И вообще сегодня она переборщила с этим цветом. У меня в глазах рябит от полосатой безрукавки, розовых брюк с огромными карманами, и балетки у нее противного розового цвета. Единственное, на что можно смотреть, так это на светлую копну ее волос… если избегать розовых губ.
— Ничего я не маленькая! Или ты думаешь, что старше меня? Между прочим, мне третьего сентября исполнилось восемнадцать!
Джейсон прыснул.
— Не может быть!
— Могу паспорт показать, — немного смешивается Анна.
Но не она, а Джейсон достает паспорт и протягивает ей.
— Это шутка?! — вскрикивает она от изумления.
— Что там? — поднимаюсь с пола на ноги. Мне ведь тоже интересно!
Анна передает мне документ. Смотрю на дату, и глаза расширяются.
— Вы это серьезно? — смеюсь.
Джейсону тоже весело.
— Похоже, мы близнецы, — и гогочет, словно гусь.
— Ну, — резко становлюсь серьезным, — раз уж на то пошло, то и я родился третьего сентября две тысячи четвёртого года, и мне восемнадцать. Да…
В гараже виснет немая тишина. И только Анна собирается открыть рот и что-то сказать, как в гараж вваливаются Матиас и Криста с такими лицами, что мама не горюй.
— Что с вами случилось? — спрашивает Джейсон, внимательно глядя на то, как Криста кутается в жакет Матиаса. И я удивляюсь. На улице солнце светит. Вон, Анна даже куртку не удосужилась надеть.
— Это Дакота, — коротко говорит Матиас, растирая плечи своей девушки. — Решила нас в парке заморозить. Зуб даю, завтра в новостях об этом явлении расскажут.
— Они доиграются до того, что весь мир узнает о сверхлюдях… Потом начнут над нами опыты ставить, —как-то зло проговаривает это Джейсон.
— Да, а если сверхлюди взбунтуются, то миру будет угрожать опасность, — поддерживаю я. — Вам тоже по восемнадцать? — затем обращаюсь к Кристе и Матиасу. Они кивают. — А родились когда?
— Очень важно? — хмурит брови Матиас.
— Если спрашиваю, значит, важно.
— Ну, я родился третьего сентября.
Криста удивленно смотрит на своего парня, потом расплывается в счастливой улыбке:
— Я тоже!
— И мы тоже! — хором кричим вместе с Анной и Джейсоном.
И с этого момента мы забываем о вчерашнем не очень удачном шпионстве Матиаса, а сосредотачиваемся на другой проблеме: одна дата рождения, один возраст и сверхспособности. Я не умею читать мысли как Анна, но считаю, что все мы думаем об одном и том же. Нас словно цыплят вывели в инкубаторе. За эту мою мысль хватается Анна.
— Затем расфасовали и отправили в разные штаты…
— Что? — не понимает Криста. Она уже согрелась и сидит на диване, прислонившись спиной к груди Матиаса.
—Крис думает, что нас в инкубаторе вывели, — смеется, но это как-то грустно получается. — Я просто мысль закончила.
— Нет, — Криста явно не хочет в это верить. — А как же наши семьи? У меня прекрасные родители и брат. Я ни за что не поверю, что мой отец или мать решили удочерить ребенка со способностью. Абсурд.
Замечаю, что Анна прячет взгляд.
— Мне тоже не верится, но факты доказывают обратное, — отвечаю и не свожу взгляда с Анны. Вот бы мне ее мысли прочитать. — Правда ведь, Анна?
— Что? — поднимает голову и рассеянно смотрит на меня.
— Однажды я уже спрашивал тебя, и теперь имею право повторить вопрос.
— Какой?
— Ты наверняка знаешь это от своих родителей… ты ведь умеешь читать мысли. И если тебя удочерили, то…
— Это не значит, что всех вас усыновили или удочерили… — Она смотрит в телефон. — Мне пора. Соседка ключ забыла.
Никто ничего не успевает сказать, как Анна выходит из гаража.
— Она что-то знает, — говорит Джейсон.
А я делаю глубокий тоскливый вздох. Попробуй теперь выяснить это у Анны.
Криста
Я зла и не желаю мириться с тем, что услышала час назад в гараже. Моя мама — родная! И пусть попробуют убедить меня в обратном. А как насчёт того, что мы с ней похожи? Специально так младенца не подберешь, что даже родинки одного размера на левой ключице совпадают. Мы часто демонстрируем их и смеёмся, говоря, что это божия метка.
Борюсь с желанием заплакать. Я ведь еще ничего не знаю. Но Анна мне расскажет. От меня не так просто отвязаться.
Соврав Матиасу, что устала и хочу поспать, вернулась в кампус и теперь двигаюсь прямиком к комнате Анны. Подхожу к двери, хочу постучать, но что-то останавливает. Вдруг она в комнате не одна или вообще нет. Закрываю глаза и сосредотачиваюсь.
«Анна, — мысленно зову я, — открой дверь, если ты внутри. Это я Криста».
Минуту жду. Тишина. В глубине коридора слышу женский смех.
«Прошу, Анна!»
Открывается дверь. Анна смотрит на меня с минуту, затем вновь начинает жевать что-то. Вроде, мне показалось, в руке она держит печенье.
— Ты ведь ничего не говорила вслух? — спрашивает Анна, идя к своей кровати. Я следую за ней.
— Да, а что?
— Больше так не делай, — звучит грубо. Что в этом такого, не понимаю?
— Ты ведь сказала сегодня неправду. Никакая соседка не забывала ключ просто потому, что легче попросить у консьержа запасной, — с улыбкой говорю я. А чтобы занять руки хватаю какую-то книгу с полки, потом обнаруживаю, что это сборник повестей и рассказов Джека Лондона. В комнате неуютно и стоит спёртый запах. Окно плотно закрыто. На столе порядок, только пару ручек выпали из органайзера. Машинально подбираю их и возвращаю на место. Затем разворачиваюсь к Анне и наблюдаю за ее угрюмым видом.
— Послушай, Криста, даже, если это и так… я не обязана об этом рассказывать. Я же человек и понимаю, что могу ранить других, при этом не зная, как на самом деле обстоят дела.
— Но я хочу знать! Ты ведь сама всё это начала, собрала нас и хочешь, чтобы мы стали командой. Теперь и нам интересно, откуда взялись эти способности. — Я швыряю книгу в сторону от злости. — Но ты идёшь на попятный, отказываясь помогать своей команде.
Анна обхватывает себя руками и начинает мерить комнату шагами.
— Нечего рассказывать. Тогда я была совсем маленьким ребенком… Кроме того, я уже говорила и повторюсь, что это может касаться только меня.
— Мы родились все в один день. — На мои глаза наворачиваются слезы, стоит подумать об усыновлении. — Это наводит на тысячу вопросов. Здесь только ты и я. Мне-то ты можешь доверять?
Некоторое время мы слушаем тишину. Я не свожу глаз с бледного лица Анны, и не сомневаюсь, что она читает мои молебные мысли.
В конце концов ей приходится сдаться. Она садится на край кровати и зовет меня присесть рядом, затем достает печенье, пепси и протягивает мне одну банку.
— Всё началось с мамы…
Джейсон
Идея прошвырнуться по городу принадлежит Крису. Видимо, ему, как и мне, не хочется торчать взаперти в такой ясный день. Так почему бы не поискать хороший модем? Связь с миром в гараже нам нужна как воздух. Я уже выяснил, что подсоединить интернет — плёвое дело. Надо лишь найти модем и провести нужный провод в дом. И дело в шляпе.
А пока Крис таращится на витрины, я заигрываю с симпатичными девушками. То подмигну, то улыбнусь… одну по попке хлопнул. В ответ получил присущие всем дамочкам оскорбления. Но мне не привыкать.
— Горячая! — прикладываю кулак ко рту.
— Тебе больше заняться нечем? — бурчит Крис уже в магазине и щурится, вглядываясь повнимательнее на ряд каких-то коннекторов и разъемов.
— Ты разбираешься в проводах, я в девочках. Одно другому не мешает.
В ответ Крис мямлит что-то нечленораздельное и идет к кассе. Расплатившись за покупку, выходим на улицу. Становлюсь серьезным, ибо нам предстоит нелегкий разговор. Идея давно пробралась мне в голову, но не знал, как озвучить ее поумнее. А теперь, когда кроме нас с Крисом больше никого из команды нет, думаю, самое время.
Решаю бить сразу в лоб.
— Знаешь, что подумал?
Крис крутит голову в мою сторону.
— Что?
— Матиас что-то насчет «босса» говорил. Похоже, ребятки на кого-то пашут. В курсе, что обычно делают, чтобы раздобыть информацию у врагов?
— Внедряют своих людей?
— В точку!
Чтобы избежать радости оказаться на огромном рекламном пространстве с гигантскими дисплеями и билбордами, сворачиваем с Таймс-сквер на тихую улицу и двигаемся к метро.
— И кого ты предлагаешь? Матиаса?
— Нет, Анну.
У Криса глаза готовы выпасть из орбит.
— Анну?! Ты спятил?
— Сам подумай, они хотят взять ее в свою команду для каких-то целей. А Анна умеет читать мысли. — Я лукаво усмехаюсь. — А ещё, ей понравился этот итальяшка, который спас ей жизнь. У нее все козыри.
Крис останавливается и некоторое время думает. Затем проводит рукой по волосам и выдает:
— Нет, Джейсон. Это слишком рискованно.
Он возобновляет путь. Ускоряюсь и догоняю.
— Какой тут риск? Охмурит парня, прочтет все нужные нам мысли и слиняет… Мы ведь сможем ее защитить. — Щелкаю пальцами, разбрасывая искры, чтобы дать понять: мы — сила. Но Крис упрямо мотает головой из стороны в сторону.
— Если хочешь знать моё мнение — я против.
Мы подходим к метро, и Крис несется вперед меня по лестнице. Я же не отстаю.
— Да ты просто ревнуешь! — И тут приходится резко притормозить, иначе есть риск вписаться в его спину. А если развернется, то люди нас неправильно поймут.
— Причём тут ревность? Анна в нашей команде не для того, чтобы шпионить. И тем более… — замолкает. Я догадываюсь, что он хотел сказать. Боится, что парняга охмурит Анну так, что та потом влюбится. Не хочет согласиться со мной, но всем видом выдает свою симпатию к ней.
— Крис, смею напомнить, что она первая изъявила желание выяснить свою подноготную. Я больше, чем кто-либо другой уверен, что она обрадуется такой миссии. А ты, — тычу в него пальцем, — положил на девчонку глаз, поэтому и ерепенишься сейчас.
Крис раздраженно фыркает, затем сворачивает, я за ним. В подземке пусто, словно люди вымерли. Или из-за того, что воскресенье, и все спят до сих пор.
— Анна, конечно, красивая девушка, но не совсем в моем вкусе. Я просто боюсь за нее, ясно?
— Ну вот… хотя бы признался, что у нее задница ничего.
— Я этого не говорил!
Я смеюсь. Хочу разрядить обстановку.
— Давай просто спросим у самой Анны, и дело с концом?
— Давай! — говорит кто-то, но не Крис. Поворачиваем головы и… на тебе! Это же наши «друзья». Как говорится, чёрта помянешь — он тут как тут.
Пока они двигаются к нам с другого конца коридора, подаю Крису знак и шепчу:
— Когда пихну в бок, уходи через стены. Встретимся в гараже.
— А ты?
— За меня не волнуйся.
Дакота идет впереди. За ней справа шагает здоровяк, разминая пальцы. Точно бить собирается, делаю вывод я. Итальяшка двигается медленнее, и даже отстает от них на несколько шагов.
— Нехорошо взламывать замки чужой собственности, Джейсон, — с самодовольной ухмылкой говорит Дакота. — За это наказывают, знаешь?
— Да, — киваю. — С учетом, что вина доказана.
— Как раз этим мы сейчас и займемся, — выкрикивает здоровяк и направляется ко мне. Не теряя ни минуты, пихаю Криса в бок, тот отшатывается и исчезает за стеной. Собираю все свои силы и, прежде чем кто-то из них успевает среагировать, выпускаю огненный шар.
Слышу кашель, крики, но знаю, что когда дым рассеется, меня им не догнать. Поезд трогается со станции, а я надеваю капюшон и теряюсь среди простых смертных, скрывая пепел на руках в карманах.
Анна
После разговора с Кристой на душе паршиво, поэтому выхожу в парк прогуляться.
Грудную клетку сдавливает тяжелый груз, поэтому, когда хочу вдохнуть полной грудью, воздух словно застревает внутри. Криста вернула меня в прошлое. Тогда я была восьмилетней девочкой, которая только узнавала жизнь и не хотела рано взрослеть. Но пришлось…
Помню, в те годы я очень любила возиться с нашим котом. Он был довольно старым и ленивым, но достаточно умным, ибо его мысли всегда доставляли мне удовольствие. Он приветствовал меня, когда я возвращалась со школы, затем выпрашивал корм — в виде рыбки, — потому что мама редко давала его, так как кот быстро набирал вес, а ветеринары не советовали. Но я не могла устоять перед его миловидностью и стаскивала несколько штук. А пока он кушал, думал о том, что видел за пройдённое утро. И вот, в один такой прекрасный день он вспоминал ссору между мамой и папой. Естественно, я поняла, что предметом спора являлась я.
Вечером того же дня я прокралась к маминой спальне, но не вошла, а притаилась у приоткрытой двери, стараясь услышать ее мысли. Потому что понимала, что человек, поссорившись с любимым человеком, весь день будет думать об этом. Большая часть ее мыслей принадлежала предстоящему ужину, но в конце концов я дождалась того, что хотела услышать. Мама прихорашивалась у зеркала, и в какой-то момент вспомнила о папе, подумав, что вопреки всем спорам, она сразит своим видом его наповал сегодня вечером. А потом последовала другая мысль: «Нельзя допускать подобные споры в доме. Однажды Анна услышит и поймет, кто мы ей на самом деле».
Эти её мысли лишили меня сна, однако, со временем я перестала об этом думать и жизнь вернулась на круги своя. Но если судьбой предназначено знать правду, то от этого не спрятаться и не сбежать.
К десяти годам я стала сорванцом. Перед рождеством любила разыскивать заготовленные заранее подарки, чтобы, если вдруг что, не расстраиваться в важный день. Я прекрасно была осведомлена о потайных местах, куда папа прятал подарочные коробки. И это его кабинет. В тот вечер я припозднилась с поисками, и папа вернулся как раз тогда, когда я шарила по шкафам, высматривая блестящую обертку. Чтобы папа меня не застукал, как только услышала его шаги, приближающиеся к кабинету, спряталась в самый широкий шкаф. И тогда я всё услышала…
Помню его напряженный разговор по телефону, обрывки фраз: «Анна не совсем наша дочь, но…», «Мы вырастим ее, как полагается…», «Я понимаю всю серьезность дела, ведь девочка не простая…».
А потом он долго сидел за своим огромным дубовым столом и думал… А я ревела чуть ли не навзрыд, еле сдерживаясь, чтобы не издать звука. Но папа услышал мой стон и открыл дверцу шкафа…
Мы проговорили с ним очень долго. И он всё время повторял: «Ты наша». А в голове держал слово «почти»…
Я до сих пор не знаю, что значит это «почти», но боюсь, что ничего хорошего смысл его не несет.
Всхлипываю, затем решаю вернуться в кампус, но развернувшись, натыкаюсь на чью-то прохладную ладонь. В голове сразу как-то быстро проясняется, а на душе становится легко, словно кто-то снял давно отягощающий груз с моей груди. Медленно поднимаю глаза и замираю от неожиданности. Тот самый парень, который спас мне жизнь. И я не забывала это красивое лицо ни на минуту.
Улыбаюсь, хотя чувствую себя очень глупо.
Он, наконец, убирает руку с моего лба и представляется:
— Меня зовут Алессио. Голова еще болит?
Теперь припоминаю, что еще минуту назад думала об аспирине, потому что, после всех этих воспоминаний, голова готова была разорваться на части.
— Нет… Ты умеешь лечить людей?
Он смотрит в сторону.
— Иногда балуюсь.
Тревоги я, конечно, не чувствую, но до сознания доходит, что не могу прочитать его мысли. Я напрягаюсь, однако всё равно ничего не получается.
— У тебя хорошо получается, — говорю, не сводя глаз с его точеного профиля. Мы зашагали по каменной дорожке, которая изгибалась вдоль живой изгороди. — Ну?
— Что «ну»?
— Для чего же ты решил ни с того ни с сего избавить меня от головной боли? — мой тон становится резче, потому что я не собираюсь забывать о Дакоте и о том, что знаю. — Акт благодетеля?
— Ничего я не маленькая! Или ты думаешь, что старше меня? Между прочим, мне третьего сентября исполнилось восемнадцать!
Джейсон прыснул.
— Не может быть!
— Могу паспорт показать, — немного смешивается Анна.
Но не она, а Джейсон достает паспорт и протягивает ей.
— Это шутка?! — вскрикивает она от изумления.
— Что там? — поднимаюсь с пола на ноги. Мне ведь тоже интересно!
Анна передает мне документ. Смотрю на дату, и глаза расширяются.
— Вы это серьезно? — смеюсь.
Джейсону тоже весело.
— Похоже, мы близнецы, — и гогочет, словно гусь.
— Ну, — резко становлюсь серьезным, — раз уж на то пошло, то и я родился третьего сентября две тысячи четвёртого года, и мне восемнадцать. Да…
В гараже виснет немая тишина. И только Анна собирается открыть рот и что-то сказать, как в гараж вваливаются Матиас и Криста с такими лицами, что мама не горюй.
— Что с вами случилось? — спрашивает Джейсон, внимательно глядя на то, как Криста кутается в жакет Матиаса. И я удивляюсь. На улице солнце светит. Вон, Анна даже куртку не удосужилась надеть.
— Это Дакота, — коротко говорит Матиас, растирая плечи своей девушки. — Решила нас в парке заморозить. Зуб даю, завтра в новостях об этом явлении расскажут.
— Они доиграются до того, что весь мир узнает о сверхлюдях… Потом начнут над нами опыты ставить, —как-то зло проговаривает это Джейсон.
— Да, а если сверхлюди взбунтуются, то миру будет угрожать опасность, — поддерживаю я. — Вам тоже по восемнадцать? — затем обращаюсь к Кристе и Матиасу. Они кивают. — А родились когда?
— Очень важно? — хмурит брови Матиас.
— Если спрашиваю, значит, важно.
— Ну, я родился третьего сентября.
Криста удивленно смотрит на своего парня, потом расплывается в счастливой улыбке:
— Я тоже!
— И мы тоже! — хором кричим вместе с Анной и Джейсоном.
И с этого момента мы забываем о вчерашнем не очень удачном шпионстве Матиаса, а сосредотачиваемся на другой проблеме: одна дата рождения, один возраст и сверхспособности. Я не умею читать мысли как Анна, но считаю, что все мы думаем об одном и том же. Нас словно цыплят вывели в инкубаторе. За эту мою мысль хватается Анна.
— Затем расфасовали и отправили в разные штаты…
— Что? — не понимает Криста. Она уже согрелась и сидит на диване, прислонившись спиной к груди Матиаса.
—Крис думает, что нас в инкубаторе вывели, — смеется, но это как-то грустно получается. — Я просто мысль закончила.
— Нет, — Криста явно не хочет в это верить. — А как же наши семьи? У меня прекрасные родители и брат. Я ни за что не поверю, что мой отец или мать решили удочерить ребенка со способностью. Абсурд.
Замечаю, что Анна прячет взгляд.
— Мне тоже не верится, но факты доказывают обратное, — отвечаю и не свожу взгляда с Анны. Вот бы мне ее мысли прочитать. — Правда ведь, Анна?
— Что? — поднимает голову и рассеянно смотрит на меня.
— Однажды я уже спрашивал тебя, и теперь имею право повторить вопрос.
— Какой?
— Ты наверняка знаешь это от своих родителей… ты ведь умеешь читать мысли. И если тебя удочерили, то…
— Это не значит, что всех вас усыновили или удочерили… — Она смотрит в телефон. — Мне пора. Соседка ключ забыла.
Никто ничего не успевает сказать, как Анна выходит из гаража.
— Она что-то знает, — говорит Джейсон.
А я делаю глубокий тоскливый вздох. Попробуй теперь выяснить это у Анны.
Криста
Я зла и не желаю мириться с тем, что услышала час назад в гараже. Моя мама — родная! И пусть попробуют убедить меня в обратном. А как насчёт того, что мы с ней похожи? Специально так младенца не подберешь, что даже родинки одного размера на левой ключице совпадают. Мы часто демонстрируем их и смеёмся, говоря, что это божия метка.
Борюсь с желанием заплакать. Я ведь еще ничего не знаю. Но Анна мне расскажет. От меня не так просто отвязаться.
Соврав Матиасу, что устала и хочу поспать, вернулась в кампус и теперь двигаюсь прямиком к комнате Анны. Подхожу к двери, хочу постучать, но что-то останавливает. Вдруг она в комнате не одна или вообще нет. Закрываю глаза и сосредотачиваюсь.
«Анна, — мысленно зову я, — открой дверь, если ты внутри. Это я Криста».
Минуту жду. Тишина. В глубине коридора слышу женский смех.
«Прошу, Анна!»
Открывается дверь. Анна смотрит на меня с минуту, затем вновь начинает жевать что-то. Вроде, мне показалось, в руке она держит печенье.
— Ты ведь ничего не говорила вслух? — спрашивает Анна, идя к своей кровати. Я следую за ней.
— Да, а что?
— Больше так не делай, — звучит грубо. Что в этом такого, не понимаю?
— Ты ведь сказала сегодня неправду. Никакая соседка не забывала ключ просто потому, что легче попросить у консьержа запасной, — с улыбкой говорю я. А чтобы занять руки хватаю какую-то книгу с полки, потом обнаруживаю, что это сборник повестей и рассказов Джека Лондона. В комнате неуютно и стоит спёртый запах. Окно плотно закрыто. На столе порядок, только пару ручек выпали из органайзера. Машинально подбираю их и возвращаю на место. Затем разворачиваюсь к Анне и наблюдаю за ее угрюмым видом.
— Послушай, Криста, даже, если это и так… я не обязана об этом рассказывать. Я же человек и понимаю, что могу ранить других, при этом не зная, как на самом деле обстоят дела.
— Но я хочу знать! Ты ведь сама всё это начала, собрала нас и хочешь, чтобы мы стали командой. Теперь и нам интересно, откуда взялись эти способности. — Я швыряю книгу в сторону от злости. — Но ты идёшь на попятный, отказываясь помогать своей команде.
Анна обхватывает себя руками и начинает мерить комнату шагами.
— Нечего рассказывать. Тогда я была совсем маленьким ребенком… Кроме того, я уже говорила и повторюсь, что это может касаться только меня.
— Мы родились все в один день. — На мои глаза наворачиваются слезы, стоит подумать об усыновлении. — Это наводит на тысячу вопросов. Здесь только ты и я. Мне-то ты можешь доверять?
Некоторое время мы слушаем тишину. Я не свожу глаз с бледного лица Анны, и не сомневаюсь, что она читает мои молебные мысли.
В конце концов ей приходится сдаться. Она садится на край кровати и зовет меня присесть рядом, затем достает печенье, пепси и протягивает мне одну банку.
— Всё началось с мамы…
Джейсон
Идея прошвырнуться по городу принадлежит Крису. Видимо, ему, как и мне, не хочется торчать взаперти в такой ясный день. Так почему бы не поискать хороший модем? Связь с миром в гараже нам нужна как воздух. Я уже выяснил, что подсоединить интернет — плёвое дело. Надо лишь найти модем и провести нужный провод в дом. И дело в шляпе.
А пока Крис таращится на витрины, я заигрываю с симпатичными девушками. То подмигну, то улыбнусь… одну по попке хлопнул. В ответ получил присущие всем дамочкам оскорбления. Но мне не привыкать.
— Горячая! — прикладываю кулак ко рту.
— Тебе больше заняться нечем? — бурчит Крис уже в магазине и щурится, вглядываясь повнимательнее на ряд каких-то коннекторов и разъемов.
— Ты разбираешься в проводах, я в девочках. Одно другому не мешает.
В ответ Крис мямлит что-то нечленораздельное и идет к кассе. Расплатившись за покупку, выходим на улицу. Становлюсь серьезным, ибо нам предстоит нелегкий разговор. Идея давно пробралась мне в голову, но не знал, как озвучить ее поумнее. А теперь, когда кроме нас с Крисом больше никого из команды нет, думаю, самое время.
Решаю бить сразу в лоб.
— Знаешь, что подумал?
Крис крутит голову в мою сторону.
— Что?
— Матиас что-то насчет «босса» говорил. Похоже, ребятки на кого-то пашут. В курсе, что обычно делают, чтобы раздобыть информацию у врагов?
— Внедряют своих людей?
— В точку!
Чтобы избежать радости оказаться на огромном рекламном пространстве с гигантскими дисплеями и билбордами, сворачиваем с Таймс-сквер на тихую улицу и двигаемся к метро.
— И кого ты предлагаешь? Матиаса?
— Нет, Анну.
У Криса глаза готовы выпасть из орбит.
— Анну?! Ты спятил?
— Сам подумай, они хотят взять ее в свою команду для каких-то целей. А Анна умеет читать мысли. — Я лукаво усмехаюсь. — А ещё, ей понравился этот итальяшка, который спас ей жизнь. У нее все козыри.
Крис останавливается и некоторое время думает. Затем проводит рукой по волосам и выдает:
— Нет, Джейсон. Это слишком рискованно.
Он возобновляет путь. Ускоряюсь и догоняю.
— Какой тут риск? Охмурит парня, прочтет все нужные нам мысли и слиняет… Мы ведь сможем ее защитить. — Щелкаю пальцами, разбрасывая искры, чтобы дать понять: мы — сила. Но Крис упрямо мотает головой из стороны в сторону.
— Если хочешь знать моё мнение — я против.
Мы подходим к метро, и Крис несется вперед меня по лестнице. Я же не отстаю.
— Да ты просто ревнуешь! — И тут приходится резко притормозить, иначе есть риск вписаться в его спину. А если развернется, то люди нас неправильно поймут.
— Причём тут ревность? Анна в нашей команде не для того, чтобы шпионить. И тем более… — замолкает. Я догадываюсь, что он хотел сказать. Боится, что парняга охмурит Анну так, что та потом влюбится. Не хочет согласиться со мной, но всем видом выдает свою симпатию к ней.
— Крис, смею напомнить, что она первая изъявила желание выяснить свою подноготную. Я больше, чем кто-либо другой уверен, что она обрадуется такой миссии. А ты, — тычу в него пальцем, — положил на девчонку глаз, поэтому и ерепенишься сейчас.
Крис раздраженно фыркает, затем сворачивает, я за ним. В подземке пусто, словно люди вымерли. Или из-за того, что воскресенье, и все спят до сих пор.
— Анна, конечно, красивая девушка, но не совсем в моем вкусе. Я просто боюсь за нее, ясно?
— Ну вот… хотя бы признался, что у нее задница ничего.
— Я этого не говорил!
Я смеюсь. Хочу разрядить обстановку.
— Давай просто спросим у самой Анны, и дело с концом?
— Давай! — говорит кто-то, но не Крис. Поворачиваем головы и… на тебе! Это же наши «друзья». Как говорится, чёрта помянешь — он тут как тут.
Пока они двигаются к нам с другого конца коридора, подаю Крису знак и шепчу:
— Когда пихну в бок, уходи через стены. Встретимся в гараже.
— А ты?
— За меня не волнуйся.
Дакота идет впереди. За ней справа шагает здоровяк, разминая пальцы. Точно бить собирается, делаю вывод я. Итальяшка двигается медленнее, и даже отстает от них на несколько шагов.
— Нехорошо взламывать замки чужой собственности, Джейсон, — с самодовольной ухмылкой говорит Дакота. — За это наказывают, знаешь?
— Да, — киваю. — С учетом, что вина доказана.
— Как раз этим мы сейчас и займемся, — выкрикивает здоровяк и направляется ко мне. Не теряя ни минуты, пихаю Криса в бок, тот отшатывается и исчезает за стеной. Собираю все свои силы и, прежде чем кто-то из них успевает среагировать, выпускаю огненный шар.
Слышу кашель, крики, но знаю, что когда дым рассеется, меня им не догнать. Поезд трогается со станции, а я надеваю капюшон и теряюсь среди простых смертных, скрывая пепел на руках в карманах.
Анна
После разговора с Кристой на душе паршиво, поэтому выхожу в парк прогуляться.
Грудную клетку сдавливает тяжелый груз, поэтому, когда хочу вдохнуть полной грудью, воздух словно застревает внутри. Криста вернула меня в прошлое. Тогда я была восьмилетней девочкой, которая только узнавала жизнь и не хотела рано взрослеть. Но пришлось…
Помню, в те годы я очень любила возиться с нашим котом. Он был довольно старым и ленивым, но достаточно умным, ибо его мысли всегда доставляли мне удовольствие. Он приветствовал меня, когда я возвращалась со школы, затем выпрашивал корм — в виде рыбки, — потому что мама редко давала его, так как кот быстро набирал вес, а ветеринары не советовали. Но я не могла устоять перед его миловидностью и стаскивала несколько штук. А пока он кушал, думал о том, что видел за пройдённое утро. И вот, в один такой прекрасный день он вспоминал ссору между мамой и папой. Естественно, я поняла, что предметом спора являлась я.
Вечером того же дня я прокралась к маминой спальне, но не вошла, а притаилась у приоткрытой двери, стараясь услышать ее мысли. Потому что понимала, что человек, поссорившись с любимым человеком, весь день будет думать об этом. Большая часть ее мыслей принадлежала предстоящему ужину, но в конце концов я дождалась того, что хотела услышать. Мама прихорашивалась у зеркала, и в какой-то момент вспомнила о папе, подумав, что вопреки всем спорам, она сразит своим видом его наповал сегодня вечером. А потом последовала другая мысль: «Нельзя допускать подобные споры в доме. Однажды Анна услышит и поймет, кто мы ей на самом деле».
Эти её мысли лишили меня сна, однако, со временем я перестала об этом думать и жизнь вернулась на круги своя. Но если судьбой предназначено знать правду, то от этого не спрятаться и не сбежать.
К десяти годам я стала сорванцом. Перед рождеством любила разыскивать заготовленные заранее подарки, чтобы, если вдруг что, не расстраиваться в важный день. Я прекрасно была осведомлена о потайных местах, куда папа прятал подарочные коробки. И это его кабинет. В тот вечер я припозднилась с поисками, и папа вернулся как раз тогда, когда я шарила по шкафам, высматривая блестящую обертку. Чтобы папа меня не застукал, как только услышала его шаги, приближающиеся к кабинету, спряталась в самый широкий шкаф. И тогда я всё услышала…
Помню его напряженный разговор по телефону, обрывки фраз: «Анна не совсем наша дочь, но…», «Мы вырастим ее, как полагается…», «Я понимаю всю серьезность дела, ведь девочка не простая…».
А потом он долго сидел за своим огромным дубовым столом и думал… А я ревела чуть ли не навзрыд, еле сдерживаясь, чтобы не издать звука. Но папа услышал мой стон и открыл дверцу шкафа…
Мы проговорили с ним очень долго. И он всё время повторял: «Ты наша». А в голове держал слово «почти»…
Я до сих пор не знаю, что значит это «почти», но боюсь, что ничего хорошего смысл его не несет.
Всхлипываю, затем решаю вернуться в кампус, но развернувшись, натыкаюсь на чью-то прохладную ладонь. В голове сразу как-то быстро проясняется, а на душе становится легко, словно кто-то снял давно отягощающий груз с моей груди. Медленно поднимаю глаза и замираю от неожиданности. Тот самый парень, который спас мне жизнь. И я не забывала это красивое лицо ни на минуту.
Улыбаюсь, хотя чувствую себя очень глупо.
Он, наконец, убирает руку с моего лба и представляется:
— Меня зовут Алессио. Голова еще болит?
Теперь припоминаю, что еще минуту назад думала об аспирине, потому что, после всех этих воспоминаний, голова готова была разорваться на части.
— Нет… Ты умеешь лечить людей?
Он смотрит в сторону.
— Иногда балуюсь.
Тревоги я, конечно, не чувствую, но до сознания доходит, что не могу прочитать его мысли. Я напрягаюсь, однако всё равно ничего не получается.
— У тебя хорошо получается, — говорю, не сводя глаз с его точеного профиля. Мы зашагали по каменной дорожке, которая изгибалась вдоль живой изгороди. — Ну?
— Что «ну»?
— Для чего же ты решил ни с того ни с сего избавить меня от головной боли? — мой тон становится резче, потому что я не собираюсь забывать о Дакоте и о том, что знаю. — Акт благодетеля?
