ПРОЛОГ
Сиренево-лиловое марево, похожее на вересковые заросли с дальних холмов, дрожало и искрилось на горизонте – там, где золотой шар солнца плавился в свинцовой воде, а черная тьма уже сходила на море, которое яростно вгрызалось в скалистый утес, одиноко возвышающийся над песчаной береговой полосой. Море словно боялось тьмы, боялось того, что принесет она с собой – крылья ее широки, и никому не спрятаться от теней, что родом из бездны.
Никто из рыбацкого поселения, что раскинулось на северном побережье, не любил ночное море, никто не появлялся на берегу после заката или во время него – говорили, что это опасно, говорили, что того, кто нарушит запрет, смоет безумной штормовой волной, унесет диким шальным ветром… Что черным пеплом развеет наглеца над волнами, дарящими белую пену и перламутровые ракушки песку и плоским камням, что запутались в сетях зеленовато-бурых водорослей.
Не вернется к живым тот, кто шагнет за грань в это сумеречное время. Никто не желал покоя мертвого царства, никто не хотел стать облаком или туманом, стать волной или камнем, выброшенным на берег. Ведь во что превратит человека проклятие Древних, никто не ведал. Говорили, что когда-то жил морской народ в согласии и любви со смертными, и что не было море жестоким и коварным, но только в старых сказках остались те времена. Забыты они и развеяны прахом над синей гладью воды, ревностно хранящей свои тайны и сокровища. Кануло в морскую Бездну прошлое, в котором не было места страху перед стихией…
И когда на берег вышла закутанная в темную шаль девушка, облака и волны, скала и камни, закатное солнце и ветер – все замерло от удивления, все застыло в своем вечном безмолвии. Даже птицы не кричали, не шелестел прибой. А девушка подобрала подол своего длинного платья из темно-синего бархата, кинула на песок шаль, и та осталась лежать на берегу, словно сброшенная змеей кожа, сверкая и искрясь пришитыми к бахроме ракушками. Полетело сверху платье, и затрепетали на проснувшемся ветру белые рукава рубахи из тончайшего батиста, словно бы крылья лебедя… А из волн, что с удвоенной яростью принялись точить скалу, показался морской царь.
Тот, чья голова украшена короной из витых ракушек и жемчуга.
Тот, в чьих глазах огни спасительных маяков и льдистые искры молний.
Тот, из-за кого проклята эта земля после заката.
Тот, из-за кого жгут по ночам костры на дальних холмах, шепчут заговоры и кидают в огонь обережные травы.
Тот, кому была когда-то обещана смертная невеста, потому что отказался он от прекрасной повелительницы моря, которая любила его сильнее жизни. Любила – и прокляла на вечное одиночество.
Тот, кто слишком долго ждал от людей волшебный дар – юную деву, могущую растопить лед его сердца.
Никто не может ступить на заколдованный берег после заката без разрешения морского царя, никто не может коснуться холодной воды, никто не может остаться живым в такую ночь.
Погасло солнце, истаяв в темной воде, лишь камни в короне морского царя освещали берег, и так ярок был их свет, что казалось – еще одна луна взошла над землей, притихшей и сонной.
Ветер донес запахи дальних костров и мерный рокот тамбурина. Бубенчики хрустально звенели в ночной тиши, плакали и смеялись, стонали, пели о несбывшемся, о людских мечтах и терзаниях. Тамбурин в руках шамана проводил в путь невесту морского царя и звуки его открыли ей двери в мир волшебства… И развеялось над морем все, что было, и унеслось ветром в дальние дали. А мерный звон бубенчиков плыл, не прерываясь, и был он слаще птичьих трелей, пронзительней всего, что когда-либо слышала невеста морского царя.
И она не боялась.
Она танцевала в прибое, сбросив платье, и белый подол рубахи, намокнув, лип к стройным ногам и широким бедрам, и казалось издалека, что вырос у нее вместо ног дивный рыбий хвост, покрытый сверкающей чешуей. И горели янтарь и сердолик в глубине ее глаз, и рождалось там новое солнце.
Она подарит людям несколько лет спокойной жизни.
Она подарит себя морю.
ГЛАВА 1
Отбор невест для морского царя проходит каждые семь лет, в излом осени, когда царит над землею Долгая ночь, и с Той Стороны приходят в мир живых призраки и духи. Они летают над морем и скалами, прячутся в расселинах и подводных гротах, играют с прибоем, принося из глубин дивные жемчужины и витые ракушки, которые потом собирают местные женщины, чтобы сделать из них ожерелья для своих дочерей.
Дары морских духов хранятся ровно семь лет, чтобы в следующий Отбор достаться юным красавицам, удостоенным чести предстать по весне перед взглядом морского царя. Четыре полных луны готовят девушек к этому торжественному дню, и время это проводят они в зачарованных пещерах, о которых не принято говорить, которые никто не посещает, ибо места эти запретны для жителей рыбацкой деревушки.
Юная Айлин помнила, как в прошлый раз селение готовилось к дням, когда грань между миром людей и духов истончается. Семь зим назад Отбор не миновал ее сестру Эсме, и матушка плакала, а отец злобно сверкал глазами из-под кустистых бровей, но ничего не мог сделать. Нельзя противиться воле богов, иначе можно навлечь их гнев, и тогда бури и шторма уничтожат селение, а наяды уведут в подводное царство всех мужчин.
И когда море забрало другую деву, родители перестали яриться да лить слезы, а вот Эсме печалилась, потому как оказалась недостойной стать наядой, невестой морского царя. Но печаль эта скоро прошла, потому как она осталась жить, а это, пожалуй, было большей удачей. Никто не знал, что происходит с душой человека после того, как море принимает тело, изменяя его до неузнаваемости – девушек, которые когда-то отправились служить морскому царю, не раз встречали на закате, сидящими у скалы, где жили горные ведьмы. Но ни одна из наяд не признала родственников, и ни одна не захотела рассказать о своей новой жизни. При виде людей, пугались наяды или злились, что не дали им полюбоваться на заход солнца, и поспешно скрывались в волнах холодного моря.
Не принадлежали они уже этому миру. Кровь их – вода морская, глаза – самоцветы дивные. Нет им места на суше, да и погибнут они без воды.
В старых сказках, которые Эсме рассказывала сестре, говорилось, что однажды земная дева расколет камень, в котором спрятано сердце повелителя глубин, и тогда больше не нужны будут жертвы морю, и ни одна девушка не выйдет на побережье в ритуальном белом платье и дивном ожерелье из жемчуга и витых ракушек.
Не придется больше людям платить за спокойную жизнь и богатый улов, не будут тонуть рыбачьи шлюпки и торговые корабли, не будут горные ведьмы каждые семь лет уводить с собою заплаканных красавиц.
Шаманы не будут бить в проклятые бубны, и не нужны станут их песнопения, коими призывают они горных ведьм. И не будут гореть по осени высокие костры, и не будут люди бросать в них полынь да вереск. И не будут матери бояться осеннего излома, в который могут потерять своих дочерей.
– Эсме, чему вас учили ведьмы? Ты видела морского царя? – любопытству Айлин не было предела, и, несмотря на материнский запрет, она то и дело приставала к сестре, которая, на свое счастье, не прошла Отбор.
Только вот Айлин считала это позором – но никому не говорила о том, боясь наказания. Ведь радоваться нужно, что вернулась Эсме с Той Стороны. И Айлин скрывала свои чувства за ласковой улыбкой. И мечтала, что однажды упадет в объятия северного моря, растворившись в седых волнах.
– Горные ведьмы живут в широких расщелинах, и камни там покрыты зеленым, сверкающим во тьме мхом. Самоцветы, гроздьями украшающие эти пещеры, светятся серебристым светом, словно маленькие луны, и гранит разносит гулкое эхо по каменным лабиринтам. Они тянутся в толще скал далеко-далеко, но сбежать оттуда невозможно – кто-то пытался, но не удалось… говорят, тело беглянки нашли на рассвете в прибое… – глаза Эсме становились грустны при воспоминаниях о жизни в горе, и она умолкала.
А сестра снова теребила ее, спрашивала об увиденном, и эти же подземные луны дрожали в ее голубых, словно бирюза, глазах. И Эсме приходилось продолжать свой рассказ, хоть и не хотела она, чтобы Айлин любопытничала.
– Я не хочу вспоминать о том, как были наказаны беглянки… те из них, кто выжили. Лучше я расскажу тебе, как нас учили вплетать свои песни в стон ветра, как учили вызывать бурю и усмирять ее… Как учили плести косы, укладывая их короной вокруг головы…
– Заплети меня! – требовала Айлин капризно, и пока отец был в море, а матушка чинила на берегу сети вместе с другими женщинами, старшая сестра усаживала девочку на циновку, костяным гребнем расчесывая ее белоснежные длинные волосы, которые казались сотканными из лунного света.
У Эсме волосы были обычные, русые, и глаза серые – как тучи в дождливый день. И тело ее было угловатым и костлявым, а вот сестра росла статной, и уже сейчас, в ее двенадцатую зиму, видно было, что станет она красавицей. Тянулась Айлин к солнцу, и хоть была тонкокостна, тело ее уже обретало женственность. Лицо – узкое, с острыми изящными чертами, казалось выточенным из мрамора. А вот Эсме уродилась курносой и широкоскулой… Видать, поэтому и не повезло ей в Отборе. Не пришлась по вкусу морскому царю.
До следующего Отбора оставалось пять лет, а вопросы Айлин были все более настойчивыми, и сейчас, плетя косу и укладывая ее венком вокруг головы сестренки, Эсме вдруг поняла – она потеряет Айлин. Та уже принадлежит морским глубинам. Сестра верит в старые сказки, верит в то, что усмирив гнев морского царя, можно подарить людям покой и мирную жизнь. Сестра не боится умереть, утонув на осеннем рассвете, чтобы воскреснуть пеной морской.
И Эсме достала из сундука украшение – жемчужное ожерелье с подвесками в виде перламутровых ракушек.
– Не говори никому, что я давала его тебе примерить, – шепнула она, надевая ожерелье на Айлин.
Девочка молча погладила жемчуг, коснулась волос, заплетённых так необычно, и подбежала к зеркалу. Тусклое и невысокое, оно не могло отразить ее в полный рост, и Айлин пришлось подтащить к нему стул. Она надолго застыла перед зеркальным лабиринтом, и Эсме, глядя издали на отражение сестры, поразилась, как изменили ту новая прическа и жемчуга – ее кожа светилась, словно была присыпана перламутровой пылью, глаза казались осколками весенних небес, а волосы и правда смотрелись дивной золотой короной.
– Ты очень красива, Айлин, – печально сказала Эсме.
– Не грусти, – отозвалась девочка и повернулась к сестре, – когда я стану женой морского царя, все изменится. И люди будут жить счастливо!
И Эсме вздрогнула, словно в сердце ее попал осколок – так беспечен и холоден был взгляд Айлин, такая бездна в нем открылась на миг!
– Главное, пройти Отбор невест… – задумчиво проговорила девочка, поглаживая жемчуг, словно не желая с ним расставаться. – Но ты ведь поможешь мне? Правда? Ты была у горных ведьм, ты знаешь, что предстоит мне выучить… ты знаешь, с чем придется столкнуться!..
– Но ведь все решает жребий… Те, кого отберут для обучения, будут потом тянуть его, лишь случай решит судьбу!..
– Я не верю в то, что жребий будет случайным, – глаза Айлин остекленели. – Черный камень достанется той, которая будет достойна этого. И ты поможешь мне стать лучшей!
Эсме кивнула и отвернулась, чтобы сестра не увидела ее слез. Горло сдавило рыданием, но она удержалась. Рано хоронить Айлин, может, все еще повернется иначе?.. Может, не выберут сестру шаманы? Не уведут в свои пещеры горные ведьмы?
И не вытянет она проклятый камень.
Тот день, когда Айлин впервые осознала свою любовь к морю, навсегда остался в ее памяти. И когда ее забрали на обучение горные ведьмы, и когда пришел день Отбора – она с благодарностью думала о сестре и о том, что та согласилась подготовить ее к этой судьбе.
Вспоминалось, как мерно набегали волны на песчаный берег – из года в год, изо дня в день, и как медленно, слишком медленно тянулось время для Айлин. Часто выходила она на скалы и зачарованно вглядывалась в море, которое казалось ей таким родным. Иногда девочка бродила по линии прибоя до самого заката, и когда воды окрашивались кровью умирающего дня, Айлин пыталась научиться вплетать свою песню в свист ветра и шелест волн.
Иногда у нее получалось, и тогда море утихало, устанавливался полный штиль, и казалось, морской царь слышит песню своей будущей невесты. Айлин уже тогда не сомневалась, что пройдет Отбор.
На странности ее никто не обращал внимания – слишком много было забот в рыбацком селении, а поскольку работу по починке сетей девочка выполняла удивительно быстро, то никто не упрекал ее в том, что она день-деньской маячит на скале или в волнах, не желая идти домой.
И только ее старшая сестра знала правду – это морские духи помогают Айлин справляться с работой. Приплывают они на зов ее, выходят на берег, невидимые ни для кого, и что ни просит их сделать Айлин – все тут же исполняется.
Сначала это напугало Эсме, хотела она рассказать родителям о том, что происходит с сестрой, посоветовать поскорее найти для нее жениха да и выдать замуж до следующего Отбора… Но в тот день, как подумала об этом девушка, явилась к ней одна из наставниц ее, горная ведьма.
Эсме тогда чинила сеть, и руки ее уже были исколоты, ведь некому было ей помогать – не нужна была она морским духам.
– Не смей этого делать! – послышался строгий скрипучий голос, и шорох шагов за спиной заставил Эсме испуганно вздрогнуть. Послышался запах костров и вереска, и волглый дух подводной пещеры над берегом.
Эсме сразу поняла, кто пришел к ней. Обернулась, зная, что кроме нее, никто сейчас не видит ведьму с паклей седых волос, что старой ветошью полощут на ветру. Соленый ветер скользнул по гортани, и девушка едва не задохнулась, показалось, что в глотку насыпали песка.
– Едва захочешь предупредить кого о том, что Айлин грезит морем, сразу станешь немой, как рыба!
Старуха взмахнула рукой – и Эсме начала дышать. Она со свистом втянула в себя воздух и покорно кивнула. В серых глазах дрожали невыплаканные слезы. Она боялась горных ведьм, и когда пришлось провести в их гротах те несколько лун перед Отбором… это было самое страшное время. Казалось тогда, что ее погребли заживо под толщей серых гранитных скал, и никогда она больше не увидит вересковые пустоши, что тянутся к северу, к дальним холмам, никогда не увидит землю, которая по весне покрывается зеленым ковром душистых трав…
Эсме не любила моря. Она мечтала, что когда-нибудь явится за ней всадник в алом плаще и заберет из этого проклятого места, где люди отдают морю своих дочерей. И почему? Потому что когда-то подводные жители попали под власть Проклятия, и только смертная дева может его разрушить… Но разве виноваты люди в глупости Древних, не сумевших справиться с Бездной и ее порождениями?.. Эсме никогда не понимала, почему их предки не ушли с этого побережья – мало ли мест, где можно жить без страха перед морским царем?..
– Это было заведено не тобой, – на миг показалось, что ведьма сжалилась, решив утешить Эсме, – и не тебе нарушать этот закон. Морю нужна плата. И люди должны платить. К тому же… Айлин не сможет жить в селении. Она не такая, как ты, в ее крови проклятие моря, а в сердце – холодный синий огонь глубин, который погаснет без любви морского царя. Помоги ей, Эсме! Помоги ей подготовиться к Отбору! Она должна быть готова прийти ко мне и сестрам, а там уже наша будет забота… Она умрет на суше.
