Глава 1. Письмо отца
Запах земляники был восхитителен. Ева еще на несколько мгновений задержала горсть спелых ягод у лица, вдыхая неповторимый аромат, заставляющий забыть обо всем на свете и раствориться в блаженстве, а затем с наслаждением опрокинула их в рот. Так гораздо вкусней, чем есть маленькие кроваво-красные капельки одну за другой — уж она-то знала. Она могла позволить себе такую роскошь напоследок — в конце концов, это она добыла ягоды. В эгоизме ее никто бы не обвинил: земляникой, которую она собрала для подруг, был доверху набит плоский пластиковый контейнер, и эта последняя горсть все равно бы туда не поместилась.
Насладившись вкусом, ничуть не менее восхитительным, чем запах, Ева потуже затянула лямки рюкзака. Внутри был упакован весь ее сегодняшний «улов»: молодые листочки земляники, черники, малины и дикой мяты для душистого чая; несколько видов целебных трав, из которых можно будет приготовить средства от самых разных болезней; неожиданно обнаруженная семейка ранних малюток-лисичек — сегодня они превратят ячменную кашу в прямо-таки роскошное кушанье; дикий лук, способный отчасти утолить всеобщую потребность в свежей зелени после голодной зимы; и королева предстоящего вечернего пира — самая настоящая лесная земляника, созревшая необычайно рано благодаря неожиданно наступившему теплу.
Пытаясь подольше удержать на языке приятное послевкусие, Ева взглянула на небо и прищурилась. Солнце пробивалось сквозь густую ярко-салатовую листву на верхушках деревьев. Запястье обхватывали механические наручные часы, подаренные отцом по случаю поступления в университет — Ева тщательно следила за ними и никогда не забывала подкручивать колесико заводящего механизма, — но в определении времени по солнцу была ни с чем не сравнимая прелесть, особенно когда удавалось угадывать его с точностью до четверти часа. Скоро обед — если беглянку не обнаружат на перекличке, ей несдобровать. За дисциплиной в лагере следили строго, и наказания за ее нарушение могли последовать самые неприятные.
Лес, в который за год превратилась некогда ухоженная парковая зона, само собой, тоже полагалось патрулировать дозорным отрядам, но Ева знала, что патрульные прочесывали окрестности нечасто. Собственно, в лагере не так уж много людей, чтобы выполнять это обязательное правило. Поэтому она не слишком беспокоилась, что ее заметят в лесу, хотя это и не лишало ее привычной бдительности.
Ева бесшумно скользнула в подкоп под забором, обнесенным несколькими витками колючей проволоки. Проволока появилась здесь не так уж давно — предполагалось, что она придаст забору неприступный вид и остановит излишне смелых обитателей бывшего медицинского университета. Но разве это могло устрашить молодежь, жаждущую приключений и влекомую иллюзией свободы, пусть и недолгой?
Затаившись, она взглянула на часы и дождалась момента, когда дежурный патруль из числа бывших студентов закончит обход этой части полуразрушенного бомбежкой здания. Осторожно высунув голову из укрытия, она проводила взглядом удаляющиеся фигуры патрульных и тихо, как тень, проскользнула к противоположной стене. Именно здесь ее ждал хорошо замаскированный и потому совершенно неприметный вход в подвал, сквозь который Ева пробиралась наружу.
Скрытая темнотой подвала, она тщательно отряхнулась от налипших на одежду листьев, травинок и комочков земли, потом поднялась вверх по щербатой лестнице и сквозь небольшой пролом в стене выбралась на первый этаж. Воровато озираясь и прислушиваясь к тишине лестничных проемов — это был черный ход, который не пользовался популярностью у обитателей бывшего университета, — она аккуратно загородила пролом кирпичами, а затем как ни в чем не бывало расправила плечи и поднялась этажом выше, на «девичью территорию».
Толкнув дверцу бывшей аудитории для практических работ по ботанике, которая теперь служила жилищем для Евы и девяти ее подруг, она открыла было рот, чтобы радостно оповестить соседок о своем сегодняшнем «улове», но так и застыла на пороге, не издав ни звука.
В комнате был чужой.
Вернее, не совсем чужой, но все же на «девичью территорию» нечасто заходили мужчины из «старших».
— Мисс Беллано, — сухо произнес мистер Джейкобс, преподаватель физики и заместитель коменданта лагеря. — Позвольте узнать, где вы были?
Ева захлопнула приоткрытый рот и слегка прикусила губу, виновато глядя на физика и молясь всем ведомым и неведомым богам, чтобы он не заметил лямки рюкзака на ее защитной форме.
— Я… э-э-э… прогуливалась.
— Где? — нахмурил густые седоватые брови мистер Джейкобс.
— Э-э-э… во внутреннем дворе.
— А вы разве не слышали сигнала, мисс Беллано?
Сигнал об окончании утренней прогулки должен был прозвучать около полутора часов назад, но Ева самонадеянно рассчитывала на то, что в общей суматохе ее отсутствия не заметят. Перекличка обычно проводилась только в столовой при раздаче еды, а до обеда она как раз успела бы вернуться.
— Кхм, — растерянно кашлянула Ева, так и не рискнув показаться из-за приоткрытой двери полностью. — Ну… слышала.
— Значит, вы по какой-то неведомой мне причине считаете, что он не касается именно вас?
— Э-э-э… Нет, я так не считаю.
— Так что же вы делали во внутреннем дворе после сигнала, мисс Беллано?
— Ну… — она постаралась выглядеть как можно более смущенной и даже на какое-то время задержала дыхание, чтобы щеки приобрели застенчивый румянец. — Я там разговаривала…
— С кем же?
— С Ником.
С Ником, который в прошлом году, когда Ева стала первокурсницей, был студентом третьего курса, ее связывали довольно теплые дружеские отношения. Ну, положа руку на сердце, был момент, выходящий за рамки дружбы, но сути это не меняло: она была уверена, что Ник исполнит свою часть давнего уговора и прикроет ее в случае необходимости.
— С Николасом Морроу? — мистер Джейкобс поджал губы.
Из глубины комнаты она услышала сдавленный смешок одной из подруг.
— Что смешного? — еще больше нахмурился физик, повернув голову в сторону неосторожно рассмеявшейся девушки — кажется, это была Эмилия.
Ева быстро расстегнула крепления на лямках рюкзака. Эмилия, похоже, заметила это движение и тут же постаралась создать как можно больше шума: неловко соскочила с кровати, опрокинув стоящую рядом табуретку, и принялась суетливо поправлять на себе форму, бормоча оправдания:
— Ничего, мистер Джейкобс… Простите меня… Я вовсе не смеялась, уверяю вас… это просто… просто… весна, знаете ли, а я аллергик… в горле запершило…
За краткий миг спасительной отсрочки, пока мистер Джейкобс отвлекся на Эмилию, Ева легким движением плеч заставила рюкзак соскользнуть по спине вниз и не глядя опустила его в высокую урну, стоящую в коридоре у входной двери.
— Посмотрим, кто будет смеяться последним, мисс Гиллфорт. А с вами, мисс Беллано, — заместитель коменданта опять повернулся к Еве, — мы поговорим о нарушении дисциплины. Правда, чуть позже. Сейчас прошу следовать за мной.
— Куда? — уныло переспросила она, ожидая справедливой взбучки.
— К миссис Декстер, — выплюнул Джейкобс, сверля ее глазами.
Ева поникла еще больше. А что, если об ее отлучках в лес стало известно коменданту и ее ждет несколько дней в одиночном карцере?
Но мистер Джейкобс отнюдь не был чувствительным человеком — смерив нарушительницу порядка неприязненным взглядом, он распахнул дверь шире и вышел в коридор, задев Еву плечом и даже не извинившись.
Вздохнув, она взглянула на Эмилию, выразительно скосила глаза в сторону урны, а затем уныло поплелась за размеренно шагающей по коридору мужской фигурой — что ей еще оставалось?
***
— Присаживайтесь, мисс Беллано, — окинув Еву жестким взглядом, обратилась к ней Анна Декстер, до Катастрофы бывшая ректором медицинского университета, а после ставшая комендантом лагеря, основанного на его руинах.
Тогда, после бомбежек, именно ей хватило сил, хладнокровия и авторитета, чтобы организовать спасательные работы, укрыть выживших в подвальных убежищах, помочь им пережить вражескую оккупацию на скудных съестных припасах, а после отхода врага взять жизнь в разрушенном здании университета под свое руководство.
Эту крепкую седовласую женщину боялись все — от студентов до преподавательского состава. Боялись, уважали и беспрекословно подчинялись любому ее требованию. Тем, кто был не согласен с ее распоряжениями или нарушал правила, Ева искренне не завидовала.
Поэтому она послушно села на стул перед широким ректорским столом, сложила на коленях слегка дрожащие руки, приготовившись к нагоняю, и в этот момент заметила человека, который сидел неподалеку, у крест-накрест заколоченного досками окна.
Этот человек совершенно определенно был чужаком. Ева никогда не видела его прежде. Военная форма с капитанскими погонами, довольно истрепанная, заштопанная и грязная, мозолистая рука буднично покоится на кобуре с пистолетом, к ремню пристегнут запасной магазин. Лицо усталое, но суровое — куда там мистеру Джейкобсу… Такого уж точно не разжалобишь умоляющими взглядами.
Но кто он?
— Знакомьтесь, мисс Беллано. Это капитан Гордон Вудсток.
При этих словах суровый капитан встал со своего места — уверенным, быстрым движением, которое не вязалось с усталостью на его лице. Ева совершенно растерялась: она не знала, как правильно приветствовать этого человека. А главное, зачем. Поэтому она тоже поднялась со стула, смущенно переступила с ноги на ногу, а затем шагнула к офицеру и протянула ему руку.
— Здравствуйте. Я Ева.
Гордон Вудсток молча стиснул ее ладонь в коротком, но крепком рукопожатии. Она с трудом удержалась от того, чтобы не поморщиться: от капитана разило застарелым потом, давно не мытым телом, несвежими носками и еще чем-то таким же неприятным, как от тех бродяг, что случайно забрели к ним пару месяцев назад. Когда они оба вновь сели на свои места, Ева подняла вопросительный взгляд на коменданта.
— Вам придется уйти с капитаном, мисс Беллано, — неожиданно мягко произнесла миссис Декстер.
От удивления Ева приоткрыла рот.
— Уйти? Но куда?
— В Ольвию.
— В Ольвию? — кровь вдруг прилила к ее голове и зашумела в ушах, заглушая внезапный стук сердца, что заколотилось о ребра как сумасшедшее. — Но как?.. Почему?
Она переводила взволнованный взгляд с коменданта на капитана. Последний не отвел глаз, в отличие от миссис Декстер.
— Доктор Массимо Беллано — ваш отец? — голос капитана был не менее жестким, чем его взгляд.
— Да… Но… Что с ним? Он жив? — внезапно холодея, спросила Ева.
— Да, мисс. Жив и здоров. Мне поручено проводить вас к нему.
— Проводить? Но… он в Ольвии?
— Верно.
— Но ведь до Ольвии не одна сотня миль!
Когда-то, до Катастрофы, какая-то там жалкая тысяча-другая миль не представляла для человека никакой проблемы. Садишься на самолет и летишь. Если боишься летать, или жаль денег на билет, или предпочитаешь любоваться видами из окна — садишься в машину или в поезд и едешь. Теперь же… Топлива нет. Дорог, судя по всему, тоже нет. Ева не знала — да и никто не знал — есть ли еще на свете нефтяные вышки, газодобывающие компании, угольные шахты. Обрывочная информация, поступающая к ним из случайных источников — сначала из подслушанных разговоров вражеских солдат, потом от пары прибившихся к их общине бродяг, переживших апокалипсис, затем из рваных листовок, принесенных в Асгард ужаснейшим торнадо, — оставляла лишь пищу для мрачных домыслов. Разведчики, которых миссис Декстер рискнула отправить во все четыре стороны и которым посчастливилось вернуться живыми, докладывали лишь о полуразложившихся мертвецах, найденных в разрушенных бомбежками городах и деревнях.
Этот военный был первым, кто пришел к ним из внешнего мира, не считая тех бродяг, которые исчезли первой же ночью, умудрившись стянуть несколько банок консервов.
— Я знаю, мисс, — с едва заметным раздражением ответил капитан, чуть дернув плечом. — Эти сотни миль мы уже прошагали сюда за вами.
— За мной? Но почему?
— Ваш отец нужен правительству. А вы нужны вашему отцу, — коротко ответил чужак.
— Правительство еще существует? — скептически хмыкнула Ева.
Провалиться бы ему прямо в ад, этому правительству. И пусть бы заодно прихватило туда и вражеское. Ева почувствовала, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки, а лицо кривится в попытке удержаться от гримасы ненависти.
— Существует, — осадил ее холодным взглядом суровый капитан. — И у меня прямой приказ доставить вас к отцу.
Значит, отец им зачем-то нужен. Зная его, Ева не сомневалась: он изобрел что-то очень важное. Жизненно важное.
Ох, это так на него похоже… Сумасшедший доктор — так его всегда называли. Он и правда был чудаком, влюбленным в медицину, в исследования и опыты. Ева до сих пор содрогалась, вспоминая, как умоляла его позволить ей поступить на факультет естествознания в Вентский Государственный Университет, ведь она терпеть не могла медицину: болезни, кровь, боль, страдания и все, что с ними связано… но отец был непреклонен. Только медицинский, Ева. Ты будешь продолжать династию врачей. Точка.
Но теперь все изменилось. Похоже, что умерли многие — а Ева осталась жива. И отец жив. И это самое главное.
— Что там происходит? — тихо спросила она, глядя в холодные голубые глаза капитана. — Это правда, что на нас сбросили ядерную бомбу?
— Правда, — сквозь зубы ответил капитан, и на несколько мгновений в кабинете коменданта воцарилось тягостное молчание. — Много людей погибло. Очень много. И продолжают погибать — от излучения. Вам, кстати, очень повезло: этот регион почти не задела проникающая радиация. Именно это дало нам возможность найти вас здесь живой.
— Повезло? — вдруг вскинула седую голову миссис Декстер. — Скажите это жителям города, который разбомбили подчистую, а затем сожгли напалмом. Упаси нас боги от такого везения!
Капитан скрежетнул зубами.
— Уж и правда не знаю, что лучше. Вам случалось болеть лучевой болезнью? Неприятная штука, скажу я вам.
— Но… — Ева облизнула внезапно пересохшие губы. — Ведь мы тоже можем заболеть? Если пойдем по зараженной территории?
— Не исключено, — мрачно кивнул капитан Вудсток. — Но пока пронесло. У нас есть счетчики и примерная карта мест, пораженных радиоактивными пятнами. Приходилось отклоняться от прямого маршрута, но пока… мы живы.
— Мы?
— Отряд, который послан за вами.
Ева снова облизнула губы.
— Но как… как я могу вам верить?
Миссис Декстер протянула ей измятый и сильно затертый на сгибах листок бумаги. Развернув его, Ева увидела в нижнем правом углу витиеватый серебряный оттиск с замысловатой голограммой — правительственную печать. И лишь потом принялась скользить взглядом по печатным строчкам. Согласно тексту письма, отряд, вверенный капитану Гордону Вудстоку, действительно должен был доставить Еву Беллано, бывшую студентку первого курса Асгардского медицинского университета, в Ольвию для воссоединения с отцом, доктором медицины Массимо Беллано.
