- Мы оба играем с огнём и знаем об этом. Мы оба оказываемся втянутыми в аферу, однако ты не мог предположить, на что способна девушка ради своей мечты о счастье...
Как я потеряла всё, что казалось важным, и научилась любить…
Мне нужна твоя помощь! Хочешь, я расскажу тебе историю? Не очень люблю рассказывать истории, но ты должен знать. Правду. Слышишь меня? Ты, главное, верь мне. Просто верь. Когда ты заинтересовался мною, я подумала, что мне дали шанс, но только сейчас поняла, что мне самой радостно от твоей улыбки и твоих прикосновений. А потом... Ты смотришь на меня. Пробегаешься по моему телу глазами, будто по строчкам одной из любимых книг. И... все? Печально. Улыбаешься? Твоя ладонь касается моей кожи... Пожалуйста, не уходи. Ты должен знать правду, а, правда...
Снега выпало за один вечер около метра. Безмолвие природы ощущалось почти физически. Мой собственный голос прорезал тишину. Зимний ветер, который отчаянно завывал за окнами, желая проникнуть в дом, был словно живое существо. Я посмотрела на небо, в вышину между соснами за окном... Несколько воронов летали над их верхушками, высматривая чужие беды. На часах - десять утра. Развела огонь в печи своего бревенчатого дома, когда температура упала почти до максимально минусовой отметки. В тот момент я думала о весне; казалось, с ее приходом начнется новая жизнь. Несмотря на все время, проведенное мною в лесу, мое сердце тосковало по родному дому, теплым летним дням и по друзьям. Тосковала по всему, чего уже не будет. Зима стала для меня особенной. Многое было "впервые". Я уехала, одна, в настоящую глушь, спокойно жила - без необходимости отчета перед отцом. Только я себя раздражала и только я себе давала советы. Верила. Себе. Сама. После нескольких месяцев, потраченных на споры с собственной семьей, я, наконец, угомонилась. Здесь, говорила я себе, будет мое новое начало. Все, что меня связывало, было не с людьми, а с местом. Я спряталась ото всех. Убежала. Осела на одном из самых нежилых районов Питера, в лесной полосе вблизи деревни Кобрино. Этого места даже на карте нет. Я знала, что рано или поздно, мне предстоит где-нибудь укрыться, а, потому, заранее стала присматривать уютное, тихое местечко. Я жила не на диких пустошах, но сравнительная изоляция и одиночество, меня вполне устраивали.
Ничего не могу с собой поделать. У меня с самого детства была инстинктивная потребность в дистанции и просторе. Сейчас я предпочту преувеличенно раздутые опасности в лесу и жизнь в одиночестве, чем жизнь в городе, среди людей. Здесь и сейчас меня пьянила мысль о самостоятельности и тихой жизни. Здесь мне не нужно ни за что оправдываться. Стоя у окна, я разглядывала веселую белку на еловой ветке. Жизнь в глуши расставляет приоритеты: готовить себе еду, сохранять тепло в доме, спасаться от непогоды. Моей жизнью повелевала природа! Кто не пробовал, не поймет. В моем доме было только печное отопление, и я каждый день собирала дровишки, укладывала лучинки поверх изорванной газеты, заткнутой между поленьями, чтобы огонь лучше разгорался, а затем добавляла сверху несколько сосновых щепок крупнее. Я привыкла к тому, что для разведения огня требуется терпение. Стоит поторопиться и положить много дров - дерево начинало оплывать. Слишком много воздуха - и пламя умирает. Теперь все это, как молитва, в моей новой жизни.
Успокоилась. Можно выдохнуть. Расслабиться. Я начинаю все сначала!
В дверь постучали...
Пять месяцев назад.
Август.
Говорят, что химия между мужчиной и женщиной происходит в первые пять секунд. Представьте себе: раз, два, три, четыре, пять - и всё! Либо случается, либо нет. Какие-то несколько секунд могут предопределить всю нашу жизнь, или год, или день, или пусть даже одну - единственную ночь.
Санкт-Петербург. Вечер. День рождение мэра города. В гостевой зал зашла Александра Шишикина. Блондинка. Пухлые губы. Красное платье до колен, и непонятно, есть на ней белье или нет. Но не дай Бог ее взгляд упадет на НЕГО... Никиту Васнецова. И тогда секунды начнут свой отсчёт словно мина. Шишикина будто соскучилась по состоянию, которое сравнимо с моментом смерти или рождения, когда от тебя самой зависит не так много. Только если ты по-настоящему смелая, то отдаешься этому чувству и всему, что последует после.
ОН видит ЕЁ, старается не встречаться взглядом, чтобы не выдать себя быстрее, чем все случится. Александра думает, за какой столик присесть, а если быть точнее - ищет место рядом с жертвой. РЯДОМ С НИМ! Ее взгляд еще не добрался до Никиты. Он сам не выдерживает и идет прямо к ней. Всё же решается на этот безумный поступок. Чтобы не выдать себя, чтобы никто не заподозрил, что он уже в ловушке и боится этих чувств. Боится самого себя.
Васнецов подходит к девушке, смотрит ей в глаза. Отсчёт начался.
- Я не знала, что ты тоже будешь здесь, - склонив голову на бок и улыбнувшись, сказала Шишикина.
- Тоже самое могу сказать и о тебе, - не сводя с нее глаз, ответил мужчина.
В тот момент они оба будто стояли на краю бездны, словно взлетая над заурядными проблемами и настоящими жизненными драмами всех этих маленьких людей вокруг. Дух захватывало! Вот где происходит настоящий выбор и эта вечная борьба с самим собой, своими мыслями. Никита берет Александру за руку, и кажется, что уже не нужно делать шаг в бездну. Они оба уже там.
- Мне надо идти. Здесь Артур. Он ждет меня, - осторожно, боясь спугнуть момент, сказала девушка.
- Не говори мне про него! Ничего, кроме как желания убить, твои слова во мне не вызывают, - на лице Никиты заиграли желваки. Сама мысль о том, что к ней прикасается, целует и, спит с ней, другой мужчина, сводила с ума. Понимая это, Шишикина произнесла:
- Он мой муж.
- Это ненадолго, - резко ответил Васнецов.
Они оба смотрели друг на друга и не могли произнести ни слова. Да и зачем? Зачем что-то спрашивать, ведь это всего лишь ИХ РЕАЛЬНОСТЬ, которая, вообще неизвестно, имеет ли смысл.
Реальность... Какое странное слово. Говорят, у каждого она своя. И зачем она тогда?
- Наконец ты пришла, дорогая, - оба услышали мужской голос и обернулись. Это был Артур. Подойдя ближе, поцеловал Александру на глазах Никиты, приобнял за талию и сказал: - Я заждался свою жену. Оказывается, виновник ее опоздания - вы, Никита Борисович.
Васнецов посмотрел на Артура исподлобья. Понимал, Александра замужем и их реальности совсем не совпадали. Глупо представлять, как они будут жить вместе, заведут детей, таких же красивых, как она, будут много путешествовать и никогда (никогда!) не расстанутся. У нее все это УЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ, но не с ним. Потому глупо вступать в бой, заранее зная, что проиграешь.
- Рад встречи, - ответил Васнецов, пожимая руку своему врагу. Ради нее готов вытерпеть.
- Как много знакомых лиц сегодня в зале, - обводя взглядом собравшихся, сказал Артур.
- Да. Прекрасный вечер.
- Вы уже поздравили мэра? Шампанское и мартини льются рекой, - сказал Шишикин, обращаясь к Никите.
- Еще нет. Как раз собираюсь, - ответил Васнецов и посмотрел на Александру. Стоя в объятиях мужа, она улыбалась, глядя на него.
Когда два человека могут понять, что их мир собой представляет? Что роли, которые они распределили, сыграны иначе? Когда этот момент разочарования наступает, он намного сильнее, чем секунды первой встречи, первого взгляда. Они никогда не смогут его зафиксировать. Они никогда не смогут вернуться в ту точку, в которой возможно все изменить. Ведь, когда ты пытаешься изменить то, что уже пропустило через себя твой сердце, а не разум, - провал предопределен.
Александра нашла свое оружие - и не важно, улыбка это, или взгляд, или черное обтягивающее стройный силуэт, платье. Главное - только от нее зависит, что будет дальше. А она сегодня хочет просто отдохнуть. Забыться в праздничной суете и жить. Жить, как ребенок, который, не знал условий и правил, поступает, как чувствует; который не обременен ответственностью, обязанностями и всеми этими атрибутами семейной жизни. Пять секунд. Ни о чем и обо всем на свете. Мы сами выбираем жанр жизненного сценария, но главное - с какого ракурса подсматриваем. Важно помнить: каждая секунда имеет значение. Васнецов готов на все, чтобы Александра была с ним! Кажется, она не готова на подобное... Улыбается. Берет мужа за руку, и они оба проходят вглубь зала. На лице Никиты играют желваки, пальцы сжимаются в кулак... Черта с два она выведет его из себя сегодня! Хочет остаться с Артуром? Пожалуйста! Только еще ничего не окончено и неизвестно. Кто знает, что будет дальше. Никита наблюдал за девушкой в танце. Обнимая Артура, она положила голову ему на плечо и закрыла глаза, отдавая всю себя музыке. Представляла, что находится в эпицентре внимания двух мужчин и наслаждалась этим. Всегда приятно играть главную роль в собственном спектакле.
- Не хочешь потанцевать? - Никита услышал голос Леси Биглер, сотрудницы правового отдела компании "Право", в которой он сам занимал должность старшего партнера и ведущего юриста.
- Нет настроения, - ответил Васнецов, забирая из ее рук бокал виски, выпивая его содержимое залпом. Молча вернул опустошенный бокал девушке и направился к выходу.
- Ничего себе характер! - удивилась Биглер, глядя ему вслед.
- Почему не танцуешь? - улыбнувшись, спросила Мирослава Лантратова, его помощница. - Вокруг очень много солидных мужчин. Кто знает, может быть, встретишь здесь свою любовь?
Леся радостные нотки не поддержала.
- Не знаешь, что с Васнецовым?
- Нет. Что не так? - заинтересовавшись, спросила Мира.
- Он нервный какой-то. Ничего не случилось?
- Нервный? - переспросила Лантратова и окинула взглядом зал, пытаясь отыскать своего коллегу.
- Можешь не пытаться, - поняв ее действия, сказала Биглер. - Он ушел.
- Как это "ушел"? Он не мог уйти.
- Мог. Выпил бокал моего виски и ушел. Не знаю, вернется ли, но лучше, чтобы вернулся. Скоро будем поздравлять мэра, а он - главная фигура нашей компании на сегодняшнем вечере.
Мирослава достала из сумочки мобильный, набрала номер Никиты и вышла из зала в один из пустующих коридоров здания. Когда в телефонной трубке раздался его голос, Лантратова спросила:
- Побег с корабля? Напоминаю, что стоит вернуться.
- А я не уходил, - одновременно, в телефонной трубке и за спиной девушки, раздался мужской голос. Мира обернулась.
- Слава Богу, что ты не ушел!
- Надо было просто пройтись.
- С чего это вдруг?
- Бывает, что это просто необходимо.
- Я знаю тебя сто лет, Васнецов. Не пытайся придумать на ходу оправдание своему поведению. А еще, я не слепая и видела в зале Шишикину с супругом. Это из-за нее тебе потребовалась прогулка?
Никита промолчал, пытаясь справиться с собственными эмоциями.
- Понятно. Молчишь, значит, я права.
- Что ты хочешь от меня услышать? - повысив голос, спросил Никита.
- Ничего. Просто хочу напомнить, что ее муж - наш клиент. Если он узнает...
- Мира, ты думаешь, что он не знает? - усмехнулся Васнецов.
Пришло время Миры удивляться.
- Интересное дело. Ты сам загнал себя в тупик.
- Я люблю ее.
- Да. Весомый аргумент, - она развела руками. - Я не позволю, чтобы эта девица влияла на тебя именно сегодня. Ты нужен нам всем там, в зале. Кто-то должен сказать речь на сцене. Не забыл, что мы приглашены на день рождения мэра? И этим "кем-то", будешь - ты! Не теряй самообладания.
Никита помедлил с ответом, потер двумя пальцами переносицу, выдохнул и сказал:
- Ты права. Нельзя позволять личным моментам влиять на меня. Тем более, сейчас.
- Ваши отношения не стоят того. Извини. Это правда.
Васнецов ничего не ответил. Что тут скажешь? Лантратова права. Дело превыше всего. Вернувшись в зал, он изо всех сил пытался не обращать внимания на Александру но, как назло, то там, то здесь, говорили о ней, об ее муже или же он видел ее, слышал голос...
После поздравления, принял решение - больше не задерживаться на празднике. Единственное, чего Никита не ожидал, это столкнуться с Шишикиной у выхода из здания.
- Не хочу здесь оставаться, - улыбаясь, произнесла она. - Мужчины решают свои дела, а я хочу быть с тобой.
Молча усадив девушку на переднее сиденье своего автомобиля, Васнецов сел за руль и, заведя мотор, резко надавил на газ. Рука Александры легла ему на бедро. Не в силах больше себя сдерживать, Никита остановил машину в переулке (как ему казалось, безлюдном) и, повернувшись лицом к девушке, жарко поцеловал.
- Не могу я тебя с ним видеть... - прошептал он, в перерывах между поцелуями.
- Он мой муж... Но я так хотела остаться с тобой наедине, - говорила девушка, запуская свои пальчики ему под рубашку.
- Сумасшествие какое-то... - помогая ей пересесть к нему на колени, сказал Никита.
Они оба были словно в горячке. Опаленные страстью и желанием, они не замечали никого и ничего вокруг. Даже припаркованный неподалеку серебристый "Мерседес", остался для них незамеченным. Но люди в салоне, все видели: и Васнецова и блондинку, жарко целующую его в губы...
- Сабрина Викторовна, может быть, стоит поехать домой? - голос охранника, сидевшего за рулем, вывел девушку из ступора.
- Да, Равиль. Поехали, - вытирая с лица слезы, ответила она и отвернулась к окну.
Всегда больно наблюдать за тем, как разбиваются мечты...
В моей семье женщины всегда были "красивым дополнением" к мужчине или интерьеру дома. Моя мама, стройная красавица, как и я, блондинка, плыла по течению в облаке дыма от "Blue Sigarets", молчаливая при отце и решительная в своем небольшом кофейном бизнесе. Отец, постоянно энергичный и безумно красивый, непредсказуемый все время, как я его помнила, не мог терпеть, что его слОва кто-то ослушался. Он мог быть милым, а через минуту превратиться в кипящий котел из бешенства и эмоций. История моей семьи - это история моего отца. Мать всегда была в его тени, терпя удовольствия супруга на стороне и его "чисто мужские" радости вне дома. Первое время пыталась себя защищать, но потом - смирилась. Отца не исправить. Брак терять не хочется. Он использовал все свои привилегии и независимость. Все, чего была лишена мама и я. Во мне, оставленной за бортом семейных историй, в отсутствие такой нужной, родительской любви в больших дозах, развилось стремление делать все в одиночку. Отец всегда называл меня "хорошая девочка". Видимо, это был максимум, на что я способна, по его мнению. Просто быть его хорошей дочерью. С самого детства я разрывалась между противоречивыми желаниями "быть хорошей" для своих родителей и решительно действовать, между принятием ситуации и бунтом. Я будто попала в ловушку и не могла выбраться. Ужасное состояние. Соблюдение законов в моей семье, которые установил отец, ради получения доли его теплоты и ласки, приносило мне только мимолетное облегчение. Я интуитивно понимала, что ни к чему хорошему это не приведет, а пока мой удел - убеждать всех в том, какая я "хорошая девочка". Моими грехами были ложь и свободолюбие.
Я помню друзей отца, которые научили меня стрелять из пистолета, выслеживая оленей на зимней охоте, потрошить рыбу, разжигать костер. Это были моменты, которые стали для меня самыми полезными. Природа, как я ее понимала, была одновременно прекрасной и опасной.
ПРОЛОГ
Как я потеряла всё, что казалось важным, и научилась любить…
Мне нужна твоя помощь! Хочешь, я расскажу тебе историю? Не очень люблю рассказывать истории, но ты должен знать. Правду. Слышишь меня? Ты, главное, верь мне. Просто верь. Когда ты заинтересовался мною, я подумала, что мне дали шанс, но только сейчас поняла, что мне самой радостно от твоей улыбки и твоих прикосновений. А потом... Ты смотришь на меня. Пробегаешься по моему телу глазами, будто по строчкам одной из любимых книг. И... все? Печально. Улыбаешься? Твоя ладонь касается моей кожи... Пожалуйста, не уходи. Ты должен знать правду, а, правда...
Снега выпало за один вечер около метра. Безмолвие природы ощущалось почти физически. Мой собственный голос прорезал тишину. Зимний ветер, который отчаянно завывал за окнами, желая проникнуть в дом, был словно живое существо. Я посмотрела на небо, в вышину между соснами за окном... Несколько воронов летали над их верхушками, высматривая чужие беды. На часах - десять утра. Развела огонь в печи своего бревенчатого дома, когда температура упала почти до максимально минусовой отметки. В тот момент я думала о весне; казалось, с ее приходом начнется новая жизнь. Несмотря на все время, проведенное мною в лесу, мое сердце тосковало по родному дому, теплым летним дням и по друзьям. Тосковала по всему, чего уже не будет. Зима стала для меня особенной. Многое было "впервые". Я уехала, одна, в настоящую глушь, спокойно жила - без необходимости отчета перед отцом. Только я себя раздражала и только я себе давала советы. Верила. Себе. Сама. После нескольких месяцев, потраченных на споры с собственной семьей, я, наконец, угомонилась. Здесь, говорила я себе, будет мое новое начало. Все, что меня связывало, было не с людьми, а с местом. Я спряталась ото всех. Убежала. Осела на одном из самых нежилых районов Питера, в лесной полосе вблизи деревни Кобрино. Этого места даже на карте нет. Я знала, что рано или поздно, мне предстоит где-нибудь укрыться, а, потому, заранее стала присматривать уютное, тихое местечко. Я жила не на диких пустошах, но сравнительная изоляция и одиночество, меня вполне устраивали.
Ничего не могу с собой поделать. У меня с самого детства была инстинктивная потребность в дистанции и просторе. Сейчас я предпочту преувеличенно раздутые опасности в лесу и жизнь в одиночестве, чем жизнь в городе, среди людей. Здесь и сейчас меня пьянила мысль о самостоятельности и тихой жизни. Здесь мне не нужно ни за что оправдываться. Стоя у окна, я разглядывала веселую белку на еловой ветке. Жизнь в глуши расставляет приоритеты: готовить себе еду, сохранять тепло в доме, спасаться от непогоды. Моей жизнью повелевала природа! Кто не пробовал, не поймет. В моем доме было только печное отопление, и я каждый день собирала дровишки, укладывала лучинки поверх изорванной газеты, заткнутой между поленьями, чтобы огонь лучше разгорался, а затем добавляла сверху несколько сосновых щепок крупнее. Я привыкла к тому, что для разведения огня требуется терпение. Стоит поторопиться и положить много дров - дерево начинало оплывать. Слишком много воздуха - и пламя умирает. Теперь все это, как молитва, в моей новой жизни.
Успокоилась. Можно выдохнуть. Расслабиться. Я начинаю все сначала!
В дверь постучали...
ГЛАВА 1
Пять месяцев назад.
Август.
Говорят, что химия между мужчиной и женщиной происходит в первые пять секунд. Представьте себе: раз, два, три, четыре, пять - и всё! Либо случается, либо нет. Какие-то несколько секунд могут предопределить всю нашу жизнь, или год, или день, или пусть даже одну - единственную ночь.
Санкт-Петербург. Вечер. День рождение мэра города. В гостевой зал зашла Александра Шишикина. Блондинка. Пухлые губы. Красное платье до колен, и непонятно, есть на ней белье или нет. Но не дай Бог ее взгляд упадет на НЕГО... Никиту Васнецова. И тогда секунды начнут свой отсчёт словно мина. Шишикина будто соскучилась по состоянию, которое сравнимо с моментом смерти или рождения, когда от тебя самой зависит не так много. Только если ты по-настоящему смелая, то отдаешься этому чувству и всему, что последует после.
ОН видит ЕЁ, старается не встречаться взглядом, чтобы не выдать себя быстрее, чем все случится. Александра думает, за какой столик присесть, а если быть точнее - ищет место рядом с жертвой. РЯДОМ С НИМ! Ее взгляд еще не добрался до Никиты. Он сам не выдерживает и идет прямо к ней. Всё же решается на этот безумный поступок. Чтобы не выдать себя, чтобы никто не заподозрил, что он уже в ловушке и боится этих чувств. Боится самого себя.
Васнецов подходит к девушке, смотрит ей в глаза. Отсчёт начался.
- Я не знала, что ты тоже будешь здесь, - склонив голову на бок и улыбнувшись, сказала Шишикина.
- Тоже самое могу сказать и о тебе, - не сводя с нее глаз, ответил мужчина.
В тот момент они оба будто стояли на краю бездны, словно взлетая над заурядными проблемами и настоящими жизненными драмами всех этих маленьких людей вокруг. Дух захватывало! Вот где происходит настоящий выбор и эта вечная борьба с самим собой, своими мыслями. Никита берет Александру за руку, и кажется, что уже не нужно делать шаг в бездну. Они оба уже там.
- Мне надо идти. Здесь Артур. Он ждет меня, - осторожно, боясь спугнуть момент, сказала девушка.
- Не говори мне про него! Ничего, кроме как желания убить, твои слова во мне не вызывают, - на лице Никиты заиграли желваки. Сама мысль о том, что к ней прикасается, целует и, спит с ней, другой мужчина, сводила с ума. Понимая это, Шишикина произнесла:
- Он мой муж.
- Это ненадолго, - резко ответил Васнецов.
Они оба смотрели друг на друга и не могли произнести ни слова. Да и зачем? Зачем что-то спрашивать, ведь это всего лишь ИХ РЕАЛЬНОСТЬ, которая, вообще неизвестно, имеет ли смысл.
Реальность... Какое странное слово. Говорят, у каждого она своя. И зачем она тогда?
- Наконец ты пришла, дорогая, - оба услышали мужской голос и обернулись. Это был Артур. Подойдя ближе, поцеловал Александру на глазах Никиты, приобнял за талию и сказал: - Я заждался свою жену. Оказывается, виновник ее опоздания - вы, Никита Борисович.
Васнецов посмотрел на Артура исподлобья. Понимал, Александра замужем и их реальности совсем не совпадали. Глупо представлять, как они будут жить вместе, заведут детей, таких же красивых, как она, будут много путешествовать и никогда (никогда!) не расстанутся. У нее все это УЖЕ МОЖЕТ БЫТЬ, но не с ним. Потому глупо вступать в бой, заранее зная, что проиграешь.
- Рад встречи, - ответил Васнецов, пожимая руку своему врагу. Ради нее готов вытерпеть.
- Как много знакомых лиц сегодня в зале, - обводя взглядом собравшихся, сказал Артур.
- Да. Прекрасный вечер.
- Вы уже поздравили мэра? Шампанское и мартини льются рекой, - сказал Шишикин, обращаясь к Никите.
- Еще нет. Как раз собираюсь, - ответил Васнецов и посмотрел на Александру. Стоя в объятиях мужа, она улыбалась, глядя на него.
Когда два человека могут понять, что их мир собой представляет? Что роли, которые они распределили, сыграны иначе? Когда этот момент разочарования наступает, он намного сильнее, чем секунды первой встречи, первого взгляда. Они никогда не смогут его зафиксировать. Они никогда не смогут вернуться в ту точку, в которой возможно все изменить. Ведь, когда ты пытаешься изменить то, что уже пропустило через себя твой сердце, а не разум, - провал предопределен.
Александра нашла свое оружие - и не важно, улыбка это, или взгляд, или черное обтягивающее стройный силуэт, платье. Главное - только от нее зависит, что будет дальше. А она сегодня хочет просто отдохнуть. Забыться в праздничной суете и жить. Жить, как ребенок, который, не знал условий и правил, поступает, как чувствует; который не обременен ответственностью, обязанностями и всеми этими атрибутами семейной жизни. Пять секунд. Ни о чем и обо всем на свете. Мы сами выбираем жанр жизненного сценария, но главное - с какого ракурса подсматриваем. Важно помнить: каждая секунда имеет значение. Васнецов готов на все, чтобы Александра была с ним! Кажется, она не готова на подобное... Улыбается. Берет мужа за руку, и они оба проходят вглубь зала. На лице Никиты играют желваки, пальцы сжимаются в кулак... Черта с два она выведет его из себя сегодня! Хочет остаться с Артуром? Пожалуйста! Только еще ничего не окончено и неизвестно. Кто знает, что будет дальше. Никита наблюдал за девушкой в танце. Обнимая Артура, она положила голову ему на плечо и закрыла глаза, отдавая всю себя музыке. Представляла, что находится в эпицентре внимания двух мужчин и наслаждалась этим. Всегда приятно играть главную роль в собственном спектакле.
- Не хочешь потанцевать? - Никита услышал голос Леси Биглер, сотрудницы правового отдела компании "Право", в которой он сам занимал должность старшего партнера и ведущего юриста.
- Нет настроения, - ответил Васнецов, забирая из ее рук бокал виски, выпивая его содержимое залпом. Молча вернул опустошенный бокал девушке и направился к выходу.
- Ничего себе характер! - удивилась Биглер, глядя ему вслед.
- Почему не танцуешь? - улыбнувшись, спросила Мирослава Лантратова, его помощница. - Вокруг очень много солидных мужчин. Кто знает, может быть, встретишь здесь свою любовь?
Леся радостные нотки не поддержала.
- Не знаешь, что с Васнецовым?
- Нет. Что не так? - заинтересовавшись, спросила Мира.
- Он нервный какой-то. Ничего не случилось?
- Нервный? - переспросила Лантратова и окинула взглядом зал, пытаясь отыскать своего коллегу.
- Можешь не пытаться, - поняв ее действия, сказала Биглер. - Он ушел.
- Как это "ушел"? Он не мог уйти.
- Мог. Выпил бокал моего виски и ушел. Не знаю, вернется ли, но лучше, чтобы вернулся. Скоро будем поздравлять мэра, а он - главная фигура нашей компании на сегодняшнем вечере.
Мирослава достала из сумочки мобильный, набрала номер Никиты и вышла из зала в один из пустующих коридоров здания. Когда в телефонной трубке раздался его голос, Лантратова спросила:
- Побег с корабля? Напоминаю, что стоит вернуться.
- А я не уходил, - одновременно, в телефонной трубке и за спиной девушки, раздался мужской голос. Мира обернулась.
- Слава Богу, что ты не ушел!
- Надо было просто пройтись.
- С чего это вдруг?
- Бывает, что это просто необходимо.
- Я знаю тебя сто лет, Васнецов. Не пытайся придумать на ходу оправдание своему поведению. А еще, я не слепая и видела в зале Шишикину с супругом. Это из-за нее тебе потребовалась прогулка?
Никита промолчал, пытаясь справиться с собственными эмоциями.
- Понятно. Молчишь, значит, я права.
- Что ты хочешь от меня услышать? - повысив голос, спросил Никита.
- Ничего. Просто хочу напомнить, что ее муж - наш клиент. Если он узнает...
- Мира, ты думаешь, что он не знает? - усмехнулся Васнецов.
Пришло время Миры удивляться.
- Интересное дело. Ты сам загнал себя в тупик.
- Я люблю ее.
- Да. Весомый аргумент, - она развела руками. - Я не позволю, чтобы эта девица влияла на тебя именно сегодня. Ты нужен нам всем там, в зале. Кто-то должен сказать речь на сцене. Не забыл, что мы приглашены на день рождения мэра? И этим "кем-то", будешь - ты! Не теряй самообладания.
Никита помедлил с ответом, потер двумя пальцами переносицу, выдохнул и сказал:
- Ты права. Нельзя позволять личным моментам влиять на меня. Тем более, сейчас.
- Ваши отношения не стоят того. Извини. Это правда.
Васнецов ничего не ответил. Что тут скажешь? Лантратова права. Дело превыше всего. Вернувшись в зал, он изо всех сил пытался не обращать внимания на Александру но, как назло, то там, то здесь, говорили о ней, об ее муже или же он видел ее, слышал голос...
После поздравления, принял решение - больше не задерживаться на празднике. Единственное, чего Никита не ожидал, это столкнуться с Шишикиной у выхода из здания.
- Не хочу здесь оставаться, - улыбаясь, произнесла она. - Мужчины решают свои дела, а я хочу быть с тобой.
Молча усадив девушку на переднее сиденье своего автомобиля, Васнецов сел за руль и, заведя мотор, резко надавил на газ. Рука Александры легла ему на бедро. Не в силах больше себя сдерживать, Никита остановил машину в переулке (как ему казалось, безлюдном) и, повернувшись лицом к девушке, жарко поцеловал.
- Не могу я тебя с ним видеть... - прошептал он, в перерывах между поцелуями.
- Он мой муж... Но я так хотела остаться с тобой наедине, - говорила девушка, запуская свои пальчики ему под рубашку.
- Сумасшествие какое-то... - помогая ей пересесть к нему на колени, сказал Никита.
Они оба были словно в горячке. Опаленные страстью и желанием, они не замечали никого и ничего вокруг. Даже припаркованный неподалеку серебристый "Мерседес", остался для них незамеченным. Но люди в салоне, все видели: и Васнецова и блондинку, жарко целующую его в губы...
- Сабрина Викторовна, может быть, стоит поехать домой? - голос охранника, сидевшего за рулем, вывел девушку из ступора.
- Да, Равиль. Поехали, - вытирая с лица слезы, ответила она и отвернулась к окну.
Всегда больно наблюдать за тем, как разбиваются мечты...
ГЛАВА 2
В моей семье женщины всегда были "красивым дополнением" к мужчине или интерьеру дома. Моя мама, стройная красавица, как и я, блондинка, плыла по течению в облаке дыма от "Blue Sigarets", молчаливая при отце и решительная в своем небольшом кофейном бизнесе. Отец, постоянно энергичный и безумно красивый, непредсказуемый все время, как я его помнила, не мог терпеть, что его слОва кто-то ослушался. Он мог быть милым, а через минуту превратиться в кипящий котел из бешенства и эмоций. История моей семьи - это история моего отца. Мать всегда была в его тени, терпя удовольствия супруга на стороне и его "чисто мужские" радости вне дома. Первое время пыталась себя защищать, но потом - смирилась. Отца не исправить. Брак терять не хочется. Он использовал все свои привилегии и независимость. Все, чего была лишена мама и я. Во мне, оставленной за бортом семейных историй, в отсутствие такой нужной, родительской любви в больших дозах, развилось стремление делать все в одиночку. Отец всегда называл меня "хорошая девочка". Видимо, это был максимум, на что я способна, по его мнению. Просто быть его хорошей дочерью. С самого детства я разрывалась между противоречивыми желаниями "быть хорошей" для своих родителей и решительно действовать, между принятием ситуации и бунтом. Я будто попала в ловушку и не могла выбраться. Ужасное состояние. Соблюдение законов в моей семье, которые установил отец, ради получения доли его теплоты и ласки, приносило мне только мимолетное облегчение. Я интуитивно понимала, что ни к чему хорошему это не приведет, а пока мой удел - убеждать всех в том, какая я "хорошая девочка". Моими грехами были ложь и свободолюбие.
Я помню друзей отца, которые научили меня стрелять из пистолета, выслеживая оленей на зимней охоте, потрошить рыбу, разжигать костер. Это были моменты, которые стали для меня самыми полезными. Природа, как я ее понимала, была одновременно прекрасной и опасной.
