Но в этот момент дуло плазменной пушки на башне дёрнулось, уставившись ему в лоб.
— Не стреля-а-ай!.. — выпучив глаза, заорал вояка и тут же что было мочи рванул в сторону спасительной сумеречной чащи, от страха забывая даже петлять.
А Гена его уже не слушал. Он смотрел на спотыкающуюся сине-оранжево-белую фигуру через очки наводчика. Военным доверять нельзя, это каждый знает. Мы, гражданские, для них — мясо. Поэтому сейчас он прибьёт этого последнего, а потом сам заберёт его пушку, патроны и ножи. Всё, что найдёт. Камуфляж — жалко, конечно. И грузовик… Но хрен с ним, с грузовиком. И с камуфляжем.
И Гена надавил спусковую кнопку, глядя светящемуся силуэту точно в затылок.
В этот раз глаза обожгло не так сильно — он успел зажмуриться в тот самый момент, как пушка выплюнула белый сгусток. Когда через секунду Гена снова открыл их, всё было уже кончено — яркая фигура впереди лежала постепенно темнеющим на холодном фиолетовом фоне пятном в траве и больше не двигалась.
Ну всё, отделался, наконец-то. Этот ушлый боец чуть зубы ему не заговорил! Эх, был бы тут Гарик, уж он бы не дал себя так долго за нос водить…
С грустью Гена посмотрел на экраны танка, в опускавшиеся на округу влажные, предгрозовые сумерки. Убедившись, что больше никого не видно, он подхватил металлический кейс и полез наружу, за пушкой и патронами.
Кряхтя, Гена открыл люк и поставил кейс перед собой. Потом вылез на башню и ловко спрыгнул вниз, сунув серебристый кофр под мышку. Штурмовая винтовка, оставленная солдатом, лежала на земле прямо перед ним.
Вот! С этой цацей в руках ему тако-о-ого у голодных лохов в городе понаотжимать можно будет! Довольный, Гена перехватил кейс за ручку в левую руку…
У леса гулко грянул выстрел.
Раздался короткий свист, а потом — шлепок, словно кто-то разбил о стену куриное яйцо.
Генино тело, вмиг почти полностью лишившись головы, крутанулось вокруг своей оси, по инерции подбросило руку с кейсом, и завалилось навзничь.
Кейс взмыл в воздух и по невысокой дуге, вращаясь, приземлился в траву. А в следующий миг на его месте вспыхнул двухметровый шар белого пламени.
* * *
Когда легкий дымок, не видный в сумерках, уже почти рассеялся, а на небо над полем наползли свинцовые тучи, рядом с танком послышался шорох травы и шаги. Потом словно из воздуха проявилась фигура солдата в прозрачной маске и с большой снайперской винтовкой за спиной.
— Первый, это четвёртый. Я на месте, — пробубнил он в модуль связи на груди. — «Укороченные» уничтожены. Второй и третий мертвы. Приступаю к осмотру местности.
— Первый на связи, — прошипела рация. — Принял. Найди груз, четвёртый, любой ценой.
— Принял, первый, — угрюмо буркнул солдат в ответ. — Ищу. Отбой.
Он осторожно подбежал к танку и стал судорожно шарить по почерневшей земле. Через пятнадцать секунд поисков он увидел то, что искал, в уцелевшей траве неподалёку и, запнувшись от спешки, кинулся туда.
Обжигаясь и матерясь, солдат выудил из травы останки кейса. Его глаза расширились, а движения вдруг стали ещё более судорожными. Он стал вертеть горячий кейс так и этак, прерывисто дыша. Но тщетно.
Вместо укреплённой прямоугольной металлической коробки теперь это был только оплавленный остов. Всё содержимое спеклось воедино и застыло угольно чёрной массой на единственной оставшейся стенке, вспучившейся посередине бугром.
В пятый раз безнадёжно осмотрев бесформенный кусок металла, солдат качнулся, словно пьяный, и часто заморгал, разжав пальцы. То, что осталось от серебристого бокса, гулко стукнулось о землю.
Лихорадочно пошарив глазами вокруг, он увидел второй кейс. Сильно оплавленный и потерявший форму, но всё равно сохранившийся лучше первого, тот лежал в нескольких шагах, придавленный обгоревшим телом.
Солдат осторожно подбежал к нему, пристально прочёсывая взглядом землю, чтобы не наступить на мину. Аккуратно, словно боясь, что тот рассыпется в пыль прямо в руках, он вытянул кейс из-под тела. Полминуты понадобилось, чтобы подковырнуть замок ножом и новой порцией матюков, — и вот перекошенные половинки бокса нехотя открылись.
Боец вскочил и попятился, едва не упав.
Внутри был плотный синтетический наполнитель. В центре него — углубление для запаянной стеклянной ёмкости. Наполнитель почернел и скукожился от запредельных температур. А в выемке посередине вместо колбы с грузом россыпью лежали осколки, закопчённые сгоревшими остатками содержимого.
Солдат мешком сел на землю, где стоял.
Медленно, будто нехотя, он поднёс руку к рации на груди, нажал на кнопку и пробормотал упавшим голосом:
— Всему отряду. Это четвёртый. Мы потеряли груз. Повторяю: груз уничтожен…
Рация хрюкнула, но ответила не сразу:
— Не понял тебя, четвёртый… — голос будто бы чуть дрожал. — Связь плохая, наверное. Повтори ещё раз…
Вдруг на том конце послышались шорохи и щелчки, и рация изменила голос на женский.
— …да дайте мне её сюда, чёрт вас дери! Я же тоже переживаю! — снова шорох. — Четвёртый, это Чернова, из лабы. Найди груз во что бы то ни стало! Это важнее любого из нас! В метеорите активного вещества больше не осталось. Эта сыворотка — весь запас лекарства, что у нас есть! Если мы не доставим груз в Центр на анализ… — на том конце шумно втянули воздух носом.
Солдат сглотнул болезненный ком, набухший в горле, и… ничего не сказал.
Безвольно отпустив рацию и уперев кулаки в землю, он покачнулся и прерывисто вздохнул. Потом с остекленевшим, невидящим взглядом он стянул с лица маску и, ссутулившись, уставился в темноту перед собой.
А сумрачное небо, беззвучно всхлипнув, вдруг опрокинулось на изувеченное поле тёплыми дождевыми каплями с привкусом только что начавшегося лета.
— Не стреля-а-ай!.. — выпучив глаза, заорал вояка и тут же что было мочи рванул в сторону спасительной сумеречной чащи, от страха забывая даже петлять.
А Гена его уже не слушал. Он смотрел на спотыкающуюся сине-оранжево-белую фигуру через очки наводчика. Военным доверять нельзя, это каждый знает. Мы, гражданские, для них — мясо. Поэтому сейчас он прибьёт этого последнего, а потом сам заберёт его пушку, патроны и ножи. Всё, что найдёт. Камуфляж — жалко, конечно. И грузовик… Но хрен с ним, с грузовиком. И с камуфляжем.
И Гена надавил спусковую кнопку, глядя светящемуся силуэту точно в затылок.
В этот раз глаза обожгло не так сильно — он успел зажмуриться в тот самый момент, как пушка выплюнула белый сгусток. Когда через секунду Гена снова открыл их, всё было уже кончено — яркая фигура впереди лежала постепенно темнеющим на холодном фиолетовом фоне пятном в траве и больше не двигалась.
Ну всё, отделался, наконец-то. Этот ушлый боец чуть зубы ему не заговорил! Эх, был бы тут Гарик, уж он бы не дал себя так долго за нос водить…
С грустью Гена посмотрел на экраны танка, в опускавшиеся на округу влажные, предгрозовые сумерки. Убедившись, что больше никого не видно, он подхватил металлический кейс и полез наружу, за пушкой и патронами.
Кряхтя, Гена открыл люк и поставил кейс перед собой. Потом вылез на башню и ловко спрыгнул вниз, сунув серебристый кофр под мышку. Штурмовая винтовка, оставленная солдатом, лежала на земле прямо перед ним.
Вот! С этой цацей в руках ему тако-о-ого у голодных лохов в городе понаотжимать можно будет! Довольный, Гена перехватил кейс за ручку в левую руку…
У леса гулко грянул выстрел.
Раздался короткий свист, а потом — шлепок, словно кто-то разбил о стену куриное яйцо.
Генино тело, вмиг почти полностью лишившись головы, крутанулось вокруг своей оси, по инерции подбросило руку с кейсом, и завалилось навзничь.
Кейс взмыл в воздух и по невысокой дуге, вращаясь, приземлился в траву. А в следующий миг на его месте вспыхнул двухметровый шар белого пламени.
* * *
Когда легкий дымок, не видный в сумерках, уже почти рассеялся, а на небо над полем наползли свинцовые тучи, рядом с танком послышался шорох травы и шаги. Потом словно из воздуха проявилась фигура солдата в прозрачной маске и с большой снайперской винтовкой за спиной.
— Первый, это четвёртый. Я на месте, — пробубнил он в модуль связи на груди. — «Укороченные» уничтожены. Второй и третий мертвы. Приступаю к осмотру местности.
— Первый на связи, — прошипела рация. — Принял. Найди груз, четвёртый, любой ценой.
— Принял, первый, — угрюмо буркнул солдат в ответ. — Ищу. Отбой.
Он осторожно подбежал к танку и стал судорожно шарить по почерневшей земле. Через пятнадцать секунд поисков он увидел то, что искал, в уцелевшей траве неподалёку и, запнувшись от спешки, кинулся туда.
Обжигаясь и матерясь, солдат выудил из травы останки кейса. Его глаза расширились, а движения вдруг стали ещё более судорожными. Он стал вертеть горячий кейс так и этак, прерывисто дыша. Но тщетно.
Вместо укреплённой прямоугольной металлической коробки теперь это был только оплавленный остов. Всё содержимое спеклось воедино и застыло угольно чёрной массой на единственной оставшейся стенке, вспучившейся посередине бугром.
В пятый раз безнадёжно осмотрев бесформенный кусок металла, солдат качнулся, словно пьяный, и часто заморгал, разжав пальцы. То, что осталось от серебристого бокса, гулко стукнулось о землю.
Лихорадочно пошарив глазами вокруг, он увидел второй кейс. Сильно оплавленный и потерявший форму, но всё равно сохранившийся лучше первого, тот лежал в нескольких шагах, придавленный обгоревшим телом.
Солдат осторожно подбежал к нему, пристально прочёсывая взглядом землю, чтобы не наступить на мину. Аккуратно, словно боясь, что тот рассыпется в пыль прямо в руках, он вытянул кейс из-под тела. Полминуты понадобилось, чтобы подковырнуть замок ножом и новой порцией матюков, — и вот перекошенные половинки бокса нехотя открылись.
Боец вскочил и попятился, едва не упав.
Внутри был плотный синтетический наполнитель. В центре него — углубление для запаянной стеклянной ёмкости. Наполнитель почернел и скукожился от запредельных температур. А в выемке посередине вместо колбы с грузом россыпью лежали осколки, закопчённые сгоревшими остатками содержимого.
Солдат мешком сел на землю, где стоял.
Медленно, будто нехотя, он поднёс руку к рации на груди, нажал на кнопку и пробормотал упавшим голосом:
— Всему отряду. Это четвёртый. Мы потеряли груз. Повторяю: груз уничтожен…
Рация хрюкнула, но ответила не сразу:
— Не понял тебя, четвёртый… — голос будто бы чуть дрожал. — Связь плохая, наверное. Повтори ещё раз…
Вдруг на том конце послышались шорохи и щелчки, и рация изменила голос на женский.
— …да дайте мне её сюда, чёрт вас дери! Я же тоже переживаю! — снова шорох. — Четвёртый, это Чернова, из лабы. Найди груз во что бы то ни стало! Это важнее любого из нас! В метеорите активного вещества больше не осталось. Эта сыворотка — весь запас лекарства, что у нас есть! Если мы не доставим груз в Центр на анализ… — на том конце шумно втянули воздух носом.
Солдат сглотнул болезненный ком, набухший в горле, и… ничего не сказал.
Безвольно отпустив рацию и уперев кулаки в землю, он покачнулся и прерывисто вздохнул. Потом с остекленевшим, невидящим взглядом он стянул с лица маску и, ссутулившись, уставился в темноту перед собой.
А сумрачное небо, беззвучно всхлипнув, вдруг опрокинулось на изувеченное поле тёплыми дождевыми каплями с привкусом только что начавшегося лета.
