Однажды я участвовала в конкурсе рассказов до 2500 знаков. Тема: "Руины человеческой эпохи".
1. 14 лет со дня катастрофы.
Она старалась не бежать. Понимала – могут заметить, остановить, начнут задавать вопросы, и всё равно страх и отчаянье то и дело понукали сорваться на бег. Марина быстрым шагом приближалась к станции. Темнота тоннеля не мешала, женщина ходила здесь множество раз, да и больше негде ходить, только по этим норам. «Как крысы» - промелькнула горькая мысль. Подходя ближе, у поста, она старалась не выдать своего волнения, плотнее прижала к себе драгоценную ношу, но её свистом подозвали:
- О, Марька, подь сюды, - Рыжий довольно осклабился, когда женщина подошла. – Говорят, Никон возьмет себе новую жену, - проговорил он ей в лицо, обдавая вонью перегара и гнилых зубов, - а тебя нам подарит. - Он рывком притянул её к себе, одной рукой стиснув плечо, а другой облапал. Она с ужасом поняла, что сейчас он найдёт плотно примотанный к бедру пистолет, и ей конец. Женщинам не разрешалось защищаться, а за воровство её жестоко накажут и потом просто казнят. Но постовой напоследок больно ущипнул за ягодицу, отчего Марина невольно вскрикнула. От поста к ним подошел ещё один дозорный и грубо пихнул Рыжего:
- Ох*ел, козлина, она пока что баба старшoго. - Он вырвал женщину из рук молодого и легко толкнул в сторону станции. - Огрызок твой где? – и, заметив сверток на груди женщины, кивнул, - шагай.
- Эээ, стопэ, - не унимался Рыжий. Он развернулся к Марине и, сплюнув, спросил, - ты чо одна прёшься, где остальные?
Она заранее заготовила ответ и тут же выпалила, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе:
- Так на играх остались, сегодня весь день бои. А меня домой отправили, на свиноферме же рук не хватает.
- Ну, как там? Ты была? – глаза Рыжего азартно загорелись, - видела чего? Выродков на этот раз много привезли? Ну?
Она замялась, подбирая слова:
- Вроде много…, - нервно сглотнула, вспомнив, - дааа я и не видела особо ничего… Вам мужчины лучше меня расскажут, я не умею… - паника подступала всё ближе – я…я пойду, ладно?
- Вот курва, - опять зло сплюнул Рыжий, отворачиваясь, пропуская её, - могла бы и посмотреть, нам рассказать. Вали, - махнул рукой.
Марина побежала вперёд, слыша за спиной бормотание постовых, восторженно обсуждающих подробности прошлых боёв. Поднимаясь по лесенке на платформу, она поправила примотанную к себе в импровизированном слинге спящую дочь, и пошла вдоль жилых палаток. Руки холодели - она соврала. Соврала, своровала и будет наказана. Внутренняя дрожь подкашивала ноги, но женщина упрямо шла по перрону. Она видела, всё видела и очень хотела забыть, но перед глазами упрямо вставали картинки прошлой ночи и этого утра. Она видела вереницу голых рабов, привезённых с «Академки», тела которых густо покрывала чёрно-фиолетовая инопланетная гниль. Они когда-то были людьми, но мутация, сожравшая привычный мир наверху, приползла с обрушенной станции «Девяткино» сначала на «Гражданку», а потом добралась и до «Академической». Чистых людей, всего четверых – старуху и детей - привезли сюда, остальные пойдут на арену…Арена… женщина содрогнулась, вспомнив кровавую забаву бесноватых людей. Обвешанных всевозможным оружием мужиков, трясущих сетку арены и выкрикивающих похабности. Довольных и безумных полуголых бойцов, забрызганных сиреневатой мутированной кровью, в нетерпении ожидающих, когда на арену загонят новую партию «выродков». Крики, вой и мольбы обреченных, а так же скандирование, жуткую радость и горячий азарт толпы. Марина содрогнулась, она тоже была там, тоже что-то кричала и подбадривала, ну, а как не кричать, если за тобой цепко следит острый взгляд Никона – одна капля сочувствия и смерть. Старшoй не щадил ни мутантов, ни тех, кто пытался заступиться за них – и чья смерть будет страшнее, неизвестно. …И детей. Она видела на арене двоих маленьких мутантов-детей, привязанных за руки к щиту и ставших мишенью для метания ножей. Никон сам вызвался, с наслаждением казня «выродков» и читая очередную свою проповедь, а Марину вырвало, она не смогла дольше там находиться, сбежала. Проклятый Никон, проклятые бои, проклятые мутанты, проклятые пришельцы, заразившие Землю. Марина пересекла платформу и, пройдя по тоннелю несколько метров, свернула в боковой проход, ведущий на свиноферму. Она отгоняла последнее воспоминание, надеясь, что в коридоре темно, и никто её не увидит. Толкнув дверь, она зашла на склад. Это помещение было маленьким, за ним ещё одна коморка – там хранили инвентарь – и коридорчик, упирающийся в металлическую лестницу, уходящую вверх. Шахта раньше куда-то вела, но была завалена ещё со дня катастрофы и считалась безопасной, хотя её периодически и проверяли. Марина прислушалась – тишина, только стук капель где-то наверху. Ну и ладно, она для себя всё уже решила. Выдохнув, женщина поправила заворочавшуюся дочь, и начала карабкаться наверх. То, что шахта больше не завалена, Марина узнала вчера. Когда складывала после работы лопаты и грабли, на неё сверху упал ком земли. Время до отправки каравана на «Мужество» ещё было, и она решила рискнуть и посмотреть, что там. Оказалось, земля просела, открывая небольшой лаз, опутанный корнями, и худая женщина пролезла в него, почти не испачкавшись. Вылезла в той же шахте с крепкими ступенями, достала из поясной сумки бесценный фонарик и огляделась: до верха оказалось не далеко, а там небольшая комнатка, по стенам которой вились всё те же корни. Стол, покрытый желтоватой пылью, пара таких же грязных стульев, двери открыты, и за ними обычные ступеньки. Марина прокралась неслышно, ругая себя – ведь хватятся, беды не оберёшься, но с другой стороны, если она нашла что-то ценное, похвалят, и может она осмелится попросить Никона, чтобы не трогали её старшую дочь, Светочку, ведь ей всего 15! Надеясь на лучшее, женщина осторожно поднялась по ступенькам и выглянула – ещё одна комната, длинная, вдоль одной стены вряд стоят разнообразные станки или какое-то метростроевское оборудование. Сердце женщины гулко радостно стукнуло – ну точно, важная находка, Никон обрадуется! А ещё тут горел свет. Одна лампочка в центре потолка еле светилась, периодически гаснув, и Марина с минуту заворожено смотрела на неровное моргание, непонятно откуда взявшегося света. Чудесааа. Пробежав на цыпочках до противоположной двери, женщина толкнула её и та со скрипом приоткрылась. Радость тут же схлынула – звук вышел слишком резкий и громкий. Марина постояла, внимательно прислушиваясь, не хватало ещё, чтобы «чужие» сбежались, хотя сталкеры, выходящие на поверхность, никогда их в районе «Лесной» не видели, но всё же. Выглянув, женщина увидела освещённый коридор и поспешила убрать фонарик. Стараясь ничему не удивляться и не смотреть на яркие лампы, она пробежала до двери в конце коридора и аккуратно открыла её – вестибюль! Не веря своим глазам, Марина осмотрелась – одна сторона здания полностью разрушена, под завалом и большая часть эскалаторов, она не видела, есть ли проход вниз. Но зато вторая половина была почти не тронутой. Совершенно пустой и пыльной – всё, что смогли, давно утащили вниз, но стеклянная крыша и стены были целыми!
Ах, какая радостная она летела вниз, домой, на родную станцию, как сильно желала рассказать Никону о своей находке. Дура. Сейчас, методично поднимаясь по странно не ржавым скобам-ступеням вверх, она поймала себя на том, что вцепляется в них слишком сильно, до побелевших костяшек. Дура, безмозглая дура. Похвалил бы её Никон, конечно, да только отдал он уже Светочку своему помощнику третьей женой. Отдал и ей, матери, не сказал, да и что бы она могла сделать, ничего. И она промолчала, ничего не рассказав о своей находке. «Бедная моя девочка…» На глаза навернулись слёзы, и Марина смахнула их, продолжив подъём. Она почти не помнила, как шла по коридорам, занятая мрачными мыслями и, конечно, не слышала осторожных шагов позади. Механически переставляя потяжелевшие от страха ноги, она шла к выходу на улицу. И пусть там мутанты и смерть, она шла насовсем. Открыть стеклянную дверь она не смогла. Не долго думая, достала пистолет и, отойдя подальше, выстрелила. Дочь вздрогнула и захныкала. «Потерпи, заюшка, скоро всё закончится». Стекло покрылось сеткой трещин вокруг маленькой дырочки. Марина ударила по ней рукояткой пистолета, раз, другой и дверь осыпалась на пол мелкими осколками. Вот и всё. Женщина вышла на улицу. В спину тут же ударил холодный ветер, но ей было всё равно. «Я смогу, я должна…» - уговаривала она себя. Обогнув здание, пошла к дороге, глядя по сторонам. Одни дома на той стороне были полностью разрушены, другие стояли целые, но полностью обвитые толстыми лианами с мясистыми зелёными и фиолетовыми листьями. Женщина развязала слинг с возившейся дочкой и опустилась на колени, положив ребёнка на землю. Накатывала истерика, губы задрожали, и изо рта вырвалось рыдание. Дочь смотрела на неё молча, малышка, в свои 7 месяцев, была совсем крошкой. Марина душила всхлипы и размазывала по лицу жгучие слёзы. Поправила косынку на любимой светловолосой головке, тут же показались ровные фиолетовые точки вдоль линии волос, сгущающиеся у висков. Их легко можно было скрывать, но вот глаза… ещё вчера темно-карие глаза дочери за одну ночь стали жёлтыми с фиолетовыми крапинками по краю радужки. Марина вспомнила распятых, утыканных ножами детей на арене и разрыдалась, не в силах сделать задуманное. Чуть успокоившись, она приставила пистолет к груди дочери, руки дрожали, она не могла, не могла нажать на курок. Руки уже ощутимо тряслись, слезы застилали глаза.
Вдруг неведомая сила толкнула женщину в бок и в самое ухо заорали:
- Не вздумай! – Марина не увидела, но узнала голос Катерины, второй жены Никона. Она же должна была быть с караваном! – Не делай этого, - продолжала орать девушка.
Лежа на земле, Марина содрогалась от всхлипов, и всё повторяла «не могу, Катя, не могу…. Не хочу, чтобы и её так… но… не могууу….»
- И не надо. – Катерина сняла куртку и завернула в неё девочку. – Вставай, быстро, мы уходим. Давай! – жесткий тон девушки чуть успокоил Марину.- Я сразу поняла, на что ты решилась, и пошла за тобой. Только не знала, как ты всё провернёшь, а тут вон какой сюрприз, новый выход! Молодец, что не сказала нашим козлам про него, но ты точно дура. Идём, идем же. Скорее.
Марина еле переставляла ноги, сухие всхлипы душили, но деловитая Катерина грубо и быстро тащила её за собой вниз в темную теплоту метро. Женщина плохо соображала, не могла придумать, как теперь быть, и только в коморке с лопатами с ужасом поняла, что в руках у Катерины ничего нет. И куртки нет.
2. 15лет со дня катастрофы.
Уже год то часто, то редко, но я возвращаюсь сюда. Вот и сегодня, как одержимый, лечу к развалинам «Лесной» надеясь вновь увидеть их. И обязательно поговорить.
- Стая хищников, класс А-4, на 32 градуса, - раздался в ухе голос оператора, - режим охота. Серийные номера…
Я повернул голову, визор шлема тут же приблизил картинку: трое волков загоняли хрюшку и резвый визгливый молодняк, и мне сверху хорошо было видно, что бегут они прямо к лежбищу, где уже нервно роют копытами землю огромные клыкастые хряки. Это ещё вопрос, кто кем пообедает. Я отвернулся, сейчас в приоритете только одно…
- Волнуешься? – голос в ухе проявил участие, сослуживцы устали подшучивать надо мной по этому поводу. - Скоро. Но сигнал плохой, геомагнитная буря в этом квадрате бушует уже сутки, снижайся.
В подтверждение слов оператора, заморосил мелкий колючий дождь. Сбавляя скорость, я уже видел полуразрушенное здание метро и у входа… снова были двое. Картинка с визора нечёткая и всё же, о, слава Богине, там стояла одна из тех самых женщин. Она! Сердце радостно забилось в груди, как же я хотел ей всё рассказать! Я столько раз готовил свою речь, а сейчас мысли глупо путались. О чем сказать важнее? О том, что мы нашли и изолировали все части разбитого энергоядра с флагмана и мутация экосистемы планеты остановлена. Или о том, что мы тоже мутировали и теперь Земля и наш дом? Нет, о том, что мы изучали всё, что могли на этой планете и сказать всё это на её родном русском, вот удивится! Или о том, что на контакт с нами пошли многие выжившие. Хотя, об этом не стоит, общение с людьми пока самая больная тема, ещё множество поселений упрямо не хотят принимать новые реалии жизни, держатся за старое, выживают, а по правде говоря, медленно вырождаются, скрываясь, как и её сородичи. В этом вопросе люди оказались раздражающе упрямы и недальновидны. Нет, я скажу ей о том, что не могу выкинуть нашу прошлогоднюю встречу из головы и тот её прямой и спокойный взгляд, ух, как она смело, хоть и короткое мгновение, смотрела прямо на меня. А ребёнок? Да малышка стала ключевым ответом в вопросе мутации людей! Ведь такая юная особь нам досталась впервые.
- Капитан, - голос оператора отрезвил, - у тебя подскочили все показатели, соберись.
Я сосредоточился на шагах. Маскировочное поле скрывает меня, появиться перед людьми нужно осторожно, чтобы не напугать.
- Что-то не так, - голос в ухе донёсся через помехи, но я уже и сам слышал женский… вой. Сердце оборвалось в беспокойстве. Бесшумно приблизившись, я видел женщину, рыдающую, уткнувшись в какое-то тряпье на земле. Позади неё стоял мужчина с оружием.
- Мужчина, 68-70 лет, уровень мутации ноль, – голос оператора шел через шипение, - состояние здоровья, ввиду условий жизни, в норме. Внимание, красный фон: отчаянье, злость, агрессия. Опасен.
Но меня интересовала только она. Я слышал в ухе «… 20-23 года, уровень мутации ноль, состояние здоровья, - голос оператора взлетел на несколько тонов, - требуется госпитализация. Множественные ушибы и гематомы... перелом… - шипение - …ребра, вероятность насилия 92%. Красный фон: отчаяние, страх, боль, апатия, вероятна попытка суицида…
Но я и сам видел, она была избита и скорее всего не только. Со всеми нашими успехами, я начал забывать, какими жестокими тварями были в реальности жители Земли. Жаркая волна гнева прокатилась по позвоночнику, подавляя её, я сорвал с головы сейчас только мешающий шлем. Женщина бормотала сквозь рыдания «…ненавижу, ненавижу их всех… Светочка…Подруженька моя, Светочка...». Я посмотрел, на то, во что женщина всё время утыкается лицом и обомлел. На земле, завернутое в мокрые тряпки лежало маленькое женское тело. Я не верил своим глазам, ну не могли разумные сотворить такое, а мозг механически фиксировал факты: нежное лицо с кровавыми дырами вместо глаз, хрупкое девичье тело в синяках и кровоподтёках, кровавые грязные полосы на запястьях и лодыжках – от верёвок или наручников – я скрипнул зубами, нарастающий гнев мешал трезво мыслить. «…пульс нитевидный, состояние критическое… - хрипло надрывался динамик шлема, - забирай её, капитан… - шипение, - …ещё можно спасти…» Дождь усилился и связь пропадала.
- Можно спасти? – встрепенулась женщина, на её лице красовался багровый синяк, разбитая губа опухла. Тьма! Ох, не так я хотел всё сделать, но ждать больше нельзя. Я присел рядом с телом, сорвал с плеча медкомплект и разломил одну ампулу прямо над носом девушки. Наноботы белёсой дымкой втянулись внутрь, погружая измученное тело в реанимационный стазис. Стараясь не присматриваться к ней и не думать о тварях, совершивших немыслимое зверство, я отключил маскировку.
1. 14 лет со дня катастрофы.
Она старалась не бежать. Понимала – могут заметить, остановить, начнут задавать вопросы, и всё равно страх и отчаянье то и дело понукали сорваться на бег. Марина быстрым шагом приближалась к станции. Темнота тоннеля не мешала, женщина ходила здесь множество раз, да и больше негде ходить, только по этим норам. «Как крысы» - промелькнула горькая мысль. Подходя ближе, у поста, она старалась не выдать своего волнения, плотнее прижала к себе драгоценную ношу, но её свистом подозвали:
- О, Марька, подь сюды, - Рыжий довольно осклабился, когда женщина подошла. – Говорят, Никон возьмет себе новую жену, - проговорил он ей в лицо, обдавая вонью перегара и гнилых зубов, - а тебя нам подарит. - Он рывком притянул её к себе, одной рукой стиснув плечо, а другой облапал. Она с ужасом поняла, что сейчас он найдёт плотно примотанный к бедру пистолет, и ей конец. Женщинам не разрешалось защищаться, а за воровство её жестоко накажут и потом просто казнят. Но постовой напоследок больно ущипнул за ягодицу, отчего Марина невольно вскрикнула. От поста к ним подошел ещё один дозорный и грубо пихнул Рыжего:
- Ох*ел, козлина, она пока что баба старшoго. - Он вырвал женщину из рук молодого и легко толкнул в сторону станции. - Огрызок твой где? – и, заметив сверток на груди женщины, кивнул, - шагай.
- Эээ, стопэ, - не унимался Рыжий. Он развернулся к Марине и, сплюнув, спросил, - ты чо одна прёшься, где остальные?
Она заранее заготовила ответ и тут же выпалила, изо всех сил сдерживая дрожь в голосе:
- Так на играх остались, сегодня весь день бои. А меня домой отправили, на свиноферме же рук не хватает.
- Ну, как там? Ты была? – глаза Рыжего азартно загорелись, - видела чего? Выродков на этот раз много привезли? Ну?
Она замялась, подбирая слова:
- Вроде много…, - нервно сглотнула, вспомнив, - дааа я и не видела особо ничего… Вам мужчины лучше меня расскажут, я не умею… - паника подступала всё ближе – я…я пойду, ладно?
- Вот курва, - опять зло сплюнул Рыжий, отворачиваясь, пропуская её, - могла бы и посмотреть, нам рассказать. Вали, - махнул рукой.
Марина побежала вперёд, слыша за спиной бормотание постовых, восторженно обсуждающих подробности прошлых боёв. Поднимаясь по лесенке на платформу, она поправила примотанную к себе в импровизированном слинге спящую дочь, и пошла вдоль жилых палаток. Руки холодели - она соврала. Соврала, своровала и будет наказана. Внутренняя дрожь подкашивала ноги, но женщина упрямо шла по перрону. Она видела, всё видела и очень хотела забыть, но перед глазами упрямо вставали картинки прошлой ночи и этого утра. Она видела вереницу голых рабов, привезённых с «Академки», тела которых густо покрывала чёрно-фиолетовая инопланетная гниль. Они когда-то были людьми, но мутация, сожравшая привычный мир наверху, приползла с обрушенной станции «Девяткино» сначала на «Гражданку», а потом добралась и до «Академической». Чистых людей, всего четверых – старуху и детей - привезли сюда, остальные пойдут на арену…Арена… женщина содрогнулась, вспомнив кровавую забаву бесноватых людей. Обвешанных всевозможным оружием мужиков, трясущих сетку арены и выкрикивающих похабности. Довольных и безумных полуголых бойцов, забрызганных сиреневатой мутированной кровью, в нетерпении ожидающих, когда на арену загонят новую партию «выродков». Крики, вой и мольбы обреченных, а так же скандирование, жуткую радость и горячий азарт толпы. Марина содрогнулась, она тоже была там, тоже что-то кричала и подбадривала, ну, а как не кричать, если за тобой цепко следит острый взгляд Никона – одна капля сочувствия и смерть. Старшoй не щадил ни мутантов, ни тех, кто пытался заступиться за них – и чья смерть будет страшнее, неизвестно. …И детей. Она видела на арене двоих маленьких мутантов-детей, привязанных за руки к щиту и ставших мишенью для метания ножей. Никон сам вызвался, с наслаждением казня «выродков» и читая очередную свою проповедь, а Марину вырвало, она не смогла дольше там находиться, сбежала. Проклятый Никон, проклятые бои, проклятые мутанты, проклятые пришельцы, заразившие Землю. Марина пересекла платформу и, пройдя по тоннелю несколько метров, свернула в боковой проход, ведущий на свиноферму. Она отгоняла последнее воспоминание, надеясь, что в коридоре темно, и никто её не увидит. Толкнув дверь, она зашла на склад. Это помещение было маленьким, за ним ещё одна коморка – там хранили инвентарь – и коридорчик, упирающийся в металлическую лестницу, уходящую вверх. Шахта раньше куда-то вела, но была завалена ещё со дня катастрофы и считалась безопасной, хотя её периодически и проверяли. Марина прислушалась – тишина, только стук капель где-то наверху. Ну и ладно, она для себя всё уже решила. Выдохнув, женщина поправила заворочавшуюся дочь, и начала карабкаться наверх. То, что шахта больше не завалена, Марина узнала вчера. Когда складывала после работы лопаты и грабли, на неё сверху упал ком земли. Время до отправки каравана на «Мужество» ещё было, и она решила рискнуть и посмотреть, что там. Оказалось, земля просела, открывая небольшой лаз, опутанный корнями, и худая женщина пролезла в него, почти не испачкавшись. Вылезла в той же шахте с крепкими ступенями, достала из поясной сумки бесценный фонарик и огляделась: до верха оказалось не далеко, а там небольшая комнатка, по стенам которой вились всё те же корни. Стол, покрытый желтоватой пылью, пара таких же грязных стульев, двери открыты, и за ними обычные ступеньки. Марина прокралась неслышно, ругая себя – ведь хватятся, беды не оберёшься, но с другой стороны, если она нашла что-то ценное, похвалят, и может она осмелится попросить Никона, чтобы не трогали её старшую дочь, Светочку, ведь ей всего 15! Надеясь на лучшее, женщина осторожно поднялась по ступенькам и выглянула – ещё одна комната, длинная, вдоль одной стены вряд стоят разнообразные станки или какое-то метростроевское оборудование. Сердце женщины гулко радостно стукнуло – ну точно, важная находка, Никон обрадуется! А ещё тут горел свет. Одна лампочка в центре потолка еле светилась, периодически гаснув, и Марина с минуту заворожено смотрела на неровное моргание, непонятно откуда взявшегося света. Чудесааа. Пробежав на цыпочках до противоположной двери, женщина толкнула её и та со скрипом приоткрылась. Радость тут же схлынула – звук вышел слишком резкий и громкий. Марина постояла, внимательно прислушиваясь, не хватало ещё, чтобы «чужие» сбежались, хотя сталкеры, выходящие на поверхность, никогда их в районе «Лесной» не видели, но всё же. Выглянув, женщина увидела освещённый коридор и поспешила убрать фонарик. Стараясь ничему не удивляться и не смотреть на яркие лампы, она пробежала до двери в конце коридора и аккуратно открыла её – вестибюль! Не веря своим глазам, Марина осмотрелась – одна сторона здания полностью разрушена, под завалом и большая часть эскалаторов, она не видела, есть ли проход вниз. Но зато вторая половина была почти не тронутой. Совершенно пустой и пыльной – всё, что смогли, давно утащили вниз, но стеклянная крыша и стены были целыми!
Ах, какая радостная она летела вниз, домой, на родную станцию, как сильно желала рассказать Никону о своей находке. Дура. Сейчас, методично поднимаясь по странно не ржавым скобам-ступеням вверх, она поймала себя на том, что вцепляется в них слишком сильно, до побелевших костяшек. Дура, безмозглая дура. Похвалил бы её Никон, конечно, да только отдал он уже Светочку своему помощнику третьей женой. Отдал и ей, матери, не сказал, да и что бы она могла сделать, ничего. И она промолчала, ничего не рассказав о своей находке. «Бедная моя девочка…» На глаза навернулись слёзы, и Марина смахнула их, продолжив подъём. Она почти не помнила, как шла по коридорам, занятая мрачными мыслями и, конечно, не слышала осторожных шагов позади. Механически переставляя потяжелевшие от страха ноги, она шла к выходу на улицу. И пусть там мутанты и смерть, она шла насовсем. Открыть стеклянную дверь она не смогла. Не долго думая, достала пистолет и, отойдя подальше, выстрелила. Дочь вздрогнула и захныкала. «Потерпи, заюшка, скоро всё закончится». Стекло покрылось сеткой трещин вокруг маленькой дырочки. Марина ударила по ней рукояткой пистолета, раз, другой и дверь осыпалась на пол мелкими осколками. Вот и всё. Женщина вышла на улицу. В спину тут же ударил холодный ветер, но ей было всё равно. «Я смогу, я должна…» - уговаривала она себя. Обогнув здание, пошла к дороге, глядя по сторонам. Одни дома на той стороне были полностью разрушены, другие стояли целые, но полностью обвитые толстыми лианами с мясистыми зелёными и фиолетовыми листьями. Женщина развязала слинг с возившейся дочкой и опустилась на колени, положив ребёнка на землю. Накатывала истерика, губы задрожали, и изо рта вырвалось рыдание. Дочь смотрела на неё молча, малышка, в свои 7 месяцев, была совсем крошкой. Марина душила всхлипы и размазывала по лицу жгучие слёзы. Поправила косынку на любимой светловолосой головке, тут же показались ровные фиолетовые точки вдоль линии волос, сгущающиеся у висков. Их легко можно было скрывать, но вот глаза… ещё вчера темно-карие глаза дочери за одну ночь стали жёлтыми с фиолетовыми крапинками по краю радужки. Марина вспомнила распятых, утыканных ножами детей на арене и разрыдалась, не в силах сделать задуманное. Чуть успокоившись, она приставила пистолет к груди дочери, руки дрожали, она не могла, не могла нажать на курок. Руки уже ощутимо тряслись, слезы застилали глаза.
Вдруг неведомая сила толкнула женщину в бок и в самое ухо заорали:
- Не вздумай! – Марина не увидела, но узнала голос Катерины, второй жены Никона. Она же должна была быть с караваном! – Не делай этого, - продолжала орать девушка.
Лежа на земле, Марина содрогалась от всхлипов, и всё повторяла «не могу, Катя, не могу…. Не хочу, чтобы и её так… но… не могууу….»
- И не надо. – Катерина сняла куртку и завернула в неё девочку. – Вставай, быстро, мы уходим. Давай! – жесткий тон девушки чуть успокоил Марину.- Я сразу поняла, на что ты решилась, и пошла за тобой. Только не знала, как ты всё провернёшь, а тут вон какой сюрприз, новый выход! Молодец, что не сказала нашим козлам про него, но ты точно дура. Идём, идем же. Скорее.
Марина еле переставляла ноги, сухие всхлипы душили, но деловитая Катерина грубо и быстро тащила её за собой вниз в темную теплоту метро. Женщина плохо соображала, не могла придумать, как теперь быть, и только в коморке с лопатами с ужасом поняла, что в руках у Катерины ничего нет. И куртки нет.
2. 15лет со дня катастрофы.
Уже год то часто, то редко, но я возвращаюсь сюда. Вот и сегодня, как одержимый, лечу к развалинам «Лесной» надеясь вновь увидеть их. И обязательно поговорить.
- Стая хищников, класс А-4, на 32 градуса, - раздался в ухе голос оператора, - режим охота. Серийные номера…
Я повернул голову, визор шлема тут же приблизил картинку: трое волков загоняли хрюшку и резвый визгливый молодняк, и мне сверху хорошо было видно, что бегут они прямо к лежбищу, где уже нервно роют копытами землю огромные клыкастые хряки. Это ещё вопрос, кто кем пообедает. Я отвернулся, сейчас в приоритете только одно…
- Волнуешься? – голос в ухе проявил участие, сослуживцы устали подшучивать надо мной по этому поводу. - Скоро. Но сигнал плохой, геомагнитная буря в этом квадрате бушует уже сутки, снижайся.
В подтверждение слов оператора, заморосил мелкий колючий дождь. Сбавляя скорость, я уже видел полуразрушенное здание метро и у входа… снова были двое. Картинка с визора нечёткая и всё же, о, слава Богине, там стояла одна из тех самых женщин. Она! Сердце радостно забилось в груди, как же я хотел ей всё рассказать! Я столько раз готовил свою речь, а сейчас мысли глупо путались. О чем сказать важнее? О том, что мы нашли и изолировали все части разбитого энергоядра с флагмана и мутация экосистемы планеты остановлена. Или о том, что мы тоже мутировали и теперь Земля и наш дом? Нет, о том, что мы изучали всё, что могли на этой планете и сказать всё это на её родном русском, вот удивится! Или о том, что на контакт с нами пошли многие выжившие. Хотя, об этом не стоит, общение с людьми пока самая больная тема, ещё множество поселений упрямо не хотят принимать новые реалии жизни, держатся за старое, выживают, а по правде говоря, медленно вырождаются, скрываясь, как и её сородичи. В этом вопросе люди оказались раздражающе упрямы и недальновидны. Нет, я скажу ей о том, что не могу выкинуть нашу прошлогоднюю встречу из головы и тот её прямой и спокойный взгляд, ух, как она смело, хоть и короткое мгновение, смотрела прямо на меня. А ребёнок? Да малышка стала ключевым ответом в вопросе мутации людей! Ведь такая юная особь нам досталась впервые.
- Капитан, - голос оператора отрезвил, - у тебя подскочили все показатели, соберись.
Я сосредоточился на шагах. Маскировочное поле скрывает меня, появиться перед людьми нужно осторожно, чтобы не напугать.
- Что-то не так, - голос в ухе донёсся через помехи, но я уже и сам слышал женский… вой. Сердце оборвалось в беспокойстве. Бесшумно приблизившись, я видел женщину, рыдающую, уткнувшись в какое-то тряпье на земле. Позади неё стоял мужчина с оружием.
- Мужчина, 68-70 лет, уровень мутации ноль, – голос оператора шел через шипение, - состояние здоровья, ввиду условий жизни, в норме. Внимание, красный фон: отчаянье, злость, агрессия. Опасен.
Но меня интересовала только она. Я слышал в ухе «… 20-23 года, уровень мутации ноль, состояние здоровья, - голос оператора взлетел на несколько тонов, - требуется госпитализация. Множественные ушибы и гематомы... перелом… - шипение - …ребра, вероятность насилия 92%. Красный фон: отчаяние, страх, боль, апатия, вероятна попытка суицида…
Но я и сам видел, она была избита и скорее всего не только. Со всеми нашими успехами, я начал забывать, какими жестокими тварями были в реальности жители Земли. Жаркая волна гнева прокатилась по позвоночнику, подавляя её, я сорвал с головы сейчас только мешающий шлем. Женщина бормотала сквозь рыдания «…ненавижу, ненавижу их всех… Светочка…Подруженька моя, Светочка...». Я посмотрел, на то, во что женщина всё время утыкается лицом и обомлел. На земле, завернутое в мокрые тряпки лежало маленькое женское тело. Я не верил своим глазам, ну не могли разумные сотворить такое, а мозг механически фиксировал факты: нежное лицо с кровавыми дырами вместо глаз, хрупкое девичье тело в синяках и кровоподтёках, кровавые грязные полосы на запястьях и лодыжках – от верёвок или наручников – я скрипнул зубами, нарастающий гнев мешал трезво мыслить. «…пульс нитевидный, состояние критическое… - хрипло надрывался динамик шлема, - забирай её, капитан… - шипение, - …ещё можно спасти…» Дождь усилился и связь пропадала.
- Можно спасти? – встрепенулась женщина, на её лице красовался багровый синяк, разбитая губа опухла. Тьма! Ох, не так я хотел всё сделать, но ждать больше нельзя. Я присел рядом с телом, сорвал с плеча медкомплект и разломил одну ампулу прямо над носом девушки. Наноботы белёсой дымкой втянулись внутрь, погружая измученное тело в реанимационный стазис. Стараясь не присматриваться к ней и не думать о тварях, совершивших немыслимое зверство, я отключил маскировку.
