ГЛАВА 1
Андрос пришел на третий месяц заключения. Скрипнула дверь камеры, впуская высокого мощного мужчину в строгом костюме.
Наама вскинула голову. Не отводя с лица грязных спутанных прядей впилась в него взглядом.
— Чего тебе, ди Небирос? — от долгого молчания голос охрип и звучал непривычно. — Пришел позлорадствовать?
Она нарывалась. Дочь предателя, ожидающая приговора, не должна так разговаривать с императорским фаворитом.
Но смерть братьев, арест, избиение, долгие дни в неизвестности лишили ее страха. Быстрее бы состоялся этот фарс под названием “императорский суд”. Дочь мятежного ди Вине устала ждать и почти мечтала о казни. И о том, как плюнет после оглашения приговора в его демоническое величество и скажет последнее слово для газетчиков.
Он прошел через всю камеру, встал рядом и скривился.
— Ты смердишь.
— Ну прости, — пленница ядовито улыбнулась. — Мой бассейн с гидромассажем засорился. Зачем пришел?
Андрос стоял рядом — отвратительно ухоженный, чистый, наглый, распространяя запах дорогого парфюма. Стоял и разглядывал ее с брезгливой гримасой.
Наама вскинула голову и ответила дерзкой ухмылкой. Что, нехороша? Непохожа на ту куколку, за которой ты таскался, теряя голову?
Тебя бы сюда, красавчик, на пару-тройку недель. В кандалы да грязный каменный мешок, построенный еще в эпоху Первого императора. Одиночка для особо опасных преступников.
— Тебя приговорили к смертной казни, — продолжил Андрос.
Она до боли стиснула зубы. Он лжет! Просто издевается!
— Слушанья еще не было.
— Было. Дела об измене рассматриваются в отсутствии обвиняемого. Его величество, как Верховный судья империи лично огласил приговор.
Вот и все. Не будет даже пародии на суд, даже иллюзии справедливости. Не будет толпы газетчиков и возможности сказать последнее слово.
Она сгорбилась, до боли в пальцах вцепилась в кандалы. Богиня, как же не хочется умирать! Так нелепо и несправедливо. Наама даже не знала о заговоре. Отец слишком любил и берег свою младшую дочь, перед началом мятежа отправил ее из столицы в поместье тетки, вглубь земель ди Вине.
Андрос разглядывал ее. Оборванную и грязную — от нее действительно пахло несвежим телом. Когда-то гладкие, словно черный шелк, волосы превратились в спутанный колтун, и только глаза сияли все тем же неукротимым бирюзовым огнем.
Жалкая, униженная, лишенная дорогих нарядов, украшений и флера недоступности, Наама должна была вызывать презрение и жалость.
Должна была. Но не вызывала. При виде нее его по-прежнему охватывало чувство похожее на голод. И взгляд сам собой останавливался на алых губах, скривленных в высокомерной усмешке.
Сука! Заносчивая сука. Ничего, новости, которые он принес, собьют с нее спесь.
— По моей личной просьбе, с учетом заслуг клана ди Небирос в борьбе с мятежом, его демоническое величество согласился помиловать тебя.
Наама вздрогнула. Ей показалось, что она ослышалась.
С чего это ди Небирос вздумал заступаться кого-то из ди Вине? Особенно за нее. После того унизительного отказа…
— Помиловать?
— Смертная казнь заменена пожизненным рабством, — злая усмешка изуродовала его породистое лицо. — Догадайся, кто будет твоим хозяином?
Стало тихо. Словно внезапно заглохли все звуки, кроме тяжелого тока крови в ушах. Наама растерянно глядела на него и не верила.
— Нет! — беззвучно шевельнулись обветренные губы.
— Да, — отозвался ее мучитель.
Демонов, особенно высших, не обращают в рабов. Никогда! Это дико, противоестественно. Демон владеет рабами, а не наоборот!
— Ты лжешь! — истерично выкрикнула она. — Я не какая-нибудь грязная человечка! Ты не можешь превратить меня, Нааму ди Вине, в рабыню!
— Могу, — он наклонился над ней, дернул за грязные спутанные волосы, заставляя откинуть голову назад. — Еще как могу, моя сладкая, — прошипел Андрос ей в лицо. — Ты глумилась надо мной. Отвергала, выставила на посмешище. Твой отец унизил меня, когда я, вопреки воле родственников, пришел просить твоей руки. Выгнал пинками из своего дома, не принял вызов на поединок. Но теперь пришла моя очередь смеяться. Теперь ты моя, навсегда. Ты будешь стонать подо мной и лизать мне сапоги, умоляя взять тебя самым извращенным способом.
Больше всего ему сейчас хотелось впиться в эти алые губы, укусить, пометить, оставить на трогательно обнаженной белой шее темно-багровый засос.
У безумия есть имя, и это имя — Наама ди Вине.
Демоница зашипела от боли. А потом набрала слюны и плюнула прямо в нависшее над ней лицо.
Андрос выпустил ее волосы, отшатнулся. Сшитый на заказ костюм затрещал по швам, выдавая близость демона к боевой трансформации. Фиалковые глаза сверкнули ослепительной яростью, и на мгновение Наама понадеялась, что он убьет ее.
Надо лишь подтолкнуть его чуть-чуть.
— Никогда! — выкрикнула она. — Ты жалкое ничтожество, ди Небирос. Низшее отродье, любитель вылизывать императорскую задницу. Ты можешь надеть на меня кандалы, взять силой, но никогда Наама ди Вине не отдастся по доброй воле грязному падальщику… — она задохнулась от ненависти.
Вместо того чтобы окончательно потерять контроль над собой, ее враг вдруг успокоился. Зло улыбнулся, вынул белоснежный платок и медленно вытер плевок с лица.
— Посмотрим, — с обманчивой лаской в голосе ответил демон. — Дерзкая рабыня — это даже интересно. Люблю укрощать наглых девок. А что до кандалов, — он смерил взглядом тяжеленные оковы на ее руках и ногах, сдерживавшие магию внутри Наамы, — то они слишком громоздкие. Я предпочитаю ошейник.
С этими словами он развернулся и вышел.
А чуть позже заявилась имперская стража. Наама знала, что силы неравны, но сопротивлялась до последнего. Визжала, билась, царапалась и кусалась, пока ее не вырубили ударом по затылку.
В себя она пришла уже на алтаре в главном храме. Прикованная, с кляпом во рту. Верховный жрец над головой нараспев зачитывал слова заклинания, не обращая внимание на мычащую и бьющуюся в путах пленницу.
Каждое слово камнем ложилось в незримую стену, отсекавшую дочь мятежного ди Вине от ее магии. Навсегда лишало Нааму права творить, распоряжаться, менять мир.
Она еще мычала и пыталась вырваться, когда над головой вспыхнул свет. Когда тень Наамы протянулась через пол зала — когтистая, крылатая.
Сверкнул кинжал из лунной стали и отсек тень под завывания жреца.
Стало пусто и холодно.
Руки Андроса ди Небироса коснулись шеи, затягивая ошейник. Демон склонился над Наамой, медленно погладил по спутанным грязным волосам.
— Моя, — прошептал он с наслаждением, пожирая ее взглядом.
Наама обмякла и заскулила.
***
— Это правда?! — Лайла ди Эйма ворвалась в кабинет подобно огненному вихрю. Громко хлопнула дверью, выпалила вопрос и сердито сложила руки на груди.
— Что именно?
Андрос дописал предложение и мрачно посмотрел на супругу. Обычно просто тяжелого пристального взгляда хватало, чтобы поставить ее на место. Лайла робела и давала обратный ход, справедливо понимая, что лучше не злить того, кто оплачивает твои счета.
Но сейчас фокус не сработал.
— Ты спас Нааму ди Вине?!
— Я взял ее рабыней.
— Ты спас ее!
— Это не твое дело, Лайла.
— Как ты мог?! — она порывисто шагнула к нему, сверкая сапфирово-синими очами. Белокожая, огненно-рыжая. Алое платье обтягивало фигуру плотно, как перчатка, мех на воротнике и бриллиантовые серьги, которые сделали бы любую другую женщину вульгарной, удивительно подходили к ее узкому лицу с высокими скулами и полными губами.
Одна из самых красивых и статусных женщин в империи. Звезда, сменившая на небосклоне бомонда блистательную Нааму ди Вине.
Любовь света переменчивей гулящей девки. Сейчас никто и не вспомнит, что всего несколько лет назад именно Наама ввела в свет свою бедную дальнюю родственницу Делайлу. Некрасивая, большеротая и слишком худая по тогдашним канонам красоты подруга тенью следовала за принцессой-Наамой, была лучшей советчицей и наперсницей. До тех пор, пока ей не повезло подцепить самого завидного холостяка империи.
— После ее отказа! После всех унижений…
— Хватит! — рявкнул Андрос, и она, наконец, замолчала.
Он с досадой подумал, что было ошибкой жениться на ней. Глупое, импульсивное решение. Он был зол, разъярен очередным отказом Наамы, а Лайла подвернулась так вовремя. Кроткая, понимающая, услужливая в постели. Ее восхищение стало бальзамом для уязвленного самолюбия.
И слова Наамы. Утонченные насмешки в его адрес, звучавшие во время женских посиделок. Лайла исправно запоминала и передавала их, разжигая в душе ненависть попалам с яростью. После каждого подобного откровения, он еле сдерживался, чтобы не ворваться в дом к высокомерной сучке и не придушить ее.
— Андрос, — теперь голос Лайлы звучал умоляюще. — Послушай, так нельзя! Я — твоя законная жена. Ты не представляешь насколько унизительно присутствие другой женщины в нашем доме. Что скажет свет?!
Он скривился, оценив, как легко она присвоила себе право на родовое поместье ди Небиросов.
— У многих демонов есть рабы, Лайла. Это нормально. Я же не запрещаю тебе развлекаться с твоими стриптизерами.
— Но она демоница!
— Она моя рабыня, — он с размаху обрушил кулак на столешницу. Полированный дуб жалобно крякнул. — Хватит, я сказал! Наама моя. И она останется здесь. Это не обсуждается.
Лайла снова сверкнула глазами.
— Тогда я уезжаю! Ноги моей не будет в Грейторн Холл, пока она здесь!
— Хорошо.
— ЧТО?! — она, очевидно, рассчитывала на совсем другой ответ, потому что задохнулась от возмущения.
— Ты можешь жить в моем доме в столице, — он бросил выразительный взгляд на часы. — Хватит отнимать мое время. Еще слово, и я вдвое урежу содержание.
Угрозы лишения денег всегда действовали на нее лучше всего. Лайла плотно сжала губы, сверкнула напоследок глазами и выбежала из кабинета, громко хлопнув дверью.
Андрос попробовал вернуться к работе, но мысли о пленнице не давали покоя. Наама, должно быть, уже оправилась от заключения. Врач заверил, что с ней ничего серьезного,а шок — просто последствие проведенного ритуала, который пройдет через несколько дней.
Он представил ее себе. Черные пряди распущенных волос на алебастрово-белой коже. Колючие бирюзовые глаза, полные злости, упрямо вздернутый подбородок.
И губы. Алые, как цветки мака. Как кровь.
Все это теперь — его. Наама принадлежит ему, всецело, безраздельно. Достаточно выйти из кабинета, пройти по коридору и подняться этажом выше в гостевые покои, оборудованные специально для пленницы.
Почему же он медлит?
Демон громко выругался, поняв, что причиной задержки является страх. Смешно и стыдно бояться, что бесправная, униженная, во всем зависимая от него женщина снова оттолкнет его. Кого теперь волнует чего хочет или не хочет Наама ди Вине? Она его собственность, его рабыня.
И ей же хуже, если гордость демоницы не желает принимать этот факт.
ГЛАВА 2
В новой камере были шелковые обои на стенах. И резная антикварная мебель. Двуспальная кровать с балдахином, ванная, целый шкаф платьев.
И окна. Огромные, в пол. Сквозь стекло был виден лабиринт сада внизу, узкая серая лента дороги меж холмами.
Свобода близко и далеко. Невидимые магические путы привязывали Нааму к поместью ди Небиросов верней кандалов. А если и получится сбежать, без магии и боевого облика надолго не скрыться от императорских ищеек.
Если не случится чуда, весь остаток жизни ей суждено провести здесь, игрушкой злейшего врага.
Первые дни она ждала Андроса, вздрагивая от каждого шороха. Каждый раз, когда щелкал замок, и поворачивалась ручка двери, подбиралась, готовая сопротивляться до последнего, с отчаянием смертника.
Но появлялась служанка с обедом, или горничная с метелкой.
Наама съедала обед, обжигала горничную злым взглядом и возвращалась на свой пост у окна. Или принималась кружить по комнате, как запертая тигрица, изнывая от тоски и ярости. При мысли о своем невозможном унижении ей хотелось разорвать Андроса. Дочь Увалла ди Вине, превращенная в рабыню!
Скорее остынет Изначальное пламя, чем Наама забудет об этом. Она отомстит! О, как страшно она отомстит.
Она вспоминала уроки, полученные в отцовском доме. Кинжал, яды, уязвимые точки. Всех дочерей ди Вине учили этому. Опытный мастер сможет подарить смерть и тупым карандашом. Или листом бумаги. Но Нааме никогда не нравилось искусство тайного убийства. Она предпочитала танцы, сплетни, вечеринки.
Почему она была такой плохой ученицей?
Андрос пришел только две недели спустя. Вошел и встал в дверях, рассматривая ее с жадным выражением на лице. Наама подобралась и молчала. При виде врага ярость вдруг сменилась страхом. Сейчас она была полностью в его власти. Никто в целом мире не мог помешать ди Небиросу сделать с ней, что угодно и остаться безнаказанным.
— Выглядишь лучше, — наконец, хрипло произнес он.
— Не могу сказать того же о тебе. Ты выглядишь все таким же козлом, — колкость родилась раньше, чем Наама успела прикусить язык.
— Опять дерзишь? — он шагнул вперед, не отрывая от нее взгляда. Все такой же наглой, стервозной, недоступной. Все так же презрительно отвергающей его.
Следы заключения уже сошли, Наама снова была хороша. Невозможно хороша, в облегающем черном платье с соблазнительным декольте, целомудренно прикрытом сверху кружевом. Холодная бирюза глаз, пронзительней морских бесконечных просторов. И белая кожа, на которой так хочется оставить багряные засосы. Оставлять их снова и снова, помечая “Моя!”
— А чего ты ждал, ди Небирос? Думал, я встречу тебя на коленях, вопрошая, чего угодно господину?
— Еще встретишь! — выдохнул он. И вдруг рывком преодолел расстояние между ними. Вцепился в ошейник и дернул на себя, другой рукой распуская ей прическу, чтобы намотать черные пряди на руку. — Тебе идет ошейник, На-а-ама. Но рабыня должна почтительно обращаться к своему господину.
— Никогда! — прошипела она. — Ненавижу тебя!
— Знаю, — Андрос потянул за волосы сильнее, заставляя демоницу запрокинуть голову. И впился в губы, о которых грезил столько времени.
В этом поцелуе не было нежности. Только злость, животная страсть и желание подчинить. Он целовал ее подчеркнуто грубо, утверждая право хозяина.
Наама — имя безумия, Наама — клеймо больной одержимости. Андрос грезил этой женщиной с тех пор, как впервые увидел ее. Грезил и ненавидел за ту особую власть, которую она имела над ним.
Сперва демоница сопротивлялась. Совершенное тело в его объятиях трепетало не от желания, но от ненависти, и в том, чтобы принуждать ее, было особое удовольствие и странная горечь.
А потом Наама обмякла, словно готовясь лишиться чувств. Подозревая подвох, он разжал пальцы и выпустил ошейник.
Это спасло ему жизнь.
Он почувствовал ее движение и в последний момент успел отшатнуться. Обломок кости, в котором Андрос узнал остатки гребня для волос, лишь слегка рассек кожу на шее.
Наама взвизгнула от разочарования.
Промахнулась! Как она могла промахнуться?
Отпрянув, Андрос дернул ее за волосы, все еще небрежно намотанные на его руку. И, проклятье, это было больно! А еще это помешало ударить его повторно. Демон перехватил ее руку, вывернул и сжал так, что Наама охнула от боли, выпуская импровизированное оружие.
— Неплохая попытка, — мучитель улыбнулся и сжал сильнее пальцы.
