- Парфенов, – Феликс так громко произносит мое имя, что Видана вздрагивает и с опаской смотрит на меня.
Бледное, заплаканное лицо в черных дорожках от туши и теней. Глаза мокрые от слез и как будто пустые. Она обнимает себя за плечи, как будто в помещении становится очень холодно, вздрагивает и шмыгает носом, совсем никого не стесняясь. Вот бы утешить ее прямо сейчас, но меня тут же опережает этот рыжий францужишка, прижавший ее к себе и давший поплакать на своей груди. Стал для нее, мать твою, жилеткой, которую порвать бы на лоскуты. Даже в голове уже все представил, совершенно позабыв про друга, а ведь он кашляет уже давно бы раз третий, чтобы привлечь мое внимание.
- Феликс, – нужно избавиться от наваждения, иначе сам себе же хуже сделаю, – что произошло с ее подругой? – шагаю к автомату с напитками, чтобы никто не слышал наш разговор. Итак Видане все это тяжело дается. Не надо ей лишний раз про аварию напоминать.
- Стесняюсь спросить, – друг так странно улыбается, словно что-то понял, исходя из моего поведения, а это не очень хорошо. Если он будет строить предположения, то обязательно догадается, – а кем тебе приходится мадемуазель Эрсан? Или же, – сканирующий взгляд, – тут дело в мадемуазель Зотовой? Решил девушку у миллиардера увести? – ржет как конь, чуть ли голову не запрокидывая назад. Да, Феликс Шарби – тот еще весельчак. Везде найдет свой позитив. – А ты растешь в моих глазах, Артур, – хлопает по плечу, совершенно не обращая внимания на мое грозное выражение лица. Ну, надеюсь, именно так оно и выглядит. – Мало того, что она журналистка, так еще и пассия того, кто…
- А еще она моя бывшая из России, которая мне изменила два года назад и исчезла после нашей ссоры, – выпаливаю все как на духу как можно тише, чтобы никто проходящий рядом нас не услышал, тем более Видана и Рауль. Пусть об этом лишь Феликс знает, так как он осведомлен об отношениях с девушкой из России и о том, как мы с ней расстались.
- Так это, – его глаза так сильно округляются от удивления, что друг становится похож на какую-то мультяшку из старых мультфильмов Уорнэр Бразерс. Ну вот точь-в-точь один из их героев, – та самая Вида, – поворачивается к парочке и пару секунд буквально залипает на них. Усмехается, приподняв уголок губ вверх. – Вот так сюрприз, –цокает языком, а потом вновь ко мне поворачивается. – Старые времена уже вспомнили? – сужаю глаза до маленьких щелочек, с трудом сдерживая в себе порыв врезать другу по лицу. Но для начала себя самого наказать за то, что рассказал ему все. – Думаю, это значит да. А как же Крис? – вопрос застает меня врасплох, поэтому лишь плечами пожимаю. – Похоже друг ты крупно так попал, – вот вроде бы поддерживает, но в тоже время издевается. Причем так искусно, что не сразу догадаешься.
- Не представляешь на сколько, – взъерошиваю волосы на макушке, как всегда делал при нервах, и тяжело вздыхаю. – Мы всего несколько дней как рядом стали находиться, а у меня уже сформировалось два желания по отношению к ней, – черт! Покурить бы сейчас, даже машинально по карманам шарю в поисках пачки сигарет и зажигалки. – Придушить собственными руками или же сжать в крепких объятьях. Просто дурдом какой-то, – качаю головой, как будто так вытравлю оттуда все воспоминания о счастливых днях в России.
- А ты спрашивал у нее, почему она тогда тебя кинула? Что ею двигало? – хороший вопрос, Феликс. Вот знал бы я ответ на него. Но все это тайна за семью печатями, так еще и похоронена где-то на дне морском в сундуке с амбарным замком.
- Молчит как партизан в плену у немцев, – прислоняюсь спиной к противоположной стене, запрокинув голову назад и больно ударившись об бетон затылком. - Так что же произошло с ее подругой? – решаю сменить тему, зная, что друг мне обо всем поведает, так как является самым главным человеком в этой больнице.
Феликс Шарби владеет несколькими частными клиниками по всей Франции, доставшиеся ему после смерти отца. Именно в них он вложил часть своего наследства, решив тем самым помочь людям в их болезнях. Еще со студенческих времен он так сильно хотел излечивать тяжелобольных людей, что не раздумывая приобрел больницы, лаборатории с самыми лучшим учеными и так необходимые для экспериментов материалы. Помимо исследования всевозможных сложных заболеваний, вредящих здоровью людей, его работники искусственно создавали не только части тела, но и органы для пациентов, находящихся на грани жизни и смерти. Мне даже казалось, что на нижних этажах они вполне могут изобрести Т-вирус, который превратит всех нас в зомби.
- Ее привезли пару часов назад в крайне тяжелом состоянии. Очевидцы говорят, что какой-то лихач на черном тонированнрм внедорожнике врезался в нее средь бела дня. От столкновения ее машину повело в сторону, и она въехала в бетонную стену. Хорошо, что подушки безопасности более-менее смягчили удар, и девушка не вылетела сквозь лобовое стекло, – подруга Виданы просто в рубашке родилась. – Один из прохожий с трудом вытащил ее из автомобиля и вызвал скорую помощь. Наши парни приехали оперативно к месту аварии, забрали девушку. Недавно, – с трудом сглатывает, так как заново переживает все. Каждый пациент его клиник, которым он хоть и не является доктором, очень для него дорог. Вот что значит, когда человек по-настоящему хочет чужую жизнь спасти, – ей смогли остановить внутренне кровотечение. Самое главное, что позвоночник не задет, сотрясений нет. А значит опасность миновала. Только вот, – кивает головой вправо, намекая на то, что нам стоит пройтись по коридору. Неужели то, что он мне скажет, не должно касаться чужих ушей. Двигаемся мимо медперсонала, которые словно распутаются перед нами, – сдается мне, что было все это неспроста.
- О чем это ты? – совсем не понимаю, что Феликс имеет ввиду. Неужели, кто-то хотел навредить Джиневре таким образом. – Авария не случайная оказалась, что ли? – останавливаемся рядом с кофемашиной.
Пока мимо пробегают медсестрички с сияющими глазами, здоровающиеся с владельцем клиники, я покупаю себе чисто черный кофе. На это уходит практически минута, после чего в моих руках оказывается стаканчик с ароматным напитком. В животе тут же урчит, так как нормальной пищи мой желудок и не получил за весь день.
- Похоже на то, – продолжает разговор Феликс. – Ведь машина же была зарегистрирована на фамилию «Зотова». Тебе это о чем-нибудь говорит?
Что? Хорошо, что глоток не успеваю сделать, иначе бы точно поперхнулся или того хуже, пролил бы огненный кофе себе на одежду. Какого собственно хрена? Кто-то хотел на то свет отправить именно Видану, а не Джиневру? Да что за нахрен? Поднимаю глаза на друга, который глядит куда-то за мою спину. Резко разворачиваюсь, видя перед собой заплаканную Зотову, но с решительным и злобным взглядом. Теперь она уже не бледная, а практически красная от гнева. Похоже, слышала последние слова Шарби, а значит готова наказать обидчика своей подруги, используя свои журналистике навыки.
- О чем это вы? Что значит не случайная авария? Джиневра пострадала вместо меня, что ли? – чувствую себя как на интервью, по ту сторону камеры.
Когда тебя снимают и задают провокационные вопросы, а ты совершенно не знаешь, что на них ответить. Солжешь, журналист обязательно докопается до истины, а если скажешь правду… Она-то и будет использованы против тебя. Не только истина отобразиться в статье, но и какая-нибудь отсебятина. И вот что же мне сказать Видане, которая сейчас похожа на воинственную валькирию, готовую уничтожить всех своих врагов? Феликс кстати тоже стоит как каменное изваяние, не в силах хоть одно слово произнести. Ну и ну, самый веселый из нашей мальчуковой компании, а язык словно бы к небу прирос.
- Видана, – ее имя так ласкает слух, что на несколько секунд вообще выпадаю из реальности, снова вернувшись к нашим шалостям в особняке. Голова практически ничего не соображает, а вот член пульсирует в джинсах, причиняя дискомфорт.
- Так вы, – пробегает глазами то по одному, то по другому, – ответите мне на гребаный вопрос? Или же мне клещами его из вас выдрать? – лучше с валькирией не шутить, иначе оба можем пострадать. Видана порой бывает очень опасна. А если уж что-то в голову себе вобьет, не успокоится, пока этого не добьется.
Вот и сейчас тоже самое происходит. Зотова вполне может глупость какую-нибудь натворить, начав свое собственное расследование, чтобы найти водителя, врезавшегося в ее подругу. Такого ни в коем случае нельзя допустить, и так уже кто-то решил покуситься на ее жизнь. Похоже, в качестве успешного и известного журналиста она нажила себе какого-то врага, намеревавшегося не просто ее припугнуть, но и убить. Нам же неизвестно, чего именно добивался этот урод, несшийся на огромной скорости прямо на чужой автомобиль.
- Это пока что лишь предположение, – все же надо как-то выкручиваться, не выводя ее из себя. Не хочется ее либо из тюрьмы вызволять, либо на кладбище провожать. – Пусть лучше этим полицейские займутся, – смотрю поверх ее головы на двух служащих правопорядка, которые о чем-то оживленно беседуют с Раулем.
Видана прослеживает за моим взглядом, пару секунд сканирует парней в форме, на что один из них поворачивается в нашу сторону и что-то шепчет своему напарнику. Тот просто головой кивает, явно позволяя ему самостоятельные действия, подразумевающие шаги по направлению к нашей компании. Невысокий, светловолосый полицейский оценивающим взглядом проходится по всем троим, явно что-то отмечая в своей голове, а потом обращается непосредственно к Видане, сложившей руки на груди и смотрящей на него скучающим взглядом.
- Мадемуазель Зотова, снова вы в гуще событий, – скорее он утверждает, чем спрашивает, тем самым приводя меня в удивление. Вида стала вести дружбу в гос.служащими? Раньше в таком не была замечена. Хотя ведь и прошло два года, за это время многое в ней изменилось. – Приехали освещать аварию средь бела дня, да? Такое вам задание дали в редакции? – странное напряжение витает в воздухе. Словно сейчас гром разразится и ливень польется прямо под сводами больницы.
- Ноэль, – пренебрежено произносит его имя, как будто перед ней скользкое насекомое, которое бы не мешало убить сию же минуту. Все-таки правду говорят, что журналисты и полиция не уживаются вместе. Конфликт на конфликте у них происходит. – Неужели, ты до сих пор не сделал пересадку мозгов себе от какого-нибудь достаточно умного человека? – язвит, совершенно позабыв про воинственный настрой. Сейчас ей более интересно с полицейским в разговоре сцепиться. – Здесь лежит моя подруга, совсем недавно попавшая в автокатастрофу. А вот что ты, – с отвращением смотрит прямо в глаза, – тут делаешь? Грабителя винно-водочного магазина пришел арестовать?
Полицейский по имени Ноэль охвачен яростью не только из-за ее слов, но и из-за нашего с Феликсом смеха, с трудом замаскированного под кашель. Да уж Видана Зотова на самом деле способна заткнуть любого за пояс, даже высокопоставленного человека в форме. Блондин пытается выглядеть опасным и суровым мужчиной, да только ведет себя как общипанный петух.
- До сих пор не можешь мне простить ту ошибку с Анной-Марией? – знакомое имя. Анна-Мария? Анна-Мария Готье. Та самая женщина, много лет находящаяся в доме своего мужика-садиста, но вырвавшаяся оттуда благодаря статье Виданы, в которой и полицейский один упоминался. И раз Ноэль сам заговорил про тот случай, значит это точно был он.
Сотрудник парижского комиссариата, не поверивший доводам и предварительным доказательствам журналистки, решившей вывести на чистую воду богатого ублюдка. Он тогда пытался ей помешать в расследовании, вставляя палки в колеса, угрожая, а может и шантажируя. Ведь никто же не верил, что добропорядочный, дружелюбный месье Готье способен причинить кому бы то ни было вред, особенно своей беременной жене, якобы будучи в нее влюбленным с первого взгляда. Ничем же он себя не выдавал, пока за дело не взялась сама Видана Зотова. Все-таки девушка смогла поставить на уши весь Париж, разоблачив монстра, разгуливавшего рядом с мирными жителями.
- Это была не ошибка, Ноэль, – подходит к нему достаточно близко, от чего у меня внутри буря происходит. Ревность, жгучая ревность берет власть над телом и подчиняет себе. – Если бы ты проверил факты, а не сидел на заднице ровно, – готов поклясться, что глаза у нее горят демоническим красным цветом. – Анна-Мария давно бы оказалась на свободе, выбравшись из того ада, куда ее поместил всеми любимый Жерар Готье, – выплевывает ненавистное имя, сотворившее настоящее зло с беззащитной женщиной. – Она чуть не умерла на операционном столе, борясь за свою жизнь. Я это видела, знаю, что она испытывала. Такая сильная боль навеки оставляет после себя воспоминания, к которым возвращаешься благодаря шрамам на теле, – проходит мимо него, а потом останавливается и бросает и через плечо. – Тебе этого не понять, Ноэль. Ты никогда не оказывался в аду с самим дьяволом.
От чего-то ее слова меня настораживают. Видана все это так уверенно говорит, словно сама когда-то побывала на месте Анны-Марии. Словно за эти два года не только славу «скандального журналиста» приобрела, но и прошла несколько кругов ада. И если в этом замешан ее бывший любовник Дмитрий, я немедленно вернусь в Россию, в наш родной город, и заставляю его заплатить за все причиненное ею зло. Но для начала нужно с ней хотя бы поговорить, как-то убедить все мне рассказать. Лучше уж пусть сама это сделает, чем я узнаю от посторонних людей. И вот как раз сейчас удобный случай нам где-нибудь уединиться, надо лишь отвлечь ее парня. Этот французишка не даст нам даже пяти минут, так и крутится вокруг нее, так и протягивает свои культяпки к Видане, которая, твою мать, с радостью в его объятья кидается. Тоже мне спасательный круг нашла. Он не та жилетка для слез. Зря рыжая бестия выбрала именно его, неправильное решение приняла.
Надо бы об этом ей сказать, да только мелодия мобильного телефона рушит все мои планы. На экране высвечивается имя начальницы редакции. Черт! Не отвечу ей, значит снова попаду в неприятности. Мне уже вполне хватило пункта про неустойку, до которого контракт так и не дочитал. А если возьму трубку, то надо придумать какую-то ложь. Ведь она наверняка про долбанное интервью будет спрашивать.
- Нинет, – уверенный голос бесстрашного человека.
- Объясни-ка мне, Артур, – вместо приветствия сразу переходит к делу, – две очень волнующие меня вещи. Почему, во-первых, Видана гребаную трубку не берет? А, во-вторых, какого хрена мне звонит представитель T-Rex и требует вашего немедленного увольнения, – этого и следовало ожидать. Упырь точно не упустит возможность всем нажаловаться на журналистку и фотографа. Сломать бы ему челюсть, чтобы поменьше болтал. – Что вы там натворили в первый рабочий день вместе? Ладно Видана. Скандал – ее второе имя, вечно вся в них. Но ты-то вроде умный молодой человек, но похоже совершаешь ошибки, – чей-то мужской голос раздается по сторону трубки. Такой знакомый, но почему-то мозг совсем не дает подсказки на его опознавание.
- Видана сейчас в больнице.
- С ней что-то случилось? – вот не пойму, она за нее переживает, или же из того, что может потерять ценного сотрудника? Просто голос какой-то странный, ни одного намека на сострадание.
Бледное, заплаканное лицо в черных дорожках от туши и теней. Глаза мокрые от слез и как будто пустые. Она обнимает себя за плечи, как будто в помещении становится очень холодно, вздрагивает и шмыгает носом, совсем никого не стесняясь. Вот бы утешить ее прямо сейчас, но меня тут же опережает этот рыжий францужишка, прижавший ее к себе и давший поплакать на своей груди. Стал для нее, мать твою, жилеткой, которую порвать бы на лоскуты. Даже в голове уже все представил, совершенно позабыв про друга, а ведь он кашляет уже давно бы раз третий, чтобы привлечь мое внимание.
- Феликс, – нужно избавиться от наваждения, иначе сам себе же хуже сделаю, – что произошло с ее подругой? – шагаю к автомату с напитками, чтобы никто не слышал наш разговор. Итак Видане все это тяжело дается. Не надо ей лишний раз про аварию напоминать.
- Стесняюсь спросить, – друг так странно улыбается, словно что-то понял, исходя из моего поведения, а это не очень хорошо. Если он будет строить предположения, то обязательно догадается, – а кем тебе приходится мадемуазель Эрсан? Или же, – сканирующий взгляд, – тут дело в мадемуазель Зотовой? Решил девушку у миллиардера увести? – ржет как конь, чуть ли голову не запрокидывая назад. Да, Феликс Шарби – тот еще весельчак. Везде найдет свой позитив. – А ты растешь в моих глазах, Артур, – хлопает по плечу, совершенно не обращая внимания на мое грозное выражение лица. Ну, надеюсь, именно так оно и выглядит. – Мало того, что она журналистка, так еще и пассия того, кто…
- А еще она моя бывшая из России, которая мне изменила два года назад и исчезла после нашей ссоры, – выпаливаю все как на духу как можно тише, чтобы никто проходящий рядом нас не услышал, тем более Видана и Рауль. Пусть об этом лишь Феликс знает, так как он осведомлен об отношениях с девушкой из России и о том, как мы с ней расстались.
- Так это, – его глаза так сильно округляются от удивления, что друг становится похож на какую-то мультяшку из старых мультфильмов Уорнэр Бразерс. Ну вот точь-в-точь один из их героев, – та самая Вида, – поворачивается к парочке и пару секунд буквально залипает на них. Усмехается, приподняв уголок губ вверх. – Вот так сюрприз, –цокает языком, а потом вновь ко мне поворачивается. – Старые времена уже вспомнили? – сужаю глаза до маленьких щелочек, с трудом сдерживая в себе порыв врезать другу по лицу. Но для начала себя самого наказать за то, что рассказал ему все. – Думаю, это значит да. А как же Крис? – вопрос застает меня врасплох, поэтому лишь плечами пожимаю. – Похоже друг ты крупно так попал, – вот вроде бы поддерживает, но в тоже время издевается. Причем так искусно, что не сразу догадаешься.
- Не представляешь на сколько, – взъерошиваю волосы на макушке, как всегда делал при нервах, и тяжело вздыхаю. – Мы всего несколько дней как рядом стали находиться, а у меня уже сформировалось два желания по отношению к ней, – черт! Покурить бы сейчас, даже машинально по карманам шарю в поисках пачки сигарет и зажигалки. – Придушить собственными руками или же сжать в крепких объятьях. Просто дурдом какой-то, – качаю головой, как будто так вытравлю оттуда все воспоминания о счастливых днях в России.
- А ты спрашивал у нее, почему она тогда тебя кинула? Что ею двигало? – хороший вопрос, Феликс. Вот знал бы я ответ на него. Но все это тайна за семью печатями, так еще и похоронена где-то на дне морском в сундуке с амбарным замком.
- Молчит как партизан в плену у немцев, – прислоняюсь спиной к противоположной стене, запрокинув голову назад и больно ударившись об бетон затылком. - Так что же произошло с ее подругой? – решаю сменить тему, зная, что друг мне обо всем поведает, так как является самым главным человеком в этой больнице.
Феликс Шарби владеет несколькими частными клиниками по всей Франции, доставшиеся ему после смерти отца. Именно в них он вложил часть своего наследства, решив тем самым помочь людям в их болезнях. Еще со студенческих времен он так сильно хотел излечивать тяжелобольных людей, что не раздумывая приобрел больницы, лаборатории с самыми лучшим учеными и так необходимые для экспериментов материалы. Помимо исследования всевозможных сложных заболеваний, вредящих здоровью людей, его работники искусственно создавали не только части тела, но и органы для пациентов, находящихся на грани жизни и смерти. Мне даже казалось, что на нижних этажах они вполне могут изобрести Т-вирус, который превратит всех нас в зомби.
- Ее привезли пару часов назад в крайне тяжелом состоянии. Очевидцы говорят, что какой-то лихач на черном тонированнрм внедорожнике врезался в нее средь бела дня. От столкновения ее машину повело в сторону, и она въехала в бетонную стену. Хорошо, что подушки безопасности более-менее смягчили удар, и девушка не вылетела сквозь лобовое стекло, – подруга Виданы просто в рубашке родилась. – Один из прохожий с трудом вытащил ее из автомобиля и вызвал скорую помощь. Наши парни приехали оперативно к месту аварии, забрали девушку. Недавно, – с трудом сглатывает, так как заново переживает все. Каждый пациент его клиник, которым он хоть и не является доктором, очень для него дорог. Вот что значит, когда человек по-настоящему хочет чужую жизнь спасти, – ей смогли остановить внутренне кровотечение. Самое главное, что позвоночник не задет, сотрясений нет. А значит опасность миновала. Только вот, – кивает головой вправо, намекая на то, что нам стоит пройтись по коридору. Неужели то, что он мне скажет, не должно касаться чужих ушей. Двигаемся мимо медперсонала, которые словно распутаются перед нами, – сдается мне, что было все это неспроста.
- О чем это ты? – совсем не понимаю, что Феликс имеет ввиду. Неужели, кто-то хотел навредить Джиневре таким образом. – Авария не случайная оказалась, что ли? – останавливаемся рядом с кофемашиной.
Пока мимо пробегают медсестрички с сияющими глазами, здоровающиеся с владельцем клиники, я покупаю себе чисто черный кофе. На это уходит практически минута, после чего в моих руках оказывается стаканчик с ароматным напитком. В животе тут же урчит, так как нормальной пищи мой желудок и не получил за весь день.
- Похоже на то, – продолжает разговор Феликс. – Ведь машина же была зарегистрирована на фамилию «Зотова». Тебе это о чем-нибудь говорит?
Что? Хорошо, что глоток не успеваю сделать, иначе бы точно поперхнулся или того хуже, пролил бы огненный кофе себе на одежду. Какого собственно хрена? Кто-то хотел на то свет отправить именно Видану, а не Джиневру? Да что за нахрен? Поднимаю глаза на друга, который глядит куда-то за мою спину. Резко разворачиваюсь, видя перед собой заплаканную Зотову, но с решительным и злобным взглядом. Теперь она уже не бледная, а практически красная от гнева. Похоже, слышала последние слова Шарби, а значит готова наказать обидчика своей подруги, используя свои журналистике навыки.
- О чем это вы? Что значит не случайная авария? Джиневра пострадала вместо меня, что ли? – чувствую себя как на интервью, по ту сторону камеры.
Когда тебя снимают и задают провокационные вопросы, а ты совершенно не знаешь, что на них ответить. Солжешь, журналист обязательно докопается до истины, а если скажешь правду… Она-то и будет использованы против тебя. Не только истина отобразиться в статье, но и какая-нибудь отсебятина. И вот что же мне сказать Видане, которая сейчас похожа на воинственную валькирию, готовую уничтожить всех своих врагов? Феликс кстати тоже стоит как каменное изваяние, не в силах хоть одно слово произнести. Ну и ну, самый веселый из нашей мальчуковой компании, а язык словно бы к небу прирос.
- Видана, – ее имя так ласкает слух, что на несколько секунд вообще выпадаю из реальности, снова вернувшись к нашим шалостям в особняке. Голова практически ничего не соображает, а вот член пульсирует в джинсах, причиняя дискомфорт.
- Так вы, – пробегает глазами то по одному, то по другому, – ответите мне на гребаный вопрос? Или же мне клещами его из вас выдрать? – лучше с валькирией не шутить, иначе оба можем пострадать. Видана порой бывает очень опасна. А если уж что-то в голову себе вобьет, не успокоится, пока этого не добьется.
Вот и сейчас тоже самое происходит. Зотова вполне может глупость какую-нибудь натворить, начав свое собственное расследование, чтобы найти водителя, врезавшегося в ее подругу. Такого ни в коем случае нельзя допустить, и так уже кто-то решил покуситься на ее жизнь. Похоже, в качестве успешного и известного журналиста она нажила себе какого-то врага, намеревавшегося не просто ее припугнуть, но и убить. Нам же неизвестно, чего именно добивался этот урод, несшийся на огромной скорости прямо на чужой автомобиль.
- Это пока что лишь предположение, – все же надо как-то выкручиваться, не выводя ее из себя. Не хочется ее либо из тюрьмы вызволять, либо на кладбище провожать. – Пусть лучше этим полицейские займутся, – смотрю поверх ее головы на двух служащих правопорядка, которые о чем-то оживленно беседуют с Раулем.
Видана прослеживает за моим взглядом, пару секунд сканирует парней в форме, на что один из них поворачивается в нашу сторону и что-то шепчет своему напарнику. Тот просто головой кивает, явно позволяя ему самостоятельные действия, подразумевающие шаги по направлению к нашей компании. Невысокий, светловолосый полицейский оценивающим взглядом проходится по всем троим, явно что-то отмечая в своей голове, а потом обращается непосредственно к Видане, сложившей руки на груди и смотрящей на него скучающим взглядом.
- Мадемуазель Зотова, снова вы в гуще событий, – скорее он утверждает, чем спрашивает, тем самым приводя меня в удивление. Вида стала вести дружбу в гос.служащими? Раньше в таком не была замечена. Хотя ведь и прошло два года, за это время многое в ней изменилось. – Приехали освещать аварию средь бела дня, да? Такое вам задание дали в редакции? – странное напряжение витает в воздухе. Словно сейчас гром разразится и ливень польется прямо под сводами больницы.
- Ноэль, – пренебрежено произносит его имя, как будто перед ней скользкое насекомое, которое бы не мешало убить сию же минуту. Все-таки правду говорят, что журналисты и полиция не уживаются вместе. Конфликт на конфликте у них происходит. – Неужели, ты до сих пор не сделал пересадку мозгов себе от какого-нибудь достаточно умного человека? – язвит, совершенно позабыв про воинственный настрой. Сейчас ей более интересно с полицейским в разговоре сцепиться. – Здесь лежит моя подруга, совсем недавно попавшая в автокатастрофу. А вот что ты, – с отвращением смотрит прямо в глаза, – тут делаешь? Грабителя винно-водочного магазина пришел арестовать?
Полицейский по имени Ноэль охвачен яростью не только из-за ее слов, но и из-за нашего с Феликсом смеха, с трудом замаскированного под кашель. Да уж Видана Зотова на самом деле способна заткнуть любого за пояс, даже высокопоставленного человека в форме. Блондин пытается выглядеть опасным и суровым мужчиной, да только ведет себя как общипанный петух.
- До сих пор не можешь мне простить ту ошибку с Анной-Марией? – знакомое имя. Анна-Мария? Анна-Мария Готье. Та самая женщина, много лет находящаяся в доме своего мужика-садиста, но вырвавшаяся оттуда благодаря статье Виданы, в которой и полицейский один упоминался. И раз Ноэль сам заговорил про тот случай, значит это точно был он.
Сотрудник парижского комиссариата, не поверивший доводам и предварительным доказательствам журналистки, решившей вывести на чистую воду богатого ублюдка. Он тогда пытался ей помешать в расследовании, вставляя палки в колеса, угрожая, а может и шантажируя. Ведь никто же не верил, что добропорядочный, дружелюбный месье Готье способен причинить кому бы то ни было вред, особенно своей беременной жене, якобы будучи в нее влюбленным с первого взгляда. Ничем же он себя не выдавал, пока за дело не взялась сама Видана Зотова. Все-таки девушка смогла поставить на уши весь Париж, разоблачив монстра, разгуливавшего рядом с мирными жителями.
- Это была не ошибка, Ноэль, – подходит к нему достаточно близко, от чего у меня внутри буря происходит. Ревность, жгучая ревность берет власть над телом и подчиняет себе. – Если бы ты проверил факты, а не сидел на заднице ровно, – готов поклясться, что глаза у нее горят демоническим красным цветом. – Анна-Мария давно бы оказалась на свободе, выбравшись из того ада, куда ее поместил всеми любимый Жерар Готье, – выплевывает ненавистное имя, сотворившее настоящее зло с беззащитной женщиной. – Она чуть не умерла на операционном столе, борясь за свою жизнь. Я это видела, знаю, что она испытывала. Такая сильная боль навеки оставляет после себя воспоминания, к которым возвращаешься благодаря шрамам на теле, – проходит мимо него, а потом останавливается и бросает и через плечо. – Тебе этого не понять, Ноэль. Ты никогда не оказывался в аду с самим дьяволом.
От чего-то ее слова меня настораживают. Видана все это так уверенно говорит, словно сама когда-то побывала на месте Анны-Марии. Словно за эти два года не только славу «скандального журналиста» приобрела, но и прошла несколько кругов ада. И если в этом замешан ее бывший любовник Дмитрий, я немедленно вернусь в Россию, в наш родной город, и заставляю его заплатить за все причиненное ею зло. Но для начала нужно с ней хотя бы поговорить, как-то убедить все мне рассказать. Лучше уж пусть сама это сделает, чем я узнаю от посторонних людей. И вот как раз сейчас удобный случай нам где-нибудь уединиться, надо лишь отвлечь ее парня. Этот французишка не даст нам даже пяти минут, так и крутится вокруг нее, так и протягивает свои культяпки к Видане, которая, твою мать, с радостью в его объятья кидается. Тоже мне спасательный круг нашла. Он не та жилетка для слез. Зря рыжая бестия выбрала именно его, неправильное решение приняла.
Надо бы об этом ей сказать, да только мелодия мобильного телефона рушит все мои планы. На экране высвечивается имя начальницы редакции. Черт! Не отвечу ей, значит снова попаду в неприятности. Мне уже вполне хватило пункта про неустойку, до которого контракт так и не дочитал. А если возьму трубку, то надо придумать какую-то ложь. Ведь она наверняка про долбанное интервью будет спрашивать.
- Нинет, – уверенный голос бесстрашного человека.
- Объясни-ка мне, Артур, – вместо приветствия сразу переходит к делу, – две очень волнующие меня вещи. Почему, во-первых, Видана гребаную трубку не берет? А, во-вторых, какого хрена мне звонит представитель T-Rex и требует вашего немедленного увольнения, – этого и следовало ожидать. Упырь точно не упустит возможность всем нажаловаться на журналистку и фотографа. Сломать бы ему челюсть, чтобы поменьше болтал. – Что вы там натворили в первый рабочий день вместе? Ладно Видана. Скандал – ее второе имя, вечно вся в них. Но ты-то вроде умный молодой человек, но похоже совершаешь ошибки, – чей-то мужской голос раздается по сторону трубки. Такой знакомый, но почему-то мозг совсем не дает подсказки на его опознавание.
- Видана сейчас в больнице.
- С ней что-то случилось? – вот не пойму, она за нее переживает, или же из того, что может потерять ценного сотрудника? Просто голос какой-то странный, ни одного намека на сострадание.
