Ночной Эшентаун засыпало снегом. Улицы и подворотни, припудренные белым, приобрели обманчиво мирный вид. Это не могло ввести в заблуждение Неда Уолтера, одного из «ищеек» мистера Тревора, который тревожно прислушивался к каждому шороху и смотрел во все глаза, прежде чем свернуть в очередной переулок. Неосторожного человека здесь по ночам могла подстерегать масса сюрпризов.
Его коллега Фокс, дышавший ему в спину, глухо выругался:
– Не там ищем. Только зря прогулялись!
Оба сыщика облегченно вздохнули, когда вышли на Товерский мост, отделявший грязные трущобы на южном берегу Тессы от широких улиц Сити и Эбби-Гарденс. Здесь город распахивался перед зрителем, как строгий портрет, написанный углем: белая пустота улиц, черные контуры домов. Посветлело, начали появляться фонари. Их огни, окруженные дымчатым ореолом, напоминали об уютном пламени камина. Уолтер ускорил шаг.
– Помяни моё слово, Гастролёр – не того полёта птица, чтобы рыскать по кабакам Кречи! – настойчиво бубнил Фокс.
Две недели назад город потрясли несколько ловких краж. Вскоре слух об этом дошёл до городского магистрата, и мистер Тревор отправил своих подчинённых в рискованный вояж по ночным трущобам, чтобы выяснить, что болтают завсегдатаи пабов об удачливом новичке. Как выяснилось, ничего.
– Ишь, дома-то какие выбирает! Сначала – кража у Бромфортов, через неделю – у Реттреев! И это только те, о которых мы знаем! Люди не рвутся сообщать о таком в магистрат. Боятся позора, огласки... Насколько я понял, воришка действует по одной схеме: в чьём-то доме проходит приём, а на другой день выясняется, что один из гостей лишился какой-нибудь ценности.
Нед вздохнул:
– Может быть, Гастролёр – действительно из образованных. Чей-нибудь секретарь, нечистый на руку, например. Или гувернантка. Никто не замечает гувернанток! Но у Тревора была своя версия, и мы обязаны были её проверить.
– Только время зря потеряли, – проворчал Фокс. – Поди, Гастролёр сегодня опять чего-нибудь спёр! Время сейчас такое, что балы и приёмы идут чуть ли не каждый день! Нам бы не по трущобам, а по гостиным пошарить, да рылом не вышли. Вот если бы Энни…
Уолтер метнул на него предостерегающий взгляд:
– Забудь. Если ты хоть заикнёшься о том, чтобы привлечь к делу Энни, лорд Кеннет живо свернёт тебе шею, а Тревор ему ещё и поможет.
Трудно было привыкнуть, что их бывшая коллега Энни Фишер внезапно превратилась в светскую даму, выйдя замуж за Кеннета Фонтероя. Эта свадьба наделала в городе много шума. Лорд Кеннет считался у светских матрон завидной, но, увы, неуловимой добычей, а потом вдруг взял и привёз невесту откуда-то с юга, из самого Кэреска. «Не иначе, околдовали!» – шептались в гостиных. Помня о богатых магических традициях этого графства, кое-кто намекал, уж не сама ли королева фейри сосватала лорду Кеннету эту странную провинциалку с кожей белой, как молоко, и прозрачными зелёными глазами.
Только бывшие коллеги Энни знали, насколько это предположение было близко к истине.
Не удивительно, что дамы Эшентауна поначалу отнеслись к Энни как к захватчице, которая под покровом ночи прокралась в их лагерь и сбежала с самой жирной овцой. Впрочем, новая леди Фонтерой, с её живым характером и обаянием, быстро освоилась в обществе и завела друзей. Бал, который собирались дать в особняке на Гросвен-стрит, обещал быть великолепным.
– Между прочим, у них скоро состоится приём, – продолжал искушать Фокс напарника.
– Нет. Мы не будем использовать Энни! Но мне очень интересно, как ты ухитряешься быть в курсе таких новостей!
Фокс был так плотно интегрирован в городское общество, что, казалось, мог узнавать о событиях ещё до того, как они успевали произойти. Он ухмыльнулся:
– Ну, я много чего знаю! Например, что у тебя в доме на Гросвен-стрит есть свой интерес. И сейчас ты злишься вовсе не из-за Энни!
Это тоже была правда. Не далее как вчера упомянутый «интерес» выставил Уолтера за порог вместе с обручальным кольцом. В третий раз уже. Агата Доусон раньше служила горничной в доме лорда Кеннета, пока год назад её не вынудили совершить преступление, чуть не погубившее её хозяина. Несмотря на это, для Неда она все равно оставалась самой чудесной девушкой в мире.
– Я сказал – нет, – отрезал Уолтер. – И давай больше не будем это обсуждать!
В семь часов Кеннет Фонтерой вернулся из клуба с намерением провести тихий, уютный вечер дома. С некоторых пор домашние вечера приобрели для него особую прелесть. Правда, светские развлечения оставляли им с Энни мало возможностей для этого. «Вот он, недостаток столичной жизни! Родную жену видишь только по утрам, да и то урывками!»
Пройдя через анфиладу парадных комнат, он наконец отыскал Энни в маленьком салоне в задней части дома. Яркое пламя камина бросало оранжевые отблески на полированную мебель. За окном падал снег. На столе лежали какие-то списки и счета – вероятно, Энни планировала закупки для предстоящего бала. Но сейчас она стояла у окна, любуясь тишиной заснеженной тёмной улицы.
Кеннет, подойдя сзади, положил ей руки на плечи:
– Скажи, ты действительно счастлива со мной?
Этот вопрос не на шутку его беспокоил. Энни, казалось, с удовольствием устраивалась в Эшентауне: обновляла комнаты, спорила с Батлером, писала благодарственные письма и посещала театры, но за всем этим чувствовалось постоянное ежеминутное усилие. В конце концов, он женился на ней не для того, чтобы осложнять ей жизнь! Иногда его посещала мысль, не лучше ли им было остаться в Кэреске…
Она обернулась с улыбкой и Кеннет, как всегда, потерялся в её огромных блестящих глазах. Её нежное лицо каждый раз заново ошеломляло его, и вместе с тем казалось знакомым, словно собственная тень, будто он знал Энни с самого детства.
– Ты ещё спрашиваешь? – удивлённо выдохнула она.
– К местному обществу сложно привыкнуть.
– Мне хорошо там, где ты.
Она потянулась к нему и закрыла глаза, вероятно, решив ответить на его дурацкий вопрос без слов. Кеннет отнёсся к этому с большим энтузиазмом. Время летело мимо. Пламя в камине успело померкнуть, прежде чем он спохватился, что хотел кое-что обсудить.
– Мне казалось, что тебя что-то тревожит.
Между её бровей пролегла маленькая морщинка.
– Дело в Агате. Она опять весь день плакала. Не понимаю их с Недом! Оба любят друг друга – и оба несчастны!
«Агата Доусон», – с некоторым усилием припомнил лорд Фонтерой, заставив себя вернуться с небес на землю. Она была первой, с кем Энни познакомилась в его доме, и не удивительно, что между девушками сразу завязались дружеские отношения. Кеннет не держал на неё зла, хотя по её милости ему пришлось пережить несколько неприятных моментов. Зато, если бы не её дурацкая выходка, они с Энни вообще бы не встретились, и это с лихвой искупало всё остальное!
Когда «дело с амулетом» было раскрыто, он подумал, что Агате было бы неприятно оставаться на Гросвен-стрит. Вызвав её для разговора, он предложил ей на выбор: либо место в каком-нибудь хорошем доме, подальше от Эшентауна, либо небольшую сумму денег, достаточную, чтобы обрести независимость. Из Агаты, с её твёрдым характером, получилась бы неплохая лавочница! Однако девушка, горестно ссутулившись, попросила разрешить ей остаться в доме в качестве помощницы кухарки, миссис Бонс. Кеннет удивился, но, посмотрев на её удручённое лицо, молча кивнул и больше не совался со своей благотворительностью.
– Не пойму, что им мешает? – хмурилась Энни.
Фонтерой, задумчиво хмыкнув, присел к столу.
– Гордость, я думаю. Агата – очень гордая девушка. Нед давно простил её за предательство, но ей сложно это принять. Трудно вынести, что она должна быть вечно ему благодарной. Не думаю, что она относится к такому благодарному типу людей.
– Возможно, ты прав… Да, конечно, ей хотелось бы как-нибудь сравнять счёт. Вот если бы она могла сделать для Неда что-нибудь такое… особенное!
Сцепив пальцы, Энни прошлась по комнате. Кеннет наблюдал за ней с некоторым беспокойством. Потом придвинул к себе графин с вином. Этот решительный блеск в зелёных глазах был ему отлично знаком. Он означал, что Энни обдумывает новую авантюру, которая неизбежно навлечёт опасность на неё, а заодно и на окружающих.
– Я знаю, как им помочь, – улыбнулась она. – Я приглашу к нам на бал Гастролёра!
Недрогнувшей рукой он плеснул в бокал немного вина и выпил залпом.
– Прекрасная идея. Конечно, пригласить на наш вечер неуловимого жулика, о котором уже месяц судачит весь Эшентаун – это именно то, чего нам недоставало!
Энни не уловила сарказма:
– Неуловимого? Ха! Я как раз его вычислила! И Фокс с Недом смогли бы, если бы их мозговой трест пошустрее скрипел шестерёнками!
Он невольно засмеялся:
– Люблю, когда ты выражаешься, как Энни Фишер.
– Только подумай, если Агата поможет разоблачить такого хитрого преступника, а Нед это увидит… Ты ведь позволишь пригласить Неда Уолтера к нам на праздник?
– Буду рад его видеть, – кивнул Кеннет, причём в этот раз без малейшей иронии. Он считал молодого сыщика одним из самых достойных молодых людей. У него был единственный недостаток – ему катастрофически не везло с девушками.
– Тогда всё получится!
Кеннет отсалютовал ей бокалом:
– Радость моя, уверен, что это будет великолепно.
Засмеявшись и быстро поцеловав его куда-то в ухо, Энни упорхнула к себе за карточками для приглашений, а Кеннет отправился к своему дворецкому, Батлеру, чтобы предупредить его о возможных осложнениях. Даже ежу было ясно, что предстоящий бал не обещал беспечного веселья. Ни один план Энни, насколько он помнил, никогда не воплощался в том виде, в котором был изначально задуман.
Проходя через тёмную гостиную, освещённую лишь пламенем камина, он вдруг подумал, что мог бы воспользоваться своим правом и запретить ей подобные эскапады. В конце концов, леди Фонтерой вряд ли пристало гоняться за преступниками!
В окна проникал холодный, голубовато-лимонный свет. Кеннет резко задёрнул штору. Снегопад кончился, и луна, отодвинув облачную вуаль, ненадолго показала своё лживое прелестное лицо. Её облик вдруг живо напомнил ему о Мейвел, королеве фейри, от которой они чудом ускользнули тогда в Кэреске.
«Нет уж, пусть Энни ловит воришек, пусть занимается чем угодно, если это заглушит в ней ту, другую тоску!»
… потому что, однажды побывав на Той Стороне, ты уже никогда её не забудешь.
«Кроме того, – усмехнулся он, – это так раскрепощает – быть женатым на женщине, которая совершенно не поклоняется традициям!»
После их возвращения из холмов прошло больше полугода, но Кеннет до сих пор ловил себя на ощущении, что где-то на краю восприятия, куда его сознание не смело приблизиться, он чувствовал пристальное внимание Мейвел и отголоски её волшебства. И он до сих пор боялся оставлять Энни одну. Было гораздо спокойнее, когда её окружали другие люди. Для королевы фейри дверью в мир людей могло стать всё, что угодно: пламя камина, солнечный квадрат на полу, радуга в фонтане или нежная мелодия, тревожившая душу…
«Фейри не всесильны», – успокаивал он себя. Однако близился Йоль, а в эту ночь им было многое позволено. И насколько он успел узнать королеву Мейвел, эта дама не привыкла выпускать что-то из своих цепких рук.
За два дня до бала дом на Гросвен-стрит превратился в арену оживленной деятельности, где с утра до вечера кипела работа. К дому то и дело подъезжали повозки торговцев, гремя колёсами. Бегали туда-сюда бесчисленные посыльные. Батлер руководил подготовкой к торжеству, словно опытный дирижёр. Слуги не осмеливались беспокоить хозяйку, полагая, что леди Фонтерой вместе с помощницей миссис Бонс обсуждают изысканное меню для праздничного ужина.
Энни с Агатой действительно были заняты.
– А ловушку для вора мы устроим вот здесь, – говорила Энни, открывая дверь в небольшую комнату рядом с бальной залой. – У этой гостиной есть вторая дверь, выходящая в коридор. Идеально для жулика! Можно в любой момент покинуть дом, причём незаметно.
– Поразительно, до чего ловко вы всё придумали! – удивлялась Агата.
Леди Фонтерой пожала плечами:
– На самом деле нет ничего сложного в том, чтобы на музыкальном вечере сесть позади джентльмена и выудить у него из кармана что-нибудь ценное. Например, табакерку. Или поддержать даму, которой стало плохо от духоты, а заодно отцепить брошку от её платья. Я и сама могла бы такое проделать!
– Да что вы! – шокированно воскликнула девушка.
Энни мысленно поздравила себя с тем, что Агата ничего не знает о её «подвигах» в те времена, когда она была всего лишь Стрекозой Энни из Кречи. «И хорошо, что в те годы меня не пускали в приличное общество! Иначе не сидеть бы мне тут, а болтаться на Табренском дереве!» (*)
– Но вы точно уверены, что знаете, кто этот человек?
Энни кивнула:
– Я думаю, что это фокусник, да. Его зовут мистер Смейл. Я узнавала – его приглашали на каждый приём, на котором случались кражи.
– Может, стоит просто предупредить мистера Тревора?
«Но тогда ты ничем не сумеешь помочь своему Неду, глупышка!» – подумала Энни, однако и не подумала произнести это вслух.
– Не можем же мы голословно обвинить человека! Нужны доказательства. Вдруг он всё-таки невиновен? Если им заинтересуется мистер Тревор, его репутация будет погублена, и его больше не пригласят ни в один приличный дом! Короче, ты хочешь помочь мистеру Уолтеру или нет?
– Конечно, хочу!
– Вот что я предлагаю: во время приёма ты подежуришь здесь, в этой комнате.
– Я?!
– А что тут такого? Никто из гостей не знает тебя в лицо. Представишься моей дальней родственницей из деревни – помнишь, я однажды так делала?
От такой перспективы Агата начала заикаться:
– Но… но… я не осмелюсь обременить вас, мадам, такой неподходящей «кузиной»!
– Поверь, обо мне ещё и не такое судачат, – хладнокровно сказала Энни. – Никто даже не удивится! Ты, главное, помалкивай и улыбайся. И не забывай поглядывать на гостей.
– Я думаю, – развила она свою мысль, – что наш вор не рискнёт здесь остаться до конца бала. Слишком опасно, ведь пропажу могут заметить. Нет, он постарается смыться раньше! Только представь: шумный зал, всюду полно народу, снуют лакеи… Вору нужно куда-то скрыться, не привлекая внимания. Вдруг он видит смежную комнату, тихую и спокойную, у которой есть вторая дверь в коридор. Он бросается сюда – и натыкается на тебя!
Агата, нервно сжимая пальцы, только растерянно моргнула.
– Не волнуйся! – ободряюще улыбнулась Энни. – Мистер Смейл совсем не атлет. Он даже ниже тебя ростом! Ты легко с ним справишься.
– Но… все эти блестящие леди и джентльмены… ох, мадам, я не смогу!
– Брось, на этих приёмах все заняты только собой! Тебя даже никто не заметит! Зато ты будешь видеть всех.
(прим. *: В некоторых неблагополучных районах Эшентауна так называют виселицу).
Наконец, настал вечер бала. Часть улицы заранее освободили, чтобы экипажи могли подъехать к самому дому. Парадный подъезд в доме лорда Фонтероя весь сиял и был похож на украшенный свечами пирог.
Энни встречала гостей вместе с мужем, стоя на верхней площадке лестницы. Благодаря популярности Фонтероя и всегдашнему любопытству светской публики гостей собралось очень много – больше двухсот человек. Вскоре у Энни уже рябило в глазах от нарядных сюртуков, светлых жилетов, шёлковых и атласных платьев, улыбок и умопомрачительных драгоценностей.
Его коллега Фокс, дышавший ему в спину, глухо выругался:
– Не там ищем. Только зря прогулялись!
Оба сыщика облегченно вздохнули, когда вышли на Товерский мост, отделявший грязные трущобы на южном берегу Тессы от широких улиц Сити и Эбби-Гарденс. Здесь город распахивался перед зрителем, как строгий портрет, написанный углем: белая пустота улиц, черные контуры домов. Посветлело, начали появляться фонари. Их огни, окруженные дымчатым ореолом, напоминали об уютном пламени камина. Уолтер ускорил шаг.
– Помяни моё слово, Гастролёр – не того полёта птица, чтобы рыскать по кабакам Кречи! – настойчиво бубнил Фокс.
Две недели назад город потрясли несколько ловких краж. Вскоре слух об этом дошёл до городского магистрата, и мистер Тревор отправил своих подчинённых в рискованный вояж по ночным трущобам, чтобы выяснить, что болтают завсегдатаи пабов об удачливом новичке. Как выяснилось, ничего.
– Ишь, дома-то какие выбирает! Сначала – кража у Бромфортов, через неделю – у Реттреев! И это только те, о которых мы знаем! Люди не рвутся сообщать о таком в магистрат. Боятся позора, огласки... Насколько я понял, воришка действует по одной схеме: в чьём-то доме проходит приём, а на другой день выясняется, что один из гостей лишился какой-нибудь ценности.
Нед вздохнул:
– Может быть, Гастролёр – действительно из образованных. Чей-нибудь секретарь, нечистый на руку, например. Или гувернантка. Никто не замечает гувернанток! Но у Тревора была своя версия, и мы обязаны были её проверить.
– Только время зря потеряли, – проворчал Фокс. – Поди, Гастролёр сегодня опять чего-нибудь спёр! Время сейчас такое, что балы и приёмы идут чуть ли не каждый день! Нам бы не по трущобам, а по гостиным пошарить, да рылом не вышли. Вот если бы Энни…
Уолтер метнул на него предостерегающий взгляд:
– Забудь. Если ты хоть заикнёшься о том, чтобы привлечь к делу Энни, лорд Кеннет живо свернёт тебе шею, а Тревор ему ещё и поможет.
Трудно было привыкнуть, что их бывшая коллега Энни Фишер внезапно превратилась в светскую даму, выйдя замуж за Кеннета Фонтероя. Эта свадьба наделала в городе много шума. Лорд Кеннет считался у светских матрон завидной, но, увы, неуловимой добычей, а потом вдруг взял и привёз невесту откуда-то с юга, из самого Кэреска. «Не иначе, околдовали!» – шептались в гостиных. Помня о богатых магических традициях этого графства, кое-кто намекал, уж не сама ли королева фейри сосватала лорду Кеннету эту странную провинциалку с кожей белой, как молоко, и прозрачными зелёными глазами.
Только бывшие коллеги Энни знали, насколько это предположение было близко к истине.
Не удивительно, что дамы Эшентауна поначалу отнеслись к Энни как к захватчице, которая под покровом ночи прокралась в их лагерь и сбежала с самой жирной овцой. Впрочем, новая леди Фонтерой, с её живым характером и обаянием, быстро освоилась в обществе и завела друзей. Бал, который собирались дать в особняке на Гросвен-стрит, обещал быть великолепным.
– Между прочим, у них скоро состоится приём, – продолжал искушать Фокс напарника.
– Нет. Мы не будем использовать Энни! Но мне очень интересно, как ты ухитряешься быть в курсе таких новостей!
Фокс был так плотно интегрирован в городское общество, что, казалось, мог узнавать о событиях ещё до того, как они успевали произойти. Он ухмыльнулся:
– Ну, я много чего знаю! Например, что у тебя в доме на Гросвен-стрит есть свой интерес. И сейчас ты злишься вовсе не из-за Энни!
Это тоже была правда. Не далее как вчера упомянутый «интерес» выставил Уолтера за порог вместе с обручальным кольцом. В третий раз уже. Агата Доусон раньше служила горничной в доме лорда Кеннета, пока год назад её не вынудили совершить преступление, чуть не погубившее её хозяина. Несмотря на это, для Неда она все равно оставалась самой чудесной девушкой в мире.
– Я сказал – нет, – отрезал Уолтер. – И давай больше не будем это обсуждать!
***
В семь часов Кеннет Фонтерой вернулся из клуба с намерением провести тихий, уютный вечер дома. С некоторых пор домашние вечера приобрели для него особую прелесть. Правда, светские развлечения оставляли им с Энни мало возможностей для этого. «Вот он, недостаток столичной жизни! Родную жену видишь только по утрам, да и то урывками!»
Пройдя через анфиладу парадных комнат, он наконец отыскал Энни в маленьком салоне в задней части дома. Яркое пламя камина бросало оранжевые отблески на полированную мебель. За окном падал снег. На столе лежали какие-то списки и счета – вероятно, Энни планировала закупки для предстоящего бала. Но сейчас она стояла у окна, любуясь тишиной заснеженной тёмной улицы.
Кеннет, подойдя сзади, положил ей руки на плечи:
– Скажи, ты действительно счастлива со мной?
Этот вопрос не на шутку его беспокоил. Энни, казалось, с удовольствием устраивалась в Эшентауне: обновляла комнаты, спорила с Батлером, писала благодарственные письма и посещала театры, но за всем этим чувствовалось постоянное ежеминутное усилие. В конце концов, он женился на ней не для того, чтобы осложнять ей жизнь! Иногда его посещала мысль, не лучше ли им было остаться в Кэреске…
Она обернулась с улыбкой и Кеннет, как всегда, потерялся в её огромных блестящих глазах. Её нежное лицо каждый раз заново ошеломляло его, и вместе с тем казалось знакомым, словно собственная тень, будто он знал Энни с самого детства.
– Ты ещё спрашиваешь? – удивлённо выдохнула она.
– К местному обществу сложно привыкнуть.
– Мне хорошо там, где ты.
Она потянулась к нему и закрыла глаза, вероятно, решив ответить на его дурацкий вопрос без слов. Кеннет отнёсся к этому с большим энтузиазмом. Время летело мимо. Пламя в камине успело померкнуть, прежде чем он спохватился, что хотел кое-что обсудить.
– Мне казалось, что тебя что-то тревожит.
Между её бровей пролегла маленькая морщинка.
– Дело в Агате. Она опять весь день плакала. Не понимаю их с Недом! Оба любят друг друга – и оба несчастны!
«Агата Доусон», – с некоторым усилием припомнил лорд Фонтерой, заставив себя вернуться с небес на землю. Она была первой, с кем Энни познакомилась в его доме, и не удивительно, что между девушками сразу завязались дружеские отношения. Кеннет не держал на неё зла, хотя по её милости ему пришлось пережить несколько неприятных моментов. Зато, если бы не её дурацкая выходка, они с Энни вообще бы не встретились, и это с лихвой искупало всё остальное!
Когда «дело с амулетом» было раскрыто, он подумал, что Агате было бы неприятно оставаться на Гросвен-стрит. Вызвав её для разговора, он предложил ей на выбор: либо место в каком-нибудь хорошем доме, подальше от Эшентауна, либо небольшую сумму денег, достаточную, чтобы обрести независимость. Из Агаты, с её твёрдым характером, получилась бы неплохая лавочница! Однако девушка, горестно ссутулившись, попросила разрешить ей остаться в доме в качестве помощницы кухарки, миссис Бонс. Кеннет удивился, но, посмотрев на её удручённое лицо, молча кивнул и больше не совался со своей благотворительностью.
– Не пойму, что им мешает? – хмурилась Энни.
Фонтерой, задумчиво хмыкнув, присел к столу.
– Гордость, я думаю. Агата – очень гордая девушка. Нед давно простил её за предательство, но ей сложно это принять. Трудно вынести, что она должна быть вечно ему благодарной. Не думаю, что она относится к такому благодарному типу людей.
– Возможно, ты прав… Да, конечно, ей хотелось бы как-нибудь сравнять счёт. Вот если бы она могла сделать для Неда что-нибудь такое… особенное!
Сцепив пальцы, Энни прошлась по комнате. Кеннет наблюдал за ней с некоторым беспокойством. Потом придвинул к себе графин с вином. Этот решительный блеск в зелёных глазах был ему отлично знаком. Он означал, что Энни обдумывает новую авантюру, которая неизбежно навлечёт опасность на неё, а заодно и на окружающих.
– Я знаю, как им помочь, – улыбнулась она. – Я приглашу к нам на бал Гастролёра!
Недрогнувшей рукой он плеснул в бокал немного вина и выпил залпом.
– Прекрасная идея. Конечно, пригласить на наш вечер неуловимого жулика, о котором уже месяц судачит весь Эшентаун – это именно то, чего нам недоставало!
Энни не уловила сарказма:
– Неуловимого? Ха! Я как раз его вычислила! И Фокс с Недом смогли бы, если бы их мозговой трест пошустрее скрипел шестерёнками!
Он невольно засмеялся:
– Люблю, когда ты выражаешься, как Энни Фишер.
– Только подумай, если Агата поможет разоблачить такого хитрого преступника, а Нед это увидит… Ты ведь позволишь пригласить Неда Уолтера к нам на праздник?
– Буду рад его видеть, – кивнул Кеннет, причём в этот раз без малейшей иронии. Он считал молодого сыщика одним из самых достойных молодых людей. У него был единственный недостаток – ему катастрофически не везло с девушками.
– Тогда всё получится!
Кеннет отсалютовал ей бокалом:
– Радость моя, уверен, что это будет великолепно.
Засмеявшись и быстро поцеловав его куда-то в ухо, Энни упорхнула к себе за карточками для приглашений, а Кеннет отправился к своему дворецкому, Батлеру, чтобы предупредить его о возможных осложнениях. Даже ежу было ясно, что предстоящий бал не обещал беспечного веселья. Ни один план Энни, насколько он помнил, никогда не воплощался в том виде, в котором был изначально задуман.
Проходя через тёмную гостиную, освещённую лишь пламенем камина, он вдруг подумал, что мог бы воспользоваться своим правом и запретить ей подобные эскапады. В конце концов, леди Фонтерой вряд ли пристало гоняться за преступниками!
В окна проникал холодный, голубовато-лимонный свет. Кеннет резко задёрнул штору. Снегопад кончился, и луна, отодвинув облачную вуаль, ненадолго показала своё лживое прелестное лицо. Её облик вдруг живо напомнил ему о Мейвел, королеве фейри, от которой они чудом ускользнули тогда в Кэреске.
«Нет уж, пусть Энни ловит воришек, пусть занимается чем угодно, если это заглушит в ней ту, другую тоску!»
… потому что, однажды побывав на Той Стороне, ты уже никогда её не забудешь.
«Кроме того, – усмехнулся он, – это так раскрепощает – быть женатым на женщине, которая совершенно не поклоняется традициям!»
После их возвращения из холмов прошло больше полугода, но Кеннет до сих пор ловил себя на ощущении, что где-то на краю восприятия, куда его сознание не смело приблизиться, он чувствовал пристальное внимание Мейвел и отголоски её волшебства. И он до сих пор боялся оставлять Энни одну. Было гораздо спокойнее, когда её окружали другие люди. Для королевы фейри дверью в мир людей могло стать всё, что угодно: пламя камина, солнечный квадрат на полу, радуга в фонтане или нежная мелодия, тревожившая душу…
«Фейри не всесильны», – успокаивал он себя. Однако близился Йоль, а в эту ночь им было многое позволено. И насколько он успел узнать королеву Мейвел, эта дама не привыкла выпускать что-то из своих цепких рук.
***
За два дня до бала дом на Гросвен-стрит превратился в арену оживленной деятельности, где с утра до вечера кипела работа. К дому то и дело подъезжали повозки торговцев, гремя колёсами. Бегали туда-сюда бесчисленные посыльные. Батлер руководил подготовкой к торжеству, словно опытный дирижёр. Слуги не осмеливались беспокоить хозяйку, полагая, что леди Фонтерой вместе с помощницей миссис Бонс обсуждают изысканное меню для праздничного ужина.
Энни с Агатой действительно были заняты.
– А ловушку для вора мы устроим вот здесь, – говорила Энни, открывая дверь в небольшую комнату рядом с бальной залой. – У этой гостиной есть вторая дверь, выходящая в коридор. Идеально для жулика! Можно в любой момент покинуть дом, причём незаметно.
– Поразительно, до чего ловко вы всё придумали! – удивлялась Агата.
Леди Фонтерой пожала плечами:
– На самом деле нет ничего сложного в том, чтобы на музыкальном вечере сесть позади джентльмена и выудить у него из кармана что-нибудь ценное. Например, табакерку. Или поддержать даму, которой стало плохо от духоты, а заодно отцепить брошку от её платья. Я и сама могла бы такое проделать!
– Да что вы! – шокированно воскликнула девушка.
Энни мысленно поздравила себя с тем, что Агата ничего не знает о её «подвигах» в те времена, когда она была всего лишь Стрекозой Энни из Кречи. «И хорошо, что в те годы меня не пускали в приличное общество! Иначе не сидеть бы мне тут, а болтаться на Табренском дереве!» (*)
– Но вы точно уверены, что знаете, кто этот человек?
Энни кивнула:
– Я думаю, что это фокусник, да. Его зовут мистер Смейл. Я узнавала – его приглашали на каждый приём, на котором случались кражи.
– Может, стоит просто предупредить мистера Тревора?
«Но тогда ты ничем не сумеешь помочь своему Неду, глупышка!» – подумала Энни, однако и не подумала произнести это вслух.
– Не можем же мы голословно обвинить человека! Нужны доказательства. Вдруг он всё-таки невиновен? Если им заинтересуется мистер Тревор, его репутация будет погублена, и его больше не пригласят ни в один приличный дом! Короче, ты хочешь помочь мистеру Уолтеру или нет?
– Конечно, хочу!
– Вот что я предлагаю: во время приёма ты подежуришь здесь, в этой комнате.
– Я?!
– А что тут такого? Никто из гостей не знает тебя в лицо. Представишься моей дальней родственницей из деревни – помнишь, я однажды так делала?
От такой перспективы Агата начала заикаться:
– Но… но… я не осмелюсь обременить вас, мадам, такой неподходящей «кузиной»!
– Поверь, обо мне ещё и не такое судачат, – хладнокровно сказала Энни. – Никто даже не удивится! Ты, главное, помалкивай и улыбайся. И не забывай поглядывать на гостей.
– Я думаю, – развила она свою мысль, – что наш вор не рискнёт здесь остаться до конца бала. Слишком опасно, ведь пропажу могут заметить. Нет, он постарается смыться раньше! Только представь: шумный зал, всюду полно народу, снуют лакеи… Вору нужно куда-то скрыться, не привлекая внимания. Вдруг он видит смежную комнату, тихую и спокойную, у которой есть вторая дверь в коридор. Он бросается сюда – и натыкается на тебя!
Агата, нервно сжимая пальцы, только растерянно моргнула.
– Не волнуйся! – ободряюще улыбнулась Энни. – Мистер Смейл совсем не атлет. Он даже ниже тебя ростом! Ты легко с ним справишься.
– Но… все эти блестящие леди и джентльмены… ох, мадам, я не смогу!
– Брось, на этих приёмах все заняты только собой! Тебя даже никто не заметит! Зато ты будешь видеть всех.
(прим. *: В некоторых неблагополучных районах Эшентауна так называют виселицу).
***
Наконец, настал вечер бала. Часть улицы заранее освободили, чтобы экипажи могли подъехать к самому дому. Парадный подъезд в доме лорда Фонтероя весь сиял и был похож на украшенный свечами пирог.
Энни встречала гостей вместе с мужем, стоя на верхней площадке лестницы. Благодаря популярности Фонтероя и всегдашнему любопытству светской публики гостей собралось очень много – больше двухсот человек. Вскоре у Энни уже рябило в глазах от нарядных сюртуков, светлых жилетов, шёлковых и атласных платьев, улыбок и умопомрачительных драгоценностей.
