ВОРОН И ВЕДЬМА
Автор – Юлия Рудышина
Старая сказка о заколдованной Принцессе может закончиться совершено иначе, если старая ведьма, которая похитит красавицу, окажется хитрее и... сама займет ее место. Что будет, если Прекрасный Принц спасет... не ту? И что будет с ведьмой, когда раскроется обман? Ясное дело, голову с плеч, и конец сказке!
Но если Принцесса захочет отомстить Принцу?.. Как тогда закончится история? А если в это все еще и нахальный ворон вмешается, то и вовсе пиши пропало...
Взлохмаченная старуха сидела перед стеклянным шаром, в котором отражался танцевальный зал королевского замка – украшенный розами и яркими лентами, наполненный разряженными в карнавальные костюмы людьми. Дамы в роскошных бальных платьях кружили со своими кавалерами под нежную музыку, и блеск драгоценных камней ранил и без того подслеповатые глаза ведьмы. В подвале ее было темно, только свет одинокой свечи на столе, заваленном потрепанными книгами и пергаментными свитками, отражался в темно-карих, почти черных, глазах старухи.
Сварливо каркнул ворон, сидящий на жердочке рядом с окном, словно ему не нравилось, что задумала ведьма. Он сверкнул черными, как ночь, глазами, и вылетел прочь – одна створка была распахнута и тревожно скрипела, раскачиваясь от порывов ветра. В грязные стекла, завешенные паутиной, словно занавесками, едва-едва пробивался призрачный звездный отсвет, тусклый, словно старое нечищеное серебро.
А ведьма ткала кружево своих чар, ведьма тянула свои костлявые руки к той, которая вернет ей то, что когда-то было потеряно…
Ворон вернулся - влетел в раскрытое настежь окно, пронзительно и мерзко каркая. Его оперение казалось ножами, острыми и блестящими – так дивно играл на перьях лунный свет. Окрестные леса притихли в эту решающую полночь, когда старуха, связавшая свою жизнь с черным колдовством, творила волшбу, помешивая огромной поварешкой зеленое вонючее варево в котле.
- Вон отсюда! Вон! – крикнула она птице.
Ворон каркнул еще громче и пронзительнее – словно ему вовсе не нравилось то, что задумала старуха. Он попытался вырвать из рук ведьмы волшебные травы – единственное, что оставалось ей бросить в котелок. Горечь полыни и вереска, терпкий запах розмарина и мяты, ядовитого паслена и мандрагоры, нотки вербены и мака, сладость цветков жасмина и черемухи… И конечно, фиалка чародея – трава для приворота, для усиления колдовства… Ведьма взяла барвинок, и в этот миг ее фамильяр, захлопав крыльями, вцепился в ее волосы. Едва избавившись от надоедливой птицы, старая Хэг с грохотом захлопнула створки, чтобы ворон больше не смог попасть в комнату, и бросила последний ингредиент в котел. Отвар забурлил, запенился, и вспыхнул бедовой проклятой зеленью.
А в глубине магического шара, что стоял на столе сред перьев, громоздких фолиантов, старых свитков и метелок сушеных трав, кружилась девушка в легкомысленном муслиновом платье цвета летнего неба… украшенное кружевами, золотой тесьмой и самоцветным крошевом, оно было прекрасней всего, что когда-либо видела старая Хэг, просидевшая с Зачарованном лесу последние сто лет. И захотелось ведьме занять ее место, чтобы точно так же танцевать среди зеркал и нефритовых колонн королевского дворца.
Девушка обернулась, словно заметила, что за ней наблюдают, и в этот миг ворон за окном башни предупреждающе каркнул, хоть и понимал, что никто его не услышит.
Элинор танцевала. Танцевала, забыв обо всем, пытаясь не думать о кошмарных снах, которые тревожили ее этой ночью… Танцевала, и широкие юбки ее лазоревого платья на каркасе, украшенные мелким речным жемчугом, шелестели, словно осенние листья в туманном саду, а пройма рукавов, обшитая сверху валиком, отливала серебряной нитью вышивки, когда вскидывала девушка вверх тонкие руки.
Иногда Элинор ловила свое отражение в одном из сотен зеркал танцевального зала королевского замка, и невольно улыбалась, любуясь собою - хоть платье ее и было слишком вычурным и громоздким, но как же дивно оно смотрелось со стороны! Узкий воронкообразный лиф-корсет стягивал талию, делая ее еще тоньше, а пышные изукрашенные рукава подчеркивали хрупкость плеч. Высокая и хрупкая, с белой, как лилия, кожей, с длинными, завитыми в мелкие локоны волосами, Элинор была восхитительна, и знала это.
Кавалер ее тоже был одет более чем шикарно. Белая рубашка из тонкого полотна, безрукавка с петельками на проймах, из разрезов на ней изящно выглядывают белые складки батиста… удлиненный жилет стянут узким поясом, а открытые рукава завязаны за спиной.
Прекрасные дамы и благородные кавалеры в костюмах прошлых лет кружились в такт музыке, но Элинор явно была красивее всех на этом балу.
Танец кончился, и Элинор ощутила спиной чей-то взгляд. Обернулась.
…Бриар Элингтон внимательно рассматривал ее. И взгляд его был столь нахальным и дерзким, что девушка вспыхнула, чувствуя, как щеки ее пунцовеют. Слегка склонив голову набок, из-за чего несколько локонов, выбившихся из прически, упали ей на лицо, она ответила равнодушным взглядом, надеясь, что ее волнение не будет заметно. Навязчивое внимание герцога всегда смущало ее – он был намного старше, почти в отцы годился, но при этом преследовал ее уже второй год. Элинор надеялась, что ее возлюбленный, Элси Блэр, младший отпрыск обнищавшего барона, как можно быстрее что-то решит насчет их побега, иначе Бриар Элингтон попросит у опекуна ее руки, и вряд ли граф Кэмбелл откажет ему. У сына разорившегося барона Блэра шансов получить ее в жены не было, и девушка с горечью должна была это признать.
Герцог, продолжая все также пристально глядеть на девушку, медленно снял бархатные перчатки, украшенные золотистыми узорами и янтарем, в свете сотен лампад сверкнула толстая цепь на его могучей шее. Элинор поспешно отвернулась. Он был неприятен ей, а правая сторона лица, изуродованная старыми шрамами, полученными в битве под Мэнкуорром, где погиб отец Элинор, вызывала отвращение и страх. Казалось, герцог был чудовищем, могущим утащить ее в свое логово, где никогда не бывает солнечного света, где царит запустение и мрак. Элинор не понимала, почему Бриар Элингтон вызывает в ней такие странные чувства – ведь он вел себя прилично, и ни словом, ни делом, ни разу не оскорбил. Но было в нем что-то, что-то жуткое, что пугало и злило девушку.
Бал больше не радовал ее. Хотелось как можно скорее дождаться того момента, когда Элси похитит ее, чтобы отвезти в небольшую сельскую церквушку, где не будут задавать лишних вопросов перед венчанием.
Записку от Элси ей передали через несколько часов – и такой счастливой Элинор давно не была. Даже пронзительные, как острые кинжалы, взгляды герцога перестали смущать и раздражать, она больше не обращала на Бриара внимания, словно он больше не существовал для нее. Так и было – теперь в ее мечтах не было места ничему из прошлой жизни. Только Элси и его лазоревые глаза, его нежная улыбка и сверкающие золотом локоны, в котором будто бы спряталось солнце – только он, и никого больше!..
…А на следующий день закрытая карета уносила Элинор прочь от родового замка, и девушка с замиранием сердца ждала встречи с возлюбленным. Закутанная в темный плащ, была она похожа на тень, и то и дело робко выглядывала из окошка, немного отодвигая шторку, словно прощалась с привычным миром.
У нее начнется другая жизнь. Муж увезет ее далеко-далеко, за синее море, в котором, говорят, живут прекрасные девы с рыбьими хвостами, и песни их губят моряков… Элси называл ее сиреной и рассказывал о южных островах, где растут дивные цветы – огромные и яркие, они похожи на птиц… там золотой песок и крытые пальмовыми листьями хижины туземцев, и чернокожие люди ночами жгут костры и танцуют возле них под звуки тамбуринов… Элинор боялась уезжать, но раз Элси сказал так… значит, нужно.
Да и любопытно было поглядеть на чужие страны.
Правда, было немного грустно, что не будет она больше кружить под прекрасную музыку среди нефритовых колонн королевского замка, вызывая зависть придворных дам и восхищение кавалеров. Было грустно, что больше никогда не увидит она сестер, с которыми так и не смогла проститься, потому что это вызвало бы ненужные подозрения. Было грустно, что пришлось оставить все свои златотканые наряды из заморских шелков, что не смогла она взять драгоценности, которые хранились в сокровищнице родового замка… грустно, что не доведется ей больше увидеть прекрасные розовые сады и тенистые леса, изящный парк с фонтанами и мраморными статуями… И Элинор, смахивая непрошенные слезинки, прощалась с прошлой жизнью, пытаясь убедить себя в том, что так будет лучше… Зато она станет женой своего нежного милого Элси, такого красивого и доброго!..
И Элинор принялась рассматривать пейзажи, что проносились мимо. В рассветной дымке таяли золотые поля, и дальние горы острыми пиками взрезали облака, свечки тополей сгорали в пламени восходящего солнца, заливавшего алым весь мир, и казалось, ничего плохого не может случиться.
И уже к обеду Элинор привезли в небольшое селение. Ей были выделены комнаты на постоялом дворе, пропахшем жареным мясом, квасом, и ягодными пирогами. На простом деревянном подносе девушке принесли легкое ежевичное вино и гуся с ломтями белого хлеба. Также там были бекон, овечий сыр и рыба – неприхотливый и сытный обед, за который Элинор была весьма благодарна – утром она не позавтракала, спешно убегая из родового замка, чтобы никто не успел доложить об ее исчезновении опекуну.
…А на кровати было приготовлено роскошное свадебное платье – рукава узкие и длинные, до запястья, с небольшими фонариками сверху… ткань украшены жемчугом и мелким бриллиантовым крошевом, узорами вьющимся по лифу и талии… бархат и парча, густые сборки пышной юбки, вышивка в виде золотистых роз по подолу. Такой красоты Элинор и представить себе не могла – не думала даже, что Элси позаботится о платье, казалось, венчание их пройдет скромно и тихо, ведь не будет гостей и пиршества. Не будет бала в честь их свадьбы. И эта мелочь – красивое платье – вызвала в сердце прилив щемящей нежности к жениху. Элинор с восхищением гладила вышивку и рассматривала камушки на корсаже, с улыбкой мечтая о том, что уже совсем скоро увидит своего ненаглядного Элси, за любовь которого готова отдать все!.. Хотелось примерить это сверкающее чудо, но девушка решила надеть его уже непосредственно перед венчанием, чтобы жених не увидел ее в свадебном наряде, если вдруг приедет сейчас на постоялый двор – это было плохая примета, а портить будущую церемонию не хотелось.
После Элинор стояла перед зеркалом в легкомысленном платье с глубоким декольте, правда, прикрытом кружевом, и любовалась собою. Отчего-то ее грызла тревога – где ее Элси, почему не едет так долго? Он давно должен был присоединиться к ней! От зеркала веяло чем-то сверхъестественным и жутким, казалось, за спиной танцуют какие-то тени, словно бы феи из сказок явились в зазеркалье, чтобы увести туда Элинор. Но отойти и не глядеть в мир отражений, что сверкал и искрился светом зажженных за спиной девушки свечей, она не могла. Тени стали гуще, чернее, у них появились лица, но люди эти были незнакомы Элинор… да и разве можно было назвать их людьми? Кто эти несчастные, заплутавшие между мирами? Казалось, нет для них пристанища и нет им приюта…
Если бы знала Элинор, что Отражения посланы были, чтобы увести ее в Зачарованный лес, где в этот самый миг закончила варить свое зелье злобная старуха Хэг, бежала бы, бросив все, от этого зеркала.
Элинор не заметила, но бузиновая веточка, прикрепленная к раме, засветилась ярко-зеленым огнем, а потом вспыхнула и осыпалась пеплом. Но девушка увидела среди теней человека в капюшоне и длинном плаще. Побледнев от его жуткого взгляда, Элинор отступила к двери. Дернула за ручку. Но та не поддалась, словно двери заперли с той стороны.
Леденея от ужаса, Элинор билась о двери всем телом, дергала ручку, тарабанила по дереву, звала на помощь, пока не сорвала голос – ведь тень из зеркала вытекала тонкой дымкой в реальный мир – но никто не пришел на помощь, будто на этом проклятом постоялом дворе все вымерли. Лишь откуда-то донесся предупреждающий вороний крик – тревожный и громкий.
Как будто из зеркала?.. Даже привиделось, что огромная черная птица пытается остановить Отражение, ползущее из зеркала в реальный мир, что птица эта клюнула тень в плечо, но та отмахнулась, словно сбрасывая паутину, и с жалобным карканьем ворон отлетел в сторону, и вскоре куда-то пропал.
А зеркало покрылось сетью трещин, словно на него накинули ту самую паутину, что стряхивала тень с себя, и в изломанных кривых отражениях Элинор увидела злую старуху в сером тряпье. Карга смеялась и плясала, ухала совой, трясла поварешкой… ядовитая зелень плеснулась из зеркала, и все исчезло.
Тени подхватили Элинор, затягивая в черную дыру, оказавшуюся в раме зеркала. Тени закрыли от нее весь мир, утопив его в изумрудной проклятой зелени.
Горечь паслена и вереска, терпкость мяты и можжевельника, листьев крапивы… все это ощутила Элинор на пересохших губах, будто кто-то вливал ей в рот зелье из дурманных трав. Она с трудом проглотила отраву, потому что дышать стало нечем, словно ей закрыли нос, и провалилась во тьму иного мира. Последней мыслью было – где же Элси, почему не пришел?
Элинор пришла в себя в покоях, забранных алой тканью. Темная мебель с витыми ножками, серебряные ручки на шкафах и секретере, пушистый узорчатый ковер… На стене напротив кровати гобелен – рыцарь и его прекрасная дама неспешно едут по дивному лесу, и еловые ветви вышиты так чудесно, что кажется, вот-вот зашевелятся от дуновения ветра, что влетел в распахнутые настежь окна. Он рванул занавески – белые, словно паруса на корабле, должном отвезти Элинор и Элси к южным островам. Но что-то случилось. Что-то страшное…
Элинор, вспомнив о похищении, бросилась сначала к двери – заперто, потом к окну… и отпрянула с жутким визгом. Внизу серела скалистая бездна ущелья, камни кое-где поросли кривыми соснами и островками лилового вереска, и всюду, куда ни кинь взгляд, зеленел лес. Дальние холмы казались смытой мглою, туманной, сине-серой, за которой не было ничего – ни деревень, ни ржаных или пшеничных полей… ничего. Только лес – древний и страшный. А на губах горчили дурманные травы, и чуть подташнивало, словно бы она на голодный желудок выпила крепкого эля.
Элинор вцепилась в подоконник, пальцы ее побелели от напряжения. Она до рези в глазах всматривалась в горизонт, пытаясь понять, куда занесло ее волшебное зеркало. В том, что это не был привычный мир, она не сомневалась. Здесь все было иначе. Да и не могли в их королевстве так глубоко прятаться какие-то замки. И кому понадобилось бы похищать ее? Что вообще происходит? Паника нарастала, подкатывая к горлу слезами, и Элинор едва удерживалась от истерики. Казалось, сейчас она разревется, как заблудившаяся в чаще девочка… Впрочем, она и была несчастным потерявшимся ребенком сейчас – кто спасет ее из жуткого места, кто вернет домой?..
Тишину взорвал вороний крик. Огромная черная птица промчалась мимо тревожной тенью, и пара блестящих перьев осталась лежать у окна.
Элинор попыталась
Автор – Юлия Рудышина
Аннотация
Старая сказка о заколдованной Принцессе может закончиться совершено иначе, если старая ведьма, которая похитит красавицу, окажется хитрее и... сама займет ее место. Что будет, если Прекрасный Принц спасет... не ту? И что будет с ведьмой, когда раскроется обман? Ясное дело, голову с плеч, и конец сказке!
Но если Принцесса захочет отомстить Принцу?.. Как тогда закончится история? А если в это все еще и нахальный ворон вмешается, то и вовсе пиши пропало...
ПРОЛОГ
Взлохмаченная старуха сидела перед стеклянным шаром, в котором отражался танцевальный зал королевского замка – украшенный розами и яркими лентами, наполненный разряженными в карнавальные костюмы людьми. Дамы в роскошных бальных платьях кружили со своими кавалерами под нежную музыку, и блеск драгоценных камней ранил и без того подслеповатые глаза ведьмы. В подвале ее было темно, только свет одинокой свечи на столе, заваленном потрепанными книгами и пергаментными свитками, отражался в темно-карих, почти черных, глазах старухи.
Сварливо каркнул ворон, сидящий на жердочке рядом с окном, словно ему не нравилось, что задумала ведьма. Он сверкнул черными, как ночь, глазами, и вылетел прочь – одна створка была распахнута и тревожно скрипела, раскачиваясь от порывов ветра. В грязные стекла, завешенные паутиной, словно занавесками, едва-едва пробивался призрачный звездный отсвет, тусклый, словно старое нечищеное серебро.
А ведьма ткала кружево своих чар, ведьма тянула свои костлявые руки к той, которая вернет ей то, что когда-то было потеряно…
Ворон вернулся - влетел в раскрытое настежь окно, пронзительно и мерзко каркая. Его оперение казалось ножами, острыми и блестящими – так дивно играл на перьях лунный свет. Окрестные леса притихли в эту решающую полночь, когда старуха, связавшая свою жизнь с черным колдовством, творила волшбу, помешивая огромной поварешкой зеленое вонючее варево в котле.
- Вон отсюда! Вон! – крикнула она птице.
Ворон каркнул еще громче и пронзительнее – словно ему вовсе не нравилось то, что задумала старуха. Он попытался вырвать из рук ведьмы волшебные травы – единственное, что оставалось ей бросить в котелок. Горечь полыни и вереска, терпкий запах розмарина и мяты, ядовитого паслена и мандрагоры, нотки вербены и мака, сладость цветков жасмина и черемухи… И конечно, фиалка чародея – трава для приворота, для усиления колдовства… Ведьма взяла барвинок, и в этот миг ее фамильяр, захлопав крыльями, вцепился в ее волосы. Едва избавившись от надоедливой птицы, старая Хэг с грохотом захлопнула створки, чтобы ворон больше не смог попасть в комнату, и бросила последний ингредиент в котел. Отвар забурлил, запенился, и вспыхнул бедовой проклятой зеленью.
А в глубине магического шара, что стоял на столе сред перьев, громоздких фолиантов, старых свитков и метелок сушеных трав, кружилась девушка в легкомысленном муслиновом платье цвета летнего неба… украшенное кружевами, золотой тесьмой и самоцветным крошевом, оно было прекрасней всего, что когда-либо видела старая Хэг, просидевшая с Зачарованном лесу последние сто лет. И захотелось ведьме занять ее место, чтобы точно так же танцевать среди зеркал и нефритовых колонн королевского дворца.
Девушка обернулась, словно заметила, что за ней наблюдают, и в этот миг ворон за окном башни предупреждающе каркнул, хоть и понимал, что никто его не услышит.
ГЛАВА 1
Элинор танцевала. Танцевала, забыв обо всем, пытаясь не думать о кошмарных снах, которые тревожили ее этой ночью… Танцевала, и широкие юбки ее лазоревого платья на каркасе, украшенные мелким речным жемчугом, шелестели, словно осенние листья в туманном саду, а пройма рукавов, обшитая сверху валиком, отливала серебряной нитью вышивки, когда вскидывала девушка вверх тонкие руки.
Иногда Элинор ловила свое отражение в одном из сотен зеркал танцевального зала королевского замка, и невольно улыбалась, любуясь собою - хоть платье ее и было слишком вычурным и громоздким, но как же дивно оно смотрелось со стороны! Узкий воронкообразный лиф-корсет стягивал талию, делая ее еще тоньше, а пышные изукрашенные рукава подчеркивали хрупкость плеч. Высокая и хрупкая, с белой, как лилия, кожей, с длинными, завитыми в мелкие локоны волосами, Элинор была восхитительна, и знала это.
Кавалер ее тоже был одет более чем шикарно. Белая рубашка из тонкого полотна, безрукавка с петельками на проймах, из разрезов на ней изящно выглядывают белые складки батиста… удлиненный жилет стянут узким поясом, а открытые рукава завязаны за спиной.
Прекрасные дамы и благородные кавалеры в костюмах прошлых лет кружились в такт музыке, но Элинор явно была красивее всех на этом балу.
Танец кончился, и Элинор ощутила спиной чей-то взгляд. Обернулась.
…Бриар Элингтон внимательно рассматривал ее. И взгляд его был столь нахальным и дерзким, что девушка вспыхнула, чувствуя, как щеки ее пунцовеют. Слегка склонив голову набок, из-за чего несколько локонов, выбившихся из прически, упали ей на лицо, она ответила равнодушным взглядом, надеясь, что ее волнение не будет заметно. Навязчивое внимание герцога всегда смущало ее – он был намного старше, почти в отцы годился, но при этом преследовал ее уже второй год. Элинор надеялась, что ее возлюбленный, Элси Блэр, младший отпрыск обнищавшего барона, как можно быстрее что-то решит насчет их побега, иначе Бриар Элингтон попросит у опекуна ее руки, и вряд ли граф Кэмбелл откажет ему. У сына разорившегося барона Блэра шансов получить ее в жены не было, и девушка с горечью должна была это признать.
Герцог, продолжая все также пристально глядеть на девушку, медленно снял бархатные перчатки, украшенные золотистыми узорами и янтарем, в свете сотен лампад сверкнула толстая цепь на его могучей шее. Элинор поспешно отвернулась. Он был неприятен ей, а правая сторона лица, изуродованная старыми шрамами, полученными в битве под Мэнкуорром, где погиб отец Элинор, вызывала отвращение и страх. Казалось, герцог был чудовищем, могущим утащить ее в свое логово, где никогда не бывает солнечного света, где царит запустение и мрак. Элинор не понимала, почему Бриар Элингтон вызывает в ней такие странные чувства – ведь он вел себя прилично, и ни словом, ни делом, ни разу не оскорбил. Но было в нем что-то, что-то жуткое, что пугало и злило девушку.
Бал больше не радовал ее. Хотелось как можно скорее дождаться того момента, когда Элси похитит ее, чтобы отвезти в небольшую сельскую церквушку, где не будут задавать лишних вопросов перед венчанием.
Записку от Элси ей передали через несколько часов – и такой счастливой Элинор давно не была. Даже пронзительные, как острые кинжалы, взгляды герцога перестали смущать и раздражать, она больше не обращала на Бриара внимания, словно он больше не существовал для нее. Так и было – теперь в ее мечтах не было места ничему из прошлой жизни. Только Элси и его лазоревые глаза, его нежная улыбка и сверкающие золотом локоны, в котором будто бы спряталось солнце – только он, и никого больше!..
…А на следующий день закрытая карета уносила Элинор прочь от родового замка, и девушка с замиранием сердца ждала встречи с возлюбленным. Закутанная в темный плащ, была она похожа на тень, и то и дело робко выглядывала из окошка, немного отодвигая шторку, словно прощалась с привычным миром.
У нее начнется другая жизнь. Муж увезет ее далеко-далеко, за синее море, в котором, говорят, живут прекрасные девы с рыбьими хвостами, и песни их губят моряков… Элси называл ее сиреной и рассказывал о южных островах, где растут дивные цветы – огромные и яркие, они похожи на птиц… там золотой песок и крытые пальмовыми листьями хижины туземцев, и чернокожие люди ночами жгут костры и танцуют возле них под звуки тамбуринов… Элинор боялась уезжать, но раз Элси сказал так… значит, нужно.
Да и любопытно было поглядеть на чужие страны.
Правда, было немного грустно, что не будет она больше кружить под прекрасную музыку среди нефритовых колонн королевского замка, вызывая зависть придворных дам и восхищение кавалеров. Было грустно, что больше никогда не увидит она сестер, с которыми так и не смогла проститься, потому что это вызвало бы ненужные подозрения. Было грустно, что пришлось оставить все свои златотканые наряды из заморских шелков, что не смогла она взять драгоценности, которые хранились в сокровищнице родового замка… грустно, что не доведется ей больше увидеть прекрасные розовые сады и тенистые леса, изящный парк с фонтанами и мраморными статуями… И Элинор, смахивая непрошенные слезинки, прощалась с прошлой жизнью, пытаясь убедить себя в том, что так будет лучше… Зато она станет женой своего нежного милого Элси, такого красивого и доброго!..
И Элинор принялась рассматривать пейзажи, что проносились мимо. В рассветной дымке таяли золотые поля, и дальние горы острыми пиками взрезали облака, свечки тополей сгорали в пламени восходящего солнца, заливавшего алым весь мир, и казалось, ничего плохого не может случиться.
И уже к обеду Элинор привезли в небольшое селение. Ей были выделены комнаты на постоялом дворе, пропахшем жареным мясом, квасом, и ягодными пирогами. На простом деревянном подносе девушке принесли легкое ежевичное вино и гуся с ломтями белого хлеба. Также там были бекон, овечий сыр и рыба – неприхотливый и сытный обед, за который Элинор была весьма благодарна – утром она не позавтракала, спешно убегая из родового замка, чтобы никто не успел доложить об ее исчезновении опекуну.
…А на кровати было приготовлено роскошное свадебное платье – рукава узкие и длинные, до запястья, с небольшими фонариками сверху… ткань украшены жемчугом и мелким бриллиантовым крошевом, узорами вьющимся по лифу и талии… бархат и парча, густые сборки пышной юбки, вышивка в виде золотистых роз по подолу. Такой красоты Элинор и представить себе не могла – не думала даже, что Элси позаботится о платье, казалось, венчание их пройдет скромно и тихо, ведь не будет гостей и пиршества. Не будет бала в честь их свадьбы. И эта мелочь – красивое платье – вызвала в сердце прилив щемящей нежности к жениху. Элинор с восхищением гладила вышивку и рассматривала камушки на корсаже, с улыбкой мечтая о том, что уже совсем скоро увидит своего ненаглядного Элси, за любовь которого готова отдать все!.. Хотелось примерить это сверкающее чудо, но девушка решила надеть его уже непосредственно перед венчанием, чтобы жених не увидел ее в свадебном наряде, если вдруг приедет сейчас на постоялый двор – это было плохая примета, а портить будущую церемонию не хотелось.
После Элинор стояла перед зеркалом в легкомысленном платье с глубоким декольте, правда, прикрытом кружевом, и любовалась собою. Отчего-то ее грызла тревога – где ее Элси, почему не едет так долго? Он давно должен был присоединиться к ней! От зеркала веяло чем-то сверхъестественным и жутким, казалось, за спиной танцуют какие-то тени, словно бы феи из сказок явились в зазеркалье, чтобы увести туда Элинор. Но отойти и не глядеть в мир отражений, что сверкал и искрился светом зажженных за спиной девушки свечей, она не могла. Тени стали гуще, чернее, у них появились лица, но люди эти были незнакомы Элинор… да и разве можно было назвать их людьми? Кто эти несчастные, заплутавшие между мирами? Казалось, нет для них пристанища и нет им приюта…
Если бы знала Элинор, что Отражения посланы были, чтобы увести ее в Зачарованный лес, где в этот самый миг закончила варить свое зелье злобная старуха Хэг, бежала бы, бросив все, от этого зеркала.
Элинор не заметила, но бузиновая веточка, прикрепленная к раме, засветилась ярко-зеленым огнем, а потом вспыхнула и осыпалась пеплом. Но девушка увидела среди теней человека в капюшоне и длинном плаще. Побледнев от его жуткого взгляда, Элинор отступила к двери. Дернула за ручку. Но та не поддалась, словно двери заперли с той стороны.
Леденея от ужаса, Элинор билась о двери всем телом, дергала ручку, тарабанила по дереву, звала на помощь, пока не сорвала голос – ведь тень из зеркала вытекала тонкой дымкой в реальный мир – но никто не пришел на помощь, будто на этом проклятом постоялом дворе все вымерли. Лишь откуда-то донесся предупреждающий вороний крик – тревожный и громкий.
Как будто из зеркала?.. Даже привиделось, что огромная черная птица пытается остановить Отражение, ползущее из зеркала в реальный мир, что птица эта клюнула тень в плечо, но та отмахнулась, словно сбрасывая паутину, и с жалобным карканьем ворон отлетел в сторону, и вскоре куда-то пропал.
А зеркало покрылось сетью трещин, словно на него накинули ту самую паутину, что стряхивала тень с себя, и в изломанных кривых отражениях Элинор увидела злую старуху в сером тряпье. Карга смеялась и плясала, ухала совой, трясла поварешкой… ядовитая зелень плеснулась из зеркала, и все исчезло.
Тени подхватили Элинор, затягивая в черную дыру, оказавшуюся в раме зеркала. Тени закрыли от нее весь мир, утопив его в изумрудной проклятой зелени.
Горечь паслена и вереска, терпкость мяты и можжевельника, листьев крапивы… все это ощутила Элинор на пересохших губах, будто кто-то вливал ей в рот зелье из дурманных трав. Она с трудом проглотила отраву, потому что дышать стало нечем, словно ей закрыли нос, и провалилась во тьму иного мира. Последней мыслью было – где же Элси, почему не пришел?
ГЛАВА 2
Элинор пришла в себя в покоях, забранных алой тканью. Темная мебель с витыми ножками, серебряные ручки на шкафах и секретере, пушистый узорчатый ковер… На стене напротив кровати гобелен – рыцарь и его прекрасная дама неспешно едут по дивному лесу, и еловые ветви вышиты так чудесно, что кажется, вот-вот зашевелятся от дуновения ветра, что влетел в распахнутые настежь окна. Он рванул занавески – белые, словно паруса на корабле, должном отвезти Элинор и Элси к южным островам. Но что-то случилось. Что-то страшное…
Элинор, вспомнив о похищении, бросилась сначала к двери – заперто, потом к окну… и отпрянула с жутким визгом. Внизу серела скалистая бездна ущелья, камни кое-где поросли кривыми соснами и островками лилового вереска, и всюду, куда ни кинь взгляд, зеленел лес. Дальние холмы казались смытой мглою, туманной, сине-серой, за которой не было ничего – ни деревень, ни ржаных или пшеничных полей… ничего. Только лес – древний и страшный. А на губах горчили дурманные травы, и чуть подташнивало, словно бы она на голодный желудок выпила крепкого эля.
Элинор вцепилась в подоконник, пальцы ее побелели от напряжения. Она до рези в глазах всматривалась в горизонт, пытаясь понять, куда занесло ее волшебное зеркало. В том, что это не был привычный мир, она не сомневалась. Здесь все было иначе. Да и не могли в их королевстве так глубоко прятаться какие-то замки. И кому понадобилось бы похищать ее? Что вообще происходит? Паника нарастала, подкатывая к горлу слезами, и Элинор едва удерживалась от истерики. Казалось, сейчас она разревется, как заблудившаяся в чаще девочка… Впрочем, она и была несчастным потерявшимся ребенком сейчас – кто спасет ее из жуткого места, кто вернет домой?..
Тишину взорвал вороний крик. Огромная черная птица промчалась мимо тревожной тенью, и пара блестящих перьев осталась лежать у окна.
Элинор попыталась
