Преподавательница представилась как госпожа Агнесса. Речь у неё — такая же сурово-отрывистая, как и у госпожи Ильдико; впрочем, для Алайош её слова представляются несколько более понятными. Математику она учила, логику тоже, и на первом занятии ей удалось сверкнуть познаниями и заработать милую светящуюся “звёздочку” от госпожи Агнессы, не то зачарованную на постоянный блеск, не то выдержанную в неком растворе. В любом случае, выглядела она почти как настоящая ночная звезда: такая же лучисто-серебристая. Наверняка будет отлично смотреться на тетради! Или на потолке комнаты. Алайош пока не решила.
Витая в облаках, она не сразу сообразила, в какой момент вдруг уравнения на доске стали такими пугающе громоздкими и витиеватыми; и когда госпожа Агнесса спросила Алайош вновь, та не сумела тут же найтись с ответом. Даже немного поскрипев пером, она так и не справилась с задачей.
Госпожа Агнесса вздохнула, но словесно порицать не стала, конечно же.
Алайош сделалось стыдно, и она опустила голову так, что пылающее лицо закрыло волосами.
Домашние учителя считали её на редкость даровитой; называли не иначе как одарённым ребёнком, а тут такое. Какая-то другая девочка, с тёмными волосами и блестящими серыми глазами, сумела ответить спустя пару минут — и ответила верно, получив вторую серебряную звёздочку. “Зато ты после меня”, — думается Алайош, и если бы она только могла плюнуть ядом, то плюнула бы, ничуть не раздумывая о последствиях. Привыкшая всегда быть лучшей и оказавшаяся вдруг “средненькой” и способной только к простым выражением, Алайош вдруг ощутила, как горло сдавил ком, а глаза загорелись от слёз. Позволить себе заплакать тут, при всех, она не могла, а потому дала себе время до окончания занятий — там уж и сорвётся.
Больше звёздочек Алайош не получала, хоть и попыталась решить две логические задачи у доски. Кажется, госпожа Агнесса осталась разочарованной — и не то чтобы намеревалась скрывать удивление на лице, когда вроде бы “многообещающая ученица”, как то значилось в рекомендательном письме, оказалась не такой уж и “многообещающей”.
Не такой уж и умной, даже для своего возраста.
Не такой уж и особенной.
Едва лишь занятия закончились, как Алайош стремглав вынеслась из аудитории, наспех покидав вещи. Говорить она ни с кем не намеревалась, даже с Дьёндьи; и сейчас всё, что ей было нужно, — это совсем немного тишины и одиночества. А ещё чтобы, конечно, никто не видел её слёз.
Туалет в северном крыле неожиданно скромного по габаритам здания магической академии для девочек поначалу казался идеальным вариантом: Алайош приметила его ещё позавчера, когда заселилась, и эмпирически выяснила, что здесь отчего-то редко кто бывает. Возможно, дело в слишком дальнем расположении; а может, и в чём-то ещё. Закрыв за собой дверь, Алайош съехала спиной вниз по каменной стене и сжалась на полу, поджав к груди ноги и обхватив плечи руками.
Мелко дрожа, она всхлипнула и скрыла лицо на юбке, оставляя влажные следы от слёз.
Потрясающе, Алайош. Первый день — и уже истерика. Молодец. Великолепно.
Наверное, мама бы не гордилась.
Витая в облаках, она не сразу сообразила, в какой момент вдруг уравнения на доске стали такими пугающе громоздкими и витиеватыми; и когда госпожа Агнесса спросила Алайош вновь, та не сумела тут же найтись с ответом. Даже немного поскрипев пером, она так и не справилась с задачей.
Госпожа Агнесса вздохнула, но словесно порицать не стала, конечно же.
Алайош сделалось стыдно, и она опустила голову так, что пылающее лицо закрыло волосами.
Домашние учителя считали её на редкость даровитой; называли не иначе как одарённым ребёнком, а тут такое. Какая-то другая девочка, с тёмными волосами и блестящими серыми глазами, сумела ответить спустя пару минут — и ответила верно, получив вторую серебряную звёздочку. “Зато ты после меня”, — думается Алайош, и если бы она только могла плюнуть ядом, то плюнула бы, ничуть не раздумывая о последствиях. Привыкшая всегда быть лучшей и оказавшаяся вдруг “средненькой” и способной только к простым выражением, Алайош вдруг ощутила, как горло сдавил ком, а глаза загорелись от слёз. Позволить себе заплакать тут, при всех, она не могла, а потому дала себе время до окончания занятий — там уж и сорвётся.
Больше звёздочек Алайош не получала, хоть и попыталась решить две логические задачи у доски. Кажется, госпожа Агнесса осталась разочарованной — и не то чтобы намеревалась скрывать удивление на лице, когда вроде бы “многообещающая ученица”, как то значилось в рекомендательном письме, оказалась не такой уж и “многообещающей”.
Не такой уж и умной, даже для своего возраста.
Не такой уж и особенной.
Едва лишь занятия закончились, как Алайош стремглав вынеслась из аудитории, наспех покидав вещи. Говорить она ни с кем не намеревалась, даже с Дьёндьи; и сейчас всё, что ей было нужно, — это совсем немного тишины и одиночества. А ещё чтобы, конечно, никто не видел её слёз.
Туалет в северном крыле неожиданно скромного по габаритам здания магической академии для девочек поначалу казался идеальным вариантом: Алайош приметила его ещё позавчера, когда заселилась, и эмпирически выяснила, что здесь отчего-то редко кто бывает. Возможно, дело в слишком дальнем расположении; а может, и в чём-то ещё. Закрыв за собой дверь, Алайош съехала спиной вниз по каменной стене и сжалась на полу, поджав к груди ноги и обхватив плечи руками.
Мелко дрожа, она всхлипнула и скрыла лицо на юбке, оставляя влажные следы от слёз.
Потрясающе, Алайош. Первый день — и уже истерика. Молодец. Великолепно.
Наверное, мама бы не гордилась.
