жена, то помогу тебе испытать все грани порочных чувств и, однажды, ты сама возьмешь в руки плеть, чтобы ощутить свою безграничную власть.
Он говорил, и его глаза светились в предвкушении пытки, а я все больше убеждалась в его сумасшествии. Его больное воспаленное сознание порождало весь этот дикий бред, а я стала его игрушкой, над которой он проводил эксперимент. Я не понимала, чего он хотел добиться, к какой цели шел, но одно знала точно — если он сейчас не остановится, если оставит меня в живых, то очень сильно об этом пожалеет! Ту ненависть, которую он поселил в моей душе, уже ничем не перекрыть!
— С удовольствием возьму в руки плеть, чтобы выбить из твоей больной головы весь этот бред! — выплюнула со злобой и желчью, сжимая кулаки. — Очнись, Хакон! Ты перешел границу невозврата!
Он рассмеялся и со свистом прорезал плетью воздух так неожиданно, что я подскочила на месте от страха. Невольно попятилась назад, стискивая зубы от боли, уже почти не чувствуя ног.
— Границу? — злобно сверкнул он глазами и сделал шаг в мою сторону. — Какие границы могут быть в интимной жизни супружеской пары? Наши с тобой утехи никого не касаются. Твое тело полностью в моей власти, и тебе придется играть по моим правилам, исполняя свой законный супружеский долг так, как хочется мне. Но и твои фантазии мне интересны. Почему бы нам их не обсудить заранее? — пока он говорил, успел приблизиться ко мне на расстояние вытянутой руки. Возвысился надо мной огромной каменной глыбой, и я вмиг ощутила свою полную никчемность перед безжалостным драконом. Посмотрела на черную кожаную плеть и задышала через раз от страха. Была полностью уверена, что после этих жестоких утех на мне живого места не останется.
— Когда смотрю на тебя, в голове возникает только одна фантазия — твое бездыханное тело в петле на эшафоте! — прошипела я сквозь зубы.
— Как чудесно! Начало положено, моя дорогая! Ненависть — прекрасное чувство. Но сегодня мы удовлетворим мою фантазию, а потом подумаем, как быть с твоей, — прищурился и ухмыльнулся Хакон. Потер подбородок, рассматривая меня так, будто я назойливое насекомое, от которого нужно как можно скорее избавиться, но для начала немного поиграть, поджаривая на костре и наблюдая за предсмертной агонией несчастного существа. Он склонился надо мной, полностью заслоняя своим крепким телом свет, с упоением намотал мои волосы на кулак и шепнул: — Начнем, — последние крохи сил покинули меня, после этого слова.
Он поволок меня по камням, будто куль, подтащил к выступу, и я наткнулась взглядом на кожаные оковы для ног, которые находились друг от друга на большом расстоянии. Я не успела ничего понять, как ремень плотно обхватил одну щиколотку. Хакон поднял меня за волосы и прислонил спиной к гладкому круглому столбу. Просунул кисти моих рук в ремни, что свисали со столба, сильно затянул, и я ощутила новую остро режущую боль. Сдержалась, проглотила стон, хотя он явно его ждал, когда смотрел в мои глаза с похотью. Вернулся ко второй ноге, которая сильно пострадала от острых камней и противно ныла, испещренная глубокими ссадинами и быстро заковал и ее.
Отошел на шаг назад, чтобы полюбоваться своим творением и склонил голову на бок, с прищуром разглядывая меня распятую перед ним, стоящую на выступе с широко разведенными ногами. Только тиски на запястьях и удерживали мое безвольно висящее тело.
Он сложил плеть вдвое и коснулся окружностью моей шеи. Я вздрогнула и посмотрела ему прямо в глаза со всей ненавистью, что с каждым мгновением разгоралась внутри все сильнее. Дрожала от ужаса, но смотрела в лицо своему страху. Пусть я слабее, и мое тело теперь в его полной власти, все равно не сдамся! Не выпущу из себя ни единого звука! Не доставлю ему такого удовольствия! Проклятый зверь, жаждущий крови, не получит от меня ни капли!
Но я думала так ровно до тех пор, пока он не подцепил плетью край моей сорочки, приподнимая ее и проникая между ног, с силой надавливая на мое естество. Отвращение и страх смешались воедино и выбили из головы остатки рассудка. По позвоночнику покатились капли липкого холодного пота, а он коснулся моего живота в том месте, где теплилась крохотная жизнь.
— Пожалуйста, не надо, — самозабвенно прошептала, забывая о гордости, и Хакон убрал плеть, а потом резко подскочил и одним мощным движением разорвал мою сорочку на две части. Так же грубо сорвал с меня белье и с шумом вобрал спертый воздух темницы в легкие. Чешуя на его коже проступила еще сильнее, а лицо стало жестким, покрытым отвратительными коричневыми бороздами. Я видела перед собой самое настоящее чудовище! Безжалостное и хищное! Ни крохи жалости и понимания! Он разогревал плеть, в воздухе оголяя моему вниманию всю ее мощь, чтобы сокрушить меня, унизить, уничтожить, растоптать до такой степени, чтобы я больше никогда не поднялась. А мне и не хотелось выплывать из пучины скользящего страха, который овладел мной полностью, проник под кожу и поработил тело. Опустила взгляд в пол и окончательно смирилась с участью. Не переставала молить лишь о том, чтобы крошка внутри меня не пострадала!
Первый удар плети был настолько неожиданным, что я не успела набрать в легкие достаточно воздуха, чтобы стерпеть боль, которая прорезала мои ребра. Я до крови прикусила изувеченную губу, лишь бы не закричать. Протяжный и тихий стон слетел с губ. Я медленно подняла взгляд, но не успела посмотреть на Хакона, когда второй сокрушительный удар полоснул огнем кожу еще ниже. Муж играл в свою извращенную игру, где медленно и томно спускался к тому месту, которым я дорожила больше всего!
— Ты так красива сейчас, Астрид! — восхитился он, снимая с себя брюки. — Алые борозды крови украсили твое юное тело, разрисовали так искусно, что я глаз не могу оторвать, — посыпались безумные комплименты, и я ухмыльнулась в ответ. Довольствуйся, проклятый зверь! Вкушай, пока есть такая возможность! Тебе недолго осталось жить на этом свете! Совсем недолго! Уж я об этом позабочусь, если останусь жива!
— Я всегда красива, Хакон. Всегда буду такой, а вот ты уродлив и противен! Слабый, скользкий, лживый и похотливый самец, который пользуется лишь титулом! Если отнять у тебя корону…
От третьего удара я взвизгнула и дернулась с такой силой, что оковы впились в плоть на моих запястьях. Я перестала чувствовать кисти рук, а живот горел невыносимой болью. Я ощущала, как теплые капли крови стекают с него и окутывают дрожащую промежность. Взглянула на грозное лицо Хакона и увидела в его глазах азарт. Он вошел во вкус и получал от насилия безумное удовольствие. Никто и ничто теперь его не остановит, ведь брызнула первая кровь, сорвался первый стон и предательские слезы покатились по моим щекам.
— Говори! Говори же, дорогая! — закричал он, с упоением наглаживая свое достоинство, буравя меня туманным взглядом.
Я отвернулась, чтобы не видеть этого разврата. Мечтала о том, чтобы нервы сдали окончательно, и сознание погрузило меня в небытие, но оно не сдавалось, не несло спасительного забвения. Я чувствовала все! Начиная от порывов воздуха и заканчивая очередным ударом по низу живота. Я уже не осознавала, сколько ударов пришлось на мое тело, окончательно потеряла им счет, утонула в агонии извращенных утех.
Неожиданно ощутила грубое прикосновение горячих рук к груди. Он безжалостно сминал соски, пощипывая, с рычанием покусывая. Оторвал мои бедра от столба, заставляя меня подняться на носочки, и ворвался в мое нутро своей твердой плотью резко, до самого упора, до невыносимой боли. Он специально, с особым остервенением и жестокостью выворачивал меня наизнанку, до крови, до мяса. Я зажмурилась до черных точек, прикусила язык и увидела в уплывающих мечтах спокойно бегущую кристальную реку, услышала ее журчание, ощутила ее прохладную свежесть. Тонким ручейком она текла по венам, стараясь отвлечь меня от неистовых, рвущих плоть грубых и быстрых движений внутри меня.
Мне казалось, что это длилось почти целую вечность. Я уже начала погружаться во мрак небытия, когда почувствовала острую, разрывающую на куски боль в самом низу живота. Ощутила, как вязкая и теплая жидкость щекочет струйками внутренние части бедер и с трудом разлепила глаза. Увидела перед собой Хакона, который в экстазе изливался на мои ноги, запрокинув голову назад. А потом спешно надел на себя штаны, улыбнулся, поцеловал меня в лоб и вышел из темницы, оставив свою жертву распятую висеть на пыточном столбе.
Из последних сил я дернулась и скривилась от боли, к которой невозможно привыкнуть, а потом просто безжизненно повисла, ожидая скорой смерти.
