«Он же ко всему ещё и голодный», — сообразила Лика.
«Когда пацаны последний раз ели? Ужинать вчера они точно не явились. Может, и не обедали. Когда их понесло в это подземелье?»
Спрашивать она ничего не стала, просто села у стены, пристроив Тоша головой на коленки. Задумчиво провела рукой по его взъерошенным волосам.
Нет. Так дело не пойдёт. Можно вечность бродить по этим пещерам и так никуда и не выйти. Нужно перебороть страх и найти правильный выход. Подумаешь — смотрит кто-то, так ведь ничего не делает. Пусть себе смотрит.
Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, расширяя сознание, как делали при ней нальгирис, пустила его сквозь толщу камня. Ходов здесь было много, они путались и пересекались. Под чужим тяжёлым взглядом сложно сосредоточиться. Взгляд словно всё приближался и приближался. Обжигал всё больше.
Лика моргнула и замерла, упёршись взглядом в чужие глаза на бледном лице. В первое мгновенье показалось, что это шутка её воображения. Затем видение прошелестело тихим голосом, словно не говорило вслух очень давно:
— Моя девочка.
И протянуло к ней руку.
Лика заорала. Вскочила, забыв про прикорнувшего на коленях Тоша. Метнулась назад, в панике погасив светлячок. И стукнулась головой о низкий свод. В глазах вспыхнули яркие искры, а потом всё погасло.
Очнулась она от того, что кто-то гладил её по лицу. Над головой завис светлячок — не её яркий и белый, а чужой — призрачно-зеленоватый. Он выхватывал из темноты лица Осори и Тоша, склонившихся над ней.
Стоп. Кто же тогда продолжает гладить её по щекам? Чья рука приобнимает её за плечи, помогая подняться? Так ласково.
— Моя девочка.
На этот раз тихий голос не вызывает страха. Даже кажется родным, только очень давно забытым. Руки устраивают её голову на коленях, как сама она ещё недавно устраивала Тоша, продолжают гладить по волосам.
Глаза закрываются.
— Папа, — губы шепчут это сами, прежде чем она успевает понять, что это значит.
Дорога петляла среди поросших кустарником и редким лесом невысоких холмов. Река осталась в стороне. Следов на дороге было много, а вот путников — ни одного. Надежда вынюхать что-то не оправдалась, и Кайдо просто бежал вперёд, не останавливаясь на отдых и не нуждаясь в нём.
Задержала его развилка. Дорога внезапно разделилась на две. Ну и куда теперь? Демон вылез на вершину ближайшего холма, огляделся. Никаких замков или крепостей не заметил. Зато вдоль одной из дорог обнаружилась небольшая деревушка. Это был шанс расспросить местных, и Кайдо решительно направился туда.
И вдруг остановился. Сейчас за человека или эльфа-полукровку его смог бы принять разве что слепой. В Лирди он ходил в сапогах, когти на руках и зубы скрывала личина. Личина давно уже развеялась, мешающие бежать сапоги он выкинул в речку. Появляться в таком виде в деревне определённо не стоило, но дорогу узнать нужно. А, да и хрен с ним! Что ему деревенские сделают?
И демон нагло, не скрываясь, зашагал к деревне.
Это была ошибка. Но понял он это слишком поздно. Когда уже попал в магический капкан. Рванулся изо всех сил, поддаваясь панике. Не смог пошевелиться. Чуткий слух уловил голоса — ловушка подала сигнал хозяевам, они идут за добычей.
Кайдо рванулся снова, не телом даже — всем своим существом. Рыжий гривастый зверь вырвался на свободу, разорвал путы. Две стрелы ударили в бок, упали — не смогли пробить шкуру. Он обернулся — стремительный, мощный. Прыгнул. Люди с воплями кинулись прочь. Все кроме одного.
Маг выбросил вперёд руку, швырнул к ногам зверя камушек. Если бы Кайдо был способен сейчас рассуждать… Если б он понял, что это…
Зверь споткнулся, упал. Человек накинул на него новую петлю парализующего заклятья. Ещё одну. И ещё.
Зверь задрожал, по телу прошла судорога.
И вот на земле лежит демон в своём втором обличье, голый и несчастный, неспособный пошевелить и пальцем. Человек подходит ближе, ловит его взгляд, приказывает:
— Назови своё имя, — одновременно со словами запускает скользкие щупальца в разум.
Ужас, отчаяние и отвращение поднимаются волной, не оставляя места мыслям. Смывают чужое присутствие, выбрасывают из головы, как морские волны выносят на берег мусор.
— Совершенно безумен, — слышит он сквозь пелену голос волшебника, — подчинить невозможно.
— Пристрелить его? — буднично предлагает один из лучников.
— Не надо. И такой пригодится. Берите его.
Его хватают за руки, волокут по земле, сдирая в кровь спину. Они и сами пахнут кровью. И пустая деревня ею пропахла. И железная клетка, куда его швырнули — тоже.
Тишину нарушает звонкая дробь капели и хруст яблок, в которые вгрызаются крепкие зубы. Лика по-прежнему лежит головой на чужих коленях, прохладные руки гладят её по голове, перебирают волосы. Теперь это не вызывает страха.
«Папа», — сказала она тогда. Конечно, это не может быть давно покойный лорд Селивер. Как там говорил Лейоран — древний дух земли изменил её кровь. Теперь она больше его дочь, чем лорда-бунтовщика. Тогда она испугалась. Теперь — не боится.
— Моя девочка, — руки продолжают легко касаться волос, голос тихий, слегка шелестящий, нечеловеческий, ласковый и совсем нестрашный.
Лика открыла глаза — увидела лицо над собой. Узкое и скуластое, с раскосыми жёлтыми глазами, не похожее ни на человеческое, ни на эльфийское. Совсем не красивое, не знакомое, но почему-то родное. Серая балахонистая одежда и серо-белые, словно припрошенные пылью длинные волосы — всё это тоже казалось знакомым.
«Да это же с ним мама встречалась в хрустальной пещере! Его показала память камней!»
Лика поспешила подняться. Пещерный дух, или кто он там такой, не возражал. Смотрел своими жёлтыми глазищами, молчал и ждал чего-то.
Лика быстро оглянулась, заметила жующих яблоки мальчишек, небольшое озерцо, в которое с потолка срывались звонкие капли. Вновь встретилась взглядом с хозяином пещер, спросила, хотя знала ответ:
— Вы мамин друг?
— Да друг. Друг Гвены, твой друг. Ты — моя девочка. Алика, дочка Гвены. Гвена просила спасти тебя. Тебя спас. Её — не смог.
Он говорил короткими фразами, словно не мог построить длинные. И назвал её Аликой. Откуда-то из глубин памяти всплыло нежданное воспоминание, что именно так называла её мама.
Лика мотнула головой, отгоняя грусть и навернувшиеся слёзы. Решила сразу прояснить ситуацию:
— Ты отпустишь меня?
— Ты уходишь? Уже? Куда? Ты придёшь ещё? Вернёшься, девочка? — в шелестящем голосе разочарование и надежда.
— Лика, давай побудем еще. Он хороший, — вмешался Тош. — Ему тут одному скучно. Я если б тут один сидел, точно бы сдурел.
Конечно, Тош, как обычно, забыл испугаться, и пока она спала, умудрился подружиться с хозяином пещеры. Ещё и яблок где-то раздобыл для себя и Оса.
— Я же не прямо сейчас ухожу, — смутилась Лика. Сейчас ей было стыдно за свой первоначальный испуг, немного жаль хозяина пещер и ещё очень любопытно.
Да. Определённо не стоит уходить так сразу, даже не поговорив с этим странным созданием, которое с таким упорством называет её своей девочкой. Не дочкой, но звучит похоже, ласково. Никто и никогда не говорил с ней так.
— На, — Тош всунул ей в руку спелое яблоко, — Сэйшес нам целый мешок притащил. И обещал принести другой еды. Только он не знает — какой. Ты вот чего хочешь?
Лика растерянно повертела яблоко в руках, и, не обратив внимание на вопрос мальчишки, сама спросила хозяина пещер:
— Сэйшес — твоё имя?
Ощущения были странными. Это имя подходило подземному жителю, и в то же время было словно не его. Или его, но не совсем. Лика совершенно запуталась. И ещё оно казалось смутно знакомым, будто она уже слышала его когда-то.
— Называй меня так, — шелестящий ответ не развеял сомнений.
— Но это не твоё имя. Или твоё?
— У меня много имён. В разные времена звали по-разному. Гвена называла — Сэйшес. Мне нравится.
Лика вздохнула и неожиданно даже для самой себя попросила:
— Расскажи мне о маме.
Сколько он провалялся так, неспособный шевельнуться, демон не знал. Но это время показалось вечностью. Он думал. Воспоминания о попытке подчинить его всё ещё вызывали страх, но уже не тот панический ужас, что в начале. Выкинуть путы колдуна из головы оказалось неожиданно легко. Его приняли за безумного. Значит, попытка не повторится. Нужно и дальше разыгрывать из себя такого. А пока понять, что тут происходит.
Деревня кажется пустой, не видно ни одного человека, кроме захвативших её бандитов. На армию этот сброд не похож, кто у них командир — не понятно. Колдуна они слушаются, но не особо уважают. Деревеньку захватили, но не разграбили и не сожгли — обосновались сами. Ходят тут как хозяева, наказания не боятся. Что случилось с местными — не совсем понятно, но судя по густому запаху крови — ничего хорошего. Но не могли же они убить всех?
Вдоль единственной улицы выстроился ряд больших клеток. Большинство из них пустые. Но не все.
Тело не слушается. Кайдо с трудом удаётся повернуть голову, чтоб рассмотреть своих соседей. Спутанные волосы упали на лицо, мешают. Невозможность откинуть их злит, заставляет острее прочувствовать свою беспомощность.
Слева с остервенелой тупостью кидается на решётку высший демон — большой и сильный, мышцы бугрятся под короткой серой шерстью. С клыков капает слюна, глаза налиты кровью. Он безумен. По-настоящему.
Жертва неправильного перехода — с жутким замиранием понимает Кайдо. С Осом могло бы случиться нечто подобное, если бы Лика его не вытащила.
Под ногами серого демона валяются чьи-то окровавленные останки, и Кайдо старается не думать, кто это был при жизни.
В его собственной клетке тоже валяются кости. Старые, давно обглоданные и подозрительно похожие на человеческие.
Справа — в длинной низкой клетке с визгом и рыком дерутся два низших демона. Несколько людей азартно галдят, наблюдая за схваткой. Делают ставки.
Ещё трое низших мечутся по своим клеткам чуть дальше.
И последний в ряду — высший, издалека очень похожий на человека. Он сидит неподвижно, не реагируя ни на что. То ли пустой, то ли полностью подчинённый. Самый жуткий в этой компании пленников. Страшнее даже безумного.
Новый гвалт вне поля зрения привлёк внимание Кайдо. Он попытался повернуть голову на звук. Получилось намного легче — заклятье потихоньку отпускало.
Двое здоровых мужиков с гоготом тащили по улице избитого паренька. Тащили в буквальном смысле — волокли по земле, как ещё недавно волокли Кайдо. От одного этого зрелища царапины на спине неприятно заныли, а ведь у людей не такая крепкая шкура, как у демонов. Остановились на безопасном расстоянии напротив клетки с безумным. До Кайдо сквозь грохот ударов о решётку и рык донёсся обрывок разговора.
— Это было отличное зрелище. Нужно повторить.
И крик в строну компании у клетки низших:
— Эй, где нашего господина демоны носят? — слово господин, произнесено с такой нарочитой издёвкой, что сразу понятно отношение говорившего к этому «господину».
— Это не его демоны носят, это он их нам приносит! — долетел весёлый ответ. — Пусть его, пока деньги платит.
— Так, где он?
— Откуда ж нам знать. Он не отчитывается. Тебе-то он на кой? Или соскучился?
— Ага. По его колдунству.
— Он хочет повторить представление, — пробасил другой дядька и вдруг заржал как конь, показывая кривые жёлтые зубы.
Через минуту хохотали уже все присутствующие, кроме демонов в клетках и дрожащего паренька у ног своих мучителей.
— Так повторяй, — бандиты потеряли интерес к схватке низших и переместились поближе. От них воняло кровью, застарелым потом и перегаром.
— Ага, повторяй, — с досадой возразил первый, — а клетку ты откроешь?
И тут же выместил эту досаду на пленнике — тяжёлый сапог врезался под рёбра мальчишке.
— Слышь ты, щенок, последний раз спрашиваю, где ваша схованка? По каким норам эти крысы разбежались?
Паренёк не ответил, только всхлипнул и попытался сжаться в комок. Тут же получил ещё один удар.
Притихший было серый демон с такой силой кинулся на решётку, что тяжёлая клетка содрогнулась до основания. Люди испуганно отшатнулись, один пленник остался лежать, где лежал.
— Ого, — сказал кто-то из толпы, пряча страх за бравадой, — наш артист сегодня не в духе.
— Не нажрался ещё, — хохотнул желтозубый. — Сам виноват, пока не успокоишься, жрать не получишь.
А Кайдо с каким-то отстранённым интересом, ужасом и брезгливостью понял, что они обсуждают — хотят отдать пленника на растерзание безумному демону и без колдуна просто боятся открыть клетку.
— Так ведь у нас не один артист, — раздался новый голос, и все взгляды переместились на Кайдо.
— Так он когда ещё очухается, — с сомнением протянул первый, — и хиленький он какой-то.
Ответом ему был новый хохот.
— Ты просто не видел, как его ловили, — объяснил желтозубый. — Это оборотень. Маг-то наш на него четыре камня перевёл, прежде чем окончательно свалил. Ох и ругался потом наш господин, камушки свои считая. Как пьяный сапожник. Весь извёлся от жадности. Очухается демон тепереча не скоро, зато представление может устроить поинтереснее того.
Ответом ему был одобрительный галдёж и выкрики, что да, такое представление, это самое то, что нужно.
Кайдо смотрел на них и думал, что никогда в жизни не видел ничего отвратительнее. А если и видел, то не помнит и не хочет помнить.
Двое здоровых мужиков тем временем приподняли парнишку за руки, третий с натугой приоткрыл тяжёлую дверь. Парня швырнули в клетку.
Кайдо попытался кинуться к выходу, но не сумел подняться, тяжело упал на бок, ткнулся лицом в грязный пол. Дверь захлопнулась, лязгнул, закрываясь, замок. Парнишка в ужасе шарахнулся в сторону, наткнулся спиной на решётку, замер в дальнем углу. Кайдо пошевелился, стараясь принять положение поудобнее. Паренёк, не спуская с него расширенных от страха глаз, зашарил руками по полу, наткнулся на кость, схватил её, выставил вперёд как оружие. Судорожно вздохнул, когда понял, что держит, но не бросил.
«Молодец пацан, — с уважением подумал демон, — не сдаётся до самого конца. А эти — уроды. Откуда такие берутся? Придурок Ильсир, страдающий из-за своей драгоценной морды, по сравнению с ними — образец добродетели».
Воспоминание об одном эльфе вызвало тревогу о других.
«Где они? Что с ними? Златовласка с мелким братом, близнецы-зубоскалы, вредная девчонка Иллури. Кажется, она нравится Элу. Он так на неё смотрит, когда думает, что никто не видит. Интересно, чем может понравиться такая язва, как она? Вот Нэрри — понятно, она весёлая и добрая. Асу с ней повезло. А Иллури, как оса — её только тронь. Лика вот не такая — не жалит без причины».
Знакомое лицо так ясно предстало перед глазами, что демон замотал бы головой, если б только мог. Нашёл время думать о девчонках. Нужно выбираться отсюда. Только как это сделать?
Зрителям снаружи тем временем надоело затянувшееся бездействие. В демона и паренька полетели камни и засохшие комья земли. Кто-то ткнул паренька палкой, в надежде отлепить от решётки. Он неловко упал на пол совсем рядом с демоном. Кайдо не пошевелился, хотя уже мог немного. Пусть думают, что паралич ещё нескоро отпустит.
Постепенно бандиты разочарованно разбрелись.
«Когда пацаны последний раз ели? Ужинать вчера они точно не явились. Может, и не обедали. Когда их понесло в это подземелье?»
Спрашивать она ничего не стала, просто села у стены, пристроив Тоша головой на коленки. Задумчиво провела рукой по его взъерошенным волосам.
Нет. Так дело не пойдёт. Можно вечность бродить по этим пещерам и так никуда и не выйти. Нужно перебороть страх и найти правильный выход. Подумаешь — смотрит кто-то, так ведь ничего не делает. Пусть себе смотрит.
Она закрыла глаза, глубоко вздохнула, расширяя сознание, как делали при ней нальгирис, пустила его сквозь толщу камня. Ходов здесь было много, они путались и пересекались. Под чужим тяжёлым взглядом сложно сосредоточиться. Взгляд словно всё приближался и приближался. Обжигал всё больше.
Лика моргнула и замерла, упёршись взглядом в чужие глаза на бледном лице. В первое мгновенье показалось, что это шутка её воображения. Затем видение прошелестело тихим голосом, словно не говорило вслух очень давно:
— Моя девочка.
И протянуло к ней руку.
Лика заорала. Вскочила, забыв про прикорнувшего на коленях Тоша. Метнулась назад, в панике погасив светлячок. И стукнулась головой о низкий свод. В глазах вспыхнули яркие искры, а потом всё погасло.
Очнулась она от того, что кто-то гладил её по лицу. Над головой завис светлячок — не её яркий и белый, а чужой — призрачно-зеленоватый. Он выхватывал из темноты лица Осори и Тоша, склонившихся над ней.
Стоп. Кто же тогда продолжает гладить её по щекам? Чья рука приобнимает её за плечи, помогая подняться? Так ласково.
— Моя девочка.
На этот раз тихий голос не вызывает страха. Даже кажется родным, только очень давно забытым. Руки устраивают её голову на коленях, как сама она ещё недавно устраивала Тоша, продолжают гладить по волосам.
Глаза закрываются.
— Папа, — губы шепчут это сами, прежде чем она успевает понять, что это значит.
Дорога петляла среди поросших кустарником и редким лесом невысоких холмов. Река осталась в стороне. Следов на дороге было много, а вот путников — ни одного. Надежда вынюхать что-то не оправдалась, и Кайдо просто бежал вперёд, не останавливаясь на отдых и не нуждаясь в нём.
Задержала его развилка. Дорога внезапно разделилась на две. Ну и куда теперь? Демон вылез на вершину ближайшего холма, огляделся. Никаких замков или крепостей не заметил. Зато вдоль одной из дорог обнаружилась небольшая деревушка. Это был шанс расспросить местных, и Кайдо решительно направился туда.
И вдруг остановился. Сейчас за человека или эльфа-полукровку его смог бы принять разве что слепой. В Лирди он ходил в сапогах, когти на руках и зубы скрывала личина. Личина давно уже развеялась, мешающие бежать сапоги он выкинул в речку. Появляться в таком виде в деревне определённо не стоило, но дорогу узнать нужно. А, да и хрен с ним! Что ему деревенские сделают?
И демон нагло, не скрываясь, зашагал к деревне.
Это была ошибка. Но понял он это слишком поздно. Когда уже попал в магический капкан. Рванулся изо всех сил, поддаваясь панике. Не смог пошевелиться. Чуткий слух уловил голоса — ловушка подала сигнал хозяевам, они идут за добычей.
Кайдо рванулся снова, не телом даже — всем своим существом. Рыжий гривастый зверь вырвался на свободу, разорвал путы. Две стрелы ударили в бок, упали — не смогли пробить шкуру. Он обернулся — стремительный, мощный. Прыгнул. Люди с воплями кинулись прочь. Все кроме одного.
Маг выбросил вперёд руку, швырнул к ногам зверя камушек. Если бы Кайдо был способен сейчас рассуждать… Если б он понял, что это…
Зверь споткнулся, упал. Человек накинул на него новую петлю парализующего заклятья. Ещё одну. И ещё.
Зверь задрожал, по телу прошла судорога.
И вот на земле лежит демон в своём втором обличье, голый и несчастный, неспособный пошевелить и пальцем. Человек подходит ближе, ловит его взгляд, приказывает:
— Назови своё имя, — одновременно со словами запускает скользкие щупальца в разум.
Ужас, отчаяние и отвращение поднимаются волной, не оставляя места мыслям. Смывают чужое присутствие, выбрасывают из головы, как морские волны выносят на берег мусор.
— Совершенно безумен, — слышит он сквозь пелену голос волшебника, — подчинить невозможно.
— Пристрелить его? — буднично предлагает один из лучников.
— Не надо. И такой пригодится. Берите его.
Его хватают за руки, волокут по земле, сдирая в кровь спину. Они и сами пахнут кровью. И пустая деревня ею пропахла. И железная клетка, куда его швырнули — тоже.
Тишину нарушает звонкая дробь капели и хруст яблок, в которые вгрызаются крепкие зубы. Лика по-прежнему лежит головой на чужих коленях, прохладные руки гладят её по голове, перебирают волосы. Теперь это не вызывает страха.
«Папа», — сказала она тогда. Конечно, это не может быть давно покойный лорд Селивер. Как там говорил Лейоран — древний дух земли изменил её кровь. Теперь она больше его дочь, чем лорда-бунтовщика. Тогда она испугалась. Теперь — не боится.
— Моя девочка, — руки продолжают легко касаться волос, голос тихий, слегка шелестящий, нечеловеческий, ласковый и совсем нестрашный.
Лика открыла глаза — увидела лицо над собой. Узкое и скуластое, с раскосыми жёлтыми глазами, не похожее ни на человеческое, ни на эльфийское. Совсем не красивое, не знакомое, но почему-то родное. Серая балахонистая одежда и серо-белые, словно припрошенные пылью длинные волосы — всё это тоже казалось знакомым.
«Да это же с ним мама встречалась в хрустальной пещере! Его показала память камней!»
Лика поспешила подняться. Пещерный дух, или кто он там такой, не возражал. Смотрел своими жёлтыми глазищами, молчал и ждал чего-то.
Лика быстро оглянулась, заметила жующих яблоки мальчишек, небольшое озерцо, в которое с потолка срывались звонкие капли. Вновь встретилась взглядом с хозяином пещер, спросила, хотя знала ответ:
— Вы мамин друг?
— Да друг. Друг Гвены, твой друг. Ты — моя девочка. Алика, дочка Гвены. Гвена просила спасти тебя. Тебя спас. Её — не смог.
Он говорил короткими фразами, словно не мог построить длинные. И назвал её Аликой. Откуда-то из глубин памяти всплыло нежданное воспоминание, что именно так называла её мама.
Лика мотнула головой, отгоняя грусть и навернувшиеся слёзы. Решила сразу прояснить ситуацию:
— Ты отпустишь меня?
— Ты уходишь? Уже? Куда? Ты придёшь ещё? Вернёшься, девочка? — в шелестящем голосе разочарование и надежда.
— Лика, давай побудем еще. Он хороший, — вмешался Тош. — Ему тут одному скучно. Я если б тут один сидел, точно бы сдурел.
Конечно, Тош, как обычно, забыл испугаться, и пока она спала, умудрился подружиться с хозяином пещеры. Ещё и яблок где-то раздобыл для себя и Оса.
— Я же не прямо сейчас ухожу, — смутилась Лика. Сейчас ей было стыдно за свой первоначальный испуг, немного жаль хозяина пещер и ещё очень любопытно.
Да. Определённо не стоит уходить так сразу, даже не поговорив с этим странным созданием, которое с таким упорством называет её своей девочкой. Не дочкой, но звучит похоже, ласково. Никто и никогда не говорил с ней так.
— На, — Тош всунул ей в руку спелое яблоко, — Сэйшес нам целый мешок притащил. И обещал принести другой еды. Только он не знает — какой. Ты вот чего хочешь?
Лика растерянно повертела яблоко в руках, и, не обратив внимание на вопрос мальчишки, сама спросила хозяина пещер:
— Сэйшес — твоё имя?
Ощущения были странными. Это имя подходило подземному жителю, и в то же время было словно не его. Или его, но не совсем. Лика совершенно запуталась. И ещё оно казалось смутно знакомым, будто она уже слышала его когда-то.
— Называй меня так, — шелестящий ответ не развеял сомнений.
— Но это не твоё имя. Или твоё?
— У меня много имён. В разные времена звали по-разному. Гвена называла — Сэйшес. Мне нравится.
Лика вздохнула и неожиданно даже для самой себя попросила:
— Расскажи мне о маме.
ГЛАВА 3. В клетке
Сколько он провалялся так, неспособный шевельнуться, демон не знал. Но это время показалось вечностью. Он думал. Воспоминания о попытке подчинить его всё ещё вызывали страх, но уже не тот панический ужас, что в начале. Выкинуть путы колдуна из головы оказалось неожиданно легко. Его приняли за безумного. Значит, попытка не повторится. Нужно и дальше разыгрывать из себя такого. А пока понять, что тут происходит.
Деревня кажется пустой, не видно ни одного человека, кроме захвативших её бандитов. На армию этот сброд не похож, кто у них командир — не понятно. Колдуна они слушаются, но не особо уважают. Деревеньку захватили, но не разграбили и не сожгли — обосновались сами. Ходят тут как хозяева, наказания не боятся. Что случилось с местными — не совсем понятно, но судя по густому запаху крови — ничего хорошего. Но не могли же они убить всех?
Вдоль единственной улицы выстроился ряд больших клеток. Большинство из них пустые. Но не все.
Тело не слушается. Кайдо с трудом удаётся повернуть голову, чтоб рассмотреть своих соседей. Спутанные волосы упали на лицо, мешают. Невозможность откинуть их злит, заставляет острее прочувствовать свою беспомощность.
Слева с остервенелой тупостью кидается на решётку высший демон — большой и сильный, мышцы бугрятся под короткой серой шерстью. С клыков капает слюна, глаза налиты кровью. Он безумен. По-настоящему.
Жертва неправильного перехода — с жутким замиранием понимает Кайдо. С Осом могло бы случиться нечто подобное, если бы Лика его не вытащила.
Под ногами серого демона валяются чьи-то окровавленные останки, и Кайдо старается не думать, кто это был при жизни.
В его собственной клетке тоже валяются кости. Старые, давно обглоданные и подозрительно похожие на человеческие.
Справа — в длинной низкой клетке с визгом и рыком дерутся два низших демона. Несколько людей азартно галдят, наблюдая за схваткой. Делают ставки.
Ещё трое низших мечутся по своим клеткам чуть дальше.
И последний в ряду — высший, издалека очень похожий на человека. Он сидит неподвижно, не реагируя ни на что. То ли пустой, то ли полностью подчинённый. Самый жуткий в этой компании пленников. Страшнее даже безумного.
Новый гвалт вне поля зрения привлёк внимание Кайдо. Он попытался повернуть голову на звук. Получилось намного легче — заклятье потихоньку отпускало.
Двое здоровых мужиков с гоготом тащили по улице избитого паренька. Тащили в буквальном смысле — волокли по земле, как ещё недавно волокли Кайдо. От одного этого зрелища царапины на спине неприятно заныли, а ведь у людей не такая крепкая шкура, как у демонов. Остановились на безопасном расстоянии напротив клетки с безумным. До Кайдо сквозь грохот ударов о решётку и рык донёсся обрывок разговора.
— Это было отличное зрелище. Нужно повторить.
И крик в строну компании у клетки низших:
— Эй, где нашего господина демоны носят? — слово господин, произнесено с такой нарочитой издёвкой, что сразу понятно отношение говорившего к этому «господину».
— Это не его демоны носят, это он их нам приносит! — долетел весёлый ответ. — Пусть его, пока деньги платит.
— Так, где он?
— Откуда ж нам знать. Он не отчитывается. Тебе-то он на кой? Или соскучился?
— Ага. По его колдунству.
— Он хочет повторить представление, — пробасил другой дядька и вдруг заржал как конь, показывая кривые жёлтые зубы.
Через минуту хохотали уже все присутствующие, кроме демонов в клетках и дрожащего паренька у ног своих мучителей.
— Так повторяй, — бандиты потеряли интерес к схватке низших и переместились поближе. От них воняло кровью, застарелым потом и перегаром.
— Ага, повторяй, — с досадой возразил первый, — а клетку ты откроешь?
И тут же выместил эту досаду на пленнике — тяжёлый сапог врезался под рёбра мальчишке.
— Слышь ты, щенок, последний раз спрашиваю, где ваша схованка? По каким норам эти крысы разбежались?
Паренёк не ответил, только всхлипнул и попытался сжаться в комок. Тут же получил ещё один удар.
Притихший было серый демон с такой силой кинулся на решётку, что тяжёлая клетка содрогнулась до основания. Люди испуганно отшатнулись, один пленник остался лежать, где лежал.
— Ого, — сказал кто-то из толпы, пряча страх за бравадой, — наш артист сегодня не в духе.
— Не нажрался ещё, — хохотнул желтозубый. — Сам виноват, пока не успокоишься, жрать не получишь.
А Кайдо с каким-то отстранённым интересом, ужасом и брезгливостью понял, что они обсуждают — хотят отдать пленника на растерзание безумному демону и без колдуна просто боятся открыть клетку.
— Так ведь у нас не один артист, — раздался новый голос, и все взгляды переместились на Кайдо.
— Так он когда ещё очухается, — с сомнением протянул первый, — и хиленький он какой-то.
Ответом ему был новый хохот.
— Ты просто не видел, как его ловили, — объяснил желтозубый. — Это оборотень. Маг-то наш на него четыре камня перевёл, прежде чем окончательно свалил. Ох и ругался потом наш господин, камушки свои считая. Как пьяный сапожник. Весь извёлся от жадности. Очухается демон тепереча не скоро, зато представление может устроить поинтереснее того.
Ответом ему был одобрительный галдёж и выкрики, что да, такое представление, это самое то, что нужно.
Кайдо смотрел на них и думал, что никогда в жизни не видел ничего отвратительнее. А если и видел, то не помнит и не хочет помнить.
Двое здоровых мужиков тем временем приподняли парнишку за руки, третий с натугой приоткрыл тяжёлую дверь. Парня швырнули в клетку.
Кайдо попытался кинуться к выходу, но не сумел подняться, тяжело упал на бок, ткнулся лицом в грязный пол. Дверь захлопнулась, лязгнул, закрываясь, замок. Парнишка в ужасе шарахнулся в сторону, наткнулся спиной на решётку, замер в дальнем углу. Кайдо пошевелился, стараясь принять положение поудобнее. Паренёк, не спуская с него расширенных от страха глаз, зашарил руками по полу, наткнулся на кость, схватил её, выставил вперёд как оружие. Судорожно вздохнул, когда понял, что держит, но не бросил.
«Молодец пацан, — с уважением подумал демон, — не сдаётся до самого конца. А эти — уроды. Откуда такие берутся? Придурок Ильсир, страдающий из-за своей драгоценной морды, по сравнению с ними — образец добродетели».
Воспоминание об одном эльфе вызвало тревогу о других.
«Где они? Что с ними? Златовласка с мелким братом, близнецы-зубоскалы, вредная девчонка Иллури. Кажется, она нравится Элу. Он так на неё смотрит, когда думает, что никто не видит. Интересно, чем может понравиться такая язва, как она? Вот Нэрри — понятно, она весёлая и добрая. Асу с ней повезло. А Иллури, как оса — её только тронь. Лика вот не такая — не жалит без причины».
Знакомое лицо так ясно предстало перед глазами, что демон замотал бы головой, если б только мог. Нашёл время думать о девчонках. Нужно выбираться отсюда. Только как это сделать?
Зрителям снаружи тем временем надоело затянувшееся бездействие. В демона и паренька полетели камни и засохшие комья земли. Кто-то ткнул паренька палкой, в надежде отлепить от решётки. Он неловко упал на пол совсем рядом с демоном. Кайдо не пошевелился, хотя уже мог немного. Пусть думают, что паралич ещё нескоро отпустит.
Постепенно бандиты разочарованно разбрелись.
