Щуплый искренне всплеснул руками в восхищении.
— Вас, само собой, пришлось немного доработать — кости там и здесь заменить, части тела некоторые роботизировать и прочее. Но теперь вы будете как новенький! Только не забывайте проходить ежегодное обслуживание. Ну да за это не беспокойтесь, — он махнул рукой, — вы же теперь — собственность одной из наших дочерних компаний, мы будем вам напоминать, можете на нас рассчитывать!
— Соб… ствен… ность?.. — выдавил Гектор, не веря своим ушам.
— Ну да, нам же банк, как основному выгодополучателю, передал все ваши долговые обязательства, теперь у вас в… гм… жизни всё очень просто — вы должны примерно тридцать пять миллионов, но только нам, больше никому. Ведь так же намного лучше, больше ясности! А, ну и ещё дополнительные двенадцать миллионов, чуть меньше, за эту, надо сказать, достаточно сложную операцию, которую вам тут организовали местные гениальные умы. И полмиллиона — за Ягуар, он ведь, знаете ли, не чей-нибудь был, а…
— Соб… ствен… ность?!.. — перебил Гектор, чувствуя, как в ушах начинает бить повышающийся пульс.
— Да-да, Гектор, вы молодец! Схватываете на лету! — подтвердил, энергично кивая, Ричардсон. — Помните, то дополнительное соглашение с гарантиями в кредитном договоре на ваш сгоревший дом? Вот по нему вы и попали к нам в собственность! Не как человек, упаси Боже, это было бы рабовладением, жутким архаизмом! Наше общество, само собой, выше этого! Но как актив, биоробот искусственного происхождения, сделанный из трупа. Понимаете? Вы как бы живой, но… не живой. Особенно если официально… Хитро придумано! А? — щуплый довольно подмигнул. — И, конечно же, не навсегда, мы же не изверги! Всего лишь на время, пока не отработаете долг.
— Сколько?.. — выдохнул Гектор, слабея.
— Ну-у… Это зависит от выполняемой работы… — замялся щуплый. — Вы первый такой с момента, как лоббисты пробили нужную дырку в законе, никто ещё ничего не знает… Пока есть планы на сравнительно низкооплачиваемую деятельность… Если по таксе в семь в час, да вычесть затраты на содержание… Часов по восемнадцать-девятнадцать в сутки, спать вам много сейчас не нужно… Если без отпусков — какие уж тут отпуска?.. Будет… — он прищурился, прикидывая в уме. — Где-то тысяча четыреста лет, плюс-минус! — наконец, просиял бежевый костюм. — Извините ради Бога, у меня с устным счётом никогда хорошо не было…
Но Гектор его не слушал. Он уже обмяк и начинал спасительно терять сознание.
Он не знал и не хотел знать, как его собирались поддерживать в живых тысячу четыреста лет. У него был свой план на этот счёт.
После четырёх месяцев реабилитации Гектор подписал свой первый «контракт». Правовой статус «воскрешённых», как потом стали называть таких как он, был ещё в серой зоне, а потому с ним на всякий случай заключили контракт. При его попытке отказаться, обрабатывали электрошоком, пока не подписал.
Когда Гектору в трясущиеся руки дали ручку поставить росчерк на последней странице, он попробовал себя убить в первый раз. То есть во второй.
К его большому сожалению, в прошивке кибернетических частей его тела это было предусмотрено — острый стержень замер в миллиметрах от его глаза. Дальше руки отказывались её толкать.
Ричардсон чуть не лопнул со смеху, глядя на попытки Гектора всадить его именную ручку себе в глаз. В отместку Гектор сломал ручку надвое в пальцах, моментально получив дополнительную сумму к своему долгу.
Это была далеко не последняя попытка.
Но только двадцать четвёртый подход к этой, как оказалось, непростой задаче получился удачнее.
Гектор быстро смекнул, что его кибер-тело реагирует на пульс, уровень гормонов, мысли и многое другое, блокируя все действия, которые могли бы нанести ему вред. Ему пришлось сначала превратить попытки самоубийства в рутину, чтобы совершенно ничего не чувствовать. Потом разобраться, где границы у анализатора мыслей, чтобы всё-таки обдумывать планы, ступая по грани обнаружения.
А потом он подстроил себе самому ловушку.
На уборке отходов, куда его поставили, он нашёл хлипкое место в ограждении шахты сброса очищенных вод в море. Потом, словно случайно, практически ни о чём не думая, щедро разлил там масло. А потом прошёл по нему и поскользнулся.
План сработал на ура — хлипкий проржавевший заборчик проломился под его весом, и Гектор полетел в шумный и вонючий поток воды, которая по документам была пригодной не только для сброса в море, но и для питья.
Он пришёл в себя в том же медицинском центре, что и в первый раз. Над ним склонились две медсестры, а на стуле напротив, зажимая нос, сидел Ричардсон.
— А вы упорный, Гектор! — похвалил он, казалось, не имевший в гардеробе ничего, кроме когда-то модных бежевых костюмов. — И как всё хорошо подстроили! Мы вас, признаться, еле достали оттуда. Хорошо, что быстро среагировали. Полгорода пришлось без канализации оставить на час. Вы представляете, как это дорого? Вашу бы энергию, да в созидательное русло…
— Созидательное русло на уборке отходов? — угрюмо осведомился Гектор. — Вы, Джерри, всё так же с чувством юмора.
Двадцать седьмая попытка тоже увенчалась успехом. Гектор снова сумел неуклюже ступить — и завалился в измельчитель металлолома. Он метил упасть головой вперёд, чтобы сперва разобраться с главным, что его держало в этом мире, — живым мозгом. Но не мог об этом целенаправленно думать, а потому сплоховал — в измельчитель втянуло лишь нижнюю часть его тела по грудь.
Через пару десятков секунд адской боли в пережёванных машиной живых фрагментах он всё же испустил дух. Но потом вновь проснулся на кровати медицинского центра под аплодисменты Ричардсона.
В следующие двадцать лет он не останавливался — попытка за попыткой, Гектор пробовал всё возможное. Но уже начали появляться другие «воскрешённые» бедолаги, и их хозяева сообща научились избегать рисков.
Гектор старался быть максимально изобретательным, но за двадцать лет смог «убить» себя всего дважды, да и то — неаккуратно. Мозг выжил оба раза. А тело уже было полностью роботизированным после измельчителя. Поэтому он даже не умирал, а просто отключался, словно какой-нибудь тостер.
Седеющий Ричардсон периодически навещал Гектора, хоть в этом и не было нужды. Просто чтобы поупражнять на нём свой колкий юмор.
А потом Гектор, на правах «первого из воскрешённых», попытался устроить Революцию Живых Мертвецов. Они придумали это броское название узким кругом в семеро заговорщиков. Но дальше идеи дело не пошло — их тут же раскрыли смотрители отрядов, как раз в момент обсуждения того, как можно обойти блок нанесения вреда людям… Каждому было назначено по неделе электрошока, что очень надолго отбило всё желание затевать восстания.
Гектор почти потерял счёт времени.
О проходящих годах он обычно узнавал от Ричардсона. Тот при встрече хвалил по поводу неплохого прогресса, а потом подначивал, что даже инфляция работает на погашение долгов Гектора быстрее, чем он сам. На пятнадцатый год, правда, шутить об этом он перестал — приняли поправки в закон, вводившие индексацию долгов с учётом «неконтролируемого удешевления денег».
Но вот как-то Гектор отметил про себя, что Ричардсон, наносивший визиты минимум раз в год, в этот раз почему-то задерживался. Ещё через несколько недель ему сообщили, что всё-таки пришёл какой-то посетитель. Но имени не назвали.
Гектор разволновался, думая, что это, может быть, пришёл повидать кто-то из подросших детей, или состарившаяся бывшая жена, ну или хотя бы Ричардсон разбавит уныние одинаковых дней своими подколами…
Посетителем была строго одетая женщина с бесстрастным лицом.
— Вы мистер Гектор Томпсон, актив номер сорок девять ноль ноль один компании Хэндворк Индастриз? — официальным тоном спросила она.
— Да, это я, — заинтересованно ответил Гектор.
— Вы знали мистера Джеральда Ричардсона?
— Я знал его, всё верно. А в чём дело?
— Он оставил вам наследство.
Гектор опешил.
Во-первых, Ричардсон умер. Это не только не укладывалось в голове, но и почему-то странным образом тяготило его. Не будет больше жестоких шуток. Не будет регулярных встреч, важное значение которых в его пост-жизни он начал осознавать только сейчас…
Во-вторых, Ричардсон оставил ему наследство! А значит, он, оказывается, не был таким уж уродом…
— Что конкретно оставил мне мистер Ричардсон?.. — ошеломлённо спросил Гектор.
— Сто сорок тысяч на заблокированном счету.
— Прекрасно! И очень щедро с его стороны! Я могу зачесть это как частичное погашение моего долга?
— Нет, не можете. В условии разблокировки счёта сказано, что вы не должны иметь никаких долгов на момент снятия денег.
Гектор расхохотался.
Ричардсон умудрился зло пошутить даже после смерти. Выдав ему «подъёмные»! Через две тысячи лет, когда они ничего не будут стоить.
Или…
Он вдруг перестал смеяться.
— Мэ-эм, соблюдён ли закон о конфиденциальности объявления меня наследником? — осторожно спросил Гектор.
— Да, конечно. Я, как представитель закона, запросила отключение всех камер в этой комнате…
— Прекрасно! — перебил Гектор. — А есть ли у вас лист бумаги и ручка, мэ-эм?
Уговорить её попробовать оказалось проще, чем он думал. Сто сорок тысяч за один час всё-таки были хорошими деньгами. Пусть и пришлось бы повозиться, чтобы их получить.
Гектор написал дарственную на наследство на имя посетительницы. За небольшую долю суммы (неофициально, конечно) ей разблокируют счёт уже сейчас.
А взамен попросил о совсем небольшой услуге, достав спрятанные в шарнирах руки листок с инструкцией и отвёртку.
На пути к нужному проводу представитель закона провозилась минут пятнадцать. Ещё через десять присевший у стены улыбающийся Гектор потерял сознание. А ещё через час, когда посетительница в условленное время покинула комнату, а камеры включили, мозг Гектора было уже не восстановить.
Последняя живая часть его тела умерла навсегда.
— Эй, эй, мистер Томпсон! Смотрите сюда. Да-да, сюда, сейчас привыкнете, не волнуйтесь. Всех немного штормит в первый раз, — щуплый человек в бежевом костюме посреди пустой бежевой же комнаты энергично махал руками, показывая, куда нужно смотреть. — Добро пожаловать в комнату выбора! — расплылся в улыбке он, когда Гектор всё же смог повернуть к нему взгляд.
— Ричардсон?! — не поверил он своим глазам. — А вы здесь откуда?!
— О-о-о, дорогой Гектор, правильным для вас сейчас было бы спросить «где мы?», — пропел Ричардсон и тут же добавил, — но не волнуйтесь, я вам сейчас расскажу всё, что необходимо знать!
Ощущения от комнаты и правда были странными. Во-первых, в ней не было ни окон, ни дверей. Во-вторых, она была какой-то уж слишком простой, с идеально ровными стенами, с простым чёрным столом и двумя стульями. Словно ненастоящей… Ну а в-третьих — в ней не было запахов.
Ричардсон рассказал Гектору, что они находятся в виртуальном мире. Что теперь, через пятьсот лет после его последнего, самого удачного самоубийства, многое изменилось.
Два века назад «воскрешённых» заметили активисты за права. Они добились трёх амнистий, под которые Гектор не попал, ведь уже был на тот момент не «воскрешённым», а «электронной личностью» — слепком сознания в банке данных. Но главное — потом активисты добились прав для тех, кто остался, и новых таких же, как Гектор, бедолаг.
Теперь они могли выбирать работу.
— Это открыло вам столько горячих вакансий… Просто вал! — сиял довольный Ричардсон. — Мы вот теперь всех должников и… гм… размораживаем. Даже меня, как в прошлом эксперта по «воскрешённым», из банка слепков достать пришлось. Вот, тоже при деле теперь… — он развёл руками.
— Что за вакансии, Джерри? — Гектор уже хорошо понял, что эта система с него не слезет. И что выход теперь есть только один.
— О-о-о! Выбор богатый, мистер Томпсон!
На чёрном столе внезапно возник толстый журнал с надписью «Работа» на обложке.
— Вот, смотрите, — Ричардсон пробежал пальцем по страницам. На них были видны многочисленные пометки. — Я исповедую индивидуальный подход во всём. Специально для вас я уже подобрал несколько отличных вариантов. Но начать разговор предлагаю вот с какой…
Он даже поёрзал на виртуальном стуле от нетерпения.
— У вас, как я помню, оставалось примерно полторы тысячи лет выплат с вашей тогдашней ставкой. С тем же вариантом, который предлагаю я, ставка будет в сорок раз больше! В сорок, Гектор! Какие-то тридцать семь лет — и вы будете свободным… гм-гм… свободной, как ветер, электронной личностью!
— В сорок раз? — не поверил Гектор.
— В сорок, мистер Томпсон, именно так! — энергично закивал Ричардсон. — Лучший вариант в списке! Чтобы не тратить понапрасну ваше время, дорогой друг, — располагающе заулыбался он.
— Окей, что за работа, в чём подвох?
— Подвоха никакого нет, Гектор, что вы! Это же не кредитный договор с мелким шрифтом, в самом деле! Просто специфика работы такова, что компенсация заслуженно высокая…
— Что за работа, Ричардсон?
— Центр отдыха «Межгалактический кот», престижное заведение, зарекомендовавшее себя ещё два века назад, — начал Ричардсон, но как-то сразу запнулся и смутился: — Это… гм-гм… как бы сказать… курорт утех сексуального характера для определённого спектра инопланетных рас… Гм… В реальном мире, в реалистичном теле, близком по физическим ощущениям к человеческому… — Ричардсон даже втянул голову в плечи, ожидая реакции.
— Не может быть и речи, — сразу же отрезал Гектор. — Какой следующий вариант?
— Следующий вариант не может предложить такой привлекательной ставки… — грустно протянул Ричардсон. — Всё, что дальше, раз в десять-двадцать меньше… Мы говорим о восьми сотнях лет против сорока, мистер Томпсон. У «Кота» — своего рода эксперимент, набирают только электронщину… гм… простите, электронные личности, чтобы сделать новую секцию, где за определённую сумму можно совсем всё… Там мест всего пятнадцать пока, так что если откажетесь…
— Что значит «совсем всё»? — подозрительно прищурился Гектор.
— Ну-у… — замялся Ричардсон. — То есть вообще всё… Жёсткий секс, убийства, пытки и всё такое… Но вы не переживайте так. Сеансы планируют делать всего по часу, а после каждого вас будут загружать в новое, совершенно неповреждённое тело!
— Нет, это бред, Джерри, — отмахнулся Гектор, обескураженно моргая, — я на такое никогда не пойду…
— Я понял, я всё понял, мистер Томпсон, — поднял руки Ричардсон. — Это и правда сложно, согласиться на подобное предложение. Можете мне не верить, но я говорил этим бездушным капиталистам, что все будут реагировать именно так, как вы сейчас! Говорил же! — он с досадой потряс кулаками над столом. — И именно поэтому я заставил их дать мне больше свободы в переговорах.
Виртуальный бежевый пиджак даже не смялся, когда он опёрся локтями на стол и подался вперёд.
— Что вы скажете, если только для вас, пока у меня есть на то данный мне бюджет, я повышу ставку в два раза? — Ричардсон смотрел Гектору прямо в глаза, вкрадчиво и как будто даже умоляюще.
Гектор, нахмурившись, пожевал губами, но ничего не ответил.
— Меньше двадцати лет работы! Вместо восьмисот!
Гектор молчал. Он представлял себе, как в комнату, пахнущую деревом и кожей, входит девушка в облегающей рубашке. Она медленно расстёгивает одну пуговицу за другой, призывно глядя ему в глаза, пока не добирается до ажурного пояса на юбке. Подмигнув, она распахивает рубашку… а потом вдруг выхватывает из-под неё нож и с поволокой на глазах выпускает Гектору кишки. Конец сцены.
— Вас, само собой, пришлось немного доработать — кости там и здесь заменить, части тела некоторые роботизировать и прочее. Но теперь вы будете как новенький! Только не забывайте проходить ежегодное обслуживание. Ну да за это не беспокойтесь, — он махнул рукой, — вы же теперь — собственность одной из наших дочерних компаний, мы будем вам напоминать, можете на нас рассчитывать!
— Соб… ствен… ность?.. — выдавил Гектор, не веря своим ушам.
— Ну да, нам же банк, как основному выгодополучателю, передал все ваши долговые обязательства, теперь у вас в… гм… жизни всё очень просто — вы должны примерно тридцать пять миллионов, но только нам, больше никому. Ведь так же намного лучше, больше ясности! А, ну и ещё дополнительные двенадцать миллионов, чуть меньше, за эту, надо сказать, достаточно сложную операцию, которую вам тут организовали местные гениальные умы. И полмиллиона — за Ягуар, он ведь, знаете ли, не чей-нибудь был, а…
— Соб… ствен… ность?!.. — перебил Гектор, чувствуя, как в ушах начинает бить повышающийся пульс.
— Да-да, Гектор, вы молодец! Схватываете на лету! — подтвердил, энергично кивая, Ричардсон. — Помните, то дополнительное соглашение с гарантиями в кредитном договоре на ваш сгоревший дом? Вот по нему вы и попали к нам в собственность! Не как человек, упаси Боже, это было бы рабовладением, жутким архаизмом! Наше общество, само собой, выше этого! Но как актив, биоробот искусственного происхождения, сделанный из трупа. Понимаете? Вы как бы живой, но… не живой. Особенно если официально… Хитро придумано! А? — щуплый довольно подмигнул. — И, конечно же, не навсегда, мы же не изверги! Всего лишь на время, пока не отработаете долг.
— Сколько?.. — выдохнул Гектор, слабея.
— Ну-у… Это зависит от выполняемой работы… — замялся щуплый. — Вы первый такой с момента, как лоббисты пробили нужную дырку в законе, никто ещё ничего не знает… Пока есть планы на сравнительно низкооплачиваемую деятельность… Если по таксе в семь в час, да вычесть затраты на содержание… Часов по восемнадцать-девятнадцать в сутки, спать вам много сейчас не нужно… Если без отпусков — какие уж тут отпуска?.. Будет… — он прищурился, прикидывая в уме. — Где-то тысяча четыреста лет, плюс-минус! — наконец, просиял бежевый костюм. — Извините ради Бога, у меня с устным счётом никогда хорошо не было…
Но Гектор его не слушал. Он уже обмяк и начинал спасительно терять сознание.
Он не знал и не хотел знать, как его собирались поддерживать в живых тысячу четыреста лет. У него был свой план на этот счёт.
***
После четырёх месяцев реабилитации Гектор подписал свой первый «контракт». Правовой статус «воскрешённых», как потом стали называть таких как он, был ещё в серой зоне, а потому с ним на всякий случай заключили контракт. При его попытке отказаться, обрабатывали электрошоком, пока не подписал.
Когда Гектору в трясущиеся руки дали ручку поставить росчерк на последней странице, он попробовал себя убить в первый раз. То есть во второй.
К его большому сожалению, в прошивке кибернетических частей его тела это было предусмотрено — острый стержень замер в миллиметрах от его глаза. Дальше руки отказывались её толкать.
Ричардсон чуть не лопнул со смеху, глядя на попытки Гектора всадить его именную ручку себе в глаз. В отместку Гектор сломал ручку надвое в пальцах, моментально получив дополнительную сумму к своему долгу.
Это была далеко не последняя попытка.
Но только двадцать четвёртый подход к этой, как оказалось, непростой задаче получился удачнее.
Гектор быстро смекнул, что его кибер-тело реагирует на пульс, уровень гормонов, мысли и многое другое, блокируя все действия, которые могли бы нанести ему вред. Ему пришлось сначала превратить попытки самоубийства в рутину, чтобы совершенно ничего не чувствовать. Потом разобраться, где границы у анализатора мыслей, чтобы всё-таки обдумывать планы, ступая по грани обнаружения.
А потом он подстроил себе самому ловушку.
На уборке отходов, куда его поставили, он нашёл хлипкое место в ограждении шахты сброса очищенных вод в море. Потом, словно случайно, практически ни о чём не думая, щедро разлил там масло. А потом прошёл по нему и поскользнулся.
План сработал на ура — хлипкий проржавевший заборчик проломился под его весом, и Гектор полетел в шумный и вонючий поток воды, которая по документам была пригодной не только для сброса в море, но и для питья.
Он пришёл в себя в том же медицинском центре, что и в первый раз. Над ним склонились две медсестры, а на стуле напротив, зажимая нос, сидел Ричардсон.
— А вы упорный, Гектор! — похвалил он, казалось, не имевший в гардеробе ничего, кроме когда-то модных бежевых костюмов. — И как всё хорошо подстроили! Мы вас, признаться, еле достали оттуда. Хорошо, что быстро среагировали. Полгорода пришлось без канализации оставить на час. Вы представляете, как это дорого? Вашу бы энергию, да в созидательное русло…
— Созидательное русло на уборке отходов? — угрюмо осведомился Гектор. — Вы, Джерри, всё так же с чувством юмора.
Двадцать седьмая попытка тоже увенчалась успехом. Гектор снова сумел неуклюже ступить — и завалился в измельчитель металлолома. Он метил упасть головой вперёд, чтобы сперва разобраться с главным, что его держало в этом мире, — живым мозгом. Но не мог об этом целенаправленно думать, а потому сплоховал — в измельчитель втянуло лишь нижнюю часть его тела по грудь.
Через пару десятков секунд адской боли в пережёванных машиной живых фрагментах он всё же испустил дух. Но потом вновь проснулся на кровати медицинского центра под аплодисменты Ричардсона.
В следующие двадцать лет он не останавливался — попытка за попыткой, Гектор пробовал всё возможное. Но уже начали появляться другие «воскрешённые» бедолаги, и их хозяева сообща научились избегать рисков.
Гектор старался быть максимально изобретательным, но за двадцать лет смог «убить» себя всего дважды, да и то — неаккуратно. Мозг выжил оба раза. А тело уже было полностью роботизированным после измельчителя. Поэтому он даже не умирал, а просто отключался, словно какой-нибудь тостер.
Седеющий Ричардсон периодически навещал Гектора, хоть в этом и не было нужды. Просто чтобы поупражнять на нём свой колкий юмор.
А потом Гектор, на правах «первого из воскрешённых», попытался устроить Революцию Живых Мертвецов. Они придумали это броское название узким кругом в семеро заговорщиков. Но дальше идеи дело не пошло — их тут же раскрыли смотрители отрядов, как раз в момент обсуждения того, как можно обойти блок нанесения вреда людям… Каждому было назначено по неделе электрошока, что очень надолго отбило всё желание затевать восстания.
Гектор почти потерял счёт времени.
О проходящих годах он обычно узнавал от Ричардсона. Тот при встрече хвалил по поводу неплохого прогресса, а потом подначивал, что даже инфляция работает на погашение долгов Гектора быстрее, чем он сам. На пятнадцатый год, правда, шутить об этом он перестал — приняли поправки в закон, вводившие индексацию долгов с учётом «неконтролируемого удешевления денег».
Но вот как-то Гектор отметил про себя, что Ричардсон, наносивший визиты минимум раз в год, в этот раз почему-то задерживался. Ещё через несколько недель ему сообщили, что всё-таки пришёл какой-то посетитель. Но имени не назвали.
Гектор разволновался, думая, что это, может быть, пришёл повидать кто-то из подросших детей, или состарившаяся бывшая жена, ну или хотя бы Ричардсон разбавит уныние одинаковых дней своими подколами…
Посетителем была строго одетая женщина с бесстрастным лицом.
— Вы мистер Гектор Томпсон, актив номер сорок девять ноль ноль один компании Хэндворк Индастриз? — официальным тоном спросила она.
— Да, это я, — заинтересованно ответил Гектор.
— Вы знали мистера Джеральда Ричардсона?
— Я знал его, всё верно. А в чём дело?
— Он оставил вам наследство.
Гектор опешил.
Во-первых, Ричардсон умер. Это не только не укладывалось в голове, но и почему-то странным образом тяготило его. Не будет больше жестоких шуток. Не будет регулярных встреч, важное значение которых в его пост-жизни он начал осознавать только сейчас…
Во-вторых, Ричардсон оставил ему наследство! А значит, он, оказывается, не был таким уж уродом…
— Что конкретно оставил мне мистер Ричардсон?.. — ошеломлённо спросил Гектор.
— Сто сорок тысяч на заблокированном счету.
— Прекрасно! И очень щедро с его стороны! Я могу зачесть это как частичное погашение моего долга?
— Нет, не можете. В условии разблокировки счёта сказано, что вы не должны иметь никаких долгов на момент снятия денег.
Гектор расхохотался.
Ричардсон умудрился зло пошутить даже после смерти. Выдав ему «подъёмные»! Через две тысячи лет, когда они ничего не будут стоить.
Или…
Он вдруг перестал смеяться.
— Мэ-эм, соблюдён ли закон о конфиденциальности объявления меня наследником? — осторожно спросил Гектор.
— Да, конечно. Я, как представитель закона, запросила отключение всех камер в этой комнате…
— Прекрасно! — перебил Гектор. — А есть ли у вас лист бумаги и ручка, мэ-эм?
Уговорить её попробовать оказалось проще, чем он думал. Сто сорок тысяч за один час всё-таки были хорошими деньгами. Пусть и пришлось бы повозиться, чтобы их получить.
Гектор написал дарственную на наследство на имя посетительницы. За небольшую долю суммы (неофициально, конечно) ей разблокируют счёт уже сейчас.
А взамен попросил о совсем небольшой услуге, достав спрятанные в шарнирах руки листок с инструкцией и отвёртку.
На пути к нужному проводу представитель закона провозилась минут пятнадцать. Ещё через десять присевший у стены улыбающийся Гектор потерял сознание. А ещё через час, когда посетительница в условленное время покинула комнату, а камеры включили, мозг Гектора было уже не восстановить.
Последняя живая часть его тела умерла навсегда.
***
— Эй, эй, мистер Томпсон! Смотрите сюда. Да-да, сюда, сейчас привыкнете, не волнуйтесь. Всех немного штормит в первый раз, — щуплый человек в бежевом костюме посреди пустой бежевой же комнаты энергично махал руками, показывая, куда нужно смотреть. — Добро пожаловать в комнату выбора! — расплылся в улыбке он, когда Гектор всё же смог повернуть к нему взгляд.
— Ричардсон?! — не поверил он своим глазам. — А вы здесь откуда?!
— О-о-о, дорогой Гектор, правильным для вас сейчас было бы спросить «где мы?», — пропел Ричардсон и тут же добавил, — но не волнуйтесь, я вам сейчас расскажу всё, что необходимо знать!
Ощущения от комнаты и правда были странными. Во-первых, в ней не было ни окон, ни дверей. Во-вторых, она была какой-то уж слишком простой, с идеально ровными стенами, с простым чёрным столом и двумя стульями. Словно ненастоящей… Ну а в-третьих — в ней не было запахов.
Ричардсон рассказал Гектору, что они находятся в виртуальном мире. Что теперь, через пятьсот лет после его последнего, самого удачного самоубийства, многое изменилось.
Два века назад «воскрешённых» заметили активисты за права. Они добились трёх амнистий, под которые Гектор не попал, ведь уже был на тот момент не «воскрешённым», а «электронной личностью» — слепком сознания в банке данных. Но главное — потом активисты добились прав для тех, кто остался, и новых таких же, как Гектор, бедолаг.
Теперь они могли выбирать работу.
— Это открыло вам столько горячих вакансий… Просто вал! — сиял довольный Ричардсон. — Мы вот теперь всех должников и… гм… размораживаем. Даже меня, как в прошлом эксперта по «воскрешённым», из банка слепков достать пришлось. Вот, тоже при деле теперь… — он развёл руками.
— Что за вакансии, Джерри? — Гектор уже хорошо понял, что эта система с него не слезет. И что выход теперь есть только один.
— О-о-о! Выбор богатый, мистер Томпсон!
На чёрном столе внезапно возник толстый журнал с надписью «Работа» на обложке.
— Вот, смотрите, — Ричардсон пробежал пальцем по страницам. На них были видны многочисленные пометки. — Я исповедую индивидуальный подход во всём. Специально для вас я уже подобрал несколько отличных вариантов. Но начать разговор предлагаю вот с какой…
Он даже поёрзал на виртуальном стуле от нетерпения.
— У вас, как я помню, оставалось примерно полторы тысячи лет выплат с вашей тогдашней ставкой. С тем же вариантом, который предлагаю я, ставка будет в сорок раз больше! В сорок, Гектор! Какие-то тридцать семь лет — и вы будете свободным… гм-гм… свободной, как ветер, электронной личностью!
— В сорок раз? — не поверил Гектор.
— В сорок, мистер Томпсон, именно так! — энергично закивал Ричардсон. — Лучший вариант в списке! Чтобы не тратить понапрасну ваше время, дорогой друг, — располагающе заулыбался он.
— Окей, что за работа, в чём подвох?
— Подвоха никакого нет, Гектор, что вы! Это же не кредитный договор с мелким шрифтом, в самом деле! Просто специфика работы такова, что компенсация заслуженно высокая…
— Что за работа, Ричардсон?
— Центр отдыха «Межгалактический кот», престижное заведение, зарекомендовавшее себя ещё два века назад, — начал Ричардсон, но как-то сразу запнулся и смутился: — Это… гм-гм… как бы сказать… курорт утех сексуального характера для определённого спектра инопланетных рас… Гм… В реальном мире, в реалистичном теле, близком по физическим ощущениям к человеческому… — Ричардсон даже втянул голову в плечи, ожидая реакции.
— Не может быть и речи, — сразу же отрезал Гектор. — Какой следующий вариант?
— Следующий вариант не может предложить такой привлекательной ставки… — грустно протянул Ричардсон. — Всё, что дальше, раз в десять-двадцать меньше… Мы говорим о восьми сотнях лет против сорока, мистер Томпсон. У «Кота» — своего рода эксперимент, набирают только электронщину… гм… простите, электронные личности, чтобы сделать новую секцию, где за определённую сумму можно совсем всё… Там мест всего пятнадцать пока, так что если откажетесь…
— Что значит «совсем всё»? — подозрительно прищурился Гектор.
— Ну-у… — замялся Ричардсон. — То есть вообще всё… Жёсткий секс, убийства, пытки и всё такое… Но вы не переживайте так. Сеансы планируют делать всего по часу, а после каждого вас будут загружать в новое, совершенно неповреждённое тело!
— Нет, это бред, Джерри, — отмахнулся Гектор, обескураженно моргая, — я на такое никогда не пойду…
— Я понял, я всё понял, мистер Томпсон, — поднял руки Ричардсон. — Это и правда сложно, согласиться на подобное предложение. Можете мне не верить, но я говорил этим бездушным капиталистам, что все будут реагировать именно так, как вы сейчас! Говорил же! — он с досадой потряс кулаками над столом. — И именно поэтому я заставил их дать мне больше свободы в переговорах.
Виртуальный бежевый пиджак даже не смялся, когда он опёрся локтями на стол и подался вперёд.
— Что вы скажете, если только для вас, пока у меня есть на то данный мне бюджет, я повышу ставку в два раза? — Ричардсон смотрел Гектору прямо в глаза, вкрадчиво и как будто даже умоляюще.
Гектор, нахмурившись, пожевал губами, но ничего не ответил.
— Меньше двадцати лет работы! Вместо восьмисот!
Гектор молчал. Он представлял себе, как в комнату, пахнущую деревом и кожей, входит девушка в облегающей рубашке. Она медленно расстёгивает одну пуговицу за другой, призывно глядя ему в глаза, пока не добирается до ажурного пояса на юбке. Подмигнув, она распахивает рубашку… а потом вдруг выхватывает из-под неё нож и с поволокой на глазах выпускает Гектору кишки. Конец сцены.
