- Спасибо! – Я забираю упаковку зелёного горошка и разворачиваюсь к выходу. Сжимая в руке покупку, снова прокручиваю в голове тот момент, когда составляла список покупок и забыла его вписать.
Вздохнув, толкаю дверь навстречу зимнему морозу. Нужно быстрее вернуться домой и помочь маме с новогодним столом, она и так разозлилась, когда обнаружила, что не все продукты куплены.
Стараясь быстро и осторожно идти по скользкому асфальту, я провожала взглядом шумную компанию молодых людей, что шли по другой стороне улицы. Надеюсь, хоть у них этот новый год пройдет хорошо.
В магазине игрушек недалеко от нашего дома, играет такая с детства знакомая песня, и только она напоминает мне про сегодняшний праздник. Когда ты вырастаешь, то сказка проходит. Ее вытесняет суета, сложно сказать ждала я больше самого праздника или тех выходных дней, которые вместе с ним приходят.
Вот и нужный поворот, еще немного и я дома. Достав замерзшими пальцами из кармана куртки телефон, смотрю на часы. Меня не было уже пятнадцать минут, странно, что мама еще не позвонила.
С самого утра она готовила на кухне, убирала квартиру и раздавала наставления, не давая никому присесть ни на минуту. Для нее новый год это всегда генеральная уборка, а после боя курантов разговоры по телефону с родственниками, с которыми впрочем, она созванивается только на таких вот праздниках. Ближе к одиннадцати, она снова будет спешить и повторять, что не успела надеть свое новое платье, накрасится и привести волосы в порядок, а всему виной мы с папой и сестрой, что так нехотя ей помогали.
Первый подъезд, второй, а вот и мой. Железные двери с посыпавшейся коричневой краской и часто ломающемся домофоном.
- Девушка! – Крикнул кто-то со спины, я поворачиваю голову и вижу одного из своих соседей, на плече у него пушистая большая ёлка. – Придержите, пожалуйста, дверь!
Я отступаю в сторону, открывая проход, исполняя просьбу.
- Спасибо вам большое! С наступающим! – Широко улыбаясь, говорит он, проходя мимо меня.
- И вас тоже. – Вежливо отвечаю.
Он начинает подниматься, а я придерживаю дверь, чтобы она громко не хлопнула. Поднявшись к лифту, вижу, как он пытается нажать кнопку вызова, но из-за размеров ёлки, ему это не удается. Он не удержит дерево одной рукой.
Он оборачивается ко мне, я неловко улыбаюсь и нажимаю нужную кнопку.
- Спасибо. – Вновь благодарит он.
Я киваю, почему-то при этом наклоняясь еще и корпусом. Встречи в подъезде с соседями редко бывают приятными, особенно когда вы стоите рядом и смотрите молча в разные точки, иногда изображая, что ваши мысли усердно чем-то заняты.
Сигнал о приезде лифта, и двери открылись. Он неловко заходит в кабину, полуприседая, чтобы верхушка ёлки пролезла за ним. Я пытаюсь зайти тоже, но пространства слишком мало, чтобы мне удалось вместиться.
- Подождите, сейчас, я подвинусь и мы вместимся. – Он начинает предпринимать безнадежные попытки.
- Ничего, езжайте, я подожду.
- Правда?
Снова киваю.
- На какой вам этаж? – Спрашиваю, задерживая руку над панелью с кнопками.
- Восьмой.
Нажимаю соответствующую кнопку.
- Спасибо вам, еще раз с наступающим! - Улыбаясь, говорит он.
Двери закрываются, а я отвечаю:
- Пожалуйста, и вас.
Но не думаю, что он услышал мои слова. Сворачиваю в сторону лестницы и начинаю подниматься. Пока лифт приедет, думаю, смогу подняться и сама на седьмой этаж.
На этом лестничном пролёте находятся наши почтовые ящики, наш был полон каких-то бумаг. Я достаю связку ключей и нахожу нужный. Это обязанность Иришки забирать почту, но младшая сестра даже с этой обязанностью не могла справиться.
Держа в одной руке бумаги, другой закрываю ящик. Поднимаясь по ступенькам, просматриваю почту. Новогодние скидки в одном из магазинов крупной сети, счёт за электричество, несколько флаеров других магазинов, каталог новой косметики для Иришки, письмо от троюродной сестры мамы, видимо, там, где она живет еще не провели интернет. Бумажные письма это так банально, но … красиво. Немного пухлый конверт, на котором мелким почерком написано имя мамы и аккуратно приклеены несколько новогодних марок, от него веет теплом и уютом.
Убираю его под стопку и зачем еще один конверт, почти такой же. Два письма? Сложно понять, кому оно адресовалось и кем написано. Ручка, которой подписывали письмо потекла и все буквы смазаны, только наш адрес можно было более менее чётко прочесть и то, номер квартиры было так же сложно разобрать. Наверное, его кинули нам, так как больше никому в нашем доме письма не пишут, это мне еще мама рассказывала, хвастаясь своей перепиской. Но все-таки нужно проверить, возможно, оно не нам.
Я кладу горошек в карман и застегиваю его, в правую руку беру все бумаги и, хватаясь левой за перила, начиная перепрыгивать через ступеньки. На пролете между пятым и шестым этажами, я устала и остановилась, чтобы перевести дыхание. Меньше чем за минуту, я стояла возле нашей двери.
Она была приоткрыта, видимо, я не до конца ее захлопнула, когда заходила. Последний взгляд на телефон, двадцать две минуты. Точно попадет. Кладу руку на ручку двери, и легонько ее нажимаю.
- Прекращай спорить и иди помогать! Это семейный праздник и ты будешь отмечать его здесь, с нами, этот разговор был окончен еще неделю назад. Моя дочь не будет отмечать новый год вне дома! – Голос мамы был громким и разозленным, видимо, она повторяла это не впервые.
А Иришка никак не могла смириться, что все ее друзья отмечают новый год вместе, а она - с нами.
- То, что это семейный праздник нигде не написано, как и то, что я обязана отмечать его с вами! Через год смогу даже не спрашивать уже вашего разрешения, оно мне будет не к чему. – Резко отвечает сестра, таким же повышенным тоном.
- О, нет, дорогая! Хоть сейчас, хоть через год, когда тебе будет восемнадцать, пока ты моя дочь, я буду за тебя отвечать, и без моего разрешения ты даже из квартиры не выйдешь. Поняла?
- Да, прекрасно. Живу как в тюрьме. Ни шагу ступить. Как же хорошо, что это последний год с Вами! – На последнем слове, она сделала акцент.
Моя рука замерла на ручке, кажется, я почти не дышала. Они стояли здесь, в коридоре между спальнями и кухней.
- А кто тебе сказал, что последний? Мы с отцом говорили, что подумаем про твою учёбу в другом городе, но ничего не обещали. А с таким поведением ты можешь даже не рассчитывать.
- Но как же? – В отчаянии вскричала сестра. – Вы говорили, что отпустите меня.
- Как сказали, так и передумали! – Отрезала мама.
- Вы, вы … - Сестра не находила слов, чтобы выразить все о чем думала.
- Твоя сестра старше тебя на пять лет, но отмечает новый год здесь, с нами. И даже не думает про другой вариант, потому что знает, что это семейный праздник. И учится она тоже здесь и получает хорошую, а главное - рабочую профессию и не занимается той ерундой, что ты. Вот, бери пример.
Тяжелое дыхание моей сестры, рык, который выражал всю ее злость и отчаяние, а затем громкий хлопок дверью ее спальни и завершающие, как она думает победные, слова мамы:
- Дверь сама будешь ремонтировать!
Я закрываю дверь и выдыхаю, прикрывая веки. Сейчас мне нужно зайти в квартиру, отдать горошек, переодеться и выслушать маму, она будет возмущаться, как на мое опоздание, так и на поведение Иришки пока мы будем готовить. После заставит поговорить с сестрой, нужно сейчас придумать, что я им двоим скажу. В любом случае к новому году мама подобреет, она слишком суеверная, чтобы вступать в новый год с обидами. А вот сестра …
Думаю, она будет злиться еще и на меня. Ведь нас сравнили. Вымученная усмешка проявилась на моем лице.
- Не отмечаю с друзьями я новый год, мама, потому что их у меня нет. А учусь здесь, потому что у меня нет тех же амбиций и таланта, что у Иришки, как и смелости, и силы. Рабочую профессию мы выбирали также вместе, с расчетом, чтобы мне сдавать меньше экзаменов и так, чтобы я смогла набрать нужные баллы.
Я отошла на несколько шагов от двери. Нужно собраться, выдохнуть и войти. Отдать горошек, извиниться перед мамой, приготовить ужин, выслушать ее, поговорить с Иришкой, встретить новый год и уйти спать. Почему меня это не успокаивает, как обычно? Я повторяю вновь и вновь последовательность действий и делаю еще один несмелый шаг назад.
Слабачка, не можешь зайти в собственную квартиру. Может, хоть папа поможет? Нет, как он там говорит? «Я в женские разборки не лезу, еще меня потом виноватым сделают».
Вдох, рывок к двери, я почти открыла, но вновь замерла. Нет, не могу. Опустила голову вниз, из-под шапки выбилась прядь волос и упала мне на глаза, небрежно засунув ее обратно, перевела взгляд на свою руку с бумагами, оттуда выглядывало письмо, оно как будто меня манило.
Я приоткрыла дверь и поставила на полку шкафа в прихожей горошек, так же бесшумно закрыла дверь и привалилась к ней головой.
Соберись!
Нет, не могу. Устала. Не хочу.
Ничего же не измениться, завтра все вручат друг другу подарки, а вечером уже случится первая бытовая ссора. Сегодня новый год, а через несколько дней нужно начинать готовиться к экзаменам, чтобы вытянуть на более-менее нормальный балл.
Мне просто не хочется, нет разницы между сегодня, завтра и вчера. Зачем стараться, если это не приносит удовольствие? Зачем пытаться, если ответ заранее известен. Увы, я не из тех, кто добиваться высот, увы, во мне нет таланта, даже амбиций. За то мама может похвастаться послушной дочерью, которую ругает дома за каждую малейшую провинность, но другим она это не скажет.
Для всех мы примерная среднестатическая семья. Одним из аргументов для Иришки в отказ ее просьбе отмечать новый год с друзьями, был – что же скажут люди. Кто эти люди? Я никогда не знала, но всегда должна была думать, что же они скажут и не действовать так, чтобы они меня осудили.
Прокручивая в голове ссору Иришки и мамы, вспомнила прошлый подобный разговор, с моим присутствием. Тогда мама хотела вправить непутевой дочери мозги, чтобы та и не думала про отношения, он видишь, старшую это ни к чему хорошему не привело. Это было очень жестоко с ее стороны, говорить это при мне, когда с момента моего расставания не прошло и месяца.
Мама имела странное мнение по этому поводу, сформулировать которое, даже если и попытаюсь, я не смогу. Ее высказывания могли противоречить друг другу, но ее это не смущало, а наоборот придавало уверенности. Больше всего ей не нравилось, что Иришка спорила и противилась до последнего, я же всегда прислушивалась к мнению старших. Правду говоря, мое мнение не имело никакой силы. Я привыкла держать его в себе и следовать чужому, в конце концов, мои родители плохого мне не хотят. Так я думала всегда. Думаю ли я так же сейчас?
Думаю ли я, что на своем месте, когда смотрю, как бывшие одноклассники уже где-то себя реализовали? Думаю ли я так же, смотря в зажженные от энтузиазма глаза других? Или же, когда слушаю рассказы Иришки о ее жизни, ее друзьях и ее планах? А может, когда смотрю, как другие живут и строят жизнь, в то время как я подчиняюсь?
«Не всем быть президентами и учеными, кто-то должен и работать».
Так говорили мои родители, моя учительница, так теперь говорю и я. Что я изменю? Ничего. Лучше смирится, прекратить тратить время и зайти домой.
Я открыла широко двери, когда в голове пронеслась мысль: « А не трачу ли я свою жизнь, пока смиренно следую всему и тихо жду своего часа?»
Едкая ухмылка, что так редко появляется на моем лице, вновь вернулась, а за ней и новые мысли: «Жди, жди, точно дождешься … своей смерти. Ведь жизнь явно ждать не собирается!»
Я закрыла за собой дверь и громко щёлкнула замком, чтобы мама на кухне услышала, что я вернулась. Стянула с шеи шарф, затем шапку и положила их к горошку. Когда расстегивала куртку, вышла мама, вытирая руки о полотенце. Ее чёлка выбилась из-под платка, которым она перевязывала волосы, когда готовила. Красные щёки от высокой температуры на кухне и такие же глаза после недавней ссоры не внушали ничего хорошего.
- Тебя за смертью посылали? Как будто ближайший магазин в другом городе.
- Там очередь была большая и на улице скользко. Еще соседу с ёлкой помогала, она очень большая, он не мог сам открыть дверь, а в лифте вдвоем не поместились. Прости, я сейчас быстро переоденусь.
Мама смотрела, как я оправдывалась, параллельно прислонившись к стене и стягивая ботинки. Махнув на меня рукой, она вернулась на кухню. Я запихнула шапку и шарф в рукав куртки и повесила в шкаф, захватив горошек, стала вытягивать бумаги из кармана, даже не помню, как туда их положила. Оставив почту в зале на столе, где папа своим художественным взглядом рассматривал новогодние игрушки, нашу ёлку и пространство которое нужно украсить, я отдала горошек маме и пошла к себе.
Первый пункт выполнен. Выдохнула. Собралась и приготовилась ко всему остальному. Еще немного и все закончится.
Я на кухне. Начинаю помогать готовить, нарезаю сыр, мама жалуется на Иришку, мне остается лишь молча слушать. Она так и не вышла из своей комнаты. До нового года еще четыре часа.
Я доделываю салат, когда на кухню заходит насупленная Иришка. Сестра молча наливает себе воды, залпом все выпивает и направляется к выходу.
- Ничего не скажешь? – Спрашивает мама.
- А должна?
Все молчат. Я не останавливаюсь и продолжаю работать. Иришка задерживается возле меня и смотрит на мои действия, ухмыльнувшись, она выходит. Наконец могу вдохнуть. Больше всего она не любит, когда нас сравнивают и говорят ей делать, как я. Больше всего я не люблю, смотреть ей в глаза после этого. Мне неловко потому, что сравнивают в мою пользу? Нет, я не хочу, чтобы в моих глазах она увидела то, что меньше всего на свете мне хочется, чтобы она была похожа на меня.
Еще час мы готовим, картошка уже запекается, стол стоит в гостиной. Папа ставит его только раз в году, и каждый раз забывает, как правильно его раскладывать, в итоге каждый раз ему приходится минут по двадцать с ним разбираться, выслушивая мамины замечания.
Я отношу последний салат, выходя из гостиной, замечаю Иришку. Она обувается, возле ее ног стоит сумка.
- Ты куда?
Она резко застегнула сапог и быстро поднялась, остро на меня смотря.
- Туда, где вас нет.
- Прекрати устраивать сцену, раздевайся, сейчас поговорим. – Донесся со спины голос отца.
Из кухни вышла мама, быстро подойдя к Иришке, она резко схватила ее за руку и дернула со всей силы.
- Разувайся! – Ее голос звучал очень раздражено.
Иришка, дернулась обратно и освободила руку. Открыв дверь, она схватила сумку и выбежала на лестничную площадку. Рука мамы, которая хотела ухватить ее, зависла в воздухе. Мы выбежали за ней. Она уже быстро спускалась по ступенькам.
- Если сейчас уйдешь – можешь уже больше не возвращаться! – Крикнула вдогонку мама.
- Я ее верну. – Сказал отец и начал обуваться. У него были слабые ноги, он за ней не сможет побежать. Я быстро засунула ноги в ботинки, схватила курточку и выбежала за Иришкой.
- Быстрее, пока она не выбежала из подъезда.
Лифт, как всегда, был занят. Я сбегала по ступенькам, быстро накидывая курточку, остановилась лишь на секунду, чтобы застегнуть ботинки и побежать еще быстрее.
- Ир, постой. – Крикнула, выбежав из подъезда убегающей тени.
Вздохнув, толкаю дверь навстречу зимнему морозу. Нужно быстрее вернуться домой и помочь маме с новогодним столом, она и так разозлилась, когда обнаружила, что не все продукты куплены.
Стараясь быстро и осторожно идти по скользкому асфальту, я провожала взглядом шумную компанию молодых людей, что шли по другой стороне улицы. Надеюсь, хоть у них этот новый год пройдет хорошо.
В магазине игрушек недалеко от нашего дома, играет такая с детства знакомая песня, и только она напоминает мне про сегодняшний праздник. Когда ты вырастаешь, то сказка проходит. Ее вытесняет суета, сложно сказать ждала я больше самого праздника или тех выходных дней, которые вместе с ним приходят.
Вот и нужный поворот, еще немного и я дома. Достав замерзшими пальцами из кармана куртки телефон, смотрю на часы. Меня не было уже пятнадцать минут, странно, что мама еще не позвонила.
С самого утра она готовила на кухне, убирала квартиру и раздавала наставления, не давая никому присесть ни на минуту. Для нее новый год это всегда генеральная уборка, а после боя курантов разговоры по телефону с родственниками, с которыми впрочем, она созванивается только на таких вот праздниках. Ближе к одиннадцати, она снова будет спешить и повторять, что не успела надеть свое новое платье, накрасится и привести волосы в порядок, а всему виной мы с папой и сестрой, что так нехотя ей помогали.
Первый подъезд, второй, а вот и мой. Железные двери с посыпавшейся коричневой краской и часто ломающемся домофоном.
- Девушка! – Крикнул кто-то со спины, я поворачиваю голову и вижу одного из своих соседей, на плече у него пушистая большая ёлка. – Придержите, пожалуйста, дверь!
Я отступаю в сторону, открывая проход, исполняя просьбу.
- Спасибо вам большое! С наступающим! – Широко улыбаясь, говорит он, проходя мимо меня.
- И вас тоже. – Вежливо отвечаю.
Он начинает подниматься, а я придерживаю дверь, чтобы она громко не хлопнула. Поднявшись к лифту, вижу, как он пытается нажать кнопку вызова, но из-за размеров ёлки, ему это не удается. Он не удержит дерево одной рукой.
Он оборачивается ко мне, я неловко улыбаюсь и нажимаю нужную кнопку.
- Спасибо. – Вновь благодарит он.
Я киваю, почему-то при этом наклоняясь еще и корпусом. Встречи в подъезде с соседями редко бывают приятными, особенно когда вы стоите рядом и смотрите молча в разные точки, иногда изображая, что ваши мысли усердно чем-то заняты.
Сигнал о приезде лифта, и двери открылись. Он неловко заходит в кабину, полуприседая, чтобы верхушка ёлки пролезла за ним. Я пытаюсь зайти тоже, но пространства слишком мало, чтобы мне удалось вместиться.
- Подождите, сейчас, я подвинусь и мы вместимся. – Он начинает предпринимать безнадежные попытки.
- Ничего, езжайте, я подожду.
- Правда?
Снова киваю.
- На какой вам этаж? – Спрашиваю, задерживая руку над панелью с кнопками.
- Восьмой.
Нажимаю соответствующую кнопку.
- Спасибо вам, еще раз с наступающим! - Улыбаясь, говорит он.
Двери закрываются, а я отвечаю:
- Пожалуйста, и вас.
Но не думаю, что он услышал мои слова. Сворачиваю в сторону лестницы и начинаю подниматься. Пока лифт приедет, думаю, смогу подняться и сама на седьмой этаж.
На этом лестничном пролёте находятся наши почтовые ящики, наш был полон каких-то бумаг. Я достаю связку ключей и нахожу нужный. Это обязанность Иришки забирать почту, но младшая сестра даже с этой обязанностью не могла справиться.
Держа в одной руке бумаги, другой закрываю ящик. Поднимаясь по ступенькам, просматриваю почту. Новогодние скидки в одном из магазинов крупной сети, счёт за электричество, несколько флаеров других магазинов, каталог новой косметики для Иришки, письмо от троюродной сестры мамы, видимо, там, где она живет еще не провели интернет. Бумажные письма это так банально, но … красиво. Немного пухлый конверт, на котором мелким почерком написано имя мамы и аккуратно приклеены несколько новогодних марок, от него веет теплом и уютом.
Убираю его под стопку и зачем еще один конверт, почти такой же. Два письма? Сложно понять, кому оно адресовалось и кем написано. Ручка, которой подписывали письмо потекла и все буквы смазаны, только наш адрес можно было более менее чётко прочесть и то, номер квартиры было так же сложно разобрать. Наверное, его кинули нам, так как больше никому в нашем доме письма не пишут, это мне еще мама рассказывала, хвастаясь своей перепиской. Но все-таки нужно проверить, возможно, оно не нам.
Я кладу горошек в карман и застегиваю его, в правую руку беру все бумаги и, хватаясь левой за перила, начиная перепрыгивать через ступеньки. На пролете между пятым и шестым этажами, я устала и остановилась, чтобы перевести дыхание. Меньше чем за минуту, я стояла возле нашей двери.
Она была приоткрыта, видимо, я не до конца ее захлопнула, когда заходила. Последний взгляд на телефон, двадцать две минуты. Точно попадет. Кладу руку на ручку двери, и легонько ее нажимаю.
- Прекращай спорить и иди помогать! Это семейный праздник и ты будешь отмечать его здесь, с нами, этот разговор был окончен еще неделю назад. Моя дочь не будет отмечать новый год вне дома! – Голос мамы был громким и разозленным, видимо, она повторяла это не впервые.
А Иришка никак не могла смириться, что все ее друзья отмечают новый год вместе, а она - с нами.
- То, что это семейный праздник нигде не написано, как и то, что я обязана отмечать его с вами! Через год смогу даже не спрашивать уже вашего разрешения, оно мне будет не к чему. – Резко отвечает сестра, таким же повышенным тоном.
- О, нет, дорогая! Хоть сейчас, хоть через год, когда тебе будет восемнадцать, пока ты моя дочь, я буду за тебя отвечать, и без моего разрешения ты даже из квартиры не выйдешь. Поняла?
- Да, прекрасно. Живу как в тюрьме. Ни шагу ступить. Как же хорошо, что это последний год с Вами! – На последнем слове, она сделала акцент.
Моя рука замерла на ручке, кажется, я почти не дышала. Они стояли здесь, в коридоре между спальнями и кухней.
- А кто тебе сказал, что последний? Мы с отцом говорили, что подумаем про твою учёбу в другом городе, но ничего не обещали. А с таким поведением ты можешь даже не рассчитывать.
- Но как же? – В отчаянии вскричала сестра. – Вы говорили, что отпустите меня.
- Как сказали, так и передумали! – Отрезала мама.
- Вы, вы … - Сестра не находила слов, чтобы выразить все о чем думала.
- Твоя сестра старше тебя на пять лет, но отмечает новый год здесь, с нами. И даже не думает про другой вариант, потому что знает, что это семейный праздник. И учится она тоже здесь и получает хорошую, а главное - рабочую профессию и не занимается той ерундой, что ты. Вот, бери пример.
Тяжелое дыхание моей сестры, рык, который выражал всю ее злость и отчаяние, а затем громкий хлопок дверью ее спальни и завершающие, как она думает победные, слова мамы:
- Дверь сама будешь ремонтировать!
Я закрываю дверь и выдыхаю, прикрывая веки. Сейчас мне нужно зайти в квартиру, отдать горошек, переодеться и выслушать маму, она будет возмущаться, как на мое опоздание, так и на поведение Иришки пока мы будем готовить. После заставит поговорить с сестрой, нужно сейчас придумать, что я им двоим скажу. В любом случае к новому году мама подобреет, она слишком суеверная, чтобы вступать в новый год с обидами. А вот сестра …
Думаю, она будет злиться еще и на меня. Ведь нас сравнили. Вымученная усмешка проявилась на моем лице.
- Не отмечаю с друзьями я новый год, мама, потому что их у меня нет. А учусь здесь, потому что у меня нет тех же амбиций и таланта, что у Иришки, как и смелости, и силы. Рабочую профессию мы выбирали также вместе, с расчетом, чтобы мне сдавать меньше экзаменов и так, чтобы я смогла набрать нужные баллы.
Я отошла на несколько шагов от двери. Нужно собраться, выдохнуть и войти. Отдать горошек, извиниться перед мамой, приготовить ужин, выслушать ее, поговорить с Иришкой, встретить новый год и уйти спать. Почему меня это не успокаивает, как обычно? Я повторяю вновь и вновь последовательность действий и делаю еще один несмелый шаг назад.
Слабачка, не можешь зайти в собственную квартиру. Может, хоть папа поможет? Нет, как он там говорит? «Я в женские разборки не лезу, еще меня потом виноватым сделают».
Вдох, рывок к двери, я почти открыла, но вновь замерла. Нет, не могу. Опустила голову вниз, из-под шапки выбилась прядь волос и упала мне на глаза, небрежно засунув ее обратно, перевела взгляд на свою руку с бумагами, оттуда выглядывало письмо, оно как будто меня манило.
Я приоткрыла дверь и поставила на полку шкафа в прихожей горошек, так же бесшумно закрыла дверь и привалилась к ней головой.
Соберись!
Нет, не могу. Устала. Не хочу.
Ничего же не измениться, завтра все вручат друг другу подарки, а вечером уже случится первая бытовая ссора. Сегодня новый год, а через несколько дней нужно начинать готовиться к экзаменам, чтобы вытянуть на более-менее нормальный балл.
Мне просто не хочется, нет разницы между сегодня, завтра и вчера. Зачем стараться, если это не приносит удовольствие? Зачем пытаться, если ответ заранее известен. Увы, я не из тех, кто добиваться высот, увы, во мне нет таланта, даже амбиций. За то мама может похвастаться послушной дочерью, которую ругает дома за каждую малейшую провинность, но другим она это не скажет.
Для всех мы примерная среднестатическая семья. Одним из аргументов для Иришки в отказ ее просьбе отмечать новый год с друзьями, был – что же скажут люди. Кто эти люди? Я никогда не знала, но всегда должна была думать, что же они скажут и не действовать так, чтобы они меня осудили.
Прокручивая в голове ссору Иришки и мамы, вспомнила прошлый подобный разговор, с моим присутствием. Тогда мама хотела вправить непутевой дочери мозги, чтобы та и не думала про отношения, он видишь, старшую это ни к чему хорошему не привело. Это было очень жестоко с ее стороны, говорить это при мне, когда с момента моего расставания не прошло и месяца.
Мама имела странное мнение по этому поводу, сформулировать которое, даже если и попытаюсь, я не смогу. Ее высказывания могли противоречить друг другу, но ее это не смущало, а наоборот придавало уверенности. Больше всего ей не нравилось, что Иришка спорила и противилась до последнего, я же всегда прислушивалась к мнению старших. Правду говоря, мое мнение не имело никакой силы. Я привыкла держать его в себе и следовать чужому, в конце концов, мои родители плохого мне не хотят. Так я думала всегда. Думаю ли я так же сейчас?
Думаю ли я, что на своем месте, когда смотрю, как бывшие одноклассники уже где-то себя реализовали? Думаю ли я так же, смотря в зажженные от энтузиазма глаза других? Или же, когда слушаю рассказы Иришки о ее жизни, ее друзьях и ее планах? А может, когда смотрю, как другие живут и строят жизнь, в то время как я подчиняюсь?
«Не всем быть президентами и учеными, кто-то должен и работать».
Так говорили мои родители, моя учительница, так теперь говорю и я. Что я изменю? Ничего. Лучше смирится, прекратить тратить время и зайти домой.
Я открыла широко двери, когда в голове пронеслась мысль: « А не трачу ли я свою жизнь, пока смиренно следую всему и тихо жду своего часа?»
Едкая ухмылка, что так редко появляется на моем лице, вновь вернулась, а за ней и новые мысли: «Жди, жди, точно дождешься … своей смерти. Ведь жизнь явно ждать не собирается!»
Я закрыла за собой дверь и громко щёлкнула замком, чтобы мама на кухне услышала, что я вернулась. Стянула с шеи шарф, затем шапку и положила их к горошку. Когда расстегивала куртку, вышла мама, вытирая руки о полотенце. Ее чёлка выбилась из-под платка, которым она перевязывала волосы, когда готовила. Красные щёки от высокой температуры на кухне и такие же глаза после недавней ссоры не внушали ничего хорошего.
- Тебя за смертью посылали? Как будто ближайший магазин в другом городе.
- Там очередь была большая и на улице скользко. Еще соседу с ёлкой помогала, она очень большая, он не мог сам открыть дверь, а в лифте вдвоем не поместились. Прости, я сейчас быстро переоденусь.
Мама смотрела, как я оправдывалась, параллельно прислонившись к стене и стягивая ботинки. Махнув на меня рукой, она вернулась на кухню. Я запихнула шапку и шарф в рукав куртки и повесила в шкаф, захватив горошек, стала вытягивать бумаги из кармана, даже не помню, как туда их положила. Оставив почту в зале на столе, где папа своим художественным взглядом рассматривал новогодние игрушки, нашу ёлку и пространство которое нужно украсить, я отдала горошек маме и пошла к себе.
Первый пункт выполнен. Выдохнула. Собралась и приготовилась ко всему остальному. Еще немного и все закончится.
Я на кухне. Начинаю помогать готовить, нарезаю сыр, мама жалуется на Иришку, мне остается лишь молча слушать. Она так и не вышла из своей комнаты. До нового года еще четыре часа.
Я доделываю салат, когда на кухню заходит насупленная Иришка. Сестра молча наливает себе воды, залпом все выпивает и направляется к выходу.
- Ничего не скажешь? – Спрашивает мама.
- А должна?
Все молчат. Я не останавливаюсь и продолжаю работать. Иришка задерживается возле меня и смотрит на мои действия, ухмыльнувшись, она выходит. Наконец могу вдохнуть. Больше всего она не любит, когда нас сравнивают и говорят ей делать, как я. Больше всего я не люблю, смотреть ей в глаза после этого. Мне неловко потому, что сравнивают в мою пользу? Нет, я не хочу, чтобы в моих глазах она увидела то, что меньше всего на свете мне хочется, чтобы она была похожа на меня.
Еще час мы готовим, картошка уже запекается, стол стоит в гостиной. Папа ставит его только раз в году, и каждый раз забывает, как правильно его раскладывать, в итоге каждый раз ему приходится минут по двадцать с ним разбираться, выслушивая мамины замечания.
Я отношу последний салат, выходя из гостиной, замечаю Иришку. Она обувается, возле ее ног стоит сумка.
- Ты куда?
Она резко застегнула сапог и быстро поднялась, остро на меня смотря.
- Туда, где вас нет.
- Прекрати устраивать сцену, раздевайся, сейчас поговорим. – Донесся со спины голос отца.
Из кухни вышла мама, быстро подойдя к Иришке, она резко схватила ее за руку и дернула со всей силы.
- Разувайся! – Ее голос звучал очень раздражено.
Иришка, дернулась обратно и освободила руку. Открыв дверь, она схватила сумку и выбежала на лестничную площадку. Рука мамы, которая хотела ухватить ее, зависла в воздухе. Мы выбежали за ней. Она уже быстро спускалась по ступенькам.
- Если сейчас уйдешь – можешь уже больше не возвращаться! – Крикнула вдогонку мама.
- Я ее верну. – Сказал отец и начал обуваться. У него были слабые ноги, он за ней не сможет побежать. Я быстро засунула ноги в ботинки, схватила курточку и выбежала за Иришкой.
- Быстрее, пока она не выбежала из подъезда.
Лифт, как всегда, был занят. Я сбегала по ступенькам, быстро накидывая курточку, остановилась лишь на секунду, чтобы застегнуть ботинки и побежать еще быстрее.
- Ир, постой. – Крикнула, выбежав из подъезда убегающей тени.
