Матово-темная, почти совсем не прозрачная в полумраке спальни пленка неприятно пульсировала под серым плоским прямоугольником одеяла, похожая на большого гадкого слизняка. Которого хотелось просто… Как и в тот раз, аура стала ощутимо близка к кончику пальца, словно под увеличительным стеклом, непередаваемое привычными словами сладко-темное ощущение могущества перехватило дыхание и спутало мысли.
— Мирта, что ты…
Она лишь помеха, и угроза ее любимому сыночку… как всегда. Мешает спать, играть, портить свои вещи — эгоистичная девка. Вместо того, чтобы сбить и напугать, испуганно недовольный голос матери превратил кончик ногтя в дрожащую от нетерпения иглу. Подумать о красно-синем китайском самосвале в руке оказалось совсем не трудно и уже не смогло помешать — желающие выплеснуться обиды кололи ладонь, делая указательный палец все тяжелее.
— Ничего… он забыл машинку. Я пришла вернуть.
<i>Да, все, что вы мне дали, держите назад. </i>
Пленка почернела, как густо тонированное стекло и со слышным лишь ей свистом схлопнулась, перестав пульсировать.
— Максик, ты что? — Мать испуганно наклонилась над разоравшимся во весь голос братцем, ее голос сорвался и задрожал, балансируя на грани паники: — Горячий весь. — Леша, принеси поильник, быстрее. И градусник.
Доносящиеся как сквозь наушники звуки отдалялись все больше, не вызывая ни злости, ни раскаяния, ни любопытства. Осталось лишь блаженное успокоение и опустошение, по животному тупое и бездумное. Ей надо поспать… хотя бы совсем немного. И пусть весь мир подождет.
<i>Просто сделай, что я сказала.</i>
Кто-то еле слышно, как издалека, смеялся в голове под звон переливающихся на солнце хрустальных ледышек, пока ноги сами собой несли ее к кровати.
— И немного поспи. — Мирта крепко, как наконец найденную любовь, обняла подушку, прижимая к щеке непонятно как попавшего в руки зайчика из KFC.
Чтобы проснуться в кровати с готической резной спинкой в их с Люси комнате Облачной башни — неприветливо темной из-за плотного переплетения решетки на окнах и постоянно опущенных темно-красных штор. Хорошо бы, только как бы не так.
Мирта болезненно поморщилась, скользя невидящим взглядом по головокружительно высокому потолоку — случившееся два года назад навсегда останется с ней, на всю нечеловечески долгую, условно вечную жизнь. За все надо платить, и Айси не была бы собой, милосердно позволив девчонке обойти основной закон Вселенной. Всех Вселенных. Хотя могла бы — порой соскочить с расплаты возможно — система дает сбой и платеж проходит со скидкой, или даже засчитывается без списания средств. Айси могла забрать ее, не дав увидеть дело своих рук, но не захотела.
<i>Не думала же ты, что все будет так просто. </i>
«На минуту — да. Отстань, не смешно» — издевательская фраза из олдового земного фильма идеально подошла к ситуации, и к злому юмору ледяной ведьмочки. Она не сможет стать такой же, и не хочет, хотя уже и не достойна тепла любви… наверное. Если Айси не врет, как с подписанным на ничем до этого не примечательном столике фудкорта чистым листом. Урок номер один — никогда не доверяй другим ведьмам… никому. Феи тоже не те, кем кажутся.
По словам мисс Гриффин, мадам директор снизошла до личного разговора с новоприбывшей в первый же день, когда она почти ничего не соображала — от усталости, ошеломления (Облачная башня потрясает не только новичков), и сводящего с ума вихря противоречивых мыслей и чувств. Правда здесь — ирония дошла до Мирты далеко не сразу — сильнейшая после Прародительниц ведьма волшебного измерения противоречила сама себе. То, что мисс Гриффин могла соврать насчет фей, согревало странной надеждой непонятно на что все два года обучения и жизни в школе ведьм. Особенно в последнее время, хотя ничего, способного столкнуть ее жизнь со ставшей привычной колеи пока не произошло.
Может, это весна… даже похожие на тюремные — если, конечно, бывают сказочно-готические тюрьмы — высокие витражные окна Облачной башни не могли скрыть буйства зелени, все усиливающегося тепла и победно яркого света? Кошмары прошлого наконец отступили — все когда-нибудь кончается, как сказала та же Гриффин, даже вечность? Или она просто повзрослела, и хочет чего-то… сама не знает чего?
Двойку по зельеварению… если не выкинет из головы мешающую ерунду и не возьмется за учебник. Некоторые вещи одинаковы во всех мирах, как ни печально — скучные предметы, двойки и наказания за них. Отправиться в Измерение наказаний сотни раз писать на волшебной доске слова раскаяния и нужную формулу не хотелось никому, а в плохом настроении мадам Гриффин могла и в жабу превратить, остальным на радость. И не факт, что временно.
Мирта поморщилась, представив издевательски веселый заливистый хохот юных ведьм. Она не стала бы смеяться вместе с ними, а искренне посочувствовала растеряно квакающей бедняге… если пострадавшая, конечно, не Айси или кто-то из ее сестер. Потому она и перебивается на тройках (почти как дома, ничего не поменялось), и чувствует тот же вечный холодок отчуждения. Только в оставленной позади человеческой жизни у нее была Окси, а здесь до сих пор никого.
<i>Для черной магии нужна тьма, подпитка негативными эмоциями, иначе ничего не выйдет.</i>
Получается, сильнейшая ведьма не может и не должна дружить, любить, сочувствовать, умиляться, заботиться о ком-то? И иметь лучшую подругу, с которой недопустимо и совсем не хочется подставлять друг друга, соперничать и зло издеваться, как принято в Облачной башне? Потому что все это привносит ослабляющий темные чары свет. Но так же невозможно, ни одна живая душа не может существовать без капли тепла и света, все нуждаются в них, как растения во влаге. Или нет?
Мирта не дерзнула озвучить свои сомнения мадам Гриффин — знает она уже, чем это неизбежно кончается, еще до Магикса. Почти не похожая на свою карикатурную мультяшную копию директриса наверняка немало повидала таких умных на своем веку… веках. В лучшем случае их отправляют учить уроки, а в худшем… систему дисциплинарных взысканий в основанной Ведьмами Прародительницами школе не хотелось постигать даже в теории.
Возможно, Гриффин и не наказала бы ее за попытку поумничать — старая (бабкой она не выглядела, разумеется, но и молодиться не считала нужным) ведьма казалась не такой уж и злой, впрочем, как и в мультсериале. По сравнению с Айси, даже доброй, так что могла и просто поднять мудрости земной школярки на смех, что тоже «спасибо, не надо».
— Молодость — иллюзия, девочка. Как говорят у вас на Земле, я слишком стара для этого… Не буду опускаться до жаргона учениц, ты поняла.
Ведьма иронично улыбнулась, заглянув в широко распахнутые глаза новой ученицы с неожиданным горьковато-сочувственным пониманием. Или ей показалось, потому что было отчаянно нужно — хотя бы видимость, хотя бы капельку.
— Все делали свой выбор, и приносили жертвы. — Гриффин присела на единственный стул с украшенной прихотливым узором высокой резной спинкой. Тонкая, как кружево, вязь черного дерева оплетала до тошноты искусно вырезанные черепа. Какого-либо сиденья для посетителей в ее кабинете предусмотрено не было — выслушивать директора Облачной башни полагалось исключительно стоя, хорошо, что не на коленях. — Потому что без них его нет, и самой жизни тоже. Все жертвуют или другими, или собой — пострадавшие будут всегда. И плата тоже — своя за каждый выбор, или жертву. Приходящие по ночам и в минуты одиночества мысли и сны, или…
— Или что? — Мирта порывисто подалась вперед, поедая ведьму глазами. Насыщено-фиолетовые (цвета магии иллюзий) стены кабинета директора удивительно гармонировали с отливом уложенных в высокую прическу темных волос хозяйки. Длинный, чуть с горбинкой нос, легкий зеленоватый оттенок бледной кожи и строгий темно-коричневый костюм неуловимо винтажного покроя напоминали привычный по надоевшему в детстве мультику образ, даря ощущение расслабленности и промелькнувшего на миг неуместного веселья.
— Или просто не будет тебя. Того, чем ты… дух, заключенный в тебе, может и должен стать. Разве мы не обязаны беречь, ценить и развивать дарованное нам? — ведьма склонила голову набок, уже снисходительно-насмешливо, но все же не зло, заглянув в глаза, и отвернулась к окрашенному зловещим темно-бордовым витражному стеклу.
<i>Особенно если есть чего, мало кому так везет. Крайне мало.</i>
«А вы… чем пожертвовали, мадам? Или кем?» — Дерзкий вопрос замер на губах, или даже еще в голове, не посмев родиться. Каким было испытание Гриффин, и было ли вообще, ей не узнать никогда, но мысль, что их связывает общая тайна, похороненная глубоко в душе вина, подарила желанное облегчение.
— Что ты знаешь о вине, Мирта, и тем более о грехах? — Потерявшая интерес к разговору Гриффин поднялась со стула, отмахиваясь от нее, как от надоедливой мушки и развернулась к двери. — Люди делают гораздо худшее по куда менее веским причинам. Кому выпало вершить судьбы многих, совершают сотни таких грехов в день… при любом своем решении. Ты бы сделала это и просто так, от души, однажды не сдержав порыва чувств — все нелюбимые дети исподтишка щиплют и толкают любимчиков. А что ты можешь больше — так уж распорядилась жизнь. Получше отдохни перед завтрашними занятиями — второго шанса произвести первое впечатление не бывает.
— Да, мадам! — Мирта почтительно склонила голову, приседая в еще не ставшем привычным поклоне. Расслабиться и отдохнуть, как посоветовала Гриффин, удалось еще не скоро, никак не в первый вечер. Царящая в уходящей под облака крутыми изгибами бесконечных коридоров древней башне ведьм гнетуще враждебная атмосфера совсем не располагала к сладкому сну и успокоению.
Тогда Мирта могла лишь жадно и воровато — поверить, что она здесь по праву и на своем месте, не получалось — впитывать широко раскрытыми глазами новую реальность. Что невозможное на самом деле возможно, она до сих пор лишь догадывалась, мечтала и боялась. Переливающийся сказочным сиянием недостижимого мир, видимый лишь ей, мог оказаться отчаянно желанной фантазией, или искажением больного рассудка. Вдруг она просто ненормальная, и скоро окажется в полутемной комнате с мягкими стенами? Если хоть одна живая душа узнает о ее сладко-жуткой тайне…
В оставшейся за гранью миров человеческой жизни предательские страхи и сомнения мешали ей, становясь причиной неудач. Крепли и усиливались от них, глумливо смеясь в лицо устами поймавшей за руку на воровстве продавщицы. Такое случилось пару раз, заставив отчаяться и не пытаться больше, пока неведомое не напоминало о себе вновь вкрадчивым шёпотом теней и перекатывающейся внутри волной пьянящих сил и возможностей. Таких же, как у Гриффин и Айси с ее надменными злыми сестрами, и у горячо любимых в раннем детстве за трогательную дружбу феечек.
Почему ее не позвали в их согревающий сердце дружелюбным теплом бежево-розовый мир Алфеи? В редкие свободные дни — за два года их можно было пересчитать на пальцах — Мирта со странно горьким чувством гуляла в подступившем вплотную к школе фей сосновом лесу, боясь и желая встретить кого-то из ее учениц. Или Гриффин права — в реальности все сложнее и непригляднее? Но мир ведьм, за исключением некоторых по-детски глупых моментов, так завораживающе походил на свое отражение в телеэкране. Извилистые полутемные коридоры, как в замке жестокого барона, или злого волшебника — хотя почему как? — запутанные и опасные в дрожащем свете факелов (в Магиксе, в отличие от дурацких допотопных фэнтези миров, пользуются электричеством, компами и даже вайфаем, но Гриффин старомодна) привели ее в столь же темную комнату с удручающе высоким потолком, к вредной горбоносой Люси.
И к заставившему с криком вскочить посреди ночи пугающе реальному сну о недавнем. Глядя с бешено — его наверняка услышали во всей башне — бьющимся сердцем на расплывчатое пятно луны Магикса за витражным стеклом Мирта сама не поняла, обрадовалась или пожалела, что все уже случилось и останется как есть. Выбор был лишь в ночных кошмарах — искусственно-иллюзорный, как в ГТА. А в жизни он сделан в последний вечер на Земле — раз и навсегда. Когда уже давно вибрирующая на кончике ногтя хлесткая упругая злость наконец сорвалась и достигла цели.
И она не жалеет… не должна ни о чем жалеть. Только о неосмотрительно подписанном обязательстве — в магическом мире не оставляют кому попало свою подпись на чистом листе. Неужели это правда серьезно… что случится, если разорвать несчастный листок с вписанным ведьмами текстом, и швырнуть обрывки в надменную физиономию ледяной сучки? Айси подаст на нее в суд? И что может понадобиться гораздо более сильной — они с сестрами могли бы некоторое время противостоять Гриффин, наверное — ведьме от ничем не примечательной недоучки? Кроме удовольствия устроить очередной гадкий жестокий розыгрыш — наверняка ничего.
Впрочем, это отнюдь не успокаивает, скорее даже наоборот. Мирта настороженно оглянулась на дверь и, чуть поколебавшись, с нескрываемым удовольствием отбросила учебник в дальний угол, сбив мусорную корзину. Самое место там ведьминским премудростям, а она прогуляет… еще разок, прямо сейчас. Жаль, Люси нет, Гриффин спалила ее иллюзию только в самый первый раз, и то не сразу. Придётся создать фантом и робко надеяться, что он хотя бы не развеется до конца занятий, а Гриффин будет слепа и глуха. Они чуть просвечивают, даже с самого начала, как ни старайся.
Мирта сдавленно хихикнула, придирчиво разглядывая себя в зеркале. Грудь под любимой белой футболкой с ярко-оранжевой тыквой можно было рассмотреть, только если очень хотеть верить, что она там есть. Потому что не может не быть, в уже почти семнадцать лет. Полюбившийся назло родителям и земным учителям бордово-красный цвет волос держался благодаря магии, но вывести ею противные веснушки с короткого курносого носа и щек, увы, не вышло, всему есть предел. Они с Люси обе не красотки и вечные аутсайдеры, объекты насмешек Трикс, но сломать лед и сблизиться этот огорчительный факт не помог. Обрадовавшая ее в первый вечер соседка — живой человек под боком, и точно не будет насмехаться над ее мелким ростом и отсутствием форм, потому что сама тощая и с профилем Бабы Яги — надежд не оправдала. Люси с противным придыханием восхищалась злючкой Айси и мечтала стать хоть немного похожей на ледяную королеву красоты. Мирта долго пыталась наладить общение, не обращая внимания на откровенную холодность соседки, но когда Айси на зачете по темным чарам насыпала ей ледышек за шиворот и в котел с зельем, а Люси смеялась громче всех, перестала, затаив обиду.
И ни минуты не колеблясь, наложила на нее иллюзию своего облика, чтобы наконец побывать в Магикс-сити вместо лекций Гриффин. Получилось неожиданно хорошо — в успех не очень-то верилось, Мирта заранее настроилась на сокрушительную неудачу, но Гриффин не стала ее наказывать, только велела больше так не делать. Отлично наложенное заклинание — оказалось, что Мирта блестяще владеет силой иллюзий — заставило директрису смягчиться и ограничиться строгим внушением. В конце концов настоящая ведьма живет по своим собственным правилам, тихим паинькам место в Алфее.
— Мирта, что ты…
Она лишь помеха, и угроза ее любимому сыночку… как всегда. Мешает спать, играть, портить свои вещи — эгоистичная девка. Вместо того, чтобы сбить и напугать, испуганно недовольный голос матери превратил кончик ногтя в дрожащую от нетерпения иглу. Подумать о красно-синем китайском самосвале в руке оказалось совсем не трудно и уже не смогло помешать — желающие выплеснуться обиды кололи ладонь, делая указательный палец все тяжелее.
— Ничего… он забыл машинку. Я пришла вернуть.
<i>Да, все, что вы мне дали, держите назад. </i>
Пленка почернела, как густо тонированное стекло и со слышным лишь ей свистом схлопнулась, перестав пульсировать.
— Максик, ты что? — Мать испуганно наклонилась над разоравшимся во весь голос братцем, ее голос сорвался и задрожал, балансируя на грани паники: — Горячий весь. — Леша, принеси поильник, быстрее. И градусник.
Доносящиеся как сквозь наушники звуки отдалялись все больше, не вызывая ни злости, ни раскаяния, ни любопытства. Осталось лишь блаженное успокоение и опустошение, по животному тупое и бездумное. Ей надо поспать… хотя бы совсем немного. И пусть весь мир подождет.
<i>Просто сделай, что я сказала.</i>
Кто-то еле слышно, как издалека, смеялся в голове под звон переливающихся на солнце хрустальных ледышек, пока ноги сами собой несли ее к кровати.
— И немного поспи. — Мирта крепко, как наконец найденную любовь, обняла подушку, прижимая к щеке непонятно как попавшего в руки зайчика из KFC.
Глава 4
Чтобы проснуться в кровати с готической резной спинкой в их с Люси комнате Облачной башни — неприветливо темной из-за плотного переплетения решетки на окнах и постоянно опущенных темно-красных штор. Хорошо бы, только как бы не так.
Мирта болезненно поморщилась, скользя невидящим взглядом по головокружительно высокому потолоку — случившееся два года назад навсегда останется с ней, на всю нечеловечески долгую, условно вечную жизнь. За все надо платить, и Айси не была бы собой, милосердно позволив девчонке обойти основной закон Вселенной. Всех Вселенных. Хотя могла бы — порой соскочить с расплаты возможно — система дает сбой и платеж проходит со скидкой, или даже засчитывается без списания средств. Айси могла забрать ее, не дав увидеть дело своих рук, но не захотела.
<i>Не думала же ты, что все будет так просто. </i>
«На минуту — да. Отстань, не смешно» — издевательская фраза из олдового земного фильма идеально подошла к ситуации, и к злому юмору ледяной ведьмочки. Она не сможет стать такой же, и не хочет, хотя уже и не достойна тепла любви… наверное. Если Айси не врет, как с подписанным на ничем до этого не примечательном столике фудкорта чистым листом. Урок номер один — никогда не доверяй другим ведьмам… никому. Феи тоже не те, кем кажутся.
По словам мисс Гриффин, мадам директор снизошла до личного разговора с новоприбывшей в первый же день, когда она почти ничего не соображала — от усталости, ошеломления (Облачная башня потрясает не только новичков), и сводящего с ума вихря противоречивых мыслей и чувств. Правда здесь — ирония дошла до Мирты далеко не сразу — сильнейшая после Прародительниц ведьма волшебного измерения противоречила сама себе. То, что мисс Гриффин могла соврать насчет фей, согревало странной надеждой непонятно на что все два года обучения и жизни в школе ведьм. Особенно в последнее время, хотя ничего, способного столкнуть ее жизнь со ставшей привычной колеи пока не произошло.
Может, это весна… даже похожие на тюремные — если, конечно, бывают сказочно-готические тюрьмы — высокие витражные окна Облачной башни не могли скрыть буйства зелени, все усиливающегося тепла и победно яркого света? Кошмары прошлого наконец отступили — все когда-нибудь кончается, как сказала та же Гриффин, даже вечность? Или она просто повзрослела, и хочет чего-то… сама не знает чего?
Двойку по зельеварению… если не выкинет из головы мешающую ерунду и не возьмется за учебник. Некоторые вещи одинаковы во всех мирах, как ни печально — скучные предметы, двойки и наказания за них. Отправиться в Измерение наказаний сотни раз писать на волшебной доске слова раскаяния и нужную формулу не хотелось никому, а в плохом настроении мадам Гриффин могла и в жабу превратить, остальным на радость. И не факт, что временно.
Мирта поморщилась, представив издевательски веселый заливистый хохот юных ведьм. Она не стала бы смеяться вместе с ними, а искренне посочувствовала растеряно квакающей бедняге… если пострадавшая, конечно, не Айси или кто-то из ее сестер. Потому она и перебивается на тройках (почти как дома, ничего не поменялось), и чувствует тот же вечный холодок отчуждения. Только в оставленной позади человеческой жизни у нее была Окси, а здесь до сих пор никого.
<i>Для черной магии нужна тьма, подпитка негативными эмоциями, иначе ничего не выйдет.</i>
Получается, сильнейшая ведьма не может и не должна дружить, любить, сочувствовать, умиляться, заботиться о ком-то? И иметь лучшую подругу, с которой недопустимо и совсем не хочется подставлять друг друга, соперничать и зло издеваться, как принято в Облачной башне? Потому что все это привносит ослабляющий темные чары свет. Но так же невозможно, ни одна живая душа не может существовать без капли тепла и света, все нуждаются в них, как растения во влаге. Или нет?
Мирта не дерзнула озвучить свои сомнения мадам Гриффин — знает она уже, чем это неизбежно кончается, еще до Магикса. Почти не похожая на свою карикатурную мультяшную копию директриса наверняка немало повидала таких умных на своем веку… веках. В лучшем случае их отправляют учить уроки, а в худшем… систему дисциплинарных взысканий в основанной Ведьмами Прародительницами школе не хотелось постигать даже в теории.
Возможно, Гриффин и не наказала бы ее за попытку поумничать — старая (бабкой она не выглядела, разумеется, но и молодиться не считала нужным) ведьма казалась не такой уж и злой, впрочем, как и в мультсериале. По сравнению с Айси, даже доброй, так что могла и просто поднять мудрости земной школярки на смех, что тоже «спасибо, не надо».
— Молодость — иллюзия, девочка. Как говорят у вас на Земле, я слишком стара для этого… Не буду опускаться до жаргона учениц, ты поняла.
Ведьма иронично улыбнулась, заглянув в широко распахнутые глаза новой ученицы с неожиданным горьковато-сочувственным пониманием. Или ей показалось, потому что было отчаянно нужно — хотя бы видимость, хотя бы капельку.
— Все делали свой выбор, и приносили жертвы. — Гриффин присела на единственный стул с украшенной прихотливым узором высокой резной спинкой. Тонкая, как кружево, вязь черного дерева оплетала до тошноты искусно вырезанные черепа. Какого-либо сиденья для посетителей в ее кабинете предусмотрено не было — выслушивать директора Облачной башни полагалось исключительно стоя, хорошо, что не на коленях. — Потому что без них его нет, и самой жизни тоже. Все жертвуют или другими, или собой — пострадавшие будут всегда. И плата тоже — своя за каждый выбор, или жертву. Приходящие по ночам и в минуты одиночества мысли и сны, или…
— Или что? — Мирта порывисто подалась вперед, поедая ведьму глазами. Насыщено-фиолетовые (цвета магии иллюзий) стены кабинета директора удивительно гармонировали с отливом уложенных в высокую прическу темных волос хозяйки. Длинный, чуть с горбинкой нос, легкий зеленоватый оттенок бледной кожи и строгий темно-коричневый костюм неуловимо винтажного покроя напоминали привычный по надоевшему в детстве мультику образ, даря ощущение расслабленности и промелькнувшего на миг неуместного веселья.
— Или просто не будет тебя. Того, чем ты… дух, заключенный в тебе, может и должен стать. Разве мы не обязаны беречь, ценить и развивать дарованное нам? — ведьма склонила голову набок, уже снисходительно-насмешливо, но все же не зло, заглянув в глаза, и отвернулась к окрашенному зловещим темно-бордовым витражному стеклу.
<i>Особенно если есть чего, мало кому так везет. Крайне мало.</i>
«А вы… чем пожертвовали, мадам? Или кем?» — Дерзкий вопрос замер на губах, или даже еще в голове, не посмев родиться. Каким было испытание Гриффин, и было ли вообще, ей не узнать никогда, но мысль, что их связывает общая тайна, похороненная глубоко в душе вина, подарила желанное облегчение.
— Что ты знаешь о вине, Мирта, и тем более о грехах? — Потерявшая интерес к разговору Гриффин поднялась со стула, отмахиваясь от нее, как от надоедливой мушки и развернулась к двери. — Люди делают гораздо худшее по куда менее веским причинам. Кому выпало вершить судьбы многих, совершают сотни таких грехов в день… при любом своем решении. Ты бы сделала это и просто так, от души, однажды не сдержав порыва чувств — все нелюбимые дети исподтишка щиплют и толкают любимчиков. А что ты можешь больше — так уж распорядилась жизнь. Получше отдохни перед завтрашними занятиями — второго шанса произвести первое впечатление не бывает.
— Да, мадам! — Мирта почтительно склонила голову, приседая в еще не ставшем привычным поклоне. Расслабиться и отдохнуть, как посоветовала Гриффин, удалось еще не скоро, никак не в первый вечер. Царящая в уходящей под облака крутыми изгибами бесконечных коридоров древней башне ведьм гнетуще враждебная атмосфера совсем не располагала к сладкому сну и успокоению.
Тогда Мирта могла лишь жадно и воровато — поверить, что она здесь по праву и на своем месте, не получалось — впитывать широко раскрытыми глазами новую реальность. Что невозможное на самом деле возможно, она до сих пор лишь догадывалась, мечтала и боялась. Переливающийся сказочным сиянием недостижимого мир, видимый лишь ей, мог оказаться отчаянно желанной фантазией, или искажением больного рассудка. Вдруг она просто ненормальная, и скоро окажется в полутемной комнате с мягкими стенами? Если хоть одна живая душа узнает о ее сладко-жуткой тайне…
В оставшейся за гранью миров человеческой жизни предательские страхи и сомнения мешали ей, становясь причиной неудач. Крепли и усиливались от них, глумливо смеясь в лицо устами поймавшей за руку на воровстве продавщицы. Такое случилось пару раз, заставив отчаяться и не пытаться больше, пока неведомое не напоминало о себе вновь вкрадчивым шёпотом теней и перекатывающейся внутри волной пьянящих сил и возможностей. Таких же, как у Гриффин и Айси с ее надменными злыми сестрами, и у горячо любимых в раннем детстве за трогательную дружбу феечек.
Почему ее не позвали в их согревающий сердце дружелюбным теплом бежево-розовый мир Алфеи? В редкие свободные дни — за два года их можно было пересчитать на пальцах — Мирта со странно горьким чувством гуляла в подступившем вплотную к школе фей сосновом лесу, боясь и желая встретить кого-то из ее учениц. Или Гриффин права — в реальности все сложнее и непригляднее? Но мир ведьм, за исключением некоторых по-детски глупых моментов, так завораживающе походил на свое отражение в телеэкране. Извилистые полутемные коридоры, как в замке жестокого барона, или злого волшебника — хотя почему как? — запутанные и опасные в дрожащем свете факелов (в Магиксе, в отличие от дурацких допотопных фэнтези миров, пользуются электричеством, компами и даже вайфаем, но Гриффин старомодна) привели ее в столь же темную комнату с удручающе высоким потолком, к вредной горбоносой Люси.
И к заставившему с криком вскочить посреди ночи пугающе реальному сну о недавнем. Глядя с бешено — его наверняка услышали во всей башне — бьющимся сердцем на расплывчатое пятно луны Магикса за витражным стеклом Мирта сама не поняла, обрадовалась или пожалела, что все уже случилось и останется как есть. Выбор был лишь в ночных кошмарах — искусственно-иллюзорный, как в ГТА. А в жизни он сделан в последний вечер на Земле — раз и навсегда. Когда уже давно вибрирующая на кончике ногтя хлесткая упругая злость наконец сорвалась и достигла цели.
И она не жалеет… не должна ни о чем жалеть. Только о неосмотрительно подписанном обязательстве — в магическом мире не оставляют кому попало свою подпись на чистом листе. Неужели это правда серьезно… что случится, если разорвать несчастный листок с вписанным ведьмами текстом, и швырнуть обрывки в надменную физиономию ледяной сучки? Айси подаст на нее в суд? И что может понадобиться гораздо более сильной — они с сестрами могли бы некоторое время противостоять Гриффин, наверное — ведьме от ничем не примечательной недоучки? Кроме удовольствия устроить очередной гадкий жестокий розыгрыш — наверняка ничего.
Впрочем, это отнюдь не успокаивает, скорее даже наоборот. Мирта настороженно оглянулась на дверь и, чуть поколебавшись, с нескрываемым удовольствием отбросила учебник в дальний угол, сбив мусорную корзину. Самое место там ведьминским премудростям, а она прогуляет… еще разок, прямо сейчас. Жаль, Люси нет, Гриффин спалила ее иллюзию только в самый первый раз, и то не сразу. Придётся создать фантом и робко надеяться, что он хотя бы не развеется до конца занятий, а Гриффин будет слепа и глуха. Они чуть просвечивают, даже с самого начала, как ни старайся.
Мирта сдавленно хихикнула, придирчиво разглядывая себя в зеркале. Грудь под любимой белой футболкой с ярко-оранжевой тыквой можно было рассмотреть, только если очень хотеть верить, что она там есть. Потому что не может не быть, в уже почти семнадцать лет. Полюбившийся назло родителям и земным учителям бордово-красный цвет волос держался благодаря магии, но вывести ею противные веснушки с короткого курносого носа и щек, увы, не вышло, всему есть предел. Они с Люси обе не красотки и вечные аутсайдеры, объекты насмешек Трикс, но сломать лед и сблизиться этот огорчительный факт не помог. Обрадовавшая ее в первый вечер соседка — живой человек под боком, и точно не будет насмехаться над ее мелким ростом и отсутствием форм, потому что сама тощая и с профилем Бабы Яги — надежд не оправдала. Люси с противным придыханием восхищалась злючкой Айси и мечтала стать хоть немного похожей на ледяную королеву красоты. Мирта долго пыталась наладить общение, не обращая внимания на откровенную холодность соседки, но когда Айси на зачете по темным чарам насыпала ей ледышек за шиворот и в котел с зельем, а Люси смеялась громче всех, перестала, затаив обиду.
И ни минуты не колеблясь, наложила на нее иллюзию своего облика, чтобы наконец побывать в Магикс-сити вместо лекций Гриффин. Получилось неожиданно хорошо — в успех не очень-то верилось, Мирта заранее настроилась на сокрушительную неудачу, но Гриффин не стала ее наказывать, только велела больше так не делать. Отлично наложенное заклинание — оказалось, что Мирта блестяще владеет силой иллюзий — заставило директрису смягчиться и ограничиться строгим внушением. В конце концов настоящая ведьма живет по своим собственным правилам, тихим паинькам место в Алфее.
