Кровь дракона, или Венец проклятий
В горах Бен-Невиса с древних времен обитали злобные и яростные чудовища – крылатые драконы, и не было покоя от них никому на землях северных королевств. Но однажды пришла беда – потеряли драконы свои чары и каменный сон овладел ими. Только несколько раз в год просыпаются они, принимая человеческий облик. Лишь истинная любовь сможет снять проклятие с драконов и вернуть им утерянные искры душ.
Вот только ведьме, избраннице дракона, придется дорого заплатить, чтобы сохранить свет в своей душе, ведь жестоки и коварны крылатые чудовища. И не так страшно проклятие, как любовь дракона.
В далеком северном королевстве, где большую часть года воет в поднебесье метель и белое покрывало окутывает пологие холмы, где морозными узорами украшены стекла домов, а ветви деревьев покрыты наледью, жил справедливый молодой король, Дагоберто Смелый. Был он хорош собой, добр душой, и королевство его процветало, несмотря на суровые зимы. Ездили по северным землям ярмарки, торговцы привозили товар из дальних стран – с востока пряности и шелка, с юга – вина и сладкие цукаты, тонкие прозрачные вуали и драгоценные камни – огненно-красные, словно в них живет солнце, с запада же прибывали караваны с солью и пшеницей. А подданные короля Дагоберто продавали пушнину да самоцветы, что добывали в горах Бен-Невиса – зеленые изумруды, синие и желтые топазы, прозрачно-льдистый хрусталь.
Так высоки были эти горы и отвесны их склоны, что никто не знал достоверно, что находится за ними – не было храбрецов осилить вершины, покрытые льдами. Сказывали, что живут там драконы, и если пропадали молодые девушки из поселений, так грешили люди именно на этих чудищ, мол, охочи они до женских ласк.
Говорили, что у драконов две ипостаси. Одна – звериная, жуткая, в которой проводят ящеры большую часть жизни. Покрыты чудища жесткой чешуей, острыми шипами, мощные лапы их – когтисты, крылья – широки и сильны, и могут чудища преодолевать огромные расстояния, неся на спине добычу. Вторая же ипостась – человеческий лик. С виду они обычные люди, лишь едва заметная чешуя выдает суть да узкие змеиные зрачки в янтарных глазах.
Жестоки были драконы, страшна их власть. И не находилось на них управы, ведь люди оказались слишком слабы перед чудищами, а Древние, что жили здесь прежде и владели дивными чарами, отчего-то не вмешивались в ход событий с тех пор, как появились в предгорьях Бен-Невиса первые человеческие поселения. Кем были Древние? Много было имен у детей грез -сидхе, ши, лорды холмов… Но все унес ветер, пеплом развеял над холмами, в которые ушли прежние хозяева этих земель…
И властвовали здесь драконы, пока не случилась беда в небесном королевстве и не оказались чудища под страшным проклятием, отнявшим у них возможность оборачиваться в человека или зверя по своему желанию. Злость и ярость овладели драконами, ведь с тех пор лишь несколько раз в году, на праздники Порога, когда горят волшебные костры возле людских поселений, отгоняя нечисть, могут чудовища менять ипостась, могут жить свободными и летать в поднебесье… Все остальное время проводят они в чародейском каменном сне, спрятавшись в лабиринте подземелий своего прекрасного летающего острова.
И говорят, прокляла драконов сама королева, в чьей крови горел огонь Древних, когда оказалась во власти чар одного из чудищ. Верить в то или нет, каждый сам решал, а было это так. Случилось однажды в королевстве Дагоберто Смелого горе большое – слегла в лихорадке жена его, леди Элоиза. Была она прекрасна как утренняя заря, любил ее повелитель Севера, больше жизни своей, больше короны. Что угодно готов был отдать, лишь бы Элоиза его не зачахла. Но не помогали ей отвары заговоренные, не помогали лекари и знахари, все бледнее становилась несчастная. Исхудала, а глаза, прежде ярко-синие, как незабудки, выцвели, стали прозрачно-льдистыми, словно поселилась во взгляде королевы вечная зима. Лежала леди Элоиза, не вставая, в своих покоях, и лишь горько плакала, когда муж приходил навестить ее. Отводила глаза, просила его оставить ее, не спрашивать ни о чем.
Не знал Дагоберто, что делать, чем помочь, и решился позвать во дворец старую ведьму, что жила у самоцветных рудников – говорили ему, что видит старуха прошлое и будущее, что волшба ее помогла многим людям.
Пришла ведьма по первому же зову короля – дряхлая, в обносках, с амулетом из аметиста на груди, волосы седые висят паклей, словно не чесала она их никогда. В руке клюка из рябины, волшебного дерева, отгоняющего злых духов, на плечах – облезлая лисья шубейка.
– Все, что ни пожелаешь, тебе дам, – сказал ей Дагоберто Смелый, – полкоролевства или часть рудников самоцветных, только спаси мою жену!
– Погляжу, что сделать можно, – прошамкала ведьма, – да только не надобно мне твое богатство, отдашь мне дочь королевы!
– Но нет у меня дочери, – удивился король такой просьбе.
– Когда будет – тогда и отдашь. Все равно не захочешь, чтобы с тобой она жила. Не твоя то кровь будет. Проклятая кровь.
Видать, знала старуха-ведунья то, чего никто не мог предугадать.
Отправилась она к молодой королеве. Вошла в покои, а леди Элоиза уже при смерти – бледней простыней своих белоснежных, губы – серые, в глазах – тени иного мира. Посмотрела на нее ведьма, амулетом своим над лицом королевы поводила, бормоча что-то, а потом к окну метнулась.
– Смотри, мой король, – говорит ведьма, а пальцем на каменного дракона на стене , под ее окнами, указывает, – вот причина болезни твоей жены! Чудище это за горами Бен-Невиса жило прежде, жену твою оно ночами истязает ласками любовными, а днем в камень обращается. И уже носит дитя королева – но не твое оно, а драконье! Разбей чудище это, пока оно каменное, в крошево разбей, и тогда умрет дракон. А как жена твоя дитя выносит, то отдашь мне младенца. И будете жить дальше со своей королевой – долго и счастливо!
Все сделал король, как ведьма сказала. И дочь драконью, как срок пришел ей родиться, отдал старухе. Погоревала королева, поплакала, но вскоре утешилась ребенком, которого королю родила одна из фрейлин еще до того, как Дагоберто встретил саму Элоизу. Жил мальчик при дворе, был пуглив и нежен, смекалист и охоч до всего нового, и не было у него никого – мать умерла родами. Полюбила леди Элоиза этого ребенка, и со временем король признал мальчика наследником, когда понял, что любимая жена не подарит ему больше детей.
Вот только слезы несчастной королевы, в чьих жилах текла кровь Древних, ушедших жить в подземный мир сотни лет назад, не минули просто так. Проклятие ее, которое выкрикнула она зимой, когда царит над миром Долгая Ночь, принесло беду в Небесное королевство драконов. Прокляла их леди Элоиза, украло проклятие искры их душ, обрекло на долгий каменный сон.
А ведьма горная дочку королевскую в свою хижину притащила – в корзинке плетеной, в коей в начале осени яблоки продают да тыквы. Пеленки у младенца кружевные были, богатые, король не поскупился на откуп, лишь бы отродье проклятое куда подальше отправить. Не наказание то было для девочки, что ведьма ее с собой забрала, а счастье. Ведь никто не знал, что вырастет из дочери дракона. И никто, кроме ведьмы Эмеральд, не хотел видеть принцессу – даже мать родная, ведь напоминала девочка ей о постыдной тайне и очаровании дракона. Может, и зарастет эта рана, может и пожалеет леди Элоиза о сделанном, да вот только поздно будет.
Росла проклятая кровь среди скалистых отрогов Бен-Невиса, о происхождении своем не знала – ни о матери венценосной, ни об отце-чудище. Скрывала старая ведьма правду, все боялась, что однажды дочка ее названная сама станет чудовищем – никто не знал, в кого дети такие превращаются. Да и редко когда рождались полукровки, не всякая женщина могла зачать от дракона. Леди, видать, смогла из-за своего волшебного происхождения. Из-за чар Древних, что плескались в ее крови.
Шло время, превратилась Розалинда в юную девушку – прекрасную, как ее мать. Только волосы ее не белоснежные были, как у королевы, а казались сотканными из огня, так и горели-переливались, словно пламя. А вот глазами, статью – всем в мать пошла. От отца же, крови проклятой, пока ничего не проявилось. Ни чешуи, ни зрачков змеиных.
И нарадоваться старуха не могла этому. Полюбила она свою приемную дочку, души в ней не чаяла, мечтала свои знания ей передать да умения колдовские. Верила – ведуньей станет Розалинда, да такой сильной, что весь Север перед ее силой трепетать будет.
Да не всегда все деется так, как того бы хотелось. И однажды, перед совершеннолетием Розалинды, пришел к избушке ведьмы усталый путник. Был он собою хорош, сказки ладно сказывал да на дудочке играл, сердце веселя.
Нашла его старуха наутро – лежал он растерзанный на краю скалистого обрыва. И расцветала кровь его на камнях махровыми гвоздиками. А сердце его из груди вынули.
Просила Розалинда прощения, каялась, что никогда больше не тронет никого из людей, что сдержит тьму свою, обуздает голод. Плакала горько. Говорила, будто и не помнит, как произошло это – будто проснулось в ней что-то жуткое, взяло власть над телом и душой, и лишь со стороны наблюдала несчастная за тем, как эта Тень терзает тело музыканта.
Но не поверила дочери ведьма. Спрятала в дальней пещере, чтобы никто отродье драконово не нашел – защитить решила от людей, а их – от нее, не владеющей своей Тенью, своим чудовищем.
Говорят, что опустели вскорости селенья Бен-Невиса. Кого ведьма утащила, кто сам сбежал, узнав, что живет среди скал чудовище.
Только что до того королю Дагоберто – у него наследник подрос, принцу пришло время невесту искать… А еще в праздники Порога драконы являлись. Дань требовали, уносили прекрасных девушек, совсем житья от них не стало. Радовались люди одному – что всего несколько дней в году прилетают ящеры, все остальное время сидят в своих замках небесных. Если бы могли добраться до их пещер, то давно извели бы чудищ. Но люди – не птицы, крыльев у них нет…
Поет ветер над скалистыми отрогами Бен-Невиса, плывет среди облаков небесный остров, ждут своего часа драконы. Ищет спасение для дочери старая горная ведьма, бродит по сумеречным чащам в поисках волшебных трав, верит – есть способ избавить Розалинду от ее Тени. Кто знает, может, Древние помогут?..
В предгорьях Бен-Невиса осень наступала рано – скоро стремительно похолодает, лужи по утрам будут подергиваться тонкой корочкой льда, и листья усыплют землю плотным ковром, охряно-желтым, золотым и багряным.
А сейчас ветер нес запахи дальних костров, в которых люди в селениях сжигали лето, празднуя один из праздников Порога. Но там, где колосились поля, еще стояла жаркая дымка над горизонтом, еще шныряли по меже духи иного мира, еще пытались своими танцами и весельем увлечь смертных в свой мир.
Скоро время жатвы.
Старая Эмеральд зорко следила, чтобы ее названная дочка не ходила к людям – нельзя ей туда. Опасно. Для людей, не для нее.
После того, как нашла Эмеральд чародейское зелье, смогла Розалинда жить прежней жизнью в их лесной хижине. Затуманили чары ее память, заперли до времени проклятие и тьму. И то сказать, неплохо королевской дочке было с ведьмой. Ладно они жили, рыбы в озерах вдосталь было, зверья в лесу водилось без меры. Умели ведьма с дочкой сети ставить, ловушки разные. Да и люди Эмеральд несли хлеб да молоко с сыром, за помощь ее. Кому поможет дитя принять, кому – сглаз отвести, с кого – порчу снять… Боялись ведьму, а все ж звали на помощь, если что случалось. И Розалинда понемногу обучалась ведовству, перенимая знания от матушки.
С тех пор-то, как перестали пропадать охотники да селяне, люди вернулись в свои дома, решив, что чудище в покое края эти оставило. И хоть жива была память о страшном горе, постигшем многие семьи, все же слишком плодородны были эти земли и слишком богаты леса пушниной, чтобы навсегда бросили люди выскорогорные долины. Девять человек растерзало чудище, девять семей осиротело.
Как удалось старой ведьме спеленать проклятие? Нашла она волшебный цветок в самой чаще леса, и духи, живущие в огромном ильме, рассказали, что сок его может справиться с самой страшной тьмой, погрузив проклятого в дрему. Будет жить он, не помня зла, не ведая, что творил, не зная даже о том. Главное – покой и любовь, которыми нужно окружить несчастного, не могущего справиться с темной сущностью, живущей в сердце. Ведь не Розалинда творила все то страшное зло, не она убивала и терзала людей, а тот, кто родился вместе с нею на свет, тот, кого вызвало из бездны материнское проклятие. А кровь драконова лишь усилила беду, помогла Темному стать сильнее, помогла ему взять власть над душой Розалинды.
Не могли лесные духи помочь девушке навсегда избавиться от Темного, но заверили старую ведьму, что сок волшебного цветка усыпит зло. И будет у девушки шанс прожить жизнь спокойную, мирную. А кровь Древних поможет справиться с проклятием.
Поверила духам ведьма, сварила чародейское зелье, и едва сделала Розалинда первый глоток, как темная искра вылетела у нее изо рта, потом пошел дымок, и девушка заснула. Наутро, когда сон отступил, она уже не помнила ни о чем, не ведала, отчего опустели предгорья Бен-Невиса, недоумевала, что напугало людей… Старуха придумала сказку о страшном звере, который пришел из темных пещер, которые ведут, по преданиям, в саму бездну. О звере, которого смог победить безымянный герой, пришедший с востока… Спас он людей и, не дожидаясь благодарности, исчез в туманном лесу, чтобы никогда не вернуться. Эту сказку понес ветер по миру, рассказал ее охотникам, что иногда появлялись в этих лесах, а те уже – дальше сказывали. И люди вернулись, радуясь, что снова безопасна их земля.
Так и жили с тех пор старая ведьма и ее приемная дочка – травы собирали, людям помогали, радовались каждому новому дню и не ждали от жизни зла, ведь недаром говорят, не зови беду, она и не придет. Не зови. Не жди. Не смотри ночами в черную чащу, откуда ползет белый туман, скрывающий призраков и злых духов.
…Горечь трав, сгорающих в кострах, навевала на старуху дремотное состояние, и она задумчиво сидела на крыльце. Желание заниматься делами ушло, истаяло, как туман над речкой, хотелось тоже поплясать, как в юности, на свадьбе Луга, которую празднуют сейчас в королевстве… да только кто ее, ведьму, к костру подпустит?
Помнила еще Эмеральд, как люди выходят в лучших своих нарядах на вершины гор, как приносят жертвы, как пируют и танцуют, прославляя богов. Как скот в реках купают. Как раздают хозяйки всем сыры из творога – один такой утром нашла старуха у тропы, ведущей к ближайшему селению. Было приятно, что хоть и боятся ее, а все ж уважили. Угостили.
Игрища, состязания, танцы… весело сейчас у людей. Жаль, что Розочке нельзя к ним. И злится дочка ее, с самого утра из хижины не выходит, сидит у окошка да травы перебирает, молчит, словно воды в рот набрала. Как ни пыталась Эмеральд развеселить ее – ничего не получилось.
Колесо Года катится по склонам холмов, и тоскливо старой ведьме, что ничем она не может дочке своей помочь.
– Матушка! Я все же пойду в селение на праздник! – на пороге показалась Розалинда – в многоцветной льняной тунике, подпоясанной и украшенной понизу узором из трилистника.
АННОТАЦИЯ
В горах Бен-Невиса с древних времен обитали злобные и яростные чудовища – крылатые драконы, и не было покоя от них никому на землях северных королевств. Но однажды пришла беда – потеряли драконы свои чары и каменный сон овладел ими. Только несколько раз в год просыпаются они, принимая человеческий облик. Лишь истинная любовь сможет снять проклятие с драконов и вернуть им утерянные искры душ.
Вот только ведьме, избраннице дракона, придется дорого заплатить, чтобы сохранить свет в своей душе, ведь жестоки и коварны крылатые чудовища. И не так страшно проклятие, как любовь дракона.
ГЛАВА 1
В далеком северном королевстве, где большую часть года воет в поднебесье метель и белое покрывало окутывает пологие холмы, где морозными узорами украшены стекла домов, а ветви деревьев покрыты наледью, жил справедливый молодой король, Дагоберто Смелый. Был он хорош собой, добр душой, и королевство его процветало, несмотря на суровые зимы. Ездили по северным землям ярмарки, торговцы привозили товар из дальних стран – с востока пряности и шелка, с юга – вина и сладкие цукаты, тонкие прозрачные вуали и драгоценные камни – огненно-красные, словно в них живет солнце, с запада же прибывали караваны с солью и пшеницей. А подданные короля Дагоберто продавали пушнину да самоцветы, что добывали в горах Бен-Невиса – зеленые изумруды, синие и желтые топазы, прозрачно-льдистый хрусталь.
Так высоки были эти горы и отвесны их склоны, что никто не знал достоверно, что находится за ними – не было храбрецов осилить вершины, покрытые льдами. Сказывали, что живут там драконы, и если пропадали молодые девушки из поселений, так грешили люди именно на этих чудищ, мол, охочи они до женских ласк.
Говорили, что у драконов две ипостаси. Одна – звериная, жуткая, в которой проводят ящеры большую часть жизни. Покрыты чудища жесткой чешуей, острыми шипами, мощные лапы их – когтисты, крылья – широки и сильны, и могут чудища преодолевать огромные расстояния, неся на спине добычу. Вторая же ипостась – человеческий лик. С виду они обычные люди, лишь едва заметная чешуя выдает суть да узкие змеиные зрачки в янтарных глазах.
Жестоки были драконы, страшна их власть. И не находилось на них управы, ведь люди оказались слишком слабы перед чудищами, а Древние, что жили здесь прежде и владели дивными чарами, отчего-то не вмешивались в ход событий с тех пор, как появились в предгорьях Бен-Невиса первые человеческие поселения. Кем были Древние? Много было имен у детей грез -сидхе, ши, лорды холмов… Но все унес ветер, пеплом развеял над холмами, в которые ушли прежние хозяева этих земель…
И властвовали здесь драконы, пока не случилась беда в небесном королевстве и не оказались чудища под страшным проклятием, отнявшим у них возможность оборачиваться в человека или зверя по своему желанию. Злость и ярость овладели драконами, ведь с тех пор лишь несколько раз в году, на праздники Порога, когда горят волшебные костры возле людских поселений, отгоняя нечисть, могут чудовища менять ипостась, могут жить свободными и летать в поднебесье… Все остальное время проводят они в чародейском каменном сне, спрятавшись в лабиринте подземелий своего прекрасного летающего острова.
И говорят, прокляла драконов сама королева, в чьей крови горел огонь Древних, когда оказалась во власти чар одного из чудищ. Верить в то или нет, каждый сам решал, а было это так. Случилось однажды в королевстве Дагоберто Смелого горе большое – слегла в лихорадке жена его, леди Элоиза. Была она прекрасна как утренняя заря, любил ее повелитель Севера, больше жизни своей, больше короны. Что угодно готов был отдать, лишь бы Элоиза его не зачахла. Но не помогали ей отвары заговоренные, не помогали лекари и знахари, все бледнее становилась несчастная. Исхудала, а глаза, прежде ярко-синие, как незабудки, выцвели, стали прозрачно-льдистыми, словно поселилась во взгляде королевы вечная зима. Лежала леди Элоиза, не вставая, в своих покоях, и лишь горько плакала, когда муж приходил навестить ее. Отводила глаза, просила его оставить ее, не спрашивать ни о чем.
Не знал Дагоберто, что делать, чем помочь, и решился позвать во дворец старую ведьму, что жила у самоцветных рудников – говорили ему, что видит старуха прошлое и будущее, что волшба ее помогла многим людям.
Пришла ведьма по первому же зову короля – дряхлая, в обносках, с амулетом из аметиста на груди, волосы седые висят паклей, словно не чесала она их никогда. В руке клюка из рябины, волшебного дерева, отгоняющего злых духов, на плечах – облезлая лисья шубейка.
– Все, что ни пожелаешь, тебе дам, – сказал ей Дагоберто Смелый, – полкоролевства или часть рудников самоцветных, только спаси мою жену!
– Погляжу, что сделать можно, – прошамкала ведьма, – да только не надобно мне твое богатство, отдашь мне дочь королевы!
– Но нет у меня дочери, – удивился король такой просьбе.
– Когда будет – тогда и отдашь. Все равно не захочешь, чтобы с тобой она жила. Не твоя то кровь будет. Проклятая кровь.
Видать, знала старуха-ведунья то, чего никто не мог предугадать.
Отправилась она к молодой королеве. Вошла в покои, а леди Элоиза уже при смерти – бледней простыней своих белоснежных, губы – серые, в глазах – тени иного мира. Посмотрела на нее ведьма, амулетом своим над лицом королевы поводила, бормоча что-то, а потом к окну метнулась.
– Смотри, мой король, – говорит ведьма, а пальцем на каменного дракона на стене , под ее окнами, указывает, – вот причина болезни твоей жены! Чудище это за горами Бен-Невиса жило прежде, жену твою оно ночами истязает ласками любовными, а днем в камень обращается. И уже носит дитя королева – но не твое оно, а драконье! Разбей чудище это, пока оно каменное, в крошево разбей, и тогда умрет дракон. А как жена твоя дитя выносит, то отдашь мне младенца. И будете жить дальше со своей королевой – долго и счастливо!
Все сделал король, как ведьма сказала. И дочь драконью, как срок пришел ей родиться, отдал старухе. Погоревала королева, поплакала, но вскоре утешилась ребенком, которого королю родила одна из фрейлин еще до того, как Дагоберто встретил саму Элоизу. Жил мальчик при дворе, был пуглив и нежен, смекалист и охоч до всего нового, и не было у него никого – мать умерла родами. Полюбила леди Элоиза этого ребенка, и со временем король признал мальчика наследником, когда понял, что любимая жена не подарит ему больше детей.
Вот только слезы несчастной королевы, в чьих жилах текла кровь Древних, ушедших жить в подземный мир сотни лет назад, не минули просто так. Проклятие ее, которое выкрикнула она зимой, когда царит над миром Долгая Ночь, принесло беду в Небесное королевство драконов. Прокляла их леди Элоиза, украло проклятие искры их душ, обрекло на долгий каменный сон.
А ведьма горная дочку королевскую в свою хижину притащила – в корзинке плетеной, в коей в начале осени яблоки продают да тыквы. Пеленки у младенца кружевные были, богатые, король не поскупился на откуп, лишь бы отродье проклятое куда подальше отправить. Не наказание то было для девочки, что ведьма ее с собой забрала, а счастье. Ведь никто не знал, что вырастет из дочери дракона. И никто, кроме ведьмы Эмеральд, не хотел видеть принцессу – даже мать родная, ведь напоминала девочка ей о постыдной тайне и очаровании дракона. Может, и зарастет эта рана, может и пожалеет леди Элоиза о сделанном, да вот только поздно будет.
Росла проклятая кровь среди скалистых отрогов Бен-Невиса, о происхождении своем не знала – ни о матери венценосной, ни об отце-чудище. Скрывала старая ведьма правду, все боялась, что однажды дочка ее названная сама станет чудовищем – никто не знал, в кого дети такие превращаются. Да и редко когда рождались полукровки, не всякая женщина могла зачать от дракона. Леди, видать, смогла из-за своего волшебного происхождения. Из-за чар Древних, что плескались в ее крови.
Шло время, превратилась Розалинда в юную девушку – прекрасную, как ее мать. Только волосы ее не белоснежные были, как у королевы, а казались сотканными из огня, так и горели-переливались, словно пламя. А вот глазами, статью – всем в мать пошла. От отца же, крови проклятой, пока ничего не проявилось. Ни чешуи, ни зрачков змеиных.
И нарадоваться старуха не могла этому. Полюбила она свою приемную дочку, души в ней не чаяла, мечтала свои знания ей передать да умения колдовские. Верила – ведуньей станет Розалинда, да такой сильной, что весь Север перед ее силой трепетать будет.
Да не всегда все деется так, как того бы хотелось. И однажды, перед совершеннолетием Розалинды, пришел к избушке ведьмы усталый путник. Был он собою хорош, сказки ладно сказывал да на дудочке играл, сердце веселя.
Нашла его старуха наутро – лежал он растерзанный на краю скалистого обрыва. И расцветала кровь его на камнях махровыми гвоздиками. А сердце его из груди вынули.
Просила Розалинда прощения, каялась, что никогда больше не тронет никого из людей, что сдержит тьму свою, обуздает голод. Плакала горько. Говорила, будто и не помнит, как произошло это – будто проснулось в ней что-то жуткое, взяло власть над телом и душой, и лишь со стороны наблюдала несчастная за тем, как эта Тень терзает тело музыканта.
Но не поверила дочери ведьма. Спрятала в дальней пещере, чтобы никто отродье драконово не нашел – защитить решила от людей, а их – от нее, не владеющей своей Тенью, своим чудовищем.
Говорят, что опустели вскорости селенья Бен-Невиса. Кого ведьма утащила, кто сам сбежал, узнав, что живет среди скал чудовище.
Только что до того королю Дагоберто – у него наследник подрос, принцу пришло время невесту искать… А еще в праздники Порога драконы являлись. Дань требовали, уносили прекрасных девушек, совсем житья от них не стало. Радовались люди одному – что всего несколько дней в году прилетают ящеры, все остальное время сидят в своих замках небесных. Если бы могли добраться до их пещер, то давно извели бы чудищ. Но люди – не птицы, крыльев у них нет…
Поет ветер над скалистыми отрогами Бен-Невиса, плывет среди облаков небесный остров, ждут своего часа драконы. Ищет спасение для дочери старая горная ведьма, бродит по сумеречным чащам в поисках волшебных трав, верит – есть способ избавить Розалинду от ее Тени. Кто знает, может, Древние помогут?..
ГЛАВА 2
В предгорьях Бен-Невиса осень наступала рано – скоро стремительно похолодает, лужи по утрам будут подергиваться тонкой корочкой льда, и листья усыплют землю плотным ковром, охряно-желтым, золотым и багряным.
А сейчас ветер нес запахи дальних костров, в которых люди в селениях сжигали лето, празднуя один из праздников Порога. Но там, где колосились поля, еще стояла жаркая дымка над горизонтом, еще шныряли по меже духи иного мира, еще пытались своими танцами и весельем увлечь смертных в свой мир.
Скоро время жатвы.
Старая Эмеральд зорко следила, чтобы ее названная дочка не ходила к людям – нельзя ей туда. Опасно. Для людей, не для нее.
После того, как нашла Эмеральд чародейское зелье, смогла Розалинда жить прежней жизнью в их лесной хижине. Затуманили чары ее память, заперли до времени проклятие и тьму. И то сказать, неплохо королевской дочке было с ведьмой. Ладно они жили, рыбы в озерах вдосталь было, зверья в лесу водилось без меры. Умели ведьма с дочкой сети ставить, ловушки разные. Да и люди Эмеральд несли хлеб да молоко с сыром, за помощь ее. Кому поможет дитя принять, кому – сглаз отвести, с кого – порчу снять… Боялись ведьму, а все ж звали на помощь, если что случалось. И Розалинда понемногу обучалась ведовству, перенимая знания от матушки.
С тех пор-то, как перестали пропадать охотники да селяне, люди вернулись в свои дома, решив, что чудище в покое края эти оставило. И хоть жива была память о страшном горе, постигшем многие семьи, все же слишком плодородны были эти земли и слишком богаты леса пушниной, чтобы навсегда бросили люди выскорогорные долины. Девять человек растерзало чудище, девять семей осиротело.
Как удалось старой ведьме спеленать проклятие? Нашла она волшебный цветок в самой чаще леса, и духи, живущие в огромном ильме, рассказали, что сок его может справиться с самой страшной тьмой, погрузив проклятого в дрему. Будет жить он, не помня зла, не ведая, что творил, не зная даже о том. Главное – покой и любовь, которыми нужно окружить несчастного, не могущего справиться с темной сущностью, живущей в сердце. Ведь не Розалинда творила все то страшное зло, не она убивала и терзала людей, а тот, кто родился вместе с нею на свет, тот, кого вызвало из бездны материнское проклятие. А кровь драконова лишь усилила беду, помогла Темному стать сильнее, помогла ему взять власть над душой Розалинды.
Не могли лесные духи помочь девушке навсегда избавиться от Темного, но заверили старую ведьму, что сок волшебного цветка усыпит зло. И будет у девушки шанс прожить жизнь спокойную, мирную. А кровь Древних поможет справиться с проклятием.
Поверила духам ведьма, сварила чародейское зелье, и едва сделала Розалинда первый глоток, как темная искра вылетела у нее изо рта, потом пошел дымок, и девушка заснула. Наутро, когда сон отступил, она уже не помнила ни о чем, не ведала, отчего опустели предгорья Бен-Невиса, недоумевала, что напугало людей… Старуха придумала сказку о страшном звере, который пришел из темных пещер, которые ведут, по преданиям, в саму бездну. О звере, которого смог победить безымянный герой, пришедший с востока… Спас он людей и, не дожидаясь благодарности, исчез в туманном лесу, чтобы никогда не вернуться. Эту сказку понес ветер по миру, рассказал ее охотникам, что иногда появлялись в этих лесах, а те уже – дальше сказывали. И люди вернулись, радуясь, что снова безопасна их земля.
Так и жили с тех пор старая ведьма и ее приемная дочка – травы собирали, людям помогали, радовались каждому новому дню и не ждали от жизни зла, ведь недаром говорят, не зови беду, она и не придет. Не зови. Не жди. Не смотри ночами в черную чащу, откуда ползет белый туман, скрывающий призраков и злых духов.
…Горечь трав, сгорающих в кострах, навевала на старуху дремотное состояние, и она задумчиво сидела на крыльце. Желание заниматься делами ушло, истаяло, как туман над речкой, хотелось тоже поплясать, как в юности, на свадьбе Луга, которую празднуют сейчас в королевстве… да только кто ее, ведьму, к костру подпустит?
Помнила еще Эмеральд, как люди выходят в лучших своих нарядах на вершины гор, как приносят жертвы, как пируют и танцуют, прославляя богов. Как скот в реках купают. Как раздают хозяйки всем сыры из творога – один такой утром нашла старуха у тропы, ведущей к ближайшему селению. Было приятно, что хоть и боятся ее, а все ж уважили. Угостили.
Игрища, состязания, танцы… весело сейчас у людей. Жаль, что Розочке нельзя к ним. И злится дочка ее, с самого утра из хижины не выходит, сидит у окошка да травы перебирает, молчит, словно воды в рот набрала. Как ни пыталась Эмеральд развеселить ее – ничего не получилось.
Колесо Года катится по склонам холмов, и тоскливо старой ведьме, что ничем она не может дочке своей помочь.
– Матушка! Я все же пойду в селение на праздник! – на пороге показалась Розалинда – в многоцветной льняной тунике, подпоясанной и украшенной понизу узором из трилистника.
