Голос из динамика попросил пристегнуть ремни. Джемма закрыла книгу и посмотрела на часы. Наконец-то! Одиннадцать часов в пути. Правда, почти шесть из них она провела в аэропорту Хитроу, ожидая стыковку. Хорошо, что хоть последний час ожидания скрасился небольшим развлечением: время от времени она поглядывала на мужчину в деловом костюме, расположившегося метрах в пяти от неё. Было удивительно, что она находила его красивым, ведь ей никогда не нравились люди подобной бледной внешности. На вид лет сорока, он был довольно высок и худощав, со слегка волнистыми русыми волосами, прямым носом и светло-голубыми глазами. Он сосредоточенно печатал что-то на компьютере и ни на кого не обращал внимания, пока не объявили рейс на Корк. Тогда мужчина резко захлопнул крышку ноутбука и посмотрел прямо в глаза Джеммы. Она от неожиданности подскочила и покраснела. К счастью, в самолёте они сидели в разных концах салона, но весь полёт Джемма переживала из-за своей неадекватной реакции.
Несмотря на то, что Корк являлся вторым по величине городом Ирландии, его аэропорт оказался небольшим, и багаж выдали непривычно быстро. Брать машину в аренду Джемма побоялась: она не считала себя отличным водителем даже в привычной ей среде, а движение тут, как и в Англии, левостороннее, да и усталость не лучший спутник. Вместо этого она выяснила, где остановка автобуса на Гленгаррифф и, выйдя из здания аэропорта, почти сразу же наткнулась на высокую фигуру в сером пиджаке:
— Я слышал, вам нужно в Гленгаррифф, — ослепительно улыбнулся тот самый бледный красавец. — Нам по пути. Садитесь, подвезу, — он указал на белоснежный «ауди».
— Благодарю, но я не прыгаю в машины к незнакомцам, — ответила Джемма.
— Можем познакомиться. Я Патрик Уолш.
— Джемма Колаяни. Но я всё равно предпочитаю автобус.
— Ну, как хотите, — пожал плечами Патрик. – Надеюсь как-нибудь увидеть вас в Гленгарриффе. — Джемма быстро взглянула на него, неопределенно хмыкнула и поспешила прочь. Когда она отошла на пару шагов, красавчик добавил: — До жути интересно, чем же ирландская маленькая деревня могла заинтересовать такую экзотическую красотку, как вы. – Джемма улыбнулась, но не стала оборачиваться, а просто продолжила свой путь к остановке. Ей нередко говорили комплименты, восхищаясь её тёмными волосами и гладкой кожей с идеально ровным загаром. Итальянская кровь в ней удачно смешалась с немецкой.
Полтора часа в автобусе Джемма глазела в окно. Потрясающего оттенка растительность, аккуратные небольшие домики, голубоватый блеск прудов и речушек умиротворяли. Она впервые за последние недели подумала, что идея навестить бабушкиных родственников не так уж и плоха. Даже если её плохо примут, ничто не помешает насладиться путешествием по этой изумрудной стране.
В последние годы бабуля Кэтлин часто рассказывала о своём детстве, о молодости, о родителях и о сестре Мэйв. Джемма жалела, что в своём стремлении сделать карьеру и наладить личную жизнь, она так и не нашла времени, чтобы свозить бабушку на родину. В том, что ей удалось бы уговорить упрямую старушку, Джемма не сомневалась. Она поплотнее прижала к себе сумку. Там лежали настоящие сокровища — внушительных размеров фотоальбом и стопка писем, перевязанных зелёной шёлковой ленточкой. Письма бабушки её сестре. Написанные, но так и не отправленные.
Гленгаррифф оказался премилой деревенькой. Автобус довёз Джемму практически до самой гостиницы «Роквудхаус». Когда она, придерживая тяжёлую дверь, пыталась втащить чемодан, кто-то окликнул её. Улыбающаяся рыжеволосая женщина лет шестидесяти спешила к гостинице, за ней с недовольным видом еле передвигала ноги блондинка лет тридцати, не больше.
— Джемма? Внучка Кэтлин? Дай-ка я на тебя посмотрю, — пожилая женщина схватила за плечи ничего не понимающую гостью и заглянула ей в лицо. — Совсем не в нашу породу. Ничего ирландского! Но не удивительно.
— Мама, прекрати болтать! Ты видишь, она не понимает, кто мы, — процедила сквозь зубы молодая женщина. Джемма уловила в её голлсе презрительные нотки и удивилась.
— Ой-ой! Я не подумала, – всполошилась старшая женщина. – Прости, Джемма! Меня зовут Эйрин О‘Брайен, я двоюродная сестра твоей мамы, дочь Мэйв Кейн. Называй меня просто тётей. А это моя дочь Хлоя – твоя кузина.
— Здравствуйте. Очень приятно. Я Джемма Колаяни, – как можно радушнее представилась Джемма.
— А то мы не поняли, — буркнула блондинка Хлоя.
— Пойдём скорее! Мама в нетерпении ждёт тебя. Негоже жить в гостинице, когда у твоей двоюродной бабушки огромный дом. Места всем хватит. Как же удивительно, что ты наконец здесь. Хорошо долетела? Не представляю, как можно добровольно залезать в эти ужасные самолёты… — и Эйрин принялась рассказывать о своей аэрофобии. Рассказ продолжался всё время, пока они шли к машине, пока ехали по деревне, пока вытаскивали чемодан Джеммы из багажника, вплоть до того, как дошли до входной двери большого особняка, окружённого прекрасным садом с обилием розовых кустов разных оттенков.
В прихожей Джемма поразилась открывающимся видом на широкую мраморную лестницу и массивными резными межкомнатными дверьми, одну из которых быстро распахнула тётя Эйрин, жестом приглашая Джемму войти. В просторной гостиной, обставленной небольшими диванчиками и креслами вперемешку с маленькими круглыми столиками, им навстречу поднялась сухонькая старушка. Джемма еле сдержала навернувшиеся слёзы. Она, конечно, знала, что Кэтлин и Мэйв были близнецами, но не ожидала, что даже в старости у Мэйв будет лицо точь в точь таким же, как было у её бабушки.
— Иди сюда, Джемма, — протянула руки Мэйв, намереваясь обнять внучку покойной сестры. – В конце концов, дети не отвечают за своих родителей. А ты красивая девочка, хоть и не похожа на нас, — сказала она, рассматривая Джемму. — Я рада, что увидела тебя.
— Мама, тебе нельзя напрягаться, садись, — подскочила ещё одна пожилая дама, помогла старушке сесть, а потом обняла Джемму. — Я Фиона, дочь Мэйв, – сказала она, отстраняясь. – Это мой муж Джеймс, а это...— Джемма приветливо улыбнулась седовласому мужчине, перевела взгляд дальше и замерла от неожиданности. — …наш сын…
— Патрик, — пробормотала Джемма. С дальнего кресла, ухмыляясь, поднялся её недавний попутчик.
— Откуда ты его знаешь? — неожиданно злобно прошипела Хлоя.
— Мы вместе прилетели, – бархатным голосом ответил Патрик вместо Джеммы. – Я даже предложил подвезти Джемму, но она отчего-то предпочла общественный транспорт, — он ухмыльнулся.
— Понятно, — пробормотала Хлоя и недовольно взглянула на Джемму.
— Так вы всё время знали, кто я такая? — возмущённо спросила Джемма Патрика.
— О, нет! Я, конечно, слышал, что к нам собирается приехать дальняя родственница, но не знал, когда именно, и имени не помнил, если вообще когда-либо знал. Да и на нашу родственницу ты не очень-то и похожа. Кстати, мы здесь общаемся на ты. — Патрик подмигнул Джемме. — Пойдём, помогу тебе затащить чемодан наверх.
— Да, да, Патрик, покажи девочке комнату. Ей надо прийти в себя, переодеться с дороги, скоро ужин, — засуетилась Эйрин.
— Я с вами, — сказала Хлоя и подхватила дорожную сумку Джеммы. — Сколько тебе лет? Ты замужем? Обручена? Встречаешься с кем-то? — затараторила она, опережая Патрика и беря Джемму под руку.
— Нет, — сказала Джемма и почему-то покраснела, — я ни с кем не встречаюсь, я в разводе. Мне тридцать девять.
— Такая старая, — протянула Хлоя. — Ой, прости. Я просто думала, ты как я. Мне всего тридцать. И я никогда не была замужем.
— Хлоя, не приставай пока к кузине. Дай ей отдохнуть.
— Ты тоже с дороги, а вон какой бодрый, – сказала Хлоя и, переступив последнюю ступеньку, резко отпустила руку Джеммы, так, что та от неожиданности пошатнулась и схватилась за перила.
— Эй, поаккуратней на лестнице, сестричка!– воскликнул Патрик, обращаясь непонятно к кому. – Отвечая на твоё замечание, Хлоя, в своё оправдание могу сказать, что я-то всего лишь из Лондона прилетел, а Джемма с пересадкой из Италии.
— Из Германии, — поправила его Джемма. — Я живу недалеко от Франкфурта.
— Я думал, ты итальянка.
— Я — немка. Мой папа итальянец, а мама наполовину немка, наполовину ирландка, – пояснила Джемма. Они втроём подошли к двери в конце коридора.
— Понятно, — сказал Патрик, открыл дверь и внёс чемодан в комнату. – Вот здесь ты будешь жить. Отдыхай пока. А мы пойдём. Хлоя!
В просторной комнате стояла огромная кровать из полированного тёмного дерева, небольшой стол с выдвижными ящиками, кресло, обтянутое салатовой материей, из которой также были пошиты шторы и несколько подушек на кровати. Бежевая обивка стула перекликалась узором с бежевым ковровым покрытием пола. Джемма подошла к высокому окну и ахнула: из него открывался чудесный вид на сад, пруд и зелёную пустошь за ним. Приняв решение при первой же возможности исследовать этот восхитительный сад, Джемма довольно улыбнулась и стала разбирать чемодан, чтобы поскорее привести себя в порядок и спуститься к ужину.
За столом всех, конечно, интересовало, как так получилось, что Кэтлин и Мэйв не общались больше шестидесяти лет. Почему никто не знал о существовании Джеммы и её мамы Морин, пока Джемма не прислала Мэйв письмо?
— Родители, да и вся деревня, не смогли простить Кэтлин за то, что она сбежала с тем немцем, – сухо проскрипела Мэйв. – Как там его? Реймар?
— Рейнхольд Майер, — подсказала Джемма. Ей стало не по себе от явной неприязни в голосе Мэйв к её милому, любимому дедушке.
— Да, с этим Рейнхольдом. Да. Мы просто не смогли простить её, — ещё раз сказала Мэйв и больше не произнесла ни слова.
После ужина Мэйв позвала Джемму к себе в кабинет. Уставленный массивными книжными шкафами, до самого потолка набитыми печатными сокровищами, кабинет Мэйв был больше похож на библиотеку.
— Не хочу рассказывать всем, — с явным усилием произнесла Мэйв, когда Джемма примостилась на краешке стула, крепко прижимая к груди стопку писем, — но тебе скажу. Да, скажу. Я простила сестру лет двадцать назад, когда поняла, что, если бы она тогда не сбежала, то у меня не было бы всего того, что имею сейчас. Кэтлин виновата в смерти одного хорошего человека. И она наверняка так и не узнала об этом. Томас её абсолютно не интересовал. А меня интересовал. Очень. Я любила его. А он возомнил, что любит Кэтлин. Ты не представляешь, как я была зла. Мы были с ней одинаковые. Понимаешь? Абсолютно одно лицо, один голос, одна фигура. Но сколько раз я ни приходила к нему, пытаясь выдать себя за Кэтлин, он моментально узнавал меня и отсылал назад. Видите ли, она пахла лавандой. Я ненавижу лаванду! Ненавижу! И вот, когда она сбежала со своим немцем, Томас напился до беспамятства, ребята из паба проводили его домой, а он взял и пришёл к нашему пруду. Нашли его утром. В воде. Вся деревня знала, как он Кэтлин любил. И вот не выдержал — утопился с горя, не вынеся её побега. Теперь ты знаешь, почему я не хотела общаться с сестрой.
— Но… но как же… — Джемма не могла подобрать слов. Её переполняли эмоции, возмущало, как легко родные вычеркнули из своей жизни её бабулю. Да, Томаса ужасно жаль, но ведь он сам утопился, бабуля Кэтлин явно не желала его смерти! Джемма постаралась взять себя в руки, мёртвых всё равно не вернуть. — Бабушка всю жизнь вам писала, Мэйв, — глухо сказала она, вытирая слёзы. — Я привезла вам её письма. Ещё альбом с фотографиями.
— Ты хорошая девочка, Джемма. Теперь иди. Я, пожалуй, прочитаю письма. Принеси их сюда. А потом ступай гулять. И приходи часа через три ко мне в спальню. С альбомом. Всё равно мне сегодня не уснуть.
Джемма с грустью и тоской попрощалась с Мэйв и решила всё-таки прогуляться по саду, а заодно привести свои мысли в порядок.
Когда Джемма вышла из дома, к ней подошла Хлоя.
— Зачем ты приехала? Хочешь отобрать то, что по праву моё? — сердито сказала она, — Не прикидывайся дурой. Я видела, как он на тебя смотрел.
— Кто?
— А то ты не знаешь! — Кузина развернулась и ушла в дом, громко хлопнув дверью.
Джемма неторопливо гуляла по саду, наслаждаясь ароматом роз в сумерках. Она размышляла о несчастной, влюблённой в Томаса Мэйв, о своей бабушке, о дедушке, о родителях бабушки. Она искренне не понимала, как можно отказать дочери в общении из-за того, что она связала свою жизнь с человеком другой национальности? Они ведь не сбежали бы, если бы родные его приняли? Да, дедушка Рейнхольд был немцем. Но ведь прекрасным человеком. И, к счастью, ни бабушка, ни дедушка не противились браку её мамы с папой, хотя он был итальянцем. Если бы прабабушка и прадедушка не были тогда против, может, они все жили бы сейчас в Ирландии, и, может, Томас бы не умер?
Джемма подошла к беседке у пруда, и ей показалось, что кто-то идёт следом. Она резко обернулась и увидела возле мостков Патрика. Он странно выглядел — двигался как будто нервно, весь какой-то растрёпанный, в мятой одежде. Внезапно он осел на землю, схватился за голову, мелко затрясся, и до Джеммы донеслись рванные завывания. Никогда в жизни ей ещё не приходилось видеть рыдающего мужчину. Она абсолютно не понимала, что делать. С одной стороны, сердце говорило подойти к нему и утешить, но в то же время казалось, что Патрику не хотелось бы быть уличённым в этой неожиданной слабости. Что могло случиться? Почему он не заметил её, ведь она стояла совсем рядом?
Она кашлянула, но Патрик не услышал. Джемма беспомощно огляделась и увидела, что со стороны дома приближается тень. Она поплотнее прижалась спиной к беседке и замерла. К Патрику подошёл мужчина. Грубым рывком заставил подняться с земли. Патрик покачнулся, но устоял на ногах. Джемме было плохо видно его лицо, но показалось, что он остался безучастным к происходящему. Мужчина схватил Патрика за грудки и закричал:
— Зачем ты опять сюда припёрся? Упустил одну, хочешь попытаться с другой? Она — моя! Понял? Моя! Убирайся отсюда, пьяный ублюдок! Пока я с тобой ничего не сделал! — Он резко толкнул Патрика, развернулся и побежал к дому. От толчка Патрик покачнулся, сделал шаг назад, ещё один, похоже, зацепился ногой за корень или другую неровность, рухнул спиной на землю, попытался приподняться, но быстро стал скатываться в пруд. От испуга Джемма сначала не могла вымолвить ни слова, затем словно очнулась, вскрикнула и бросилась ему на помощь:
— Патрик! Держись! Патрик! — Она подбежала к мосткам, но Патрика уже не было. Джемма скинула туфли и полезла в воду. — О, нет! Помогите! Патрик, где ты?
— Джемма? Я здесь. Здесь. Это ты кричала? Что ты делаешь в воде? — удивлённо спросил Патрик с берега. Он был в том же самом костюме, в котором прилетел, лишь ворот рубашки расстёгнут на несколько пуговиц. — Ты упала? Вылезай скорее, простудишься, — он протянул ей руку.
— Ты! Ты! — задохнулась от эмоций Джемма. — Ты напугал меня! Зачем ты упал? Он толкнул тебя, а ты упал, — возмущалась она, хватаясь за его руку. — Какого чёрта ты сухой и так смотришь на меня? Он толкнул тебя! А ты сухой! Почему ты сухой? Почему? — дрожала и плакала Джемма.
— Ты о чём, милая? — осторожно спросил Патрик. — Меня никто не толкал, — он прижал её к себе и зашептал: — Всё хорошо. Ты просто устала. Не плачь. Расскажи, что произошло, — он ласково гладил её волосы, плечи, руки и Джемма постепенно пришла в себя.
Несмотря на то, что Корк являлся вторым по величине городом Ирландии, его аэропорт оказался небольшим, и багаж выдали непривычно быстро. Брать машину в аренду Джемма побоялась: она не считала себя отличным водителем даже в привычной ей среде, а движение тут, как и в Англии, левостороннее, да и усталость не лучший спутник. Вместо этого она выяснила, где остановка автобуса на Гленгаррифф и, выйдя из здания аэропорта, почти сразу же наткнулась на высокую фигуру в сером пиджаке:
— Я слышал, вам нужно в Гленгаррифф, — ослепительно улыбнулся тот самый бледный красавец. — Нам по пути. Садитесь, подвезу, — он указал на белоснежный «ауди».
— Благодарю, но я не прыгаю в машины к незнакомцам, — ответила Джемма.
— Можем познакомиться. Я Патрик Уолш.
— Джемма Колаяни. Но я всё равно предпочитаю автобус.
— Ну, как хотите, — пожал плечами Патрик. – Надеюсь как-нибудь увидеть вас в Гленгарриффе. — Джемма быстро взглянула на него, неопределенно хмыкнула и поспешила прочь. Когда она отошла на пару шагов, красавчик добавил: — До жути интересно, чем же ирландская маленькая деревня могла заинтересовать такую экзотическую красотку, как вы. – Джемма улыбнулась, но не стала оборачиваться, а просто продолжила свой путь к остановке. Ей нередко говорили комплименты, восхищаясь её тёмными волосами и гладкой кожей с идеально ровным загаром. Итальянская кровь в ней удачно смешалась с немецкой.
Полтора часа в автобусе Джемма глазела в окно. Потрясающего оттенка растительность, аккуратные небольшие домики, голубоватый блеск прудов и речушек умиротворяли. Она впервые за последние недели подумала, что идея навестить бабушкиных родственников не так уж и плоха. Даже если её плохо примут, ничто не помешает насладиться путешествием по этой изумрудной стране.
В последние годы бабуля Кэтлин часто рассказывала о своём детстве, о молодости, о родителях и о сестре Мэйв. Джемма жалела, что в своём стремлении сделать карьеру и наладить личную жизнь, она так и не нашла времени, чтобы свозить бабушку на родину. В том, что ей удалось бы уговорить упрямую старушку, Джемма не сомневалась. Она поплотнее прижала к себе сумку. Там лежали настоящие сокровища — внушительных размеров фотоальбом и стопка писем, перевязанных зелёной шёлковой ленточкой. Письма бабушки её сестре. Написанные, но так и не отправленные.
***
Гленгаррифф оказался премилой деревенькой. Автобус довёз Джемму практически до самой гостиницы «Роквудхаус». Когда она, придерживая тяжёлую дверь, пыталась втащить чемодан, кто-то окликнул её. Улыбающаяся рыжеволосая женщина лет шестидесяти спешила к гостинице, за ней с недовольным видом еле передвигала ноги блондинка лет тридцати, не больше.
— Джемма? Внучка Кэтлин? Дай-ка я на тебя посмотрю, — пожилая женщина схватила за плечи ничего не понимающую гостью и заглянула ей в лицо. — Совсем не в нашу породу. Ничего ирландского! Но не удивительно.
— Мама, прекрати болтать! Ты видишь, она не понимает, кто мы, — процедила сквозь зубы молодая женщина. Джемма уловила в её голлсе презрительные нотки и удивилась.
— Ой-ой! Я не подумала, – всполошилась старшая женщина. – Прости, Джемма! Меня зовут Эйрин О‘Брайен, я двоюродная сестра твоей мамы, дочь Мэйв Кейн. Называй меня просто тётей. А это моя дочь Хлоя – твоя кузина.
— Здравствуйте. Очень приятно. Я Джемма Колаяни, – как можно радушнее представилась Джемма.
— А то мы не поняли, — буркнула блондинка Хлоя.
— Пойдём скорее! Мама в нетерпении ждёт тебя. Негоже жить в гостинице, когда у твоей двоюродной бабушки огромный дом. Места всем хватит. Как же удивительно, что ты наконец здесь. Хорошо долетела? Не представляю, как можно добровольно залезать в эти ужасные самолёты… — и Эйрин принялась рассказывать о своей аэрофобии. Рассказ продолжался всё время, пока они шли к машине, пока ехали по деревне, пока вытаскивали чемодан Джеммы из багажника, вплоть до того, как дошли до входной двери большого особняка, окружённого прекрасным садом с обилием розовых кустов разных оттенков.
В прихожей Джемма поразилась открывающимся видом на широкую мраморную лестницу и массивными резными межкомнатными дверьми, одну из которых быстро распахнула тётя Эйрин, жестом приглашая Джемму войти. В просторной гостиной, обставленной небольшими диванчиками и креслами вперемешку с маленькими круглыми столиками, им навстречу поднялась сухонькая старушка. Джемма еле сдержала навернувшиеся слёзы. Она, конечно, знала, что Кэтлин и Мэйв были близнецами, но не ожидала, что даже в старости у Мэйв будет лицо точь в точь таким же, как было у её бабушки.
— Иди сюда, Джемма, — протянула руки Мэйв, намереваясь обнять внучку покойной сестры. – В конце концов, дети не отвечают за своих родителей. А ты красивая девочка, хоть и не похожа на нас, — сказала она, рассматривая Джемму. — Я рада, что увидела тебя.
— Мама, тебе нельзя напрягаться, садись, — подскочила ещё одна пожилая дама, помогла старушке сесть, а потом обняла Джемму. — Я Фиона, дочь Мэйв, – сказала она, отстраняясь. – Это мой муж Джеймс, а это...— Джемма приветливо улыбнулась седовласому мужчине, перевела взгляд дальше и замерла от неожиданности. — …наш сын…
— Патрик, — пробормотала Джемма. С дальнего кресла, ухмыляясь, поднялся её недавний попутчик.
— Откуда ты его знаешь? — неожиданно злобно прошипела Хлоя.
— Мы вместе прилетели, – бархатным голосом ответил Патрик вместо Джеммы. – Я даже предложил подвезти Джемму, но она отчего-то предпочла общественный транспорт, — он ухмыльнулся.
— Понятно, — пробормотала Хлоя и недовольно взглянула на Джемму.
— Так вы всё время знали, кто я такая? — возмущённо спросила Джемма Патрика.
— О, нет! Я, конечно, слышал, что к нам собирается приехать дальняя родственница, но не знал, когда именно, и имени не помнил, если вообще когда-либо знал. Да и на нашу родственницу ты не очень-то и похожа. Кстати, мы здесь общаемся на ты. — Патрик подмигнул Джемме. — Пойдём, помогу тебе затащить чемодан наверх.
— Да, да, Патрик, покажи девочке комнату. Ей надо прийти в себя, переодеться с дороги, скоро ужин, — засуетилась Эйрин.
— Я с вами, — сказала Хлоя и подхватила дорожную сумку Джеммы. — Сколько тебе лет? Ты замужем? Обручена? Встречаешься с кем-то? — затараторила она, опережая Патрика и беря Джемму под руку.
— Нет, — сказала Джемма и почему-то покраснела, — я ни с кем не встречаюсь, я в разводе. Мне тридцать девять.
— Такая старая, — протянула Хлоя. — Ой, прости. Я просто думала, ты как я. Мне всего тридцать. И я никогда не была замужем.
— Хлоя, не приставай пока к кузине. Дай ей отдохнуть.
— Ты тоже с дороги, а вон какой бодрый, – сказала Хлоя и, переступив последнюю ступеньку, резко отпустила руку Джеммы, так, что та от неожиданности пошатнулась и схватилась за перила.
— Эй, поаккуратней на лестнице, сестричка!– воскликнул Патрик, обращаясь непонятно к кому. – Отвечая на твоё замечание, Хлоя, в своё оправдание могу сказать, что я-то всего лишь из Лондона прилетел, а Джемма с пересадкой из Италии.
— Из Германии, — поправила его Джемма. — Я живу недалеко от Франкфурта.
— Я думал, ты итальянка.
— Я — немка. Мой папа итальянец, а мама наполовину немка, наполовину ирландка, – пояснила Джемма. Они втроём подошли к двери в конце коридора.
— Понятно, — сказал Патрик, открыл дверь и внёс чемодан в комнату. – Вот здесь ты будешь жить. Отдыхай пока. А мы пойдём. Хлоя!
В просторной комнате стояла огромная кровать из полированного тёмного дерева, небольшой стол с выдвижными ящиками, кресло, обтянутое салатовой материей, из которой также были пошиты шторы и несколько подушек на кровати. Бежевая обивка стула перекликалась узором с бежевым ковровым покрытием пола. Джемма подошла к высокому окну и ахнула: из него открывался чудесный вид на сад, пруд и зелёную пустошь за ним. Приняв решение при первой же возможности исследовать этот восхитительный сад, Джемма довольно улыбнулась и стала разбирать чемодан, чтобы поскорее привести себя в порядок и спуститься к ужину.
За столом всех, конечно, интересовало, как так получилось, что Кэтлин и Мэйв не общались больше шестидесяти лет. Почему никто не знал о существовании Джеммы и её мамы Морин, пока Джемма не прислала Мэйв письмо?
— Родители, да и вся деревня, не смогли простить Кэтлин за то, что она сбежала с тем немцем, – сухо проскрипела Мэйв. – Как там его? Реймар?
— Рейнхольд Майер, — подсказала Джемма. Ей стало не по себе от явной неприязни в голосе Мэйв к её милому, любимому дедушке.
— Да, с этим Рейнхольдом. Да. Мы просто не смогли простить её, — ещё раз сказала Мэйв и больше не произнесла ни слова.
После ужина Мэйв позвала Джемму к себе в кабинет. Уставленный массивными книжными шкафами, до самого потолка набитыми печатными сокровищами, кабинет Мэйв был больше похож на библиотеку.
— Не хочу рассказывать всем, — с явным усилием произнесла Мэйв, когда Джемма примостилась на краешке стула, крепко прижимая к груди стопку писем, — но тебе скажу. Да, скажу. Я простила сестру лет двадцать назад, когда поняла, что, если бы она тогда не сбежала, то у меня не было бы всего того, что имею сейчас. Кэтлин виновата в смерти одного хорошего человека. И она наверняка так и не узнала об этом. Томас её абсолютно не интересовал. А меня интересовал. Очень. Я любила его. А он возомнил, что любит Кэтлин. Ты не представляешь, как я была зла. Мы были с ней одинаковые. Понимаешь? Абсолютно одно лицо, один голос, одна фигура. Но сколько раз я ни приходила к нему, пытаясь выдать себя за Кэтлин, он моментально узнавал меня и отсылал назад. Видите ли, она пахла лавандой. Я ненавижу лаванду! Ненавижу! И вот, когда она сбежала со своим немцем, Томас напился до беспамятства, ребята из паба проводили его домой, а он взял и пришёл к нашему пруду. Нашли его утром. В воде. Вся деревня знала, как он Кэтлин любил. И вот не выдержал — утопился с горя, не вынеся её побега. Теперь ты знаешь, почему я не хотела общаться с сестрой.
— Но… но как же… — Джемма не могла подобрать слов. Её переполняли эмоции, возмущало, как легко родные вычеркнули из своей жизни её бабулю. Да, Томаса ужасно жаль, но ведь он сам утопился, бабуля Кэтлин явно не желала его смерти! Джемма постаралась взять себя в руки, мёртвых всё равно не вернуть. — Бабушка всю жизнь вам писала, Мэйв, — глухо сказала она, вытирая слёзы. — Я привезла вам её письма. Ещё альбом с фотографиями.
— Ты хорошая девочка, Джемма. Теперь иди. Я, пожалуй, прочитаю письма. Принеси их сюда. А потом ступай гулять. И приходи часа через три ко мне в спальню. С альбомом. Всё равно мне сегодня не уснуть.
Джемма с грустью и тоской попрощалась с Мэйв и решила всё-таки прогуляться по саду, а заодно привести свои мысли в порядок.
Когда Джемма вышла из дома, к ней подошла Хлоя.
— Зачем ты приехала? Хочешь отобрать то, что по праву моё? — сердито сказала она, — Не прикидывайся дурой. Я видела, как он на тебя смотрел.
— Кто?
— А то ты не знаешь! — Кузина развернулась и ушла в дом, громко хлопнув дверью.
***
Джемма неторопливо гуляла по саду, наслаждаясь ароматом роз в сумерках. Она размышляла о несчастной, влюблённой в Томаса Мэйв, о своей бабушке, о дедушке, о родителях бабушки. Она искренне не понимала, как можно отказать дочери в общении из-за того, что она связала свою жизнь с человеком другой национальности? Они ведь не сбежали бы, если бы родные его приняли? Да, дедушка Рейнхольд был немцем. Но ведь прекрасным человеком. И, к счастью, ни бабушка, ни дедушка не противились браку её мамы с папой, хотя он был итальянцем. Если бы прабабушка и прадедушка не были тогда против, может, они все жили бы сейчас в Ирландии, и, может, Томас бы не умер?
Джемма подошла к беседке у пруда, и ей показалось, что кто-то идёт следом. Она резко обернулась и увидела возле мостков Патрика. Он странно выглядел — двигался как будто нервно, весь какой-то растрёпанный, в мятой одежде. Внезапно он осел на землю, схватился за голову, мелко затрясся, и до Джеммы донеслись рванные завывания. Никогда в жизни ей ещё не приходилось видеть рыдающего мужчину. Она абсолютно не понимала, что делать. С одной стороны, сердце говорило подойти к нему и утешить, но в то же время казалось, что Патрику не хотелось бы быть уличённым в этой неожиданной слабости. Что могло случиться? Почему он не заметил её, ведь она стояла совсем рядом?
Она кашлянула, но Патрик не услышал. Джемма беспомощно огляделась и увидела, что со стороны дома приближается тень. Она поплотнее прижалась спиной к беседке и замерла. К Патрику подошёл мужчина. Грубым рывком заставил подняться с земли. Патрик покачнулся, но устоял на ногах. Джемме было плохо видно его лицо, но показалось, что он остался безучастным к происходящему. Мужчина схватил Патрика за грудки и закричал:
— Зачем ты опять сюда припёрся? Упустил одну, хочешь попытаться с другой? Она — моя! Понял? Моя! Убирайся отсюда, пьяный ублюдок! Пока я с тобой ничего не сделал! — Он резко толкнул Патрика, развернулся и побежал к дому. От толчка Патрик покачнулся, сделал шаг назад, ещё один, похоже, зацепился ногой за корень или другую неровность, рухнул спиной на землю, попытался приподняться, но быстро стал скатываться в пруд. От испуга Джемма сначала не могла вымолвить ни слова, затем словно очнулась, вскрикнула и бросилась ему на помощь:
— Патрик! Держись! Патрик! — Она подбежала к мосткам, но Патрика уже не было. Джемма скинула туфли и полезла в воду. — О, нет! Помогите! Патрик, где ты?
— Джемма? Я здесь. Здесь. Это ты кричала? Что ты делаешь в воде? — удивлённо спросил Патрик с берега. Он был в том же самом костюме, в котором прилетел, лишь ворот рубашки расстёгнут на несколько пуговиц. — Ты упала? Вылезай скорее, простудишься, — он протянул ей руку.
— Ты! Ты! — задохнулась от эмоций Джемма. — Ты напугал меня! Зачем ты упал? Он толкнул тебя, а ты упал, — возмущалась она, хватаясь за его руку. — Какого чёрта ты сухой и так смотришь на меня? Он толкнул тебя! А ты сухой! Почему ты сухой? Почему? — дрожала и плакала Джемма.
— Ты о чём, милая? — осторожно спросил Патрик. — Меня никто не толкал, — он прижал её к себе и зашептал: — Всё хорошо. Ты просто устала. Не плачь. Расскажи, что произошло, — он ласково гладил её волосы, плечи, руки и Джемма постепенно пришла в себя.
