- Верно!.. - задумчиво почесал подбородок Егор Петрович. - Гляньте, как Эмилич-то толково рассудил. Подождём, посидим... А там, когда молодые приедут, пирком и за свадебку...
- И сколько мы их там ждать будем? - поинтересовалась моложавая мама.
Её никто не слушал - рассаживаясь по машинам, гости громко хлопали дверцами. Развернувшись чуть ли не на пятачке, вопреки всем правилам дорожного движения, кавалькада двинулась обратно в город. Лишь фургон сопровождения, в котором находились два помощника толстого бородатого Ильи, продолжал следовать за воздушным шаром.
* * *
- Не замёрзла? - спросил Игорь, осторожно обнимая Машу.
- Нет, - ответила его молодая жена. - Знаешь, всё это даже здорово. Только мне немного тревожно. Представляю, как мама сейчас волнуется...
* * *
- Прошу, прошу, прошу!.. - приветствовал гостей моложавый тамада с чёрными усами, фальшивой сединой в тёмных волосах, в белоснежном костюме при чёрном галстуке- бабочке . - Пётр Васильевич, вы обещали, что гости прибудут в три... Мы вас уже заждались.
Гости, прибывшие на машинах, смешались с гостями, ждавшими в ресторане. Оркестр на сцене заиграл свадебный марш.
- Послушайте! - попыталась остановить тамаду маленькая полненькая Антонина Васильевна. - Понимаете, случилось досадное недоразумение. У нас...
- Нет-нет-нет!.. - возражал тамада. - Ничего, решительно ничего не желаю слышать. Сегодня вы - наши гости, и мы намерены принять вас согласно законам гостеприимства. Музыку! Шампанского! Лёгкой закуски всем...
В общей зале отдельные небольшие столики на четверых были составлены в виде огромной буквы П . Белоснежные скатерти, сложенные уголками салфетки, сверкающие хрусталём разнокалиберные бокалы и стопки, вложенные одна в другую тарелки с полным набором ложек, ножей и вилок. Углы зала украшали цветочные гирлянды пополам с еловыми лапами, на стенах пронзённые стрелами бумажные сердечки соседствовали с целующимися голубками. Во главе рассчитанного на тридцать человек стола, под двумя пересекающимися кольцами из окрашенного под золото дерева стояли предназначенные для молодожёнов кресла с высокими спинками.
Сгрудившиеся, в первый момент, при входе в зал, гости начали рассаживаться. Захлопали пробки от шампанского. Появились официанты, принявшиеся разносить лёгкую закуску. Поднявшийся на сцену тамада поднёс к губам микрофон.
- Друзья! - торжественно начал он. - В этот знаменательный для всех нас день...
Именно в этот момент до тамады дошло, что происходит что-то не то...
- Послушайте! - оборвал он на полуслове заранее заготовленную речь. - Товарищи дорогие, или я чего-то не понимаю? А где же молодые?..
Антонина Васильевна торопливо бросилась на сцену - объяснить, какая произошла накладка. Её опередил похожий на китайского мандарина Викентий Эмильевич, тоже оказавшийся на сцене - но на полминуты раньше.
- Не волнуйтесь, уважаемый! - полушёпотом объяснил он, сунув растерявшемуся тамаде красненькую рублёвую бумажку. - Маленькое недоразумение, молодые немного задерживаются. Продолжайте обычным порядком...
- Понял! - тем же полушёпотом ответил тамада, сталкивавшийся в своей практике со всяким. - И так, наши дорогие, замечательные друзья! В этот, не менее замечательный день мы собрались здесь по радостному поводу...
* * *
- Игорь! Я боюсь!.. - еле слышно прошептала Маша.
- Не бойся, милая! - обнял её в ответ молодой супруг. - Ничего не бойся! Я же с тобой... К тому же, кажется, мы наконец-то сядем... Что это? - спросил он у Ильи, показывая на раскинувшуюся внизу широкую водную гладь.
- Это? - переспросил тот. - Это, ребятушки, называется Московское море . Далеко же нас унесло, аж в Тверскую область. Хорошо, умница Толян присоветовал дополнительные баллоны взять...
- То есть, как Московское море ? - не на шутку перепугалась изрядно замёрзшая работница Дворца Бракосочетаний. - Да, вы куда нас завезли, разбойник вы эдакий? И, к тому же?.. Вы что же это, собираетесь на воду садиться?..
- Не на воду, - успокоил её Илья. - Не боись, тётя! Отнюдь не на воду, и даже не в тростник, а на мягкую-мягкую, зелёную-презелёную травку...
За Московским морем через лес тянулись две просеки - железная дорога, а чуть в стороне, правее - заполненная машинами платная федеральная трасса Нева . Ещё дальше виднелась река Волга - широкая даже здесь, в верховьях около Твери благодаря плотине возле города Дубна, с множеством островов и поросших тростником мелей. Под самым шаром потянулись бесчисленные перелески, перемежаемые узкими полянами - чем дальше, тем поляны становились шире, а перелески уже. Наконец, вдоль самого волжского берега потянулись длинные широкие луга, разделённые канавами - так на местности отмечались будущие дачные участки. Кое-где виднелись и первые строящиеся домики.
- Похоже, здесь дачи строят, - объяснил Илья. - Вернее, будут строить, а пока... Пока мы данным обстоятельством воспользуемся.
Воздушные шар снова начал снижаться - окружающие будущие дачные участки сосны оказались уже не внизу, а далеко по сторонам. Сброшенный из корзины якорь коснулся песка - почти сразу же воздушный шар дёрнулся, заваливаясь на бок. Вместе с ним начала заваливаться и корзина. Обнявшиеся Маша и Игорь оказались в углу, ожидавший этого момента Илья завис на специально устроенных стременах, а на не сказавшего за время всего путешествия ни слова фотографа навалилась МарьИванна. Через несколько минут опустившийся на землю шар волок за собой корзину - пока натянувшийся якорный канат не заставил её остановиться.
- Баллон! Гасите баллон!.. - кричал выбравшийся из корзины Илья. И, видя, что его не понимают, поспешил объяснить. - Шар! Шар прижмите к земле. Иначе уволочёт...
* * *
- ... Вот, этими самыми словами, я и хочу закончить своё поздравление! - завершил свою речь похожий на китайского мандарина Викентий Эмильевич. - Не сомневаюсь, что присутствующие здесь... В смысле, отсутствующие здесь Мария и Игорь окажутся замечательной парой. Пожелаем же им большого человеческого счастья. Ура новобрачным! Горько!..
- Горько! - нестройным хором подтянули гости. - Горько!
Опрокинув и поставив бокалы на стол, гости принялись рассаживаться. Тридцать пар рук потянулись за кушаньями, нестройно застучали ножи и вилки. И голоса - один из гостей о чём-то горячо спорил с соседом, другой принялся ухаживать за соседкой, одновременно пытаясь украдкой коснуться её колена под столом.
- Короче, Сёма! Завёлся как-то у нас в подъезде барабашка, - рассказывал полному лысеющему папе высокий тощий и бородатый Егор Петрович. - Самый настоящий барабашка, которого, как это и положено, никто не видит. Зато все прекрасно видят результаты его деятельности. Ну, ты-то знаешь эту манеру - если дом многоэтажный, велосипеды и детские коляски на верхние этажи не тащить, квартиру ими не захламлять, а оставить на лестничных клетках между этажами. Никому они там не мешают, поскольку лестницей никто не пользуется - все на лифте едут. Ну, так вот...
- Как вы себя ведёте? - выговаривал молодящаяся мама в длинном сиреневом платье обоим облачённым в костюмчики сыновьям. - Сколько раз я вам обоим говорила: следите за локтями. Никогда... Слышите меня? Никогда не кладите локти на стол... Вы, моё наказание! С вами же никуда пойти нельзя...
- Нет, Женечка! - объясняла высокой тёмненькой маме её подруга. - Есинский, Алексей Артурович! Он ещё в четырнадцатом году уволился. А я тебе толкую про Сертомхина. Он в две тысячи пятнадцатом только с женой развёлся. А проработал до две тысячи семнадцатого, пока его на Зеленоградский МИЭТ не переманили...
- А самое главное, Сёма! Понять никак не могли, кто это делает, - продолжал рассказ Егор Петрович. - Камер-то на лестничных площадках нет. Сами, за свои кровные, мы их, как ты понимаешь, покупать, да ставить не будем. В Жилищник обращаться - только зря пороги обобьём. Народ уже все велосипеды с колясками по квартирам попрятал. Бывало, вечером идёшь - ну, когда уже темно. В соседних подъездах видно, что лестницы сплошь заставлены. И только в нашем чистенько всё, словно вымело...
- Мама! - не лез за словом в карман младший из сыновей молодящейся мамы. - А ведь я был прав. Молодожёнов-то нету...
- Выходит, они и года вместе не прожили, Женечка! - продолжала рассказывать подруга высокой тёмненькой мамы. - Она же его, партизанка, перевоспитать надумала. А он, вместо того, чтобы перевоспитываться, взял и набрал кредитов на её имя...
- И вот, однажды вечером поймали, - заканчивал рассказ Егор Петрович. - Угадай-ка, Сёма, кто это был? Впрочем, нет - погодь! Сейчас нам опять тост толкнут...
Отставив в сторону тарелки, собеседники поднялись следом за остальными гостями. На этот раз инициативу захватил пожилой толстяк с вторым подбородком под одутловатым, заметно раскрасневшимся после выпитого лицом.
- Друзь-зья! - начал он, слегка запинаясь. - Честно признаюсь, что не умею... Ну, в т-том смысле, что не ум-мею я красиво говорить...
- Да ладно, Саныч! - выкрикнул кто-то из гостей. - Будет тебе прибедняться! Не умеет он... Так не умеет, что сейчас опять начнёт стихи читать...
- Нет, я н-не ум-мею... - с пьяным упорством продолжал настаивать толстяк с одутловатым лицом. - И, поскольку говорить я н-не ум-мею, то решил посвятить нашим з-замечательным н-новобрачным следующие с-стихи собственного с-сочинения. Слушайте все. Но, в п-первую очередь пусть слушают н-новобрачные.
Вытащив из-за обшлага исписанный мелким почерком лист бумаги, толстяк принялся читать:
Д-друзья! П-прекрасен вас союз,
Он лучше всех иных на свете.
П-прочнее нет семейных уз,
Чем те, что вас поймали в сети...
- Во, Саныч чешет! Способный!.. - объяснил своей пикантной спутнице высокий моложавый Пётр Васильевич в расстёгнутом пиджаке. - Даром, что половину стихотворения украл, понимаешь ли, у Пушкина...
Чтоб явь не п-показалась сном,
Мы вас сердечно п-поздравляем,
И кубок с золотым вином,
За в-ваше счастье поднимаем...
- То есть, стоп! - оборвал толстяк сам себя на полуслове. - Что-то я, ребята, в-вас не п-понял. А где же новобрачные? Они что? Уже, не дожидаясь конца продолжения банкета, чесанули исполнять супружеские обязанности...
- Да, нет новобрачных, нет... - попытался урезонить Викентий Эмильевич. - Задерживаются они. Понимаешь, Саныч! Задерживаются. Ты, главное, сам не тяни. Продолжай, ежели начал...
- Нет, ну я так не иг-граю... - непритворно, с пьяной слезой в голосе обиделся толстяк. - Не играю я так, понимаете ли?.. Не ж-желаю я, понимаешь-ли, читать стихи... Стихи, заметьте, собственного сочинения... Над которыми я понимаете-ли, работал целых два вечера. Н-не ж-желаю я их читать пустым креслам. А то, целых д-два вечера, понимаешь ли... П-псу под хвост...
* * *
- Мама! Ты как? - спросила Маша, поднеся к ушку трубку мобильного телефона. - Ты, главное, не волнуйся. Со мной всё в порядке, и с Игорем тоже. Да, и с Ильёй, и с МарьИванной, и даже с фотографом. Мы уже в ласточке ... Да, в ласточке - это такой скоростной поезд. Нас здорово отнесло... Нет, совсем не далеко. В Тверскую область, за Московское море. Потом пришлось ждать, пока к Илье придёт машина... Он для нас столько сделал. К тому же в случившемся и мы немного виноваты. Не бросать же его, с воздушным шаром в чистом поле. Потом понадобилось время, чтобы до станции добраться. Да, фотограф и МарьИванна с нами. А Илья нет... Говорю же, за ним пришла машина и он, вместе с приятелями, уехал в Тверь. У него там тоже нашлись приятели. А вы уже празднуете? И слава богу... Нет, не в этом смысле. Ты, мамуль, самое главное, не волнуйся. Я скоро... То есть, мы с Игорем скоро приедем...
Положив мобильный телефон на откидной столик, Маша плотнее закуталась в курточку. Завозилась в кресле, стараясь устроиться поудобнее. Затем, кое о чём вспомнив, придвинулась чуть в сторону, чтобы крепче прижаться к Игорю. На столике перед ними, в такт движению поезда, покачивались два стаканчика с кофе и два надкусанных круассана. За окном, если верить табло, со скоростью сто двадцать шесть километров в час, уносился на север затянутый тучами пейзаж - поля и редкие перелески, густые леса и бесконечные дачные посёлки.
- Игорь! Ты рад? - спросила Маша, предварительно потеревшись носом о его щёку. - Я такая счастливая. Тонина... Мария Тонина. Даже странно как-то. Двадцать два года была Колесниковой, как вдруг стала Тониной...
Отставив в сторону чашку, Игорь поцеловал молодую жену в щёку.
- А ещё знаешь!.. - продолжала Маша. - Родители, наверное, обидятся... Только это - самая лучшая свадьба, какая только у меня была...
- Та-ак! - задумчиво протянул Игорь, отстраняясь от молодой жены. - Я-то думал, что женился на скромной и неопытной девушке. А ты, оказывается, замуж сходить успела... А ну, давай, признавайся! Сколько раз замуж выходила? Когда? И за кого?..
- Понимаешь, милый! - еле слышно зашептала в ответ Маша, опустив глазки долу. - Мне так стыдно в этом признаться... В общем... Понимаешь... Так получилось, что я и в самом деле успела сходить замуж... Только что... За тебя!..
И, завизжав от восторга чуть ли не на весь вагон, бросилась Игорю на шею.
* * *
- Вот это я понимаю, Сёма! - доказывал оставшемуся за столом опечаленному, осунувшемуся лысеющему папе давешний морщинистый, лишённый двух передних зубов дедок Егор Петрович. - Вот это я понимаю. Настоящая свадьба. Даже, понимаешь, всем свадьбам свадьба. Ставлю полный стопарь против... Против чего же его можно будет поставить? Ты случаем не знаешь, Сёма?
- Против корки хлеба... - уныло заметил лысеющий папа, глядя на стоящее перед ним блюдо с объедками.
- Во, Сёма! - обрадовался Егор Петрович. - Точняк сказал! Вернее даже и не скажешь. Полный божественного нектара стопарь против старой, чёрствой, обглоданной мерзкими, гадкими крысами корки хлеба. Так!.. А в связи с чем мы всё это поставили? Ты не помнишь, Сёма!..
- Против того, что свадьба моей дочери и сына этой кудрявой, высокой и тощей крысы, всем свадьбам свадьба... - продолжал подсказывать лысеющий папа.
- Тоже верно! - обрадовался Егор Петрович. - Слушай, Сёма! У тебя не голова, а... Да тебе, с такой головой прямо в министры надо... А то и повыше... Дай я тебе, с такой головой... Спасибо скажу, во! А потом мы с тобой ещё выпьем. Согласись, такую свадьбу точно запомнят. И говорит о ней станут целый год, если не дольше. Да и молодые твои - они эту свадьбу тоже запомнят. Верно я говорю, Сёма?..
- И сколько мы их там ждать будем? - поинтересовалась моложавая мама.
Её никто не слушал - рассаживаясь по машинам, гости громко хлопали дверцами. Развернувшись чуть ли не на пятачке, вопреки всем правилам дорожного движения, кавалькада двинулась обратно в город. Лишь фургон сопровождения, в котором находились два помощника толстого бородатого Ильи, продолжал следовать за воздушным шаром.
Прода от 15.03.2024, 21:08
* * *
- Не замёрзла? - спросил Игорь, осторожно обнимая Машу.
- Нет, - ответила его молодая жена. - Знаешь, всё это даже здорово. Только мне немного тревожно. Представляю, как мама сейчас волнуется...
* * *
- Прошу, прошу, прошу!.. - приветствовал гостей моложавый тамада с чёрными усами, фальшивой сединой в тёмных волосах, в белоснежном костюме при чёрном галстуке- бабочке . - Пётр Васильевич, вы обещали, что гости прибудут в три... Мы вас уже заждались.
Гости, прибывшие на машинах, смешались с гостями, ждавшими в ресторане. Оркестр на сцене заиграл свадебный марш.
- Послушайте! - попыталась остановить тамаду маленькая полненькая Антонина Васильевна. - Понимаете, случилось досадное недоразумение. У нас...
- Нет-нет-нет!.. - возражал тамада. - Ничего, решительно ничего не желаю слышать. Сегодня вы - наши гости, и мы намерены принять вас согласно законам гостеприимства. Музыку! Шампанского! Лёгкой закуски всем...
В общей зале отдельные небольшие столики на четверых были составлены в виде огромной буквы П . Белоснежные скатерти, сложенные уголками салфетки, сверкающие хрусталём разнокалиберные бокалы и стопки, вложенные одна в другую тарелки с полным набором ложек, ножей и вилок. Углы зала украшали цветочные гирлянды пополам с еловыми лапами, на стенах пронзённые стрелами бумажные сердечки соседствовали с целующимися голубками. Во главе рассчитанного на тридцать человек стола, под двумя пересекающимися кольцами из окрашенного под золото дерева стояли предназначенные для молодожёнов кресла с высокими спинками.
Сгрудившиеся, в первый момент, при входе в зал, гости начали рассаживаться. Захлопали пробки от шампанского. Появились официанты, принявшиеся разносить лёгкую закуску. Поднявшийся на сцену тамада поднёс к губам микрофон.
- Друзья! - торжественно начал он. - В этот знаменательный для всех нас день...
Именно в этот момент до тамады дошло, что происходит что-то не то...
- Послушайте! - оборвал он на полуслове заранее заготовленную речь. - Товарищи дорогие, или я чего-то не понимаю? А где же молодые?..
Антонина Васильевна торопливо бросилась на сцену - объяснить, какая произошла накладка. Её опередил похожий на китайского мандарина Викентий Эмильевич, тоже оказавшийся на сцене - но на полминуты раньше.
- Не волнуйтесь, уважаемый! - полушёпотом объяснил он, сунув растерявшемуся тамаде красненькую рублёвую бумажку. - Маленькое недоразумение, молодые немного задерживаются. Продолжайте обычным порядком...
- Понял! - тем же полушёпотом ответил тамада, сталкивавшийся в своей практике со всяким. - И так, наши дорогие, замечательные друзья! В этот, не менее замечательный день мы собрались здесь по радостному поводу...
Прода от 16.03.2024, 21:38
* * *
- Игорь! Я боюсь!.. - еле слышно прошептала Маша.
- Не бойся, милая! - обнял её в ответ молодой супруг. - Ничего не бойся! Я же с тобой... К тому же, кажется, мы наконец-то сядем... Что это? - спросил он у Ильи, показывая на раскинувшуюся внизу широкую водную гладь.
- Это? - переспросил тот. - Это, ребятушки, называется Московское море . Далеко же нас унесло, аж в Тверскую область. Хорошо, умница Толян присоветовал дополнительные баллоны взять...
- То есть, как Московское море ? - не на шутку перепугалась изрядно замёрзшая работница Дворца Бракосочетаний. - Да, вы куда нас завезли, разбойник вы эдакий? И, к тому же?.. Вы что же это, собираетесь на воду садиться?..
- Не на воду, - успокоил её Илья. - Не боись, тётя! Отнюдь не на воду, и даже не в тростник, а на мягкую-мягкую, зелёную-презелёную травку...
За Московским морем через лес тянулись две просеки - железная дорога, а чуть в стороне, правее - заполненная машинами платная федеральная трасса Нева . Ещё дальше виднелась река Волга - широкая даже здесь, в верховьях около Твери благодаря плотине возле города Дубна, с множеством островов и поросших тростником мелей. Под самым шаром потянулись бесчисленные перелески, перемежаемые узкими полянами - чем дальше, тем поляны становились шире, а перелески уже. Наконец, вдоль самого волжского берега потянулись длинные широкие луга, разделённые канавами - так на местности отмечались будущие дачные участки. Кое-где виднелись и первые строящиеся домики.
- Похоже, здесь дачи строят, - объяснил Илья. - Вернее, будут строить, а пока... Пока мы данным обстоятельством воспользуемся.
Воздушные шар снова начал снижаться - окружающие будущие дачные участки сосны оказались уже не внизу, а далеко по сторонам. Сброшенный из корзины якорь коснулся песка - почти сразу же воздушный шар дёрнулся, заваливаясь на бок. Вместе с ним начала заваливаться и корзина. Обнявшиеся Маша и Игорь оказались в углу, ожидавший этого момента Илья завис на специально устроенных стременах, а на не сказавшего за время всего путешествия ни слова фотографа навалилась МарьИванна. Через несколько минут опустившийся на землю шар волок за собой корзину - пока натянувшийся якорный канат не заставил её остановиться.
- Баллон! Гасите баллон!.. - кричал выбравшийся из корзины Илья. И, видя, что его не понимают, поспешил объяснить. - Шар! Шар прижмите к земле. Иначе уволочёт...
Прода от 17.03.2024, 21:24
* * *
- ... Вот, этими самыми словами, я и хочу закончить своё поздравление! - завершил свою речь похожий на китайского мандарина Викентий Эмильевич. - Не сомневаюсь, что присутствующие здесь... В смысле, отсутствующие здесь Мария и Игорь окажутся замечательной парой. Пожелаем же им большого человеческого счастья. Ура новобрачным! Горько!..
- Горько! - нестройным хором подтянули гости. - Горько!
Опрокинув и поставив бокалы на стол, гости принялись рассаживаться. Тридцать пар рук потянулись за кушаньями, нестройно застучали ножи и вилки. И голоса - один из гостей о чём-то горячо спорил с соседом, другой принялся ухаживать за соседкой, одновременно пытаясь украдкой коснуться её колена под столом.
- Короче, Сёма! Завёлся как-то у нас в подъезде барабашка, - рассказывал полному лысеющему папе высокий тощий и бородатый Егор Петрович. - Самый настоящий барабашка, которого, как это и положено, никто не видит. Зато все прекрасно видят результаты его деятельности. Ну, ты-то знаешь эту манеру - если дом многоэтажный, велосипеды и детские коляски на верхние этажи не тащить, квартиру ими не захламлять, а оставить на лестничных клетках между этажами. Никому они там не мешают, поскольку лестницей никто не пользуется - все на лифте едут. Ну, так вот...
- Как вы себя ведёте? - выговаривал молодящаяся мама в длинном сиреневом платье обоим облачённым в костюмчики сыновьям. - Сколько раз я вам обоим говорила: следите за локтями. Никогда... Слышите меня? Никогда не кладите локти на стол... Вы, моё наказание! С вами же никуда пойти нельзя...
- Нет, Женечка! - объясняла высокой тёмненькой маме её подруга. - Есинский, Алексей Артурович! Он ещё в четырнадцатом году уволился. А я тебе толкую про Сертомхина. Он в две тысячи пятнадцатом только с женой развёлся. А проработал до две тысячи семнадцатого, пока его на Зеленоградский МИЭТ не переманили...
- А самое главное, Сёма! Понять никак не могли, кто это делает, - продолжал рассказ Егор Петрович. - Камер-то на лестничных площадках нет. Сами, за свои кровные, мы их, как ты понимаешь, покупать, да ставить не будем. В Жилищник обращаться - только зря пороги обобьём. Народ уже все велосипеды с колясками по квартирам попрятал. Бывало, вечером идёшь - ну, когда уже темно. В соседних подъездах видно, что лестницы сплошь заставлены. И только в нашем чистенько всё, словно вымело...
- Мама! - не лез за словом в карман младший из сыновей молодящейся мамы. - А ведь я был прав. Молодожёнов-то нету...
- Выходит, они и года вместе не прожили, Женечка! - продолжала рассказывать подруга высокой тёмненькой мамы. - Она же его, партизанка, перевоспитать надумала. А он, вместо того, чтобы перевоспитываться, взял и набрал кредитов на её имя...
- И вот, однажды вечером поймали, - заканчивал рассказ Егор Петрович. - Угадай-ка, Сёма, кто это был? Впрочем, нет - погодь! Сейчас нам опять тост толкнут...
Отставив в сторону тарелки, собеседники поднялись следом за остальными гостями. На этот раз инициативу захватил пожилой толстяк с вторым подбородком под одутловатым, заметно раскрасневшимся после выпитого лицом.
- Друзь-зья! - начал он, слегка запинаясь. - Честно признаюсь, что не умею... Ну, в т-том смысле, что не ум-мею я красиво говорить...
- Да ладно, Саныч! - выкрикнул кто-то из гостей. - Будет тебе прибедняться! Не умеет он... Так не умеет, что сейчас опять начнёт стихи читать...
- Нет, я н-не ум-мею... - с пьяным упорством продолжал настаивать толстяк с одутловатым лицом. - И, поскольку говорить я н-не ум-мею, то решил посвятить нашим з-замечательным н-новобрачным следующие с-стихи собственного с-сочинения. Слушайте все. Но, в п-первую очередь пусть слушают н-новобрачные.
Вытащив из-за обшлага исписанный мелким почерком лист бумаги, толстяк принялся читать:
Д-друзья! П-прекрасен вас союз,
Он лучше всех иных на свете.
П-прочнее нет семейных уз,
Чем те, что вас поймали в сети...
- Во, Саныч чешет! Способный!.. - объяснил своей пикантной спутнице высокий моложавый Пётр Васильевич в расстёгнутом пиджаке. - Даром, что половину стихотворения украл, понимаешь ли, у Пушкина...
Чтоб явь не п-показалась сном,
Мы вас сердечно п-поздравляем,
И кубок с золотым вином,
За в-ваше счастье поднимаем...
- То есть, стоп! - оборвал толстяк сам себя на полуслове. - Что-то я, ребята, в-вас не п-понял. А где же новобрачные? Они что? Уже, не дожидаясь конца продолжения банкета, чесанули исполнять супружеские обязанности...
- Да, нет новобрачных, нет... - попытался урезонить Викентий Эмильевич. - Задерживаются они. Понимаешь, Саныч! Задерживаются. Ты, главное, сам не тяни. Продолжай, ежели начал...
- Нет, ну я так не иг-граю... - непритворно, с пьяной слезой в голосе обиделся толстяк. - Не играю я так, понимаете ли?.. Не ж-желаю я, понимаешь-ли, читать стихи... Стихи, заметьте, собственного сочинения... Над которыми я понимаете-ли, работал целых два вечера. Н-не ж-желаю я их читать пустым креслам. А то, целых д-два вечера, понимаешь ли... П-псу под хвост...
Прода от 18.03.2024, 22:06
* * *
- Мама! Ты как? - спросила Маша, поднеся к ушку трубку мобильного телефона. - Ты, главное, не волнуйся. Со мной всё в порядке, и с Игорем тоже. Да, и с Ильёй, и с МарьИванной, и даже с фотографом. Мы уже в ласточке ... Да, в ласточке - это такой скоростной поезд. Нас здорово отнесло... Нет, совсем не далеко. В Тверскую область, за Московское море. Потом пришлось ждать, пока к Илье придёт машина... Он для нас столько сделал. К тому же в случившемся и мы немного виноваты. Не бросать же его, с воздушным шаром в чистом поле. Потом понадобилось время, чтобы до станции добраться. Да, фотограф и МарьИванна с нами. А Илья нет... Говорю же, за ним пришла машина и он, вместе с приятелями, уехал в Тверь. У него там тоже нашлись приятели. А вы уже празднуете? И слава богу... Нет, не в этом смысле. Ты, мамуль, самое главное, не волнуйся. Я скоро... То есть, мы с Игорем скоро приедем...
Положив мобильный телефон на откидной столик, Маша плотнее закуталась в курточку. Завозилась в кресле, стараясь устроиться поудобнее. Затем, кое о чём вспомнив, придвинулась чуть в сторону, чтобы крепче прижаться к Игорю. На столике перед ними, в такт движению поезда, покачивались два стаканчика с кофе и два надкусанных круассана. За окном, если верить табло, со скоростью сто двадцать шесть километров в час, уносился на север затянутый тучами пейзаж - поля и редкие перелески, густые леса и бесконечные дачные посёлки.
- Игорь! Ты рад? - спросила Маша, предварительно потеревшись носом о его щёку. - Я такая счастливая. Тонина... Мария Тонина. Даже странно как-то. Двадцать два года была Колесниковой, как вдруг стала Тониной...
Отставив в сторону чашку, Игорь поцеловал молодую жену в щёку.
- А ещё знаешь!.. - продолжала Маша. - Родители, наверное, обидятся... Только это - самая лучшая свадьба, какая только у меня была...
- Та-ак! - задумчиво протянул Игорь, отстраняясь от молодой жены. - Я-то думал, что женился на скромной и неопытной девушке. А ты, оказывается, замуж сходить успела... А ну, давай, признавайся! Сколько раз замуж выходила? Когда? И за кого?..
- Понимаешь, милый! - еле слышно зашептала в ответ Маша, опустив глазки долу. - Мне так стыдно в этом признаться... В общем... Понимаешь... Так получилось, что я и в самом деле успела сходить замуж... Только что... За тебя!..
И, завизжав от восторга чуть ли не на весь вагон, бросилась Игорю на шею.
Прода от 19.03.2024, 22:15
* * *
- Вот это я понимаю, Сёма! - доказывал оставшемуся за столом опечаленному, осунувшемуся лысеющему папе давешний морщинистый, лишённый двух передних зубов дедок Егор Петрович. - Вот это я понимаю. Настоящая свадьба. Даже, понимаешь, всем свадьбам свадьба. Ставлю полный стопарь против... Против чего же его можно будет поставить? Ты случаем не знаешь, Сёма?
- Против корки хлеба... - уныло заметил лысеющий папа, глядя на стоящее перед ним блюдо с объедками.
- Во, Сёма! - обрадовался Егор Петрович. - Точняк сказал! Вернее даже и не скажешь. Полный божественного нектара стопарь против старой, чёрствой, обглоданной мерзкими, гадкими крысами корки хлеба. Так!.. А в связи с чем мы всё это поставили? Ты не помнишь, Сёма!..
- Против того, что свадьба моей дочери и сына этой кудрявой, высокой и тощей крысы, всем свадьбам свадьба... - продолжал подсказывать лысеющий папа.
- Тоже верно! - обрадовался Егор Петрович. - Слушай, Сёма! У тебя не голова, а... Да тебе, с такой головой прямо в министры надо... А то и повыше... Дай я тебе, с такой головой... Спасибо скажу, во! А потом мы с тобой ещё выпьем. Согласись, такую свадьбу точно запомнят. И говорит о ней станут целый год, если не дольше. Да и молодые твои - они эту свадьбу тоже запомнят. Верно я говорю, Сёма?..
