«Месть не выход, но прекрасное развлечение»
— Ненавижу! — и я тут же получил хлёсткую пощёчину. Но моя девушка — уже бывшая — на этом не остановилась.
— Я терпела тебя целых два месяца!
Сочувствую. Какой долгий срок. Не стоило тратить на меня время.
Я стоял вразвалочку, расслабленный, а она ядовитым огнём извергалась, как древняя лавина.
— Все вы, мужчины, одинаковые! Словно под копирку вас выпускали…
Ого, не знал, что мужчин на фабрике стругают. Надо будет маму спросить название сей организации, чтобы знать, откуда я вышел.
— Ну, ничего, — продолжала она, махая перед моим носом пальчиком с жутко-синими ногтями, — ты ещё узнаешь, что это такое — страдать. Однажды и ты побываешь в моей шкуре, идиот чёртов.
На прощенье она показала мне средний палец, а я вернулся к работе. Нет смысла думать и переживать о ней. Пф… Сегодня одна, завтра другая. У женщин свои заскоки.
— Вероника, обслужи столик!
Я покосилась на единственного посетителя, затем продолжила неторопливые движения тряпкой по поверхности барной стойки.
— Моя смена закончилась.
— С тобой ничего не случится. Алина застряла в туалете, а человек кушать хочет.
— Надраться он хочет, а не кушать! — я бросила тряпку под стойку, в пустое ведро и взяла меню. Сделала шаг, затем остановилась и повернулась к Руслане. — В следующий раз не принимай на работу беременных.
— Три месяца назад эта шлюшка не была беременной, — зло откликнулась хозяйка и подтолкнула меня в зал, мол «иди уже».
Ненавижу такие моменты. И это тогда, когда все мысли были о выставке в центре дизайна Artplay. Руслана умела подлить дерьма в бочку с мёдом. И посетитель этот у меня в печёнке сидел.
— Выпивка кончилась, — заявила я, едва дойдя до его стола.
— Ника, ты же знаешь, я немножечко…
— Если бутылка коньяка — это у тебя «немножечко», Рома, то представляю, что ты имеешь в виду под словом «множечко», — сквозь зубы проговорила я. Ни сколько от злости, сколько для того, чтобы Руслана не заподозрила, что этот тип — мой бывший парень с сегодняшнего дня.
Он схватил меня за руку. Я обратила внимание, как исказилось лицо Русланы.
— Ника, любовь моя, скажи, что вчера ты пошутила.
— Нет, своего решения я не поменяю. Всё кончено, Рома.
— Ты разбиваешь мне сердце, — жалостливым тоном, от которого я онемела, произнёс он.
На глаза навернулись слёзы, чёрт… я же любила этого здоровячка! Но с меня хватит!
— Ты разрушил мою жизнь, — выдернула руку, — растоптал и не оставил следа. Я пыталась помочь тебе, помочь нам, но ты предпочитаешь выпивку!
— Я брошу! — он поднялся с места, чтобы обнять, но я отошла от него.
— Сколько раз ты мне это говорил? Гм? Сколько? Сосчитать у меня пальцев не хватит. Всё, настрадалась.
Я развернулась, чтобы уйти и тут… он со всей силы треснул ладошкой по столу. У меня не хватит слов, чтобы описать свой страх в эту минуту.
— Ах ты дерьмовая сука! — зарычал он, и тут я поняла, что он уже принял на грудь. Удивительно, как это я запаха не уловила. — Да кто ты вообще такая, мразь? — кричал он. — Я — мужик! Вот побыла бы ты на моём месте, тогда я посмотрел бы, как тебе такое понравилось. Ты не знаешь моих проблем, никогда меня не понимала, никогда добрым словом не утешила…
«Вот и катился бы теперь мячиком», — подумала я, а затем вытерла слёзы, гордо подняла голову и сказала:
— Если когда-нибудь, по ошибке Бога, я окажусь в твоей шкуре, милый Рома, то знай одно — я стану настоящим мужчиной. Не то, что ты!
— Иду! Иду! — кричала Аида Васильевна, направляясь к входной двери. Кто-то настойчиво жал на кнопку звонка, а у Аиды ноги были больные — не девочка уже, чтобы бегать.
Вздыхая, Аида Васильевна отодвинула щеколду, убрала цепочку и потянула на себя дверь.
— Вы колдунья? — сразу пришёл вопрос.
— Вы кто?
Девушка за порогом оказалась миловидной. Элегантный серый костюм, волос причёсан и собран на затылке, ухоженные руки сжимали дорогую сумочку. Богатая — это хорошо.
— Меня зовут Ксения. Я от Шурочки.
— От Шурочки? — Аида Васильевна изменилась в лице.
— Да-да. Она передала вам привет и… — Ксения понизила голос, — сказала, что вы можете мне помочь.
Аида Васильевна всё поняла моментально, раз сама Шурочка отправила к ней эту девушку. Что ж, давняя соседка отдаёт свои долги.
— Ну, входи. — Женщина провела Ксюшу в зал, где громко работал телевизор, а в старом кресле лежало незаконченное вязание. — Рассказывай, что тебя ко мне привело. Хотя догадываюсь. Парень?
Ксюша закивала и заморгала.
— Угу.
— Бросил…
Снова кивок.
— Надо отомстить.
Кивок.
В течение следующих тридцати минут Ксения рассказывала Аиде Васильевне, какое желание хотела бы воплотить в жизнь. Женщина внимательно выслушала, кивая и прикидывая в голове, как это всё должно происходить, а в конце сказала:
— Выполнить твою просьбу я, конечно, могу… но проблема в том, что необходимо женское тело для обряда.
— Прямо сюда?
— Нет! — Аида Васильевна махнула рукой и встала с дивана. — Фотографии мне их нужны. Он — есть. А Она где?
— А Она у меня есть, мам.
Из кухни вывалился здоровый парень. Ксения руку к груди прижала, поскольку не ожидала увидеть в доме мужчину.
— Только не говори, что это…
— Да, мам, это она. Хватит с меня. Пришло время мстить по-чёрному.
Аида Васильевна дала сыну и Ксении время подумать до полнолуния. После чего она провела обряд над фотографиями бывшего парня Ксении и бывшей девушки её сына Ромы.
Они согласились, потому что не знали, что колдовской обряд старой гадалки Аиды Васильевны или, как она сама себя называла, потомственной ведьмы Аиды был необратим.
Он
— Фалев? — в дверной проем сунулся нос моего друга и коллеги Серёги. — Ты один? Не занят?
Я поднялся с кожаного кресла, деловито застёгивая пуговицу на своём пиджаке. К роскоши мне ещё предстояло привыкнуть.
— Входи, конечно. Что за вопросы?
И когда Серёга вошёл, то стало ясно, к чему были эти вопросы. Шампанское в его руке так и кричало: «Поздравляю, Андрюха!»
— Ну, всё, ты теперь без пяти минут президент компании, — довольно начал он, откручивая пробку у бутылки. — Сам Бесов пыхтел от злости, как паровоз. Он не ожидал!
— Пока ещё только вице-президент. До президента надо будет слегка попотеть. Бесов мечтал заполучить акции Личутина. К счастью, Личутин — мой друг, а его не его. И, разумеется, предложение приобрести пакет акций поступило именно мне… Неофициально.
— Помню, помню, — улыбался Сергей. Бах! Пробка улетела куда-то в угол, а пена разлилась по столу. Хорошо, что пока пустому. Я заехал в новый кабинет только час назад. Серёга подал мне бокал. — Футбольный матч, пиво, разговор по душам и…
— …А не возьмёшь мои акции, Андрюх? — закончил я, и мы в голос рассмеялись.
Серёга присутствовал при том разговоре. Сначала мы говорили в шутку, но затем разговор принял другой поворот. Печальный. Личутин узнал, что неизлечимо болен и уже не видел смыла ни в работе, ни в чём-либо ещё. Его десять процентов акций решили мою судьбу. Теперь и у меня имелся пакет, дающий возможность дышать Бесову в затылок. Это означало, что если я поднажму, то смету Бесова с его кресла. Всего-то выкупить двадцать процентов и дело в шляпе! Найти бы ещё денег на это…
— Мы собираемся в «Пропаганде» после работы. Имей в виду, ты — гвоздь программы, ибо ради тебя мы сегодня и будем пить.
Я сухо посмеялся. У этих ребят без выпивки и гулянок жизнь не складывалась. Им лишь бы повеселиться.
— Давай, брат, — Серёга чокнулся о мой стакан, — бери свою Ксюху, и проведём отличное время.
— Я расстался с Ксюшей, — вздохнул устало. Это случилось несколько дней назад, как раз в период оформления всех необходимых бумаг. Я думал совсем не о любовных амурах. Достала и всё!
— Да ну? — брови Сергея взмыли вверх от удивления. — Ты же говорил, что это серьёзно?
— Говорил…
— Ну так тем более! Ты теперь холостой почти владелец АО «Омега Плюс». Грех не отпраздновать такое дело!
И Серёга был прав.
Она
Запыхавшаяся, добежала до «Центра фотографий имени братьев Люмьер» и, заприметив знакомое мерзкого болотного цвета пальто подруги, поспешила к ней.
— Танюх, прости, — рассыпалась в извинениях. — Руслана, сучка, опять задержала меня.
— Ты уверена, что «сучка» — Руслана, а не ваша беременная официантка?
— Обе хороши.
Я открыла дверь и пропустила Таньку вперёд, прям как джентльмен. Сама над собой посмеялась. Далее молча прошли к гардеробу, сдали верхнюю одежду; я вооружилась камерой, а Танька — своим новеньким айфоном. Мы заядлые любительницы разнообразных выставок. Каждый новый день — это новый поход на выставку. А сегодня я особенно возбуждена, так как питала исключительную любовь к историческому периоду через объектив легенды отечественной фотожурналистики.
— Ну что, твой… этот… не заявлялся больше?
— Понял наконец, что я его бросила.
— Эх, Ника, убила ты целых пять лет на придурка-алкаша, — вздохнула подруга.
— Ну, с придурком ты загнула, конечно. — Я шла вдоль белой стены, увешанной фотографиями семидесятых годов. — Он достаточно умный, образованный молодой человек. Между прочим, закончил МГТУ. И ты прекрасно помнишь, как я была счастлива первые два года.
— Угу, — промычала Таня, щёлкая незамысловатую фотографию, и меня захватила в кадр, пришлось рожицу состряпать. — А потом бедного Рому турнули с работы, и свет сошёлся клином или мозги пошли набекрень. Вот скажи, подруга, разве нормальный мужик не станет искать новую работу?
— Он был… расстроен.
— О, конечно! Почти три года! Он ведь по сей день не просыхает?
Я увлечённо фотографировала яркий зал.
— Мне мать его жалко. Аида Васильевна и так еле концы с концами сводит. И ноги у неё больные, а тут здоровый лоб ещё на голову свалился. Квартиру свою пропил, идиот.
— Ладно тебе жалеть… Сам виноват, — она внимательно посмотрела на меня, затем улыбнулась. — Ты радуйся, что отвязалась от него. Теперь появится больше времени и, кто знает, займёшься фотографией, как всегда мечтала и также будешь выставляться на знаменитых выставках Москвы.
Приобняла подругу. Знала, как она меня любила и всегда желала мне только самого лучшего. Мы с ней в девятом классе познакомились. С тех пор не разлей вода. И пусть мы учились в разных университетах, никогда не работали вместе, так как получили абсолютно разные профессии. Танька — бухгалтер, а я — фотограф-портретист. Но это не помешало нам стать лучшими подругами.
А почему я стала работать официанткой? Острая жизненная необходимость побудила меня устроиться к Руслане в «Болтовню». Болезнь папы, нехватка средств на образование Артёма. И пока мама оплачивала лечение отца, я взяла на себя нужды на брата. Потом встретила Рому, влюбилась, как мне казалось на всю жизнь, закрутилось, завертелось, но по сути ничего не изменилось.
А Таня меня предупреждала, что с ним вся моя жизнь покатится по наклонной. Так и случилось. Танька как в воду глядела.
Убила пять лет.
Он — Андрей
Моё появление в «Пропаганде» вызвало бурный восторг. Коллеги, видать, не очень питали надежды меня увидеть. А всё почему? Да потому, что не любитель я всех этих посиделок.
— Андрюша, — на моей шее повисла рука Таи из отдела кадров. Так-так… Серёга уже растрепался по поводу того, что я снова стал свободным. — Мы так рады, что ты согласился прийти! — ворковала она. — Как было бы обидно не отметить такое событие!
«Если бы ты знала, овца, — зло подумал я, — что человек, продавший свои акции за бесценок, скоро уйдёт на тот свет…»
Всё это вызывало спорные чувства. С одной стороны, я хотел быть здесь, ведь на шаг приблизился к победе. Теперь Бесову пора бы валерьяночкой запастись. Я буду идти до конца, иначе я не Андрей Фалев. Ну, а с другой стороны, Личутин. Сегодня его не было среди нас, и я знаю, что утром самолёт увёз его в Европу на лечение. А коллегам он соврал, что женился. Правду знали только я и Сергей.
— Ну что, Андрюх? — перебивая музыку, кричал Серёга. — Что пить будем?
Смахнул руку Таи с плеч и прошёл к столику.
— Я буду пиво.
— Да брось! — разочарованно прогудели ребята. — Такое дело отмечаем, а ты «пиво».
— Даже Ленок успела надраться водки, — посмеялся Влад — наш программист уже сколько лет. Женат, но на сторону ходить — мастер. Мне кажется, Влад давно меня переплюнул в этом деле и переспал почти со всеми девушками нашей компании, начиная с Лены Дмитриевной, которая в этот момент вовсю отрывалась на танцполе. Она — администратор. На работе строила из себя саму неприкосновенность, а вечером образ строгой элегантной женщины сменялся на женщину пламенную и развратную. Очки она прятала в сумку, распускала волосы и расстёгивала первые пуговки на блузке. Даже я иногда слюни пускал, но у меня была Ксюша. Да и Влад заграбастал Ленку себе.
— Я буду пиво, — упрямо повторил и откинулся на сиденье, зажмурив глаза.
— Андрюх, тебе не хорошо?
— Всё путём, Серёга. Просто немного голова кружится.
— Перенапрягся ты… или шампанское днём тебя расслабило.
— Вполне возможно, — задумчиво кивнул, понимая что в глазах появилась странная реакция на свет.
Я стал переводить взгляд с толпы танцующих людей к бару, где ловкие бармены умело снабжали посетителей фирменными коктейлями. Зрение пришло в норму. Я постарался ни о чем не думать. В «Пропаганде» стояла атмосфера клубного релакса для любителей выпить, а также отдохнуть душой и телом. У всех моих коллег это получалось отлично, а меня через час начало клонить в сон.
— Серёга, я пожалуй тихо улизну отсюда.
— Но вечер же только начинается! — недоумевал друг.
— Что-то не хорошо мне. Голова кружится… Думаю, я устал и надо просто выспаться.
Мы пошли к выходу.
— Может, такси вызвать? — предложил Серёга, выходя вместе со мной в прохладную ночь. — Машину сможешь вести?
— Не волнуйся. Мне же близко.
— Ладно. Ты давай отдохни хорошо. А в понедельник с новыми силами.
Мы пожали друг другу руки и ненадолго, совсем на долю секунды, мне показалось, что этого больше не будет, что я потеряю друга… Откуда такие мысли, я не понимал, но на душе всё заскребло и зацарапало.
Попрощавшись с другом, перебежал дорогу и забрался в машину. Свежий воздух привёл меня в чувства. По крайней мере, перестала кружиться голова. Так что до дома доехал без происшествий.
Я обитал в жилом комплексе в престижном районе Москвы, со своей сестрой. Так получилось, что после смерти бабушки мама приняла решение переехать в деревню, коротать свои деньки на пенсии, копаясь в огороде. Папа, вечно влюблённый, последовал за ней. В конце концов, деревенский воздух пошёл его здоровью на пользу. Приступы астмы уменьшились, чем гордилась теперь мама, потому что смогла его убедить. Ну а мы с сестрой сделали в квартире евроремонт, разделили территорию так, чтобы не мешать друг другу и дружно себе жили, каждый так, как хотел.
Тихо отварив дверь, я вошёл в прихожую квартиры. Свет включать не стал, так как сеструха, скорее всего, давно спала, а будить её не хотелось. Пробрался в туалет справить нужду. Умылся, затем застыл перед зеркалом, глядя, как с лица капает вода. Потёр двухдневную щетину с мыслью, что утром надо бы от неё избавиться. И глаза какие-то уставшие, даже больные. Волосы давно пора стричь, верхушка уже завивалась.
ПРОЛОГ
— Ненавижу! — и я тут же получил хлёсткую пощёчину. Но моя девушка — уже бывшая — на этом не остановилась.
— Я терпела тебя целых два месяца!
Сочувствую. Какой долгий срок. Не стоило тратить на меня время.
Я стоял вразвалочку, расслабленный, а она ядовитым огнём извергалась, как древняя лавина.
— Все вы, мужчины, одинаковые! Словно под копирку вас выпускали…
Ого, не знал, что мужчин на фабрике стругают. Надо будет маму спросить название сей организации, чтобы знать, откуда я вышел.
— Ну, ничего, — продолжала она, махая перед моим носом пальчиком с жутко-синими ногтями, — ты ещё узнаешь, что это такое — страдать. Однажды и ты побываешь в моей шкуре, идиот чёртов.
На прощенье она показала мне средний палец, а я вернулся к работе. Нет смысла думать и переживать о ней. Пф… Сегодня одна, завтра другая. У женщин свои заскоки.
***
— Вероника, обслужи столик!
Я покосилась на единственного посетителя, затем продолжила неторопливые движения тряпкой по поверхности барной стойки.
— Моя смена закончилась.
— С тобой ничего не случится. Алина застряла в туалете, а человек кушать хочет.
— Надраться он хочет, а не кушать! — я бросила тряпку под стойку, в пустое ведро и взяла меню. Сделала шаг, затем остановилась и повернулась к Руслане. — В следующий раз не принимай на работу беременных.
— Три месяца назад эта шлюшка не была беременной, — зло откликнулась хозяйка и подтолкнула меня в зал, мол «иди уже».
Ненавижу такие моменты. И это тогда, когда все мысли были о выставке в центре дизайна Artplay. Руслана умела подлить дерьма в бочку с мёдом. И посетитель этот у меня в печёнке сидел.
— Выпивка кончилась, — заявила я, едва дойдя до его стола.
— Ника, ты же знаешь, я немножечко…
— Если бутылка коньяка — это у тебя «немножечко», Рома, то представляю, что ты имеешь в виду под словом «множечко», — сквозь зубы проговорила я. Ни сколько от злости, сколько для того, чтобы Руслана не заподозрила, что этот тип — мой бывший парень с сегодняшнего дня.
Он схватил меня за руку. Я обратила внимание, как исказилось лицо Русланы.
— Ника, любовь моя, скажи, что вчера ты пошутила.
— Нет, своего решения я не поменяю. Всё кончено, Рома.
— Ты разбиваешь мне сердце, — жалостливым тоном, от которого я онемела, произнёс он.
На глаза навернулись слёзы, чёрт… я же любила этого здоровячка! Но с меня хватит!
— Ты разрушил мою жизнь, — выдернула руку, — растоптал и не оставил следа. Я пыталась помочь тебе, помочь нам, но ты предпочитаешь выпивку!
— Я брошу! — он поднялся с места, чтобы обнять, но я отошла от него.
— Сколько раз ты мне это говорил? Гм? Сколько? Сосчитать у меня пальцев не хватит. Всё, настрадалась.
Я развернулась, чтобы уйти и тут… он со всей силы треснул ладошкой по столу. У меня не хватит слов, чтобы описать свой страх в эту минуту.
— Ах ты дерьмовая сука! — зарычал он, и тут я поняла, что он уже принял на грудь. Удивительно, как это я запаха не уловила. — Да кто ты вообще такая, мразь? — кричал он. — Я — мужик! Вот побыла бы ты на моём месте, тогда я посмотрел бы, как тебе такое понравилось. Ты не знаешь моих проблем, никогда меня не понимала, никогда добрым словом не утешила…
«Вот и катился бы теперь мячиком», — подумала я, а затем вытерла слёзы, гордо подняла голову и сказала:
— Если когда-нибудь, по ошибке Бога, я окажусь в твоей шкуре, милый Рома, то знай одно — я стану настоящим мужчиной. Не то, что ты!
***
— Иду! Иду! — кричала Аида Васильевна, направляясь к входной двери. Кто-то настойчиво жал на кнопку звонка, а у Аиды ноги были больные — не девочка уже, чтобы бегать.
Вздыхая, Аида Васильевна отодвинула щеколду, убрала цепочку и потянула на себя дверь.
— Вы колдунья? — сразу пришёл вопрос.
— Вы кто?
Девушка за порогом оказалась миловидной. Элегантный серый костюм, волос причёсан и собран на затылке, ухоженные руки сжимали дорогую сумочку. Богатая — это хорошо.
— Меня зовут Ксения. Я от Шурочки.
— От Шурочки? — Аида Васильевна изменилась в лице.
— Да-да. Она передала вам привет и… — Ксения понизила голос, — сказала, что вы можете мне помочь.
Аида Васильевна всё поняла моментально, раз сама Шурочка отправила к ней эту девушку. Что ж, давняя соседка отдаёт свои долги.
— Ну, входи. — Женщина провела Ксюшу в зал, где громко работал телевизор, а в старом кресле лежало незаконченное вязание. — Рассказывай, что тебя ко мне привело. Хотя догадываюсь. Парень?
Ксюша закивала и заморгала.
— Угу.
— Бросил…
Снова кивок.
— Надо отомстить.
Кивок.
В течение следующих тридцати минут Ксения рассказывала Аиде Васильевне, какое желание хотела бы воплотить в жизнь. Женщина внимательно выслушала, кивая и прикидывая в голове, как это всё должно происходить, а в конце сказала:
— Выполнить твою просьбу я, конечно, могу… но проблема в том, что необходимо женское тело для обряда.
— Прямо сюда?
— Нет! — Аида Васильевна махнула рукой и встала с дивана. — Фотографии мне их нужны. Он — есть. А Она где?
— А Она у меня есть, мам.
Из кухни вывалился здоровый парень. Ксения руку к груди прижала, поскольку не ожидала увидеть в доме мужчину.
— Только не говори, что это…
— Да, мам, это она. Хватит с меня. Пришло время мстить по-чёрному.
Аида Васильевна дала сыну и Ксении время подумать до полнолуния. После чего она провела обряд над фотографиями бывшего парня Ксении и бывшей девушки её сына Ромы.
Они согласились, потому что не знали, что колдовской обряд старой гадалки Аиды Васильевны или, как она сама себя называла, потомственной ведьмы Аиды был необратим.
ГЛАВА 1
Он
— Фалев? — в дверной проем сунулся нос моего друга и коллеги Серёги. — Ты один? Не занят?
Я поднялся с кожаного кресла, деловито застёгивая пуговицу на своём пиджаке. К роскоши мне ещё предстояло привыкнуть.
— Входи, конечно. Что за вопросы?
И когда Серёга вошёл, то стало ясно, к чему были эти вопросы. Шампанское в его руке так и кричало: «Поздравляю, Андрюха!»
— Ну, всё, ты теперь без пяти минут президент компании, — довольно начал он, откручивая пробку у бутылки. — Сам Бесов пыхтел от злости, как паровоз. Он не ожидал!
— Пока ещё только вице-президент. До президента надо будет слегка попотеть. Бесов мечтал заполучить акции Личутина. К счастью, Личутин — мой друг, а его не его. И, разумеется, предложение приобрести пакет акций поступило именно мне… Неофициально.
— Помню, помню, — улыбался Сергей. Бах! Пробка улетела куда-то в угол, а пена разлилась по столу. Хорошо, что пока пустому. Я заехал в новый кабинет только час назад. Серёга подал мне бокал. — Футбольный матч, пиво, разговор по душам и…
— …А не возьмёшь мои акции, Андрюх? — закончил я, и мы в голос рассмеялись.
Серёга присутствовал при том разговоре. Сначала мы говорили в шутку, но затем разговор принял другой поворот. Печальный. Личутин узнал, что неизлечимо болен и уже не видел смыла ни в работе, ни в чём-либо ещё. Его десять процентов акций решили мою судьбу. Теперь и у меня имелся пакет, дающий возможность дышать Бесову в затылок. Это означало, что если я поднажму, то смету Бесова с его кресла. Всего-то выкупить двадцать процентов и дело в шляпе! Найти бы ещё денег на это…
— Мы собираемся в «Пропаганде» после работы. Имей в виду, ты — гвоздь программы, ибо ради тебя мы сегодня и будем пить.
Я сухо посмеялся. У этих ребят без выпивки и гулянок жизнь не складывалась. Им лишь бы повеселиться.
— Давай, брат, — Серёга чокнулся о мой стакан, — бери свою Ксюху, и проведём отличное время.
— Я расстался с Ксюшей, — вздохнул устало. Это случилось несколько дней назад, как раз в период оформления всех необходимых бумаг. Я думал совсем не о любовных амурах. Достала и всё!
— Да ну? — брови Сергея взмыли вверх от удивления. — Ты же говорил, что это серьёзно?
— Говорил…
— Ну так тем более! Ты теперь холостой почти владелец АО «Омега Плюс». Грех не отпраздновать такое дело!
И Серёга был прав.
Она
Запыхавшаяся, добежала до «Центра фотографий имени братьев Люмьер» и, заприметив знакомое мерзкого болотного цвета пальто подруги, поспешила к ней.
— Танюх, прости, — рассыпалась в извинениях. — Руслана, сучка, опять задержала меня.
— Ты уверена, что «сучка» — Руслана, а не ваша беременная официантка?
— Обе хороши.
Я открыла дверь и пропустила Таньку вперёд, прям как джентльмен. Сама над собой посмеялась. Далее молча прошли к гардеробу, сдали верхнюю одежду; я вооружилась камерой, а Танька — своим новеньким айфоном. Мы заядлые любительницы разнообразных выставок. Каждый новый день — это новый поход на выставку. А сегодня я особенно возбуждена, так как питала исключительную любовь к историческому периоду через объектив легенды отечественной фотожурналистики.
— Ну что, твой… этот… не заявлялся больше?
— Понял наконец, что я его бросила.
— Эх, Ника, убила ты целых пять лет на придурка-алкаша, — вздохнула подруга.
— Ну, с придурком ты загнула, конечно. — Я шла вдоль белой стены, увешанной фотографиями семидесятых годов. — Он достаточно умный, образованный молодой человек. Между прочим, закончил МГТУ. И ты прекрасно помнишь, как я была счастлива первые два года.
— Угу, — промычала Таня, щёлкая незамысловатую фотографию, и меня захватила в кадр, пришлось рожицу состряпать. — А потом бедного Рому турнули с работы, и свет сошёлся клином или мозги пошли набекрень. Вот скажи, подруга, разве нормальный мужик не станет искать новую работу?
— Он был… расстроен.
— О, конечно! Почти три года! Он ведь по сей день не просыхает?
Я увлечённо фотографировала яркий зал.
— Мне мать его жалко. Аида Васильевна и так еле концы с концами сводит. И ноги у неё больные, а тут здоровый лоб ещё на голову свалился. Квартиру свою пропил, идиот.
— Ладно тебе жалеть… Сам виноват, — она внимательно посмотрела на меня, затем улыбнулась. — Ты радуйся, что отвязалась от него. Теперь появится больше времени и, кто знает, займёшься фотографией, как всегда мечтала и также будешь выставляться на знаменитых выставках Москвы.
Приобняла подругу. Знала, как она меня любила и всегда желала мне только самого лучшего. Мы с ней в девятом классе познакомились. С тех пор не разлей вода. И пусть мы учились в разных университетах, никогда не работали вместе, так как получили абсолютно разные профессии. Танька — бухгалтер, а я — фотограф-портретист. Но это не помешало нам стать лучшими подругами.
А почему я стала работать официанткой? Острая жизненная необходимость побудила меня устроиться к Руслане в «Болтовню». Болезнь папы, нехватка средств на образование Артёма. И пока мама оплачивала лечение отца, я взяла на себя нужды на брата. Потом встретила Рому, влюбилась, как мне казалось на всю жизнь, закрутилось, завертелось, но по сути ничего не изменилось.
А Таня меня предупреждала, что с ним вся моя жизнь покатится по наклонной. Так и случилось. Танька как в воду глядела.
Убила пять лет.
Он — Андрей
Моё появление в «Пропаганде» вызвало бурный восторг. Коллеги, видать, не очень питали надежды меня увидеть. А всё почему? Да потому, что не любитель я всех этих посиделок.
— Андрюша, — на моей шее повисла рука Таи из отдела кадров. Так-так… Серёга уже растрепался по поводу того, что я снова стал свободным. — Мы так рады, что ты согласился прийти! — ворковала она. — Как было бы обидно не отметить такое событие!
«Если бы ты знала, овца, — зло подумал я, — что человек, продавший свои акции за бесценок, скоро уйдёт на тот свет…»
Всё это вызывало спорные чувства. С одной стороны, я хотел быть здесь, ведь на шаг приблизился к победе. Теперь Бесову пора бы валерьяночкой запастись. Я буду идти до конца, иначе я не Андрей Фалев. Ну, а с другой стороны, Личутин. Сегодня его не было среди нас, и я знаю, что утром самолёт увёз его в Европу на лечение. А коллегам он соврал, что женился. Правду знали только я и Сергей.
— Ну что, Андрюх? — перебивая музыку, кричал Серёга. — Что пить будем?
Смахнул руку Таи с плеч и прошёл к столику.
— Я буду пиво.
— Да брось! — разочарованно прогудели ребята. — Такое дело отмечаем, а ты «пиво».
— Даже Ленок успела надраться водки, — посмеялся Влад — наш программист уже сколько лет. Женат, но на сторону ходить — мастер. Мне кажется, Влад давно меня переплюнул в этом деле и переспал почти со всеми девушками нашей компании, начиная с Лены Дмитриевной, которая в этот момент вовсю отрывалась на танцполе. Она — администратор. На работе строила из себя саму неприкосновенность, а вечером образ строгой элегантной женщины сменялся на женщину пламенную и развратную. Очки она прятала в сумку, распускала волосы и расстёгивала первые пуговки на блузке. Даже я иногда слюни пускал, но у меня была Ксюша. Да и Влад заграбастал Ленку себе.
— Я буду пиво, — упрямо повторил и откинулся на сиденье, зажмурив глаза.
— Андрюх, тебе не хорошо?
— Всё путём, Серёга. Просто немного голова кружится.
— Перенапрягся ты… или шампанское днём тебя расслабило.
— Вполне возможно, — задумчиво кивнул, понимая что в глазах появилась странная реакция на свет.
Я стал переводить взгляд с толпы танцующих людей к бару, где ловкие бармены умело снабжали посетителей фирменными коктейлями. Зрение пришло в норму. Я постарался ни о чем не думать. В «Пропаганде» стояла атмосфера клубного релакса для любителей выпить, а также отдохнуть душой и телом. У всех моих коллег это получалось отлично, а меня через час начало клонить в сон.
— Серёга, я пожалуй тихо улизну отсюда.
— Но вечер же только начинается! — недоумевал друг.
— Что-то не хорошо мне. Голова кружится… Думаю, я устал и надо просто выспаться.
Мы пошли к выходу.
— Может, такси вызвать? — предложил Серёга, выходя вместе со мной в прохладную ночь. — Машину сможешь вести?
— Не волнуйся. Мне же близко.
— Ладно. Ты давай отдохни хорошо. А в понедельник с новыми силами.
Мы пожали друг другу руки и ненадолго, совсем на долю секунды, мне показалось, что этого больше не будет, что я потеряю друга… Откуда такие мысли, я не понимал, но на душе всё заскребло и зацарапало.
Попрощавшись с другом, перебежал дорогу и забрался в машину. Свежий воздух привёл меня в чувства. По крайней мере, перестала кружиться голова. Так что до дома доехал без происшествий.
Я обитал в жилом комплексе в престижном районе Москвы, со своей сестрой. Так получилось, что после смерти бабушки мама приняла решение переехать в деревню, коротать свои деньки на пенсии, копаясь в огороде. Папа, вечно влюблённый, последовал за ней. В конце концов, деревенский воздух пошёл его здоровью на пользу. Приступы астмы уменьшились, чем гордилась теперь мама, потому что смогла его убедить. Ну а мы с сестрой сделали в квартире евроремонт, разделили территорию так, чтобы не мешать друг другу и дружно себе жили, каждый так, как хотел.
Тихо отварив дверь, я вошёл в прихожую квартиры. Свет включать не стал, так как сеструха, скорее всего, давно спала, а будить её не хотелось. Пробрался в туалет справить нужду. Умылся, затем застыл перед зеркалом, глядя, как с лица капает вода. Потёр двухдневную щетину с мыслью, что утром надо бы от неё избавиться. И глаза какие-то уставшие, даже больные. Волосы давно пора стричь, верхушка уже завивалась.
