— Этому дому нужно, чтобы в нем горел очаг, — перебила я, беря её ладони в свои. Они теплые и мягкие. — Хорошо, что он в надежный руках.
Это была чистая правда. Дом преобразился, в него снова вернулась жизнь и я была этому рада. Вал бы, уверена, тоже. Ома просияла от моих слов.
— Мама прислала меня за вами, пригласить на чай, а заодно обсудить все приготовления к брачному обряду, — вспомнила я зачем пришла. Дан за спиной многозначительно присвистнул. Дата уже через две недели и так как мать Бруна умерла, то Йора взяла на себя эту роль и теперь с рвением урагана дирижировала сборами. Нам оставалось только по возможности прятаться, а если уж мы все таки попадались ей на глаза, то безропотно выполнять все ее поручения. Себе дороже было ослушаться эту хрупкую женщину. Но надо сказать, что с Наиной они быстро нашли общий язык и она своей размеренностью и текучестью по возможности гасила чрезмерную активность моей мамы.
— Да, конечно. Я же обещала еще принести рецепт мясного пирога с фенхелем. Надо не забыть!
Выходя, я видела, как Дан снял с крюка плащ, поэтому чуть помедлила на крыльце.
— Мирра… — вышел он следом.
— Да, — тут же обернулась я. По возвращению в Долину нас закрутило стремительно набравшими обороты событиями и разнесло в разные стороны. Воссоединение семей, прибавление в клане, подготовка к обряду Бруна и Омы. И я скучала по времени, когда мы были только вдвоем с Даном среди бескрайних гор и снегов. Разговаривали, отпивая горячий травяной отвар, слушали, ловя каждое слово друг друга, прижимались, желая поделиться теплом… Я никому не могла признался в этом, но мне этого отчаянно недоставало.
— Покажешь мне окрестности? Если у тебя, конечно, есть на это время.
— Есть, — улыбнулась я. Стоило больших усилий не запрыгать от радости. — Что ты хочешь посмотреть?
— Все твои любимые места, — решительно ответил он.
— Что ж. Тогда мы не управимся и к завтрашнему вечеру, — хмыкнула я.
Я вела его по проторенной мною за эти дни тропкой к густому еловому лесу у западной оконечности Долины. Почти каждый день я приходила сюда. Расстояние тут было небольшое и я специально виляла между деревьев, чтобы поздороваться с каждым, погладить по шершавой прохладной коре, вдохнуть смолистый аромат. Тропка выводила к крутому изгибу речки, а у самого ее берега лежал большой плоский валун. Это было мое любимое место в детстве. Летом на нем можно было лежать, раскинув руки в стороны и смотреть как ветер по своей прихоти гоняет по небу облака. Или сидеть опустив ноги в воду и чувствовать ее прохладное нежное поглаживание.
Приподняв подол юбки, я легко забежала на камень по стволу упавшего дерева, сложила плащ и подстелила, усаживаясь. Обхватила колени. Дан опустился рядом. Осмотрелся. Ранней весной тут было не менее красиво.
— Расскажи мне об этом месте, — попросил он.
Я задумалась над его просьбой. Он просил не описать его. Он и так все прекрасно видел. Он хотел, чтобы я рассказала, что оно значит лично для меня.
— Там дальше за этим лесом болото, оно тянется почти на треть лиги до самых холмов. Мы ходили туда по осени собирать клюкву и морошку. Однажды я отстала, чтобы утолить жажду и вышла на этот берег. Смотри, — я обвела рукой вокруг, — стволы деревьев тут растут почти вплотную и ветви причудливо переплелись. Это мне напомнило стены жилища. Тогда я решила, что это будет мой собственный дом с крышей из звездного неба. Я приходила сюда, запирала воображаемую дверь и слушала лес… Он шепотом переговаривался с рекой… Рассказывал сказки, что оставил в его кронах ветер, а река в ответ делилась историями, что собрали ее воды по капле со всего Севера. Звучит, наверное, глупо.
— Вовсе нет. Продолжай.
— А вообще, почему я все время болтаю? У меня тоже накопились вопросы!
— Валяй! — благодушно позволил он. В голове тут же зароились сотни вопросов, но я их разогнала, сначала — важное.
— Все закончилось. Мы сделали, что были должны. А что будет дальше?
— После обряда мама и Юрн останутся в Долине. Они так решили. Ома, естественно, тоже. Шипп предложил свою помощь съездить после забрать необходимые вещи из Ситли и все привести сюда. Я думаю, они будут тут счастливы.
— А ты? — осторожно спросила я.
— Старейшины и мне предложили жить здесь, — уклончиво ответил Дан.
Какая-то его часть желала остаться, но другая…
— Иногда я думаю, как бы все сложилось, не заблудись я тогда в лесу и не найди меня Йенс. Не дай он мне испить по ошибке той воды.
— Ты там, где ты должен быть, — горячо возразила я и уже тише добавила. — Мне хочется верить, что всё равно все твои дороги привели бы тебя сейчас сюда. На этот камень у реки. Ко мне.
Наши взгляды встретились.
— Мирра, я… — начал он. — Я должен тебе сказать.
Его ладони нашли мои. Сухие горячие, хоть на нем и не было перчаток. Зеленые глаза напротив моих, я видела в них себя.
— Ты очень дорога мне. Ты… Я люблю тебя, Мирра. Не знаю в какой момент понял это, но ты стала для меня всем. Постепенно заполнила собой все дыры, что зияли у меня внутри. Я не знаю, смею ли на что-то надеяться и мне совершенно нечего тебе предложить. Есть только я и мое чувство к тебе. Но если тебе этого окажется достаточно, то я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
Он взглянул на меня как приговоренный, что ждет вердикта судьи — оправдает или казнит — столько в нем было надежды, тревоги и грозящей накрыть с головой обреченности. Слова в миг закончились в моей голове, их затопили чувства. Как ему объяснить, что он и его любовь соразмерны с целым миром для меня?
— Я тоже люблю тебя, Дан. — Это все, что я нашлась сказать. И это было меньше, чем я чувствовала на самом деле. Но в следующую секунду он с шумом выдохнул и сгреб меня в свои нежные медвежьи объятия, усаживая к себе на колени. Я взяла его лицо в свои ладони, провела тонкими пальцами про скулам, обрисовала узор шрамов, погладила. Он прикрыл глаза ловя каждое мое движение, открываясь еще больше.
— Мирра… — как красиво звучало мое имя, когда он произносил его. — Моя маленькая Мирра…
Мы одновременно потянулись друг к другу, пока не встретились губами. Я еще хранила в памяти тот первый поцелуй, но сейчас все было по-другому. Сейчас в нем не было болезненной тревоги и страха потери, была уверенность и счастье, что наполняло медовым цветом каждую клеточку моего тела. И нежность. Желание отдавать, делать другого человека счастливым.
Дан перебирал мои волосы, медленно провел тыльной стороной ладони по щеке. Движения неторопливые и осторожные, словно он все еще не верил в происходящее. После всего, через что нам пришлось пройти, он заново открывал для себя меня.
— Ты не передумала? — спустя какое-то время спросил он.
Я знала, что он имел ввиду.
— Нет.
Передумать я не могла, сила, что больше меня, звала вперед. И мой выбор был ей подчиниться.
Снег еще лежал местами на северных склонах, но на равнине, где расположилась деревня, уже пыталась проклюнуться нежная травка. Воздух тоже изменился — обнажилась прошлогодняя прелая листва, солнце грело подтекшую смолу на деревьях и все это наполняло воздух неповторимым весенним ароматом пробуждающейся жизни. День выдался чудесный, а может это просто распирающая радость Бруна разогнала все облака на лиги вокруг. Что ж, вполне возможно.
Ома лебедем плыла по проходу из людей, устланному еловыми ветвями и красными бусинами клюквы, к Дому старейшин. Там на открытой поляне стояла арка из лозы, на которой по ветру развивались сотни разноцветных лент. Каждый уже с утра повязал по одной, пожелав молодым всех возможных благ. Я свою оставила первой еще на рассвете.
Ома была настоящая красавица в светло-зеленом льняном платье, что сшила сама, с ручной вышивкой. По подолу на фоне холмов и гор бежали звери из аккуратных стежков. Прыткие зайцы. Юркие собольки. Росомахи, барсуки и лани. А в небе парили птицы. И грозные медведи, куда же без них? Один такой сейчас крепко держал меня за руку и не желал отпускать ни на миг. Серебристые волки… А в самом центре был большой благородный олень с рогами-ветвями. В ее руках был маленький букетик жемчужных эдельвейсов, что каким-то чудом так рано проклюнулись на склоне около Источника.
А Брун уже ждал её там. Он заметно волновался и я послала ему ободряющую улыбку. Когда Ома приблизилась, он взял ее руки в свои и крохотные пальцы утонули в его ладонях.
Лица собравшихся сияли неподдельной радостью.
Ика заговорила и слова клятвы поплыли над нашими головами, отпечатываясь глифами на сердцах:
— Кровь к крови, рука к руке, один кров на двоих, один Путь, отныне и навеки!
Брун наклонился к Оме и робко поцеловал. Вокруг раздались поздравления. Кажется, я кричала громче всех. И ощущала, как правилен этот момент — когда за друга в стократ радостнее, чем за себя.
Но это было еще не все. Старейшины уже вновь ждали Ому. Вот она подошла сначала к Глену, тот накинул ей на плечи плащ из белой ткани. Яро нарисовал на лице красной краской две расходящиеся линии от переносицы к вискам.
Ика взяла её за руку и повела к Источнику.
Ома сама так решила еще несколько недель назад, никто на нее не давил и не навязывал. По лицу Дана, когда он узнал о ее решении, я видела, что в первое мгновение он хотел ей возразить, отговорить, оградить её от того, что пришлось испытать ему. Но лишь мгновение. У его сестры был свой Путь, не такой как у него, и он это понимал. И когда она отняла от губ пустую чашу, его лицо светилось от гордости и братской любви.
Праздник длился весь день до самой ночи. Угощения, танцы, игры и состязания, и конечно же, сказки для детей у костра. К ним теперь добавится еще одна. Про отчаянное и безрассудное путешествие за Гряду.
В какой-то момент я остановилась и залюбовалась всем происходящим вокруг. Деревня вновь выглядела какой я ее помнила в своем детстве: все вокруг радовались, никто больше не смущался перекидываться в тотем, если так велела душа. Бланка и Гран резвились на лугу: большой пепельный волк и маленькая рыжая лисица. Они так подходили друг другу и выглядели такими беззаботными и счастливыми, что у меня на мгновение сжалось сердце от нежности. Праматерь, пусть у них все будет хорошо.
Я тоже впервые за много лет решила целиком отдаться празднику, когда, если не сейчас к конце концов? Но одной веселиться не так интересно! Сначала было не просто втянуть Дана в это безумие, но затем он быстро освоился, а потом и вовсе осмелел и, к моему огромному удивлению, взял лютню. И запел низким бархатным как сама ночь голосом. Это была старая баллада народов равнин, красивая и проникновенная. Конечно, же о любви.
На глазах Наины навернулись слезы, которые она украдкой вытирала. Гран тихонько подпевал в стороне, склонив на бок голову, а Ома плакала и улыбалась одновременно.
— И когда ты собирался мне рассказать? — спросила я, когда смущенный всеобщим вниманием Дан вернул лютню и подошел ко мне.
Он улыбнулся.
— Ты не спрашивала, — пожал он плечами. Кажется, мне еще только предстояло постигать шаг за шагом этого невероятного человека с тотемом медведя. Помолчав, он добавил с легкой грустью. — Эту песню очень любил мой отец и часто пел ее дома, занимаясь делами. Мне хотелось, чтобы Ома сегодня почувствовала его присутствие рядом.
«Как можно было его не полюбить?» — в сотый раз задалась я вопросом. У меня не было ни единого шанса. И какое же это счастье получить дар его любви в ответ.
— Это самый лучший подарок, что ты мог для нее сделать, — искренне сказала я, обнимая его.
Звезды уже во всю перемигивались на небосклоне. Все по очереди подходили к Бруну и Оме, дарили подношения, давали напутствия и желали счастья. Когда Ому увлекли в хоровод, я подошла к Бруну. Ему, как всегда, не пришлось ничего объяснять, он все понял по моему взгляду, поэтому отвел меня в сторону, где музыка звучала глуше.
Я без слов обняла своего друга и замерла под звук его сердцебиения, прося Праматерь позаботиться о Бруне и его семье. Он словно почувствовав мое замешательство, отодвинулся, держа меня за плечи. Заглянул в глаза. Там алел вопрос.
— Мы еще увидимся? — тихо спросил он.
Ничего-то от него не скроешь! Он почувствовал, что я пришла попрощаться. Я не хотела говорить ему раньше, чтобы не омрачать этот день. Моя заплечная сумка была уже собрана и только ждала, когда я закину ее за спину и отправлюсь в Путь.
С родителями и Бланкой я уже поговорила и получила их благословение. Я знала, что они в тайне грустили, но вида не подали. Не хотели чтобы я уходила с тяжелым сердцем.
К сборам я подошла со всей серьезностью и ответственностью, вещей в этот раз взяла немного больше, чем когда ринулась на Алаид. Все-таки хотелось иметь чуть больше сменной одежды, чем ничего. Да и я пока не представляла, когда точно вернусь. Через полгода? Год? Пять? Кровь предков звала меня вперед, манила и обещала, что все ответы найдутся в пути, мозаика сложиться и получится красивый узор моей собственной жизни. И мне так хотелось его как следует разглядеть. Одно я знала точно, что вернусь непременно, а остальное я оставила на милость Праматери.
— Конечно! — легко ответила я. — Кто-то же должен будет научить твоих детей стрелять из лука. И рассказать обо всех проделках их папочки!
— Ты это видела? — также тихо прошептал он с надеждой. Я знала, что он имеет ввиду.
— Я это знаю, — пожала я плечами.
— Береги себя, Мирра! — он тронул одну из белых выбившихся прядей у моего виска.
— И ты. Себя и Ому.
Я еще раз крепко напоследок обняла его и он сжал меня в ответ в своих тисках, не желая отпускать. Я думала о той благодарности, которую не описать словами, что испытывала к нему.
— Иди, тебя ждет жена, — подтолкнула я его с улыбкой, боясь, что сейчас разрыдаюсь. Брун просиял в ответ, кивнул и ушел не оборачиваясь туда, где догорали свечи сегодняшнего празднества.
На следующий день он ждал меня на рассвете у южной тропы. Сидел на покрытом последней весенней изморозью камне и задумчиво жевал сухую прошлогоднюю травинку. Высокие черные сапоги, серый, грубой вязки свитер, безрукавка из мягкой кожи подбитая мехом и накинутый сверху плащ. Рядом на земле лежала заплечная сумка.
Услышав мои шаги издалека он поднял голову от созерцания рисунка на тонком ледке, подался мне навстречу. А это все я уже видела.
— Я боялся, что ты уже упорхнула, — он поднялся с камня и встал напротив, нежно обнимая.
— Разве бы я смогла? — ответила я вопросом на вопрос, поправляя за спиной лук и колчан. Он лишь пожал плечами. — У медведей ведь самый отменный нюх, если я не ошибаюсь?
Он хмыкнул, показывая, что тоже думал об этом варианте, но убегать от него я не собиралась. Никогда.
— Ты уверена? — в сотый раз спросил он.
Я посмотрела в даль. Тонкая полоска солнца, что показалась между холмами золотила горизонт.
Конечно, я была уверена. Путь уже вился у нас под ногами, манил шагнуть на него и я не могла этому сопротивляться. Я перевела взгляд с горизонта в самые любимые глаза и увидела в них ответ на главный вопрос.
— Будь моим домом, — сказала я, —а я буду твоим.
Дан кивнул и я решительно вложила свою ладонь в его.
Это была чистая правда. Дом преобразился, в него снова вернулась жизнь и я была этому рада. Вал бы, уверена, тоже. Ома просияла от моих слов.
— Мама прислала меня за вами, пригласить на чай, а заодно обсудить все приготовления к брачному обряду, — вспомнила я зачем пришла. Дан за спиной многозначительно присвистнул. Дата уже через две недели и так как мать Бруна умерла, то Йора взяла на себя эту роль и теперь с рвением урагана дирижировала сборами. Нам оставалось только по возможности прятаться, а если уж мы все таки попадались ей на глаза, то безропотно выполнять все ее поручения. Себе дороже было ослушаться эту хрупкую женщину. Но надо сказать, что с Наиной они быстро нашли общий язык и она своей размеренностью и текучестью по возможности гасила чрезмерную активность моей мамы.
— Да, конечно. Я же обещала еще принести рецепт мясного пирога с фенхелем. Надо не забыть!
Выходя, я видела, как Дан снял с крюка плащ, поэтому чуть помедлила на крыльце.
— Мирра… — вышел он следом.
— Да, — тут же обернулась я. По возвращению в Долину нас закрутило стремительно набравшими обороты событиями и разнесло в разные стороны. Воссоединение семей, прибавление в клане, подготовка к обряду Бруна и Омы. И я скучала по времени, когда мы были только вдвоем с Даном среди бескрайних гор и снегов. Разговаривали, отпивая горячий травяной отвар, слушали, ловя каждое слово друг друга, прижимались, желая поделиться теплом… Я никому не могла признался в этом, но мне этого отчаянно недоставало.
— Покажешь мне окрестности? Если у тебя, конечно, есть на это время.
— Есть, — улыбнулась я. Стоило больших усилий не запрыгать от радости. — Что ты хочешь посмотреть?
— Все твои любимые места, — решительно ответил он.
— Что ж. Тогда мы не управимся и к завтрашнему вечеру, — хмыкнула я.
Я вела его по проторенной мною за эти дни тропкой к густому еловому лесу у западной оконечности Долины. Почти каждый день я приходила сюда. Расстояние тут было небольшое и я специально виляла между деревьев, чтобы поздороваться с каждым, погладить по шершавой прохладной коре, вдохнуть смолистый аромат. Тропка выводила к крутому изгибу речки, а у самого ее берега лежал большой плоский валун. Это было мое любимое место в детстве. Летом на нем можно было лежать, раскинув руки в стороны и смотреть как ветер по своей прихоти гоняет по небу облака. Или сидеть опустив ноги в воду и чувствовать ее прохладное нежное поглаживание.
Приподняв подол юбки, я легко забежала на камень по стволу упавшего дерева, сложила плащ и подстелила, усаживаясь. Обхватила колени. Дан опустился рядом. Осмотрелся. Ранней весной тут было не менее красиво.
— Расскажи мне об этом месте, — попросил он.
Я задумалась над его просьбой. Он просил не описать его. Он и так все прекрасно видел. Он хотел, чтобы я рассказала, что оно значит лично для меня.
— Там дальше за этим лесом болото, оно тянется почти на треть лиги до самых холмов. Мы ходили туда по осени собирать клюкву и морошку. Однажды я отстала, чтобы утолить жажду и вышла на этот берег. Смотри, — я обвела рукой вокруг, — стволы деревьев тут растут почти вплотную и ветви причудливо переплелись. Это мне напомнило стены жилища. Тогда я решила, что это будет мой собственный дом с крышей из звездного неба. Я приходила сюда, запирала воображаемую дверь и слушала лес… Он шепотом переговаривался с рекой… Рассказывал сказки, что оставил в его кронах ветер, а река в ответ делилась историями, что собрали ее воды по капле со всего Севера. Звучит, наверное, глупо.
— Вовсе нет. Продолжай.
— А вообще, почему я все время болтаю? У меня тоже накопились вопросы!
— Валяй! — благодушно позволил он. В голове тут же зароились сотни вопросов, но я их разогнала, сначала — важное.
— Все закончилось. Мы сделали, что были должны. А что будет дальше?
— После обряда мама и Юрн останутся в Долине. Они так решили. Ома, естественно, тоже. Шипп предложил свою помощь съездить после забрать необходимые вещи из Ситли и все привести сюда. Я думаю, они будут тут счастливы.
— А ты? — осторожно спросила я.
— Старейшины и мне предложили жить здесь, — уклончиво ответил Дан.
Какая-то его часть желала остаться, но другая…
— Иногда я думаю, как бы все сложилось, не заблудись я тогда в лесу и не найди меня Йенс. Не дай он мне испить по ошибке той воды.
— Ты там, где ты должен быть, — горячо возразила я и уже тише добавила. — Мне хочется верить, что всё равно все твои дороги привели бы тебя сейчас сюда. На этот камень у реки. Ко мне.
Наши взгляды встретились.
— Мирра, я… — начал он. — Я должен тебе сказать.
Его ладони нашли мои. Сухие горячие, хоть на нем и не было перчаток. Зеленые глаза напротив моих, я видела в них себя.
— Ты очень дорога мне. Ты… Я люблю тебя, Мирра. Не знаю в какой момент понял это, но ты стала для меня всем. Постепенно заполнила собой все дыры, что зияли у меня внутри. Я не знаю, смею ли на что-то надеяться и мне совершенно нечего тебе предложить. Есть только я и мое чувство к тебе. Но если тебе этого окажется достаточно, то я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
Он взглянул на меня как приговоренный, что ждет вердикта судьи — оправдает или казнит — столько в нем было надежды, тревоги и грозящей накрыть с головой обреченности. Слова в миг закончились в моей голове, их затопили чувства. Как ему объяснить, что он и его любовь соразмерны с целым миром для меня?
— Я тоже люблю тебя, Дан. — Это все, что я нашлась сказать. И это было меньше, чем я чувствовала на самом деле. Но в следующую секунду он с шумом выдохнул и сгреб меня в свои нежные медвежьи объятия, усаживая к себе на колени. Я взяла его лицо в свои ладони, провела тонкими пальцами про скулам, обрисовала узор шрамов, погладила. Он прикрыл глаза ловя каждое мое движение, открываясь еще больше.
— Мирра… — как красиво звучало мое имя, когда он произносил его. — Моя маленькая Мирра…
Мы одновременно потянулись друг к другу, пока не встретились губами. Я еще хранила в памяти тот первый поцелуй, но сейчас все было по-другому. Сейчас в нем не было болезненной тревоги и страха потери, была уверенность и счастье, что наполняло медовым цветом каждую клеточку моего тела. И нежность. Желание отдавать, делать другого человека счастливым.
Дан перебирал мои волосы, медленно провел тыльной стороной ладони по щеке. Движения неторопливые и осторожные, словно он все еще не верил в происходящее. После всего, через что нам пришлось пройти, он заново открывал для себя меня.
— Ты не передумала? — спустя какое-то время спросил он.
Я знала, что он имел ввиду.
— Нет.
Передумать я не могла, сила, что больше меня, звала вперед. И мой выбор был ей подчиниться.
Глава 13
Снег еще лежал местами на северных склонах, но на равнине, где расположилась деревня, уже пыталась проклюнуться нежная травка. Воздух тоже изменился — обнажилась прошлогодняя прелая листва, солнце грело подтекшую смолу на деревьях и все это наполняло воздух неповторимым весенним ароматом пробуждающейся жизни. День выдался чудесный, а может это просто распирающая радость Бруна разогнала все облака на лиги вокруг. Что ж, вполне возможно.
Ома лебедем плыла по проходу из людей, устланному еловыми ветвями и красными бусинами клюквы, к Дому старейшин. Там на открытой поляне стояла арка из лозы, на которой по ветру развивались сотни разноцветных лент. Каждый уже с утра повязал по одной, пожелав молодым всех возможных благ. Я свою оставила первой еще на рассвете.
Ома была настоящая красавица в светло-зеленом льняном платье, что сшила сама, с ручной вышивкой. По подолу на фоне холмов и гор бежали звери из аккуратных стежков. Прыткие зайцы. Юркие собольки. Росомахи, барсуки и лани. А в небе парили птицы. И грозные медведи, куда же без них? Один такой сейчас крепко держал меня за руку и не желал отпускать ни на миг. Серебристые волки… А в самом центре был большой благородный олень с рогами-ветвями. В ее руках был маленький букетик жемчужных эдельвейсов, что каким-то чудом так рано проклюнулись на склоне около Источника.
А Брун уже ждал её там. Он заметно волновался и я послала ему ободряющую улыбку. Когда Ома приблизилась, он взял ее руки в свои и крохотные пальцы утонули в его ладонях.
Лица собравшихся сияли неподдельной радостью.
Ика заговорила и слова клятвы поплыли над нашими головами, отпечатываясь глифами на сердцах:
— Кровь к крови, рука к руке, один кров на двоих, один Путь, отныне и навеки!
Брун наклонился к Оме и робко поцеловал. Вокруг раздались поздравления. Кажется, я кричала громче всех. И ощущала, как правилен этот момент — когда за друга в стократ радостнее, чем за себя.
Но это было еще не все. Старейшины уже вновь ждали Ому. Вот она подошла сначала к Глену, тот накинул ей на плечи плащ из белой ткани. Яро нарисовал на лице красной краской две расходящиеся линии от переносицы к вискам.
Ика взяла её за руку и повела к Источнику.
Ома сама так решила еще несколько недель назад, никто на нее не давил и не навязывал. По лицу Дана, когда он узнал о ее решении, я видела, что в первое мгновение он хотел ей возразить, отговорить, оградить её от того, что пришлось испытать ему. Но лишь мгновение. У его сестры был свой Путь, не такой как у него, и он это понимал. И когда она отняла от губ пустую чашу, его лицо светилось от гордости и братской любви.
Праздник длился весь день до самой ночи. Угощения, танцы, игры и состязания, и конечно же, сказки для детей у костра. К ним теперь добавится еще одна. Про отчаянное и безрассудное путешествие за Гряду.
В какой-то момент я остановилась и залюбовалась всем происходящим вокруг. Деревня вновь выглядела какой я ее помнила в своем детстве: все вокруг радовались, никто больше не смущался перекидываться в тотем, если так велела душа. Бланка и Гран резвились на лугу: большой пепельный волк и маленькая рыжая лисица. Они так подходили друг другу и выглядели такими беззаботными и счастливыми, что у меня на мгновение сжалось сердце от нежности. Праматерь, пусть у них все будет хорошо.
Я тоже впервые за много лет решила целиком отдаться празднику, когда, если не сейчас к конце концов? Но одной веселиться не так интересно! Сначала было не просто втянуть Дана в это безумие, но затем он быстро освоился, а потом и вовсе осмелел и, к моему огромному удивлению, взял лютню. И запел низким бархатным как сама ночь голосом. Это была старая баллада народов равнин, красивая и проникновенная. Конечно, же о любви.
На глазах Наины навернулись слезы, которые она украдкой вытирала. Гран тихонько подпевал в стороне, склонив на бок голову, а Ома плакала и улыбалась одновременно.
— И когда ты собирался мне рассказать? — спросила я, когда смущенный всеобщим вниманием Дан вернул лютню и подошел ко мне.
Он улыбнулся.
— Ты не спрашивала, — пожал он плечами. Кажется, мне еще только предстояло постигать шаг за шагом этого невероятного человека с тотемом медведя. Помолчав, он добавил с легкой грустью. — Эту песню очень любил мой отец и часто пел ее дома, занимаясь делами. Мне хотелось, чтобы Ома сегодня почувствовала его присутствие рядом.
«Как можно было его не полюбить?» — в сотый раз задалась я вопросом. У меня не было ни единого шанса. И какое же это счастье получить дар его любви в ответ.
— Это самый лучший подарок, что ты мог для нее сделать, — искренне сказала я, обнимая его.
Звезды уже во всю перемигивались на небосклоне. Все по очереди подходили к Бруну и Оме, дарили подношения, давали напутствия и желали счастья. Когда Ому увлекли в хоровод, я подошла к Бруну. Ему, как всегда, не пришлось ничего объяснять, он все понял по моему взгляду, поэтому отвел меня в сторону, где музыка звучала глуше.
Я без слов обняла своего друга и замерла под звук его сердцебиения, прося Праматерь позаботиться о Бруне и его семье. Он словно почувствовав мое замешательство, отодвинулся, держа меня за плечи. Заглянул в глаза. Там алел вопрос.
— Мы еще увидимся? — тихо спросил он.
Ничего-то от него не скроешь! Он почувствовал, что я пришла попрощаться. Я не хотела говорить ему раньше, чтобы не омрачать этот день. Моя заплечная сумка была уже собрана и только ждала, когда я закину ее за спину и отправлюсь в Путь.
С родителями и Бланкой я уже поговорила и получила их благословение. Я знала, что они в тайне грустили, но вида не подали. Не хотели чтобы я уходила с тяжелым сердцем.
К сборам я подошла со всей серьезностью и ответственностью, вещей в этот раз взяла немного больше, чем когда ринулась на Алаид. Все-таки хотелось иметь чуть больше сменной одежды, чем ничего. Да и я пока не представляла, когда точно вернусь. Через полгода? Год? Пять? Кровь предков звала меня вперед, манила и обещала, что все ответы найдутся в пути, мозаика сложиться и получится красивый узор моей собственной жизни. И мне так хотелось его как следует разглядеть. Одно я знала точно, что вернусь непременно, а остальное я оставила на милость Праматери.
— Конечно! — легко ответила я. — Кто-то же должен будет научить твоих детей стрелять из лука. И рассказать обо всех проделках их папочки!
— Ты это видела? — также тихо прошептал он с надеждой. Я знала, что он имеет ввиду.
— Я это знаю, — пожала я плечами.
— Береги себя, Мирра! — он тронул одну из белых выбившихся прядей у моего виска.
— И ты. Себя и Ому.
Я еще раз крепко напоследок обняла его и он сжал меня в ответ в своих тисках, не желая отпускать. Я думала о той благодарности, которую не описать словами, что испытывала к нему.
— Иди, тебя ждет жена, — подтолкнула я его с улыбкой, боясь, что сейчас разрыдаюсь. Брун просиял в ответ, кивнул и ушел не оборачиваясь туда, где догорали свечи сегодняшнего празднества.
***
На следующий день он ждал меня на рассвете у южной тропы. Сидел на покрытом последней весенней изморозью камне и задумчиво жевал сухую прошлогоднюю травинку. Высокие черные сапоги, серый, грубой вязки свитер, безрукавка из мягкой кожи подбитая мехом и накинутый сверху плащ. Рядом на земле лежала заплечная сумка.
Услышав мои шаги издалека он поднял голову от созерцания рисунка на тонком ледке, подался мне навстречу. А это все я уже видела.
— Я боялся, что ты уже упорхнула, — он поднялся с камня и встал напротив, нежно обнимая.
— Разве бы я смогла? — ответила я вопросом на вопрос, поправляя за спиной лук и колчан. Он лишь пожал плечами. — У медведей ведь самый отменный нюх, если я не ошибаюсь?
Он хмыкнул, показывая, что тоже думал об этом варианте, но убегать от него я не собиралась. Никогда.
— Ты уверена? — в сотый раз спросил он.
Я посмотрела в даль. Тонкая полоска солнца, что показалась между холмами золотила горизонт.
Конечно, я была уверена. Путь уже вился у нас под ногами, манил шагнуть на него и я не могла этому сопротивляться. Я перевела взгляд с горизонта в самые любимые глаза и увидела в них ответ на главный вопрос.
— Будь моим домом, — сказала я, —а я буду твоим.
Дан кивнул и я решительно вложила свою ладонь в его.
