«Разрываю ваш проклятый договор!»… Но он не станет жертвовать всем и всеми ради проклятого Магикса, сразу и без надежды. Что бы ни думала Флора. Она не может желать погубить не успевшего родиться ребенка. И себя. Скрипнув зубами от не нашедшей выход злости, Мелькор выбросил ведьму в коридор, окончательно сломав многострадальную дверь.
— Все будет хорошо, не надо так! Ты же верила мне…
Еще сегодня утром. Сейчас некогда оправдываться и объясняться. Мелькор поднял Флору на руки — она опустилась на пол, обхватив колени руками и бессмысленно глядя прямо перед собой. Словно силы и сознание оставили ее, или…
— Нет! — Мелькор чуть не выронил дергающуюся от боли фею, глядя на пропитавшие мягкий бежевый ковер кровавые пятна. Подол зеленого платья потемнел, став противно мокрым и липким на ощупь. Ей еще рано рожать, и это не должно быть так… наверное. — Что тебе поможет, скажи?
Силы природы… как она всегда говорила. Если бы кровь не лилась так сильно, их одних может не хватить. Проклятый эльфийский профессор должен знать, что делать — или очень постарается придумать. Флора пронзительно вскрикнула, извиваясь от скрутившей изнутри боли и чуть не скатилась на пол с окровавленного покрывала, едва он перестал удерживать ее в центре кровати.
— Господин? — Белладонна предусмотрительно замерла на пороге, глядя с почти прежним подобострастием. — Ты…
Да, Белла гораздо сообразительнее орков, и умеет летать. И сделает, что он просит — из извращенного любопытства и по привычке. И кое-что ещё, если понадобится.
— Приведи эльфа из Магикса… Палладиума, быстро!
<i>Как можно быстрее, или сдохнешь раньше времени.</i>
<center>***</center>
— Мне нужен мой… ее смартфон с медицинским сканером. Чтобы проверить.
Проклятый бестолковый эльф — благодаря Флоре ее профессору жилось гораздо лучше, чем он заслуживает — мялся и мычал что-то невразумительное. Про пери… какой-то там центр, где лекари Магикса могли бы ей помочь. Только на ужин для орков и годится, с такими советами.
— У нее отслойка плаценты. Флора быстро умрет, если не остановить кровотечение. И ребенок, от гипоксии. Если тебе нужен только он, то можно…
Палладиум предусмотрительно осекся, лишь прозрачно намекнув на возможность ее распотрошить, достать дитя и похоронить остальное. Или отдать оркам, благо они вечно голодные и небрезгливые. В отличие от старающегося не запачкать руки и свой бесценный гаджет эльфа.
<i>Да, мое дитя, спаси его, пожалуйста! И не губи наш мир… обещай мне. </i>
Он уже устал обещать и не в силах это слушать. Лучше ей поспать… пока. Заклинание заморозки — ведьму дико перекосило от того, что ей пришлось проделать — помогло остановить кровотечение. Сила льда Белладонны не подвела, и дрожащая от невыносимого холода и кровопотери Флора смогла прийти в себя. Осталось только испытать целительную силу природной магии — если бесполезные цветочки и яблони у озера правда помогут, он согласится их поливать.
— Твое поганое зелье может… помочь ей поскорее родить?
Если отправить Флору в больницу Магикс сити невозможно, нужно что-то придумать здесь. Палладиум, прежде чем улизнул со смартфоном, как крыса, улучив момент, честно провел свое исследование. Медицинское приложение рекомендовало скорейшее родоразрешение, чтобы схватки не были долгими, и вспомогательные манипуляции. Слушать, что это такое, под сдавленное хихиканье Белладонны было невозможно. Но он все понял и попробует, если сил природы окажется недостаточно.
— Да, разродится почти сразу. — Белладонна улыбнулась от лишь ей понятного удовольствия. — Мы даем девкам абортивное зелье, когда не хотим ждать… а ребенок в животе уже большой. И подойдет для ритуала. Хотя вырезать его ножом быстрее, и приятнее.
— И ребенок родится живым? Отвечай! — Еле справившись с желанием ударить ведьму, Мелькор сильно потряс ее, схватив за плечи.
— Конечно… — Белладонна томно зажмурилась, словно его грубые прикосновения или воспоминания о любимом удовольствии лишь порадовали ее. — Зачем нам мертвый? Жертва должна быть живой… здоровой и крепкой.
Флора ужасно расстроится, что пила столь темное зелье. Но если умрет вместе с ребенком, то огорчится еще больше. И главное — он огорчится.
— Сначала мы испытаем его. И если ты наврала… — Мелькор вырвал из руки ведьмы флакон с вязкой черной жидкостью, сломав покрытый лаком острый ноготь. От коварной суки можно ожидать всего, и тогда он хотя бы отведет душу.
— Да! — с придыханием, словно ее пригласили на свидание мечты, согласилась Белладонна. Ее зрачки вновь дико расширились, пульсируя в холодной глубине, как жадно бьющееся сердце: — Тут есть подходящая девчонка, среди орочьих пленников. Я чувствую. Ей рано рожать, но плод уже вырос и проживет… какое-то время.
<center>***</center>
<i>А ребенок возненавидит тебя, когда вырастет, как и первый. Они всегда… ненавидят нас. </i>
Почему-то ему кажется, что Белладонна права, на этот раз. И даже почти не издевалась. Найти нотки горьковатого сочувствия в словах безумной любительницы жертвоприношений — это предел. Трезвости рассудка или чего-то еще. После того, что невозможно описать никакими словами. Ни одного из существующих, мертвых и еще не придуманных языков. Как он помог ей родиться — все оказалось не так просто, как обещала Белладонна, — перепачкав кровью руки по локоть. И сделать первый вздох, очистив горло и нос от кровавой слизи.
— Правда? Ты будешь… ненавидеть меня? Как и твой брат.
<i>И твоя мать, снова. </i>
Как же он от этого устал. Если Флора узнает — от Белладонны или кого-нибудь еще, что он сделал. Чтобы маленькая темноволосая (или ее волосы еще посветлеют, как у матери) фея появилась на свет и возилась сейчас у него на руках, беспокойно тыкаясь носиком и чмокая губами. И сама Флора спала крепким сном под яблоней, набираясь сил. Мелькор тяжело вздохнул, глядя невидящим взглядом на прочертившую озеро темно-красную полосу заката. Тяжелые и неприятные дела наконец кончились, осталось только совсем непривычное. Окунуть новорожденную дочь в воду Митрима, чтобы смыть засохшую кровь и слизь. И познакомить со светлыми силами природы… Флора хотела сделать это сама, но неожиданно крепко заснула.
Оставив все самое трудное ему. Непостижимо маленькое и хрупкое создание могло выскользнуть из рук, как рыбка. И сжать его… ее крепче было еще страшнее. Он не для того сделал вот это вот все, чтобы случайно убить полученный приз. Который отдаст матери, уже почти сейчас, и неизвестно, что будет дальше. Вряд ли что-то хорошее.
— Тише… — Пытаться погрузить новорожденную в сон магией не стоит, наверное. Это для существ нормальных размеров, а такое, размером с зайца, вдруг потом не проснется? Но попытавшаяся разораться после купания девочка чутко заснула, посасывая его палец и обиженно причмокивая.
— Милый… где наша дочь? Ты…
<i>Куда ее дел? Ведьмам отдал, куда же еще.</i>
Лучший ответ — он скажет это в другой раз, когда она чуть окрепнет — замер на губах. Флора только пришла в себя и стала нормально выглядеть, словно не потеряла пугающе много крови. Бледные щеки окрасились нежным румянцем, бескровные искусанные губы обрели привычные краски и доверчиво приоткрылись. Зеленые, как ее любимые питомцы глаза широко распахнулись, став так трогательно испуганными, что… он не станет ее расстраивать.
— Съел… как когда-то хотел тебя. Ты все-таки слишком крупная, а она в самый раз.
— О… прости! Я не… — Флора смущенно улыбнулась, заметив сопящего у нее под боком младенца, кое-как завернутого в расшитое золотыми нитями покрывало. — Это слишком… странная пеленка. Она хочет есть.
— И ты. — Мелькор привычно поморщился, сорвав светящееся собственным серебристым светом яблоко. Он бы лучше съел лягушку. И глубоко вздохнул от… того, о чем рано и не время думать, разглядывая жадно захватившие твердый розовый сосок детские губки.
Глава 51
<i>— Увези моего сына, Текна… пожалуйста!
На секунду ей захотелось убежать. Или не на секунду и не раз, и совсем не из рациональных соображений. Они лишь помогают оправдать и обосновать животный страх за свою жизнь, и… попасть в плен к вырвавшимся из Обсидиана древним маньячкам грозило чем-то худшим, чем смерть. Напрасные жертвы делают хуже — но точно определить грань можно лишь холодным и беспристрастным разумом, отключив эмоции. И чувства… только у них нет такой опции.
Бросив тех, кого не спасти. Ту, нерожденный плод — лишь потенциальный человек. Пока. Иначе в больницах Магикс-сити не делали бы аборты — она никогда не была их противницей. И опытов с эмбриональными клетками не проводили бы. Необходимых, чтобы спасать жизни и здоровье уже рожденных — нужных своим родителям желанных детей и давно успевших вырасти взрослых. Медицина должна развиваться, и ей никак не обойтись без этически спорных исследований. Нравится это кому-то или нет — если возникнет необходимость, на неоднозначные моменты закроют глаза. Практически все, мало кто поставит принципы превыше собственной жизни… или жизней близких. Будут использовать эффективную методику лечения, как бы ни относились в теории к ее создателям и их клиническим испытаниям. Просто не станут в это вникать, или внезапно заболеют амнезией.
Как сказал Саладин — не в своих учебниках для детей, естественно — об изнанке привычных вещей предпочитают просто не знать и не задумываться. Готовить сочные мясные стейки, не сходив на экскурсию на бойню. В этом варварском архаичном способе давно нет необходимости, но прошедшее натуральный цикл мясо живых животных считается особо ценным и элитным продуктом. В отличие от выращенного клонированием. Многие упорно считают его более полезным и дающим организму нечто особенное, хотя это совершенно ненаучно.
Все верно и логично… и место для дискуссий о грани допустимого и злоупотреблений будет всегда. Эмбрион субъективно сверхважен для беременной, из-за гормонов и измененного сознания, но медики в критических ситуациях спасают жизнь матери. Хотя готового родиться ребенка уже нельзя назвать так отстранено научно. Потому что сохранили ясность ума и следуют клиническим рекомендациям. Она старалась их вспомнить, даже те, что не смогла бы применить — чтобы прогнать трусливые мысли.
Что убежать — правильный и постыдно соблазнительный выход, или просто правильный. Оставив корчащуюся от боли подругу на полу — шанс спасти ее или ребенка был… Она не стала пытаться подсчитать — грубо оборвала предательскую мысль, чтобы не потерять последние капли мотивации и сил. И даже почти убежала, малодушно расфокусировав взгляд и стараясь не слушать, но… Сама не знает, почему осталась. И отключила посторонние мысли, оставив лишь задачу принять патологически тяжелые роды. Вызов для разума, успокоивший и подаривший что-то вроде расслабления. И радости, что память о малодушном бегстве не будет глодать ночами… как бы глупо и нерационально это ни было. А потом поняла, что такое «искаженное родительское мировосприятие и сверхценность потомства», и как меняется сознание.
У тех, кто вдохнул не похожий ни на что молочно-сладкий младенческий запах и носил на руках присосавшееся к бутылочке маленькое создание. Трогательно сжимающее крошечными теплыми пальчиками твой, и имитирующий живое тело биопластик бутылочки. Она разработала его специально для кормления Мэлько, чтобы малыш получил тепло материнской груди, совсем как настоящее. Максимум того, что можно было сделать. Никакие исследования и их успешное завершение еще не приносили столько радости, или такой особенной. Даже машина времени. Ей безумно хотелось самой кормить своего сладкого мальчика — сын Флоры стал именно им, и открыл смысл и сокровенную сладость ванильных глупостей. Дурацкие исковерканные словечки (она строго следила, чтобы Мэлько их не запоминал, а учился говорить правильно) сами собой врывались в мысли и просились с губ, приласкать мягкими сюсюкающими окончаниями.
— Он красивый, да?
Эм… не очень. Она не могла мыслить такими категориями тогда. Слишком мокрый и скользкий, похожий на какого-то червячка. Домашнего питомца, которых у нее до сих пор не было. Текна старательно протерла новорожденного рубашкой из сумки его матери — противно не было, она и гораздо худшим занималась в лаборатории — и завернула в чистый летний сарафан. Сердце бешено стучало, заглушая на удивление громкий детский крик — хорошо, что мальчик родился сильным и здоровым, но лучше бы не таким шумным… сейчас и подозрительные звуки снаружи.
Глухой стук, треск и что-то, похожее на… лучше не пытаться идентифицировать, а бежать с обреченной планеты, как можно скорее. Убежище не будет хранить их вечно или сколь-нибудь долго. Пора было уходить, с… тем, подобных которому она еще не видела вблизи и понятия не имела, что с ним делать. Ее спасательная капсула, спрятанная в уменьшенном состоянии в сумочке, вмещала лишь одного взрослого. Она собиралась попробовать двух, с риском и без гарантий. Попробовала бы, не будь бедная фея природы почти мертва… и так мало времени.
— Мы улетим вместе… посмотри. </i>
И зачем сейчас об этом вспоминать? Текна зажмурилась и с нажимом потерла переносицу — это всегда помогало разгрузить зрение. У нее расшалились нервы от воспоминаний о смерти и разрушениях. Слишком живых и наглядных… невыносимо. Нужно будет привести Алфею в порядок — построить новое здание, сказочно красивое, как и положено школе фей, но другое. Не копию разрушенного, и не похожее, а лучше и интереснее, современного дизайна. Футуристического, очень бы хотелось, но она не будет настаивать. Старая добрая классика тоже подойдет, как дань уважения к прошлому и вкусам Саладина.
Чтобы перелистнуть уже страницу и жить дальше — разве это не единственное, что остается? Разбить новый парк… тоже другой, для новой жизни. И набрать учеников наконец-то. Ее дети тоже смогут, и будут здесь учиться. Когда-нибудь. Если битву за будущее удастся выиграть, хотя бы здесь.
— Да.
Цепкая прохладная ладонь легла на плечо с давно привычной фамильярностью. Что «да»? Саладин согласен заново отстроить Алфею, или что что ей стоит завести детей? Текна вздрогнула всем телом и подпрыгнула в компьютерном кресле, чуть не сломав пережившую восемнадцать лет забвения рухлядь. Саладин подошел сзади пугающе неслышно, или она непозволительно отвлеклась. И ответил на ее мысли, или она что-то прослушала?
— Стоит поторопиться. Ты создала мощное техномагическое поле, активировав телепорт. — Директор поощрительно улыбнулся, словно со времен научных конференций в Красном Фонтане не изменилось ничего. — Коррекция прошлого почти не потребует слез Черной Ивы.
<i>И ты можешь передумать нам помогать.</i>
Надо пользоваться аттракционом неслыханной щедрости, пока ее фонтан не иссяк столь же внезапно, как и забил. Текна криво улыбнулась, доставая девчачий розовый нетбук — задуманное для студенческого прикола оказалось неплохой маскировкой. И памятью о днях, когда машиной времени забавлялись на пижамных вечеринках. Будущее нестабильно и не определено окончательно, в отличие от прошлого, поэтому своей настоящей судьбы никто не узнал. И слава Богу<footnote>особо дотошных прошу не считать за ошибку, я считаю земные выражения в мире Винкс вполне уместными.
