Глава 1. Принцесса в изгнании
Вот так и будет выглядеть твой каменный гроб, Леанте. Раскрой пошире глаза да любуйся, пока можешь. Кто знает, посчастливится ли тебе еще раз увидеть его снаружи.
Хотя, взаправду сказать, невелико счастье.
Замок Фельсех встретил гостей замшелыми камнями крепостной стены, злобным лаем тощих дворняг, бок о бок с крысами промышлявших поиском объедков на дне зловонного рва, и унылым карканьем ворон, облюбовавших щербатые зубцы древних сторожевых башен.
Отец придержал коня, обернулся через плечо и хмуро бросил:
— Приехали.
— Вижу, — коротко ответила Леанте.
Горничная Тейса, всем своим видом демонстрируя недовольство, сморщила вздернутый конопатый нос.
— Ох и смердит тут у них. Ну как есть дикари. Как же это так, госпожа! Разве можно похоронить себя заживо в таком месте?!
— Замолчи, Тейса, — одернула ее Леанте, пока служанка вновь не принялась за свое.
И без того на душе скребли кошки, а несносная девчонка еще и подливала масла в огонь, не прекращая проклинать тряскую горную дорогу, неудобное седло и причитать о своей загубленной молодой жизни. Как будто это ее выдавали замуж за крэггла!
Леанте взяла в ладонь птичку-неотступницу, доверчиво примостившуюся на плече, поцеловала в теплый голубой хохолок и сунула в клетку, закрепленную у седла, к трем другим товаркам. Не хватало еще, чтобы беспечных пичужек в первый же день на чужой земле закогтили кровожадные вороны.
Конная процессия на добрый полет стрелы растянулась по извилистому бездорожью, в которое превратился некогда широкий торговый тракт. Замковые дозорные наверняка углядели ее еще издали, но никто не направился встречать прибывших. Мало того — скрипучий подъемный мост опустили вот только сейчас, когда лошади уже изрядно побили копытами землю у полуразрушенных внешних ворот на краю земляного вала.
Леанте набрала в грудь побольше воздуха и задержала дыхание, проезжая по мосту вслед за отцом: судя по запаху, защитный ров уже долгое время служил обитателям замка отхожей ямой.
Крэгглы, что с них взять. Тейса права: дикари и есть.
За внутренними воротами взгляду Леанте открылся обширный, но неухоженный и изрядно захламленный двор — с толпой притихшей замковой челяди. Воины в рванье и звериных шкурах вместо доспехов, вооруженные большей частью топорами и дубинами, нагло скалили удивительно белые зубы. Женщины в груботканых бесцветных платьях сгрудились у курящегося овина и глядели с неприкрытой враждебностью. У каждой на голове громоздилась целая копна свалявшихся, как войлок, косичек. Леанте содрогнулась, представив, какая живность могла обитать в таких прическах. Босоногие чумазые дети взирали на приезжих с откровенным любопытством. Одинаково длинноволосые и нечесаные, в одинаковых замызганных рубашонках до колен — невозможно было понять, кто из них мальчик, а кто девочка.
Удрученная неприглядным видом своего будущего дома, почти задохнувшаяся от зловонных испарений, Леанте не сразу заметила подошедшего человека и вздрогнула, услышав громкий гортанный говор.
Высокий массивный мужчина средних лет обращался к отцу. Леанте сначала бросились в глаза косматая бородища с дюжиной заплетенных в ней косичек и такие же косматые волосы пыльного цвета. И уж после она разглядела замысловатые татуировки на его лице.
— Каменный лорд, — приветствовал он отца нагловатой ухмылкой. — Я знал, что ты вернешься.
Отец спешился и смерил холодным взглядом будущего зятя. Оба высокие и суровые, они все же различались, как день и ночь. Черные с проседью волосы Темриана Стейна, густые изогнутые брови, нос с заметной горбинкой и угольные глаза придавали ему сходство с хищной птицей. Он был статным мужчиной, но против широкого, мощного, обросшего бородищей крэггла казался стройным юношей, несмотря на значительное превосходство в возрасте.
— Стало быть, мои условия приняты?
Дождавшись от отца неохотного кивка, крэггл направился в сторону Леа и Тейсы. Болотно-зеленые цепкие глаза скользнули по обеим с холодным ожиданием.
— Кто из вас моя невеста?
Леанте растерянно переглянулась с Тейсой. Что за странный вопрос? Как можно перепутать леди, пусть и одетую в скромное дорожное платье, со служанкой?
— Я леди Леанте Стейн. А это Тейса, моя горничная.
— Твоя — кто? — отрывисто булькнул крэггл.
— Служанка, — терпеливо повторила Леа.
Крэггл удовлетворенно кивнул и протянул ей руку. Засаленные рукава рубахи были небрежно подвернуты до локтей, позволяя увидеть мощные жилистые предплечья. Леанте подавила в себе разочарованный вздох. Несвежий и не слишком опрятный наряд принца крэгглов мало отличался от облачения здешнего мужичья.
Он снова заговорил, и Леанте насилу разобрала в булькающей речи положенное приветствие.
— Я тоже очень рада вас видеть, ваше высочество, — старательно выговорила она на языке дикарей и покосилась в сторону отца.
Крэггл загоготал, и следом заливистый хохот подхватила его «придворная свита». На глаза Леанте от обиды навернулись слезы. Дикарей смешит ее выговор? И это после того, как она столько времени потратила на изучение их грубого, словно гусиный гогот, наречия!
Но обида сменилась негодованием, когда крэггл мощным рывком сдернул ее с лошади и поставил на землю перед собой. Негодование, впрочем, быстро вытеснилось жгучим стыдом: взгляд дикаря, оценивающий и липкий, ощупал ее всю от макушки до сапожек, особенно долго задержавшись на груди и бедрах. Леанте пожалела, что еще за воротами не набросила на плечи спасительный плащ.
Видимо, осмотр не слишком порадовал крэггла, потому что он неодобрительно покачал головой и прищелкнул языком.
— Худая слишком, — с трудом разобрала она в потоке отрывистых, царапающих уши слов. — Много сыновей не родишь.
Леанте нестерпимо захотелось провалиться сквозь землю. Или хотя бы зажмуриться и закрыть ладонями уши, чтобы не видеть и не слышать происходящего вокруг кошмара. Но пришлось собрать все душевные силы и приветливо улыбнуться.
Благородная леди должна с достоинством принимать удары судьбы. Теперь этот кошмар станет ее реальностью на всю оставшуюся жизнь. Этот замок, изнутри еще больше напоминающий каменный гроб, чем снаружи, заменит ей родительский дом. А этот высокий нечесаный крэггл, от которого за милю разит тухлой рыбой и прокисшим элем, совсем скоро назовется ее мужем.
Его высочество принц Фар-Зо-Наррах собственной персоной.
О, глупая, наивная Леанте! Как ты могла верить лживым сказкам из рыцарских книг и мечтать о замужестве с любимым? Прекрасным, как летний рассвет, благородным, как ограненный алмаз?
На глаза навернулись слезы, когда она вспомнила последнюю встречу с молодым лордом Синей равнины, Кальдом Тохорном. «Дождитесь меня, — шепнул он ей на ухо, прежде чем оставить их с отцом в горах Крайнего ущелья. — Клянусь, я сделаю все возможное, чтобы вам не пришлось выходить замуж за дикаря!»
Он уехал, чтобы добиться аудиенции у короля Гойла, и больше не вернулся.
Леанте оглянулась на отца, не сумев сдержать жгучей обиды во взгляде. До сих пор было больно от его жестокого поступка. Почему отец отказал Кальду, когда тот приезжал просить ее руки? Если бы тогда он позволил Леанте выйти замуж за лорда Тохорна, ей не пришлось бы сейчас соглашаться на брак с принцем крэгглов Фар-Зо-Наррахом.
С принцем! Она горько усмехнулась. Это лишь в сказках молодые девушки, обиженные судьбой, в конце концов выходят замуж за принцев и вскоре становятся королевами. Так убедись же на собственной шкуре, Леанте, что сказки бессовестно лгут! В довершение ко всем своим диким, варварским обычаям, крэгглы обожают плодиться. Поэтому в очереди на трон Крэгг’арда ее супруг — какой там по счету? Девятнадцатый? Или двадцать девятый?
Впрочем, неважно. Леанте едва ли доживет до момента, когда нынешний король Крэгг’арда сменится следующим. Ведь если она примется «рожать сыновей» этому чудовищу, то наверняка не протянет и трех лет.
Наконец-то до нее дошел горький смысл отцовских слов в ответ на ее возмущения: «Радуйся, Леа, что станешь ему только третьей женой, а не единственной». Теперь впору молиться милосердным духам, чтобы будущий супруг взял себе еще больше жен — тогда не придется терпеть его каждую ночь.
— Заходите в дом, — вновь бросил крэггл, обращаясь на сей раз не к Леанте, а к ее отцу. — Обсудим условия договора.
Он грубовато дернул ее за руку и потащил за собой к высокой деревянной лестнице, ведущей к распахнутой двери донжона. Леанте охнула и умоляюще оглянулась на отца. Лицо Каменного Лорда словно само превратилось в камень. Лишь в темных глазах застыла печаль.
Нет, теперь никто не поможет. Жизнь закончилась, едва Леанте пересекла мост через зловонный ров.
***
Берт угрюмо глядел на остывающую в миске солдатскую похлебку, задумчиво поглаживал светлый кончик косицы на бороде и думал о том же, о чем перешептывались по углам остальные гвардейцы.
Король Гойл Грозный внезапно обезумел.
Иначе как объяснить все эти нелепые, чудовищные казни, которые продолжались на дворцовой площади вот уже пятый день? Началось все со старейшего королевского советника, казнь которого повергла в ужас придворных. Затем настал черед главного стряпчего, постельничего, хранителя ключей. А сегодня головы лишился сам верховный тейон, главнокомандующий королевской гвардии.
Два вопроса будоражили бойцов обезглавленного войска. За что? И кто будет следующим?
— Что кривишься, будто тебе дерьма на лопате подали? — плюхнулся рядом с Бертом рыжий Дунгель, вертя в руках чисто вылизанную посудину. Жадно покосился на нетронутую миску друга. — Ты это жрать-то будешь?
— Не боишься, что тан однажды тебе жрало зашьет? — пробурчал Берт и сунул приятелю свою порцию.
— Если только не станет следующим. Только глянь, что делается! — покосился Дунгель в сторону тюремных казематов. — Тейона-то на целую голову укоротили.
— Прикуси язык, копыто дельбуха тебе в глотку, — рявкнул Берт и опасливо оглянулся.
Язык Дунгель кусать не стал, зато с воодушевлением принялся за еду. Над способностью рыжего йольва поглощать съестное всегда, везде и без видимых перерывов потешался весь полк, наградив его прозвищем Дунгель Бездонный.
— О чем грызетесь?
Из-за спины Берта вынырнул со своей миской красавчик Халль и примостился рядом с чавкающим Дунгелем — так деликатно, что едва не столкнул его с бревна.
— Да вот, — не прекращая жевать, ответил Дунгель. От усердной работы челюстей между конопушками на его светлой коже проступили пятна румянца. — Тейона ему жалко. А что Берт видел от него, кроме придирок? Столько побед за плечами, а до сих пор в йольвах ходит.
Дунгель, сам того не ведая, наступил на больную мозоль. Верховный тейон невзлюбил Берта с самого начала. Простолюдин, выскочка — таких в королевской гвардии обычно не жалуют. Но Берт не упускал возможности доказать, чего стоит. Пусть он и был в прежней жизни кузнецом, но молотом ведь можно не только по наковальне лупить! Сколько вражеских черепов расколол с тех пор его верный боевой друг?
Однако верховному тейону Берт как будто стоял поперек горла. Не ходить бы ему и в йольвах, если б не та памятная битва, когда Берт собою прикрыл короля Гойла от вражеского копья. За спасение королевской жизни молодому воину, едва державшемуся на ногах после лазарета, пожаловали звание йольва и отряд из трех дюжин солдат в подчинение.
С тех пор прошло без малого два года. Берт не раз прославил себя в битвах, а тейон упрямо продолжал видеть в нем несмышленого мальчишку. Йольв Бертольф по прозвищу Молот старательно отращивал волосы и бороду, чтобы походить на закаленных в боях суровых воинов. После каждой победы заплетал еще одну косу в прическе. Пару раз даже дошел до того, что тайком отмачивал светлую, как лен, гриву в ореховом отваре, чтобы казаться темнее и старше. А уж с какой гордостью он выбрил себе висок, чтобы нанести на него татуировки завоевателя! На этот знак отличия он получил право за отвоеванный у Меклора клочок пахотной земли, умноживший королевские владения.
Вот только как был йольвом, так и остался, а его величество уже и думать забыл о своем спасителе.
— Не нам судить командование, — вслух сказал Берт. — Знать бы только, за что его казнили.
— Может, к ее величеству тайком захаживал? — хохотнул Дунгель, за что схлопотал от Берта ощутимого тычка.
Дунгель возмущенно замычал, а в лисьих янтарно-ореховых глазах Халля промелькнуло отеческое снисхождение.
— Вот дурень рыжий. В йольвы выбился, а мозги все никак не отрастишь. Его величество заговор раскрыл. Изменников казнит.
— Откуда знаешь?! — Берт едва рот не раскрыл от изумления.
Дунгель недоверчиво хмыкнул, вытер сальные пальцы о штаны и жадно покосился на недоеденную похлебку Халля. Тот демонстративно отодвинул миску подальше, пригладил аккуратно заплетенную темную бороду, стряхнул невидимую пылинку с безупречного гвардейского подлатника и наконец ответил:
— Знакомства полезные заводить надо, а не только палками в казармах махать. Есть во дворце одна служаночка… Впрочем, неважно. Заговорщика взяли. Король Гойл сам проводит допросы, а тот соловьем заливается и выдает одного изменника за другим.
— Допросы? — Берту внезапно свело желудок.
Под пытками, поди, любой заговорит. Причем не обязательно правду, а что угодно, лишь бы облегчить свои страдания. В такой метод добывания истины Берт не слишком-то верил.
— А если заговорщик врет?
— Король Гойл не дурак, — пожал плечами Халль. — Разберется, кто ему друг, а кто враг.
— Йольв Бертольф! — стражник из королевской охраны возник словно из ниоткуда. — Йольв Бертольф! Вам велено сей же час явиться к его величеству!
Халль замер. У Дунгеля вывалилась из руки ложка и вытянулось лицо. В широко распахнутых от потрясения глазах друзей Берт явственно прочитал свой смертный приговор. И без того тихие шепотки вокруг окончательно смолкли.
Берт молча встал, отряхнулся. Вгляделся в хмурые лица трех дюжин солдат своего отряда. Под глазом, как назло, задергалась невидимая жилка.
— Друзья, — собственный голос показался хриплым, незнакомым. — Что бы там ни было, знайте: я честный человек и верен государю. Прошу, не оставьте в нужде моих сестер.
— Не оставим, — выдавил из себя Дунгель.
Берт отстегнул от пояса тугой кошель:
— Это для них. Если что…
— Берт, — тихо перебил Халль. — Клянусь, твои сестры ни в чем не будут нуждаться, пока я жив.
— Прощайте, друзья.
— Прощай, — сдавленно вздохнул Дунгель и крепко, по-братски пожал Берту предплечье.
В горле Берта застрял горький ком. Когти дельбуха ему в почку! Его-то за что?
А может, и в самом деле заговорщик пытается руками государя уничтожить верных ему людей?
Два разных варианта Берта. В начале больше похож на левого. В конце - на правого )
