КЛОАКА
Спускаясь в метро. Ссорясь с подругами. Заходя в тот вагон… Разве могла я подумать о том, что все для меня закончится вот так? Конечно нет! Нормальному человеку подобный исход его жизнии в голову бы никогда не пришел. Но сейчас над моей головой расстилается зеленое небо. По нему плывут ядовито-розового оттенка облака. Воздух, вдыхаемый мною, обжигает легкие, а к моему затылку приставлено дуло огнестрельного оружия.
Щелчок затвора.
Я не военная и даже к полиции не имею никакого отношения, но этот звук хорошо знаю из игр-бродилок, за которыми просиживала часами в интернет-кафе. А еще из фильмов и сериалов, на просмотр которых я тратила все свободное от учебы время.
— Х-х-х… Обернись. Х-х-х…
И даже причину, почему голос моего обидчика звучит так хрипло, я тоже знаю.
Признаюсь, я мечтала о том, что однажды попаду вот в такую вот передрягу. Многие из нас о таком мечтают, правда? Хотят стать героями, последними выжившими в катастрофе. Мы хотим приключений на одно место, но почему-то многие из нас забывают о том, что мы не главные герои книжек и боевиков. Мы не переживем каким-то чудодейственным способом Армагеддон. Не соберем вокруг себя преданных друзей и единомышленников, готовых отдать за нас свои жизни. Не подружимся с нашими врагами и не уйдем красиво в закат после того, как победим всех злодеев.
Мы помрем самыми первыми.
Прискорбно, но это правда.
И пусть каждую ночь я мечтала стать главной героиней в какой-нибудь зомби-истории, мне хватало ума для того чтобы понять: меня зомби съедят при первой же вылазке в продуктовый магазин. В моем же доме. На лифтовой площадке. И не потому, что я глупая или бегать не умею. Еще как умею! Просто я чертовски невезучая.
Даже покупая эти шоколадные яйца с игрушками, мне никогда эти самые игрушки не попадались. Одни мозаики, да беспонтовые браслетики. А я ведь честно трясла эти яйца. Прислушивалась. Каждый раз надеялась, что…
—Х-х-х… Глухая что ли?
Тыкают дулом по затылку так, будто я в каске и ничего не почувствую.
—Х-х-х… Обернись! Х-х-х…
— Оборачиваюсь я. Оборачиваюсь.
Руки держу на уровне лица. Так ведь нужно делать, когда тебя хотят пристрелить ни за что? Или нужно бежать?.. Нет, бежать от человека с оружием на открытой местности не вариант. Даже зигзагами…
— Обернулась.
Мой гадкий характер даже в такой момент берет вверх над инстинктом самосохранения. Ну вот кто дерзит своему предполагаемому убийце? Только тот, кто знает, что выжить точно не получится. При всем желании. Потому можно и повыделываться.
Напоследок.
— Х-х-х… Х-х-х…
Тяжело дышит. Интересно, в противогазе вообще удобно дышать? Отчего-то мне кажется, что нет. Вижу собственное отражение в линзах его маски. Это, правда, я? Вот такая вот страшненькая? С грязными волосами, с перепачканным лицом, с синяками под глазами и безумным взглядом?
В здравом уме на такую никто не позарится даже во время апокалипсиса…
Он точно меня пристрелит.
— Х-х-х… С какой станции х-х-х… Ты вышла? Х-х-х…
— Станции?
Он о метро говорит?
— На какой…х-х-х… По счету? Х-х-х…
А сколько их всего было? Не вспомнить точно. Один раз мы останавливались на улице. Еще несколько в подземке. Пять? Шесть? Больше? Меньше? Та, на которой я вышла, в счете не нуждается, но…
— Не знаю. Меня вытолкнула из вагона обезумевшая толпа после нескольких остановок.
— Х-х-х… Х-х-х…
— Я не помню, какой она была по счету.
— Х-х-х… Х-х-х… Твое имя? Х-х-х…
Ответить бы, что первому положено представляться, но… Может, если буду вежливой, проживу на пару минут дольше?
— Нина, — отвечаю я, смотря, как мне кажется, прямо в глаза своему собеседнику. — А твое?
— Х-х-х… Х-х-х…
А может и не проживу…
Шум метро ни с каким другим шумом не спутать. Поезда, прибывающие на вокзалы, или электрички, курсирующие между городами, издают совершенно другие звуки. За столько лет, проведенных в городе-миллионнике, и за столько спусков под землю я это хорошо уяснила.
В этот момент светодиодное табло над туннелем показывало 21:19.
Цифры в нем горели красным светом, но никто из идущих по платформе пассажиров не обращал на него никакого внимания. У каждого из них были собственные часы: в телефонах, планшетах, в наручных украшениях. Зачем щуриться и всматриваться в светящиеся цифры, когда задачу узнать время для современного человека и задачей-то не назовешь?
Все нужные для этого приспособления были или под рукой или на теле.
Удобно.
На другом табло цифры сменяли друг друга в обратном порядке.
Одна минута. 59 секунд. 58 секунд. 57 секунд.
— Ты всегда во всем виновата!
Меня в очередной раз обвиняли во всех человеческих грехах, а я в очередной раз срываюсь, доказывая, что ни в чем подобном не провинилась.
— Всегда?!
Нашу ссору старались игнорировать и те, кто спешил с работы домой, и те, кто работал в метрополитене. Подобные сцены они видели чаще остальных пассажиров и уже никак на них не реагировали. Ссорящиеся люди всегда орали друг на друга, выпускали накопившиеся эмоции и расходились по разным сторонам платформы, даже если ехать им нужно было в одном направлении.
До настоящего преступления под землей доходило редко. Никто никого за волосы не таскал, на рельсы не толкал. Такое только в кино увидеть можно, да в постановочных видеороликах из Интернета.
Мимо нас неторопливо прошел полицейский патруль.
Мужчина постарше недовольно оглядел нас и, убедившись, что опасности для окружающих мы не представляем, вновь погрузился в свою работу: разглядывал лица потенциально-проблемных пассажиров.
Парни помоложе, возможно только поступившие на службу, тихо посмеивались над тем, какой кавардак был на наших головах. Да, смешно. Посмотрела бы я, коротко стриженные вы наши, как бы выглядели при таком сквозняке ваши прически, будь на ваших головах достаточно волос для их создания.
Тоже мне, красавцы года.
Лучше за спокойствием граждан смотрите, а не на девчонок. Понаберут в полицию кого попало, форму выдадут и радуются, что у них все вакансии заняты. Значит, люди идут на госслужбу.
На станции поднялся ветер, и кавардак на наших с Элей головах стал еще страшнее и неопрятнее.
— Я обвиняю тебя только потому, что все и всегда происходит из-за твоего мерзкого характера, правильная ты наша!
— С каких это пор быть «правильной» плохо?!
— Да так всегда было, Нина! Если тебе что-то не нравится — молчи! Из-за твоего упрямства мы тоже всегда отхватываем! Да?
Втягивать в нашу ссору Сашу было бессмысленно. Или же…ты это сделала абсолютно осознанно? Ну, конечно же, осознанно. Как я могла забыть об одной очень и очень важной вещи?..
— Я… Я д-думаю, что вам нужно у-успокоиться, — заикаясь, промямлила Саша.
В отличие от нас она была совершенно невзрачной: маленькой, бледной, вечно заикающейся и какой-то неправильно пухленькой. Нет, против «не стандартов» я ничего не имею. Сама далеко не модель. Лишние килограммы и там, и сям. В общем-то везде, кроме единственного места, где они жизненно необходимы. Не будь у меня бедер, да пятой точки, сошла бы за парня. Но Сашка была именно «неправильно пухленькой». Полнота ей совершенно не шла. Тем более с ростом в метр с кепкой. А если принимать во внимание тот факт, что она хвостиком вечно ходила за Элей: высокой, спортивной и, черт возьми, рыжей, то ее «неправильность» была заметнее куда больше.
— Вы сейчас н-наговорите друг другу гадостей, а завтра…
— Не будет никакого завтра! — становясь еще злее, выкрикнула«поцелованная солнцем». — Мне надоело из-за тебя краснеть, Нина! Если не изменишься, то о нашей дружбе можешь забыть!
30 секунд до прибытия поезда. 29 секунд. 28 секунд.
На часах 21:20.
— Вот так вот просто?
Нет, серьезно?
— Именно. В жизни все просто, пока ты не начинаешь открывать рот и учить остальных, как им жить, — уже спокойнее произнесла Эля, разворачиваясь и уходя в сторону выхода с платформы. — Саша, идем! Пусть узнает, каково это быть одной, без нас.
— Да кому ты нужна?! Я как-то и без твоей дружбы прекрасно справлялась!
Не хотела ведь я выглядеть со стороны истеричкой, но… Не сдержалась.
Я понимала, что все обвинения Эли вполне обоснованы. Все мои беды и неумение заводить долгосрочные знакомства были только от того, что мне не повезло родиться в интеллигентной семье и получить воспитание, которого большинству моих сверстников так не хватало.
Я — «правильная».
— Нина, п-пожалуйста…
Глупая Саша, ты, правда, не понимаешь, что сейчас мне не до твоих «пожалуйста»?
— А ты чего все это время молчала? — сквозь зубы спрашиваю у нее. — Разве я не была права?
— Б-была…
— Так какого черта ты не встала на мою сторону?!
— Я… Я просто не хочу ни с кем ссориться, — сказала Саша, придерживаясь своей обыденной позиции.
— Ну конечно… Как я могла об этом забыть?
Поезд прибывает на станцию. Отойдите от края платформы за ограничительную линию.
— Ты никогда ни с кем не хочешь ссориться. Интересно, если тебя бить будут, ты хоть попробуешь себя защитить? Или будешь улыбаться, чтобы никого не обидеть?
— Э-это не так…
От образовавшегося на станции шума заложило уши. Пришлось дождаться того момента, когда прибывший поезд остановился, а двери в вагоны открылись, чтобы закончить разговор с подругой.
Думаю, с этой минуты уже «бывшей».
— Знаешь, я от вас двоих устала так же, как вы от меня.
— Нина…
Саша жалобно на меня посмотрела, но к этим взглядам я теперь была равнодушна.
— Запомни кое-что, подружка. В конечном итоге, когда я для всех вас плохая, я же оказываюсь правой. Помнишь, как для Эли в прошлый раз закончилось ее приключение?
— П-помню, — опуская взгляд, произнесла Саша. — Ты предупреждала, что так будет.
— Я предупреждала, что так будет. Эля ошиблась, втянув нас в неприятности. А ты ни с кем не хотела ссориться.
Во время вот таких вот конфликтов самое главное вовремя уйти. Эффектно развернуться и, что еще важнее, не споткнувшись, гордо удалиться, оставляя оппонента позади. Так я и сделала. Не знаю, правда, как со стороны выглядела моя попытка впихнуться в вагон, потому что он был битком набит людьми, но я не споткнулась, не упала, не чихнула, не уронила сумку и так далее по списку, поэтому, с уверенностью сама себе заявляю: я с достоинством закончила разговор.
Еле как развернувшись лицом к дверям, я смотрела на то, как Сашка медленно побрела к выходу.
Я чувствовала себя паршиво, все-таки она не такая уж и плохая девчонка, но быстро прекратила самобичевание. Это я осталась одна и еду домой в гордом или же горделивом одиночестве. Эля Сашку ждет на улице. Уж не знаю, из-за чего их дружба так крепка, но все наши размолвки всегда заканчивались именно вот так: Эля уходила, Сашка, недолго думая, бежала за ней, а я в сотый раз ловила себя на мысли, что опять понадеялась на людей и опять же в них разочаровалась.
Один только плеер оставался мне верен. Старенький, чуть меньше ладони, бело-серебристого оттенка, уже потертый, истертый, местами исцарапанный ключами от квартиры, он держал заряд уже не так долго, как во времена моей школьной жизни, но все еще работал. Ах, сколько на него записано песен. Принципиально не удаляю старые треки, чтобы вот в такие моменты включить их и поностальгировать.
Моя память помнила, какая песня за какой звучала, хотя я, спроси меня об этом же хоть кто-то, никогда бы не смогла верно воспроизвести их порядок.
Осторожно, двери закрываются! Следующая станция…
Я вдела «бананы», как называла наушники моя классная, в уши, включила плеер и уже не слушаю невнятного мужского голоса, оповещающего пассажиров о следующей остановке. Кто услышал, тот услышал. А мне без разницы. Все равно живу на конечной. Сесть бы только, а там уж как-нибудь доеду.
Двери закрылись. Поезд медленно тронулся с места и заехал в темный туннель. Перед тем как закрыть глаза по привычки смотрю на бегущую строку над дверью.
21:21.
Загадывать желание глупо, но все же…
Мне душно.
В вагоне так много людей, что дышать абсолютно нечем. И это современный поезд, заказанный в стране высоких технологий? Кажется, кто-то на нас сэкономил и решил не оснащать составы кондиционерами. А зачем? У нас ведь и так холодно. А еще медведи, балалайки и «Калинка».
Фу, чертовы стереотипы.
Стараясь отвлечься от духоты, я все еще пытаалась осознать, что же сподвигло меня на эту ссору. Надоела ли мне их глупая болтовня? Раздражала ли сама ситуация, в которой мы оказались из-за Эли? Или же я просто устала от их общества?
Если хорошо подумать, то и первое, и второе, и третье.
Сколько себя помню, так все всегда и заканчивалось.
В друзьях подолгу со мной никто не засиживался. И в этом, признаю, была только моя вина. Я слишком многого ожидала от людей, а потом, разочаровываясь в том, что они не оправдали моих ожиданий, быстро от общества «друзей»уставала.Пожалуй, не имей я в характере столь гадкого качества, то и Элю с ее манией величия я смогла бы терпеть, и Сашину бесхребетность смогла бы вынести, но ох и ах…
Губы растянулись в кривой усмешке, а стоящий рядом со мной мужчина попытался отодвинуться подальше. Возможно, он счел меня извращенкой, получающей удовольствие от этой давки. Что ж… Пусть считает, что хочет, но в замкнутом пространстве, зажатая между уставшими и чуть потными от долгого рабочего дня людьми, я не чувствую ни капельки удовольствия или какого-то взбудораживающего кровь трепета.
Только раздражение.
— Простите, Вы на следующей выходите?
— Нет.
— Тогда, поменяемся местами?
— Конечно.
— Простите, можно? Простите, пропустите, пожалуйста… Извините. Простите, позвольте пройти.
Голос становился все громче и громче. Значит, человек, пытающийся протиснуться к дверям, с поставленной перед собой задачей благополучно справлялся. Никогда не понимала тех, кто сначала заходит вглубь вагона, а потом через две минуты пытается вернуться обратно, чтобы выйти на своей станции. Вот чего тебе, кем бы ты ни был, у дверей изначально нестоялось? Первый раз на этой ветке? Не знаешь, что на той станции все заходят, а наследующей большинство из них и выходит?
— Простите. Извините.
Голос замолк.
Видимо женщина, а по голосу это определенно была женщина лет тридцати-тридцати пяти, остановилась недалеко от меня. Я уловила сладкий аромат, исходящий от нее, и морщу нос. Слишком сладко.
Зачем душиться вечером? Перед кем в метро красоваться-то? Перед такими же офисными служащими, в студенческие годы мечтавших свернуть горы, войдя во взрослую жизнь, а на деле просиживающих одно место на мягком, если повезет, стуле за экраном рабочего компьютера, которому место на свалке уже лет пять?
Жизнь — это не наши грезы.
А мы — не герои, способные свернуть горы.
Звучит так пафосно и круто, жаль, что только в моей голове.
Плеер начал повторять один и тот же момент в песне, а после вовсе отключился. Я была уверена, что до дома заряда мне хватит, ну раз уж так…
Поезд лихо вошел в поворот и в этот момент кто-то дернул за лямку моей сумки, стараясь удержать равновесие.Из-за этого и так не работавший наушник выскочил из уха, забиваясь под ворот зеленой парки.
Часть первая. Метрополитен
Спускаясь в метро. Ссорясь с подругами. Заходя в тот вагон… Разве могла я подумать о том, что все для меня закончится вот так? Конечно нет! Нормальному человеку подобный исход его жизнии в голову бы никогда не пришел. Но сейчас над моей головой расстилается зеленое небо. По нему плывут ядовито-розового оттенка облака. Воздух, вдыхаемый мною, обжигает легкие, а к моему затылку приставлено дуло огнестрельного оружия.
Щелчок затвора.
Я не военная и даже к полиции не имею никакого отношения, но этот звук хорошо знаю из игр-бродилок, за которыми просиживала часами в интернет-кафе. А еще из фильмов и сериалов, на просмотр которых я тратила все свободное от учебы время.
— Х-х-х… Обернись. Х-х-х…
И даже причину, почему голос моего обидчика звучит так хрипло, я тоже знаю.
Признаюсь, я мечтала о том, что однажды попаду вот в такую вот передрягу. Многие из нас о таком мечтают, правда? Хотят стать героями, последними выжившими в катастрофе. Мы хотим приключений на одно место, но почему-то многие из нас забывают о том, что мы не главные герои книжек и боевиков. Мы не переживем каким-то чудодейственным способом Армагеддон. Не соберем вокруг себя преданных друзей и единомышленников, готовых отдать за нас свои жизни. Не подружимся с нашими врагами и не уйдем красиво в закат после того, как победим всех злодеев.
Мы помрем самыми первыми.
Прискорбно, но это правда.
И пусть каждую ночь я мечтала стать главной героиней в какой-нибудь зомби-истории, мне хватало ума для того чтобы понять: меня зомби съедят при первой же вылазке в продуктовый магазин. В моем же доме. На лифтовой площадке. И не потому, что я глупая или бегать не умею. Еще как умею! Просто я чертовски невезучая.
Даже покупая эти шоколадные яйца с игрушками, мне никогда эти самые игрушки не попадались. Одни мозаики, да беспонтовые браслетики. А я ведь честно трясла эти яйца. Прислушивалась. Каждый раз надеялась, что…
—Х-х-х… Глухая что ли?
Тыкают дулом по затылку так, будто я в каске и ничего не почувствую.
—Х-х-х… Обернись! Х-х-х…
— Оборачиваюсь я. Оборачиваюсь.
Руки держу на уровне лица. Так ведь нужно делать, когда тебя хотят пристрелить ни за что? Или нужно бежать?.. Нет, бежать от человека с оружием на открытой местности не вариант. Даже зигзагами…
— Обернулась.
Мой гадкий характер даже в такой момент берет вверх над инстинктом самосохранения. Ну вот кто дерзит своему предполагаемому убийце? Только тот, кто знает, что выжить точно не получится. При всем желании. Потому можно и повыделываться.
Напоследок.
— Х-х-х… Х-х-х…
Тяжело дышит. Интересно, в противогазе вообще удобно дышать? Отчего-то мне кажется, что нет. Вижу собственное отражение в линзах его маски. Это, правда, я? Вот такая вот страшненькая? С грязными волосами, с перепачканным лицом, с синяками под глазами и безумным взглядом?
В здравом уме на такую никто не позарится даже во время апокалипсиса…
Он точно меня пристрелит.
— Х-х-х… С какой станции х-х-х… Ты вышла? Х-х-х…
— Станции?
Он о метро говорит?
— На какой…х-х-х… По счету? Х-х-х…
А сколько их всего было? Не вспомнить точно. Один раз мы останавливались на улице. Еще несколько в подземке. Пять? Шесть? Больше? Меньше? Та, на которой я вышла, в счете не нуждается, но…
— Не знаю. Меня вытолкнула из вагона обезумевшая толпа после нескольких остановок.
— Х-х-х… Х-х-х…
— Я не помню, какой она была по счету.
— Х-х-х… Х-х-х… Твое имя? Х-х-х…
Ответить бы, что первому положено представляться, но… Может, если буду вежливой, проживу на пару минут дольше?
— Нина, — отвечаю я, смотря, как мне кажется, прямо в глаза своему собеседнику. — А твое?
— Х-х-х… Х-х-х…
А может и не проживу…
Глава 1. Первая остановка. Чистка.
Шум метро ни с каким другим шумом не спутать. Поезда, прибывающие на вокзалы, или электрички, курсирующие между городами, издают совершенно другие звуки. За столько лет, проведенных в городе-миллионнике, и за столько спусков под землю я это хорошо уяснила.
В этот момент светодиодное табло над туннелем показывало 21:19.
Цифры в нем горели красным светом, но никто из идущих по платформе пассажиров не обращал на него никакого внимания. У каждого из них были собственные часы: в телефонах, планшетах, в наручных украшениях. Зачем щуриться и всматриваться в светящиеся цифры, когда задачу узнать время для современного человека и задачей-то не назовешь?
Все нужные для этого приспособления были или под рукой или на теле.
Удобно.
На другом табло цифры сменяли друг друга в обратном порядке.
Одна минута. 59 секунд. 58 секунд. 57 секунд.
— Ты всегда во всем виновата!
Меня в очередной раз обвиняли во всех человеческих грехах, а я в очередной раз срываюсь, доказывая, что ни в чем подобном не провинилась.
— Всегда?!
Нашу ссору старались игнорировать и те, кто спешил с работы домой, и те, кто работал в метрополитене. Подобные сцены они видели чаще остальных пассажиров и уже никак на них не реагировали. Ссорящиеся люди всегда орали друг на друга, выпускали накопившиеся эмоции и расходились по разным сторонам платформы, даже если ехать им нужно было в одном направлении.
До настоящего преступления под землей доходило редко. Никто никого за волосы не таскал, на рельсы не толкал. Такое только в кино увидеть можно, да в постановочных видеороликах из Интернета.
Мимо нас неторопливо прошел полицейский патруль.
Мужчина постарше недовольно оглядел нас и, убедившись, что опасности для окружающих мы не представляем, вновь погрузился в свою работу: разглядывал лица потенциально-проблемных пассажиров.
Парни помоложе, возможно только поступившие на службу, тихо посмеивались над тем, какой кавардак был на наших головах. Да, смешно. Посмотрела бы я, коротко стриженные вы наши, как бы выглядели при таком сквозняке ваши прически, будь на ваших головах достаточно волос для их создания.
Тоже мне, красавцы года.
Лучше за спокойствием граждан смотрите, а не на девчонок. Понаберут в полицию кого попало, форму выдадут и радуются, что у них все вакансии заняты. Значит, люди идут на госслужбу.
На станции поднялся ветер, и кавардак на наших с Элей головах стал еще страшнее и неопрятнее.
— Я обвиняю тебя только потому, что все и всегда происходит из-за твоего мерзкого характера, правильная ты наша!
— С каких это пор быть «правильной» плохо?!
— Да так всегда было, Нина! Если тебе что-то не нравится — молчи! Из-за твоего упрямства мы тоже всегда отхватываем! Да?
Втягивать в нашу ссору Сашу было бессмысленно. Или же…ты это сделала абсолютно осознанно? Ну, конечно же, осознанно. Как я могла забыть об одной очень и очень важной вещи?..
— Я… Я д-думаю, что вам нужно у-успокоиться, — заикаясь, промямлила Саша.
В отличие от нас она была совершенно невзрачной: маленькой, бледной, вечно заикающейся и какой-то неправильно пухленькой. Нет, против «не стандартов» я ничего не имею. Сама далеко не модель. Лишние килограммы и там, и сям. В общем-то везде, кроме единственного места, где они жизненно необходимы. Не будь у меня бедер, да пятой точки, сошла бы за парня. Но Сашка была именно «неправильно пухленькой». Полнота ей совершенно не шла. Тем более с ростом в метр с кепкой. А если принимать во внимание тот факт, что она хвостиком вечно ходила за Элей: высокой, спортивной и, черт возьми, рыжей, то ее «неправильность» была заметнее куда больше.
— Вы сейчас н-наговорите друг другу гадостей, а завтра…
— Не будет никакого завтра! — становясь еще злее, выкрикнула«поцелованная солнцем». — Мне надоело из-за тебя краснеть, Нина! Если не изменишься, то о нашей дружбе можешь забыть!
30 секунд до прибытия поезда. 29 секунд. 28 секунд.
На часах 21:20.
— Вот так вот просто?
Нет, серьезно?
— Именно. В жизни все просто, пока ты не начинаешь открывать рот и учить остальных, как им жить, — уже спокойнее произнесла Эля, разворачиваясь и уходя в сторону выхода с платформы. — Саша, идем! Пусть узнает, каково это быть одной, без нас.
— Да кому ты нужна?! Я как-то и без твоей дружбы прекрасно справлялась!
Не хотела ведь я выглядеть со стороны истеричкой, но… Не сдержалась.
Я понимала, что все обвинения Эли вполне обоснованы. Все мои беды и неумение заводить долгосрочные знакомства были только от того, что мне не повезло родиться в интеллигентной семье и получить воспитание, которого большинству моих сверстников так не хватало.
Я — «правильная».
— Нина, п-пожалуйста…
Глупая Саша, ты, правда, не понимаешь, что сейчас мне не до твоих «пожалуйста»?
— А ты чего все это время молчала? — сквозь зубы спрашиваю у нее. — Разве я не была права?
— Б-была…
— Так какого черта ты не встала на мою сторону?!
— Я… Я просто не хочу ни с кем ссориться, — сказала Саша, придерживаясь своей обыденной позиции.
— Ну конечно… Как я могла об этом забыть?
Поезд прибывает на станцию. Отойдите от края платформы за ограничительную линию.
— Ты никогда ни с кем не хочешь ссориться. Интересно, если тебя бить будут, ты хоть попробуешь себя защитить? Или будешь улыбаться, чтобы никого не обидеть?
— Э-это не так…
От образовавшегося на станции шума заложило уши. Пришлось дождаться того момента, когда прибывший поезд остановился, а двери в вагоны открылись, чтобы закончить разговор с подругой.
Думаю, с этой минуты уже «бывшей».
— Знаешь, я от вас двоих устала так же, как вы от меня.
— Нина…
Саша жалобно на меня посмотрела, но к этим взглядам я теперь была равнодушна.
— Запомни кое-что, подружка. В конечном итоге, когда я для всех вас плохая, я же оказываюсь правой. Помнишь, как для Эли в прошлый раз закончилось ее приключение?
— П-помню, — опуская взгляд, произнесла Саша. — Ты предупреждала, что так будет.
— Я предупреждала, что так будет. Эля ошиблась, втянув нас в неприятности. А ты ни с кем не хотела ссориться.
Во время вот таких вот конфликтов самое главное вовремя уйти. Эффектно развернуться и, что еще важнее, не споткнувшись, гордо удалиться, оставляя оппонента позади. Так я и сделала. Не знаю, правда, как со стороны выглядела моя попытка впихнуться в вагон, потому что он был битком набит людьми, но я не споткнулась, не упала, не чихнула, не уронила сумку и так далее по списку, поэтому, с уверенностью сама себе заявляю: я с достоинством закончила разговор.
Еле как развернувшись лицом к дверям, я смотрела на то, как Сашка медленно побрела к выходу.
Я чувствовала себя паршиво, все-таки она не такая уж и плохая девчонка, но быстро прекратила самобичевание. Это я осталась одна и еду домой в гордом или же горделивом одиночестве. Эля Сашку ждет на улице. Уж не знаю, из-за чего их дружба так крепка, но все наши размолвки всегда заканчивались именно вот так: Эля уходила, Сашка, недолго думая, бежала за ней, а я в сотый раз ловила себя на мысли, что опять понадеялась на людей и опять же в них разочаровалась.
Один только плеер оставался мне верен. Старенький, чуть меньше ладони, бело-серебристого оттенка, уже потертый, истертый, местами исцарапанный ключами от квартиры, он держал заряд уже не так долго, как во времена моей школьной жизни, но все еще работал. Ах, сколько на него записано песен. Принципиально не удаляю старые треки, чтобы вот в такие моменты включить их и поностальгировать.
Моя память помнила, какая песня за какой звучала, хотя я, спроси меня об этом же хоть кто-то, никогда бы не смогла верно воспроизвести их порядок.
Осторожно, двери закрываются! Следующая станция…
Я вдела «бананы», как называла наушники моя классная, в уши, включила плеер и уже не слушаю невнятного мужского голоса, оповещающего пассажиров о следующей остановке. Кто услышал, тот услышал. А мне без разницы. Все равно живу на конечной. Сесть бы только, а там уж как-нибудь доеду.
Двери закрылись. Поезд медленно тронулся с места и заехал в темный туннель. Перед тем как закрыть глаза по привычки смотрю на бегущую строку над дверью.
21:21.
Загадывать желание глупо, но все же…
***
Мне душно.
В вагоне так много людей, что дышать абсолютно нечем. И это современный поезд, заказанный в стране высоких технологий? Кажется, кто-то на нас сэкономил и решил не оснащать составы кондиционерами. А зачем? У нас ведь и так холодно. А еще медведи, балалайки и «Калинка».
Фу, чертовы стереотипы.
Стараясь отвлечься от духоты, я все еще пытаалась осознать, что же сподвигло меня на эту ссору. Надоела ли мне их глупая болтовня? Раздражала ли сама ситуация, в которой мы оказались из-за Эли? Или же я просто устала от их общества?
Если хорошо подумать, то и первое, и второе, и третье.
Сколько себя помню, так все всегда и заканчивалось.
В друзьях подолгу со мной никто не засиживался. И в этом, признаю, была только моя вина. Я слишком многого ожидала от людей, а потом, разочаровываясь в том, что они не оправдали моих ожиданий, быстро от общества «друзей»уставала.Пожалуй, не имей я в характере столь гадкого качества, то и Элю с ее манией величия я смогла бы терпеть, и Сашину бесхребетность смогла бы вынести, но ох и ах…
Губы растянулись в кривой усмешке, а стоящий рядом со мной мужчина попытался отодвинуться подальше. Возможно, он счел меня извращенкой, получающей удовольствие от этой давки. Что ж… Пусть считает, что хочет, но в замкнутом пространстве, зажатая между уставшими и чуть потными от долгого рабочего дня людьми, я не чувствую ни капельки удовольствия или какого-то взбудораживающего кровь трепета.
Только раздражение.
— Простите, Вы на следующей выходите?
— Нет.
— Тогда, поменяемся местами?
— Конечно.
— Простите, можно? Простите, пропустите, пожалуйста… Извините. Простите, позвольте пройти.
Голос становился все громче и громче. Значит, человек, пытающийся протиснуться к дверям, с поставленной перед собой задачей благополучно справлялся. Никогда не понимала тех, кто сначала заходит вглубь вагона, а потом через две минуты пытается вернуться обратно, чтобы выйти на своей станции. Вот чего тебе, кем бы ты ни был, у дверей изначально нестоялось? Первый раз на этой ветке? Не знаешь, что на той станции все заходят, а наследующей большинство из них и выходит?
— Простите. Извините.
Голос замолк.
Видимо женщина, а по голосу это определенно была женщина лет тридцати-тридцати пяти, остановилась недалеко от меня. Я уловила сладкий аромат, исходящий от нее, и морщу нос. Слишком сладко.
Зачем душиться вечером? Перед кем в метро красоваться-то? Перед такими же офисными служащими, в студенческие годы мечтавших свернуть горы, войдя во взрослую жизнь, а на деле просиживающих одно место на мягком, если повезет, стуле за экраном рабочего компьютера, которому место на свалке уже лет пять?
Жизнь — это не наши грезы.
А мы — не герои, способные свернуть горы.
Звучит так пафосно и круто, жаль, что только в моей голове.
Плеер начал повторять один и тот же момент в песне, а после вовсе отключился. Я была уверена, что до дома заряда мне хватит, ну раз уж так…
Поезд лихо вошел в поворот и в этот момент кто-то дернул за лямку моей сумки, стараясь удержать равновесие.Из-за этого и так не работавший наушник выскочил из уха, забиваясь под ворот зеленой парки.
