Опять он об этом… ну сколько можно? Хочет свести ее с ума? Как ни пыталась Силмэриэль убедить себя, что отец нарочно говорит гадости, решив на этот раз избить ее душу, а не тело, едва высохшие слезы вновь потекли горячими каплями по щекам, затруднив дыхание.
Это же неправда, или… или правда? Как папа сумел угадать едва успевшую зародиться в ее душе мечту, чтобы тут же обратить ее в прах?
Крылья ночной бабочки или птицы на мгновение мелькнули трепыхающимся темным пятном на фоне мутновато-белого лунного диска. Или ей показалось из-за туманящих зрение слез? Безо всякого интереса (как же она завидует беззаботно скользящему в ночном небе существу, за какие заслуги Эру благословил его столь безмятежной жизнью?) Силмэриэль вгляделась в ставший гораздо больше и величественнее птичий силуэт.
И чуть не поскользнулась, неловко подвернув ногу у края площадки… к счастью или нет, боящееся небытия тело удержало равновесие, прежде чем сознание смогло решить, хочет ли навсегда покончить с властью отца. Невозможно… Гэндальф же пошутил, или солгал, желая утешить на прощание, он никогда не прилетел бы за ней.
Слезы высохли от невыразимого удивления, и не дающие связно мыслить слова отца смолкли в голове. Силуэт огромной птицы, уже совершенно отчетливо видимый в озаряющем двор тревожном красновато-желтом свете подземных печей, был ей знаком. Орел прилетел забрать ее… зачем же еще?
Глава 13
— Прыгай… смелее, моя девочка!
Серый маг нетерпеливо приподнялся на спине огромной птицы, скользнувшей совсем рядом, чуть было не зацепив крылом лицо, и резко спикировавшей вниз. Небрежно произнесенное ласковое слово дразняще укололо болью и радостью одновременно, напомнив о желанном и недоступном, лишь маленькой крошкой брошенном ей светлым магом.
Силмэриэль глубоко вдохнула, на миг представив полет в пустоту, к серым каменным плитам подъездной дороги, или разверстому жерлу одной из дышащих огнем и едким дымом шахт. Обидно встретить смерть… когда шанс что-то изменить был томительно близок. От попыток воплотить в жизнь пугающе сладкие мечты что-то до сих пор удерживало — страх, или нежелание терять все, что хоть отчасти принадлежит ей в этом мире, но судьба наконец выбрала за нее. Значит — да будет так.
Они не так добры к тебе, как ты думаешь, глупая девчонка… Особенно Артанис.
— Неизмеримо добрее, чем ты… даже если ты не лжешь!
Ему нельзя верить, как она могла забыть! Приглушенный голос отца прозвучал в ушах как-то странно, без привычных издевательских нот, словно он на самом деле обеспокоился. Нет уж, на этот раз он не заговорит и не остановит ее, что бы ни ждало после шага за край смотровой площадки — хуже, чем здесь, нет и не может быть ничего.
Больше не боясь встречи с безжалостной земной твердью, Силмэриэль шагнула вперед, плотно закрыв глаза. Оказавшийся совсем недолгим полет закончился упругим приземлением на что-то жесткое и шероховатое, и тихим смехом Гэндальфа прямо ей в ухо.
— Держись крепче, Силмэриэль.
Маг обнял ее за талию, надежно удерживая на покрытой скользкими перьями спине. Огромные крылья сражавшейся с драконами птицы ритмично рассекали воздух, закрывая обзор.
— Ты еще вернешься, — с неприятной невозмутимостью (бессильная ярость была бы намного более понятной и ожидаемой) напутствовал затихающий голос Сарумана, — и скоро.
— Это неправда, да? Он пугает меня?
Слова отца лишь слегка царапнули сознание, засев крошечной занозой — ощущение чарующей нереальности происходящего накрывало и затягивало все сильнее, отметая страхи, обиды и вопросы. Силмэриэль с удовольствием прислонилась к Гэндальфу, разглядывая проносящиеся далеко внизу темные кроны и подернутое косматыми тучами небо — казавшийся иллюзорным большой свободный мир… совсем не такой страшный, как она думала. Резкий ночной ветер, ерошащий птичьи перья и заставляющий волшебника плотнее кутаться в серый плащ, приятно охладил пылающие щеки, развевая растрепанные после схватки с отцом волосы.
— Судьба часто ведет нас причудливыми тропами, — после чуть заметной паузы выдохнул Гэндальф ей в затылок, и отечески ласково погладил по лежащей на могучей орлиной шее руке, обведя кончики пальцев. — К лишь ей известной цели… девочка, — с извиняющимися нотками закончил он.
— Мы расстанемся, Силмэриэль, так вышло, — уже своим обычным добродушно-спокойным тоном, с легким оттенком беззлобной усмешки, поспешил ответить маг на невысказанный вопрос. — Сейчас ты можешь и должна помочь… не дать кольцу угодить в руки твоего отца, или истинного хозяина. Ты же желаешь этого?
Да, Гэндальф мог и не спрашивать… ему и не был нужен ответ. Светлый маг давно прочитал ее, как несложную книгу… и хорошо, что хоть кто-то разделил с ней мысли и страхи, без отцовского иронично-холодного пренебрежения.
— Открой мне сознание, Силмэриэль. — Гэндальф наполовину развернул ее к себе, и заботливо поддержал за поясницу, давая опору спине. — У нас нет времени на долгую беседу.
<center>***</center>
— Но, может, ты… это не будет стоить тебе многого.
Мысли беспорядочно спутались, не позволив вымолвить ничего более связного. Пугающе большой мир, поглотивший где-то далеко позади в своих необъятных просторах Изенгард и бывшую ее родной темницей с рождения башню Ортханк, кружил голову, не позволяя сосредоточиться на чем-либо ином, даже на словах Гэндальфа. Все же может закончиться быстро и просто, прямо сейчас… стоит светлому магу долететь с кольцом до Ородруина, и там… Зачем столько сложностей, риска и смертей?
— Не так все просто, Силмэриэль, увы, — вздохнул Гэндальф, крепче сжимая ее руку и чуть помедлил, подбирая слова: — Я не вправе и не должен лишать смертных ими самими избранного испытания. Шанс быстро и просто избавить мир от всевластия кольца упустил Исилдур. Кольцо не было уничтожено по вине людей, и оно их удел.
Светлое волшебство и благодать покинут Средиземье с утратой Единого кольца, сила всех остальных магических колец будет потеряна… настанет Эра людей.
— А может, тогда…
«Не уничтожать его», — хотела сказать Силмэриэль и осеклась, поняв неотвратимость наполняющих печалью сердце мага перемен. Поступок не устоявшего перед властью кольца Исилдура был не так уж и плох, продлив время волшебства и отсрочив исход эльфов в Валинор, где они будут пребывать до тех пор, пока…
О том, что «пока», Гэндальф рассказывать не пожелал, начав сосредоточенно вглядываться в смутно угадывающийся внизу заболоченный пейзаж, изрезанный немногочисленными холмами. Силмэриэль показалось, что светлый маг ушел от ответа не только из-за владеющих его разумом более насущных забот и нехватки времени, но, заразившись волнением, настаивать не стала.
— Не дай полуоркам исполнить приказ Сарумана… и Хранитель Кольца достигнет Раздола.
— А… а я? Гэндальф…
Страха Силмэриэль не чувствовала (он остался в любимо-ненавистном Ортханке) — лишь заставляющее часто биться сердце и подрагивать пальцы возбуждение. Хотя что ждет ее на вершине Амон-Сул и как переломить волю подчинившихся отцу тварей, она не представляла.
— Ты будешь на своем месте, и в свое время, Силмэриэль… Даже мудрейшим не дано предвидеть все.
Почти не замедляясь, птица начала снижаться к вершине поросшего молодыми деревьями высокого холма, и Силмэриэль плотнее прижалась к Гэндальфу, испугавшись, что они вот-вот врежутся.
— Пора!
Гэндальф подтолкнул ее, удерживая за талию, и, не успев среагировать или испугаться, Силмэриэль уже стояла на травянистом склоне, все так же инстинктивно прячась от прежде незнакомого мира в успокаивающе-надежных объятиях мага. Она бы с удовольствием осталась так на целую вечность, отгородившись от всего остального, но…
— Гэндальф! — Силмэриэль нашла в себе силы потрясти его за плечо.
Волшебник, словно напрочь забыв про нее, кольцо и происходящие совсем рядом пугающе-непонятные события, замер, полузакрыв глаза, и беззвучно шевелил губами, держась за нее, как за ускользающую точку опоры.
— Возможно, я зря привез тебя сюда… малодушно пытаясь предотвратить неизбежное, но только…
— Нет! — Силмэриэль не поняла, что и зачем пытался донести до нее маг, тем более, Гэндальф произнес странное признание неразборчиво, как-будто обращаясь не столько к ней, сколько к кому-то невидимому.
Она не смогла бы долго сидеть там, на площадке, в ожидании неизвестно чего, выслушивая ранящие сердце вернее орочьего ножа злые слова — лучше спрыгнуть вниз, или сойти с ума… хотя последнее — еще один бесценный дар, доступный лишь проклятым смертным.
— Ты… ты добр ко мне. — Времени для многословных признаний не было, хвала Тьме (да, прости, Гэндальф, Эру она хвалить не может), и у нее ничего не получилось бы — находить согревающие сердце слова дано лишь светлым. Силмэриэль торопливо обняла Гэндальфа за шею и, полузакрыв глаза, неловко поцеловала куда-то рядом с виском.
Все более острое с каждым мгновением предчувствие опасности, коварно притупившееся в объятиях волшебника, не напрасно холодило грудь — появившиеся с трех сторон черные тени не были обманом отвыкшего от света зрения. Вырвавшаяся из плена окончательно разметанных ветром облаков луна осветила остроконечные капюшоны черных плащей, скрывающих замогильный мрак вместо лиц и сжимающие светящиеся мертвенно-зеленым светом клинки руки в железных перчатках.
<center>***</center>
Сейчас или никогда!
Медлить с решающим шагом, ради которого он пошел слишком на многое — но, хвала Эру, не на все — больше нельзя. Пока напавшие в ночи призраки не завладели им или он сам не пал от их напитанных черным чародейством мечей, прежде чем… Прежде чем Прелесть коснется ладони, сводя с ума самым желанным в этом мире теплом, готовым разгореться губительным для врагов всепожирающим пламенем.
Уговорить Фродо отдать кольцо случая до сих пор не представилось — нужные слова, убедительные и проникновенные, не приходили. Хотелось просто забрать свое по праву. Готовность отнять силой у не понимающего своего же блага хоббита слишком тяжелую для него ношу то появлялась, но исчезала под напором сомнений — возможно ли уподобляться Врагу, действуя насилием и обманом, ради победы над ним же?
Кольцо могло бы стать его почти сразу, если бы Следопыт все не испортил. Напуганные недоброжелательным любопытством чужаков в далеком от родной Хоббитании трактире хоббиты поверили в добрые намерения знающего все о Гэндальфе и их тайне наследника гондорского наместника, и он не обманывал их.
— Боромир! Будь осторожнее, пожалуйста, я помогу тебе. Почему ты…
Она здесь? Проклятая колдунья, истинная дочь своего отца… или это снова он? Магам и эльфам не будет места в очищенном от зла благодаря людям и для людей мире, пусть уезжают в свой Валинор, или сгинут в Вечной Тьме.
Черные тени в плащах, скрывающих пустоту давно истлевших тел, подступали, злобно шипя и шарахаясь от колеблющегося пламени факелов. Полуразрушенная неумолимым временем стена, опоясывающая вершину Амон-Сул, лишь давала опору спине, не защищая от кольценосцев и притаившихся во мраке орков.
— Гэндальф здесь! — угрюмое лицо следопыта озарилось улыбкой. Подожженный ловким выпадом назгул отступил с надсадным воем.
— Не отвлекайся! — отрывисто бросил Боромир, с трудом удержавшись от ругательства… Проклятие! Маг не сможет помешать ему, когда до цели осталось совсем чуть-чуть, и никто другой тоже. Тем более они…
— Фродо, нет!
Он же прав, хоббит слишком слаб телом и духом, невысоклик не выдержал и надел блеснувшую томительно притягательным светом Прелесть, и, прежде чем факел успел коснуться черной ткани, моргульский клинок вонзился в ставшего невидимым хоббита.
Боромир опустил факел, и, не глядя на отступившего врага и отбивающегося от двух призраков следопыта, протянул дрожащую от предвкушения руку к Фродо. Прежде чем потерять сознание, хоббит снял кольцо… Прелести пора наконец очутиться в надежных и достойных руках.
<center>***</center>
— Они не тронут тебя, Силмэриэль, уходи! Оставь кольценосцев мне. — Гэндальф отстранил ее, подталкивая в сторону и крепко сжал посох, целясь наконечником в подступающие темные фигуры.
Ласковый блеск в глазах мага погас, сменившись мрачной сосредоточенностью, он на глазах ссутулился и постарел, как после поединка с отцом в башне.
— Нет!
Не добавляя ничего более — Гэндальф сам прочтет в ее мыслях все, что сочтет нужным — Силмэриэль замерла, прижавшись спиной к его спине, чтобы не дать призракам подойти сзади. Парализующего ужаса и почти непреодолимого отвращения, сковывающих волю смертных и заставляющих морщиться Гэндальфа, она не чувствовала, лишь огорчение, что мало чем сумеет помочь волшебнику. Назгулы не испугаются ее Тьмы, и не подчинятся ей. Разогнать прислужников Саурона может только свет, или огонь.
И их стало слишком много — новые надрывно воющие тени с обнаженными мечами наползали со всех сторон, замыкая все теснее сжимающийся вокруг них круг. Светлый маг может не справиться, если больше никто не придет на помощь.
— Гэндальф!
Кольценосец лишь на мгновение замер, пошатнувшись от удара… с отцовским посохом она что-то смогла бы, а так… Похожая на молнию вспышка ослепила глаза, разошедшаяся во все стороны невидимая упругая волна чуть было не сбила с ног. Светлая магия чужда и неприятна ей не меньше, чем кольценосцам, но и сам Гэндальф устоял лишь благодаря ей.
— Дай… дай мне его!
Силмэриэль не ожидала, что Гэндальф действительно отдаст ей посох, хотя другого выхода не было. Несколько минут, чтобы немного восстановить силы, маг мог выиграть только так — трое кольценосцев, оправившись от удара, уже почти касались их мерцающими мертвенно-зеленым клинками. Если один из них сумеет ранить ее или Гэндальфа, что случится? Наверняка ничего хорошего, проверять точно не стоит.
— Осторожнее, Силмэриэль, это может быть…
«Опасно для тебя»… знает она, что гораздо ближе к назгулам, чем к Гэндальфу, лишний раз напоминать не обязательно. Отцовский посох слушался ее, и ничем не повредил… хотя ничего удивительного, отец испачкал душу Тьмой. Силмэриэль с секундным сомнением взглянула на не столь красивое и гладкое темно-серое древко — не убьет ли посох незамутненно-светлого Гэндальфа и ее заодно с кольценосцами?
Наплевать, она хочет помочь единственному, кто подарил ей немного тепла и света, и не дать превратить цветущий живой мир в подобие залитого лавой Ородруина Мордора. И это наверняка не понравится отцу… так ему и надо, пусть позлится.
Вновь ощутить готовую сорваться с наконечника посоха силу было до дрожи приятно, ослепительно белый разряд поджег плащ кольценосца и сбил с ног остальных. Едва успев подумать, что Гэндальф может гордиться навязанной судьбой ученицей, Силмэриэль зажмурилась от нестерпимо яркой вспышки в голове и мир погрузился в наполненный вязким туманом темно-серый сумрак.
<center>***</center>
Где… где же она? Гэндальф, кольценосцы, и все вокруг растворилось в непроницаемой пелене — сквозь дымку не угадывалось вообще ничего. Смерть выглядит не так, она просто станет бессильным и бесплотным духом, видя все тот же более неосязаемый утраченными чувствами мир. Это сон, бред, или…?
В безнадежно-однообразной
