- Будут, - ответила Льяма вместо меня.
- Особенно детишки, - вставил я свои десять центов. – Игры в индейцев – это весело.
Мексиканка бросила на меня убийственный взгляд.
- Вы останетесь на века, господин Купер. Спите спокойно…
- И не переживайте о голубях, - намекнул я на будущую статую писателя в парке Куперстауна. Увы, я снова не удержался и разбавил пафос толикой ехидства.
- Простите моего друга, пожалуйста, - попросила Льяма.
- Все забыто, - сказал Купер. На его щеках поблескивали две дорожки. – Когда знаешь такое, трудно остаться в своем уме.
- Вы не могли бы отойти подальше от вертолета, к дому? Иначе можно пострадать, - попросил я.
Купер поплелся к особняку. Я надел наушники, нажал кнопку стартера, и грохот девяти цилиндров заметался среди вековых сосен. Сюзан пыталась увести отца в дом, а он с размаха хватил бутылкой о стену, упал на колени и закрыл лицо руками. А потом мы взлетели.
Я развернул вертолет и направил машину вдоль ровного асфальтированного шоссе. Прекрасный ориентир.
- Ну ты даешь! Рассказывать писателю о войнах, миллионах жертв и ружьях, способных стрелять много раз подряд. Ничего лучше не мог придумать? – набросилась на меня Льяма.
- А чего ты хотела от солдафона? – рассеянно сказал я.
Что-то очень важное ускользало от моего понимания. Параллельно шоссе, по вырубленной в лесу просеке, тянулась линия электропередач – ажурные опоры, соединенные проводами. И я не понимал, что не так в этой обыденной, привычной для современного глаза картине. А через несколько минут посмотрел на Льяму и медленно произнес:
- Кажется, ты все увидишь сама.
- Что ты хочешь сказать?
Но я не ответил. Вдалеке, в ясном голубом небе появилась черная точка. Понемногу она превратилась в «Хьюи», вооруженный двумя шестиствольными пулеметами.
- Или нет… Похоже, мы останемся вечно молодыми. В памяти будущих поколений, - я позволил себе немного пофилософствовать. Все-таки старуха с косой настигла и меня, и Льяму.
Но наш преследователь не собирался стрелять. Он описал широкий круг и пристроился рядом. Помигал бортовыми огнями и покачался из стороны в сторону – знакомый всем пилотам знак «следуй за мной». Теперь я хорошо разглядел, что это – легкий, короткий «Хьюи» модификации «Чарли». В прошлый раз за мной увязалась тяжелая, длинная машина с индексом «Дельта».
Я на своем ленивом «Сикорском» поплелся позади резвого «Хьюи». Через несколько минут мы приземлились на маленький аэродром – короткую асфальтированную полосу, зачем-то построенную прямо посреди дремучего леса. А потом мне показалось, что я схожу с ума. Или уже сошел. Одним словом, я очень удивлюсь, если после всех приключений не стану почетным клиентом пристанища Наполеонов.
Распахнулась дверь «Хьюи» и с командирского места на землю спрыгнул Барни Холлиуэлл – такой же холеный и чопорный, как тогда, в гасиенде Эль-Фароль. А с кресла второго пилота довольно улыбался покойный доктор Макферсон собственной персоной. Он открыл дверь и занял место по левую руку Барни. Мне, наверное, прямо сейчас следовало начать завывать и биться головой о лобовое стекло.
Мы с Льямой спустились из кабины и, как два истукана, встали напротив. Барни демонстративно посмотрел на меня с одной стороны, с другой и обошел кругом.
- Что это с вами, мистер Холлиуэлл? – поинтересовался я.
Вместо него ответил Макферсон:
- Хочет внимательно разглядеть человека, который нейтрализовал Джошуа Сансома. Я не ошибусь, если назову его самым опасным преступником за всю известную историю…
- А… Говорить, значит, за Барни вы будете? Он разучился? – нагло перебил я доктора.
- Нет, я до сих пор умею, - Холлиуэлл не улыбнулся. – Давайте сюда то, что принадлежит нам.
- А вы не слишком много хотите? Откуда я знаю, может, вас подослали друзья нашего любителя черномазых? А вдруг это вы – самый опасный преступник на весь сериал «Звездный путь»?
- Последние события сделали вас подозрительным, да, Ральф? Расслабьтесь. На самом деле меня зовут вовсе не Барни Холлиуэлл, а Бруно Хортон. Я – маршал секретной службы «Стрела и копье».
- Прямо как в шпионских романах. Покажите мне ваш значок, удостоверение или что-то подобное?
- Боюсь, вам придется поверить нам на слово, - сказал доктор Макферсон, но все же показал мне карточку со знакомой эмблемой. – Наши сотрудники очень не любят рекламы. В общем, давайте её сюда.
И только сейчас я сообразил, что записная книжка испарилась, улетела сквозь время вместе с трупом надсмотрщика.
- Вы о блокноте? У меня его нет, - я рассказал о том, что произошло в гостиной особняка Эль-Фароль.
- Господи, Ральф, - прошептал Бруно Хортон. – Ну почему ты такой идиот? А?
- Судя по тому, что разрывы временной последовательности… хроноклазмы не возникают и не схлопываются каждую секунду, ничего пока не произошло, - сказал Макферсон. – И все равно придется начинать с самого начала.
Льяма, которая до того молчала, вдруг ожила:
- Подождите. Вот, может, пригодится? – она достала из нагрудного кармана пачку смятых листов.
Бруно пробежал их глазами и бросился мексиканке на шею:
- Честно, моя девочка, я бы на тебе женился, если бы уже не был женат! Все, что нам нужно, здесь есть!
- Кроме ключа к шифру, - заметил Макферсон. – Погодите, погодите. А это что?
Доктор протянул руку, вытащил у меня из бокового кармана «Вальтер» Сансома, осмотрел каждый сантиметр пистолета и вынул из рукоятки магазин. Оба они, Макферсон и Хортон, переглянулись, выкрикнули: «Ха! Вот и ключ!» - и одновременно хлопнули друг друга по плечу. Как у них так получилось?
- Я беру свои слова назад, Ральф, - сказал Хортон. – Ты просто невероятный везунчик. Но такого недотепу еще поискать надо. К нашему всеобщему счастью.
- Ну, если бы нам не удалось заболтать Сансома, то Рид бы не успел…
- Он не мог не успеть, - перебил меня Макферсон. – В той временной последовательности выстрел охотника был предопределен. Ты совершенно случайно, вернее, интуитивно, выбрал нужную ветку реальности. В ней живы ты, я, Хортон и Льяма. И мертв Сансом. А ведь могло бы случиться по-другому. Вот снимки с зондов.
Доктор протянул мне две фотографии. На одной Льяма, прекрасная Льяма лежала на поляне у хижины охотника, прижав руки к груди. На траве блестели красные капли. На другой я валялся на полу домика Сансома с простреленной головой и дурацкой улыбкой на губах.
- А что случилось с нехорошими ветками… ну… реальности? – мне пришлось откашляться, чтобы это спросить.
- Они отброшены. Их нет, и никогда не существовало с той самой секунды, как ты убедил государственного чиновника, что поселок называется Ювальди, а не Угальде. Этот временной разлом спас тебя. Именно ему ты обязан жизнью.
- Но город всегда так назывался!
- Разумеется. Для тебя иначе и быть не могло. Тебя настиг созданный тобой же хроноклазм. В общем, все сложно.
Я никак не мог понять, каким образом название городка связано с моей собственной судьбой. Поэтому решил больше не поднимать эту тему, а спросил у мексиканки:
- Когда ты успела переписать весь блокнот? Не видел тебя с шариковой авторучкой или хотя бы с гусиным пером.
- Пока ты спал, дорогой, - улыбнулась Льяма. – Пока ты спал.
На минуту на вертолетной площадке повисло молчание. Тягостное или радостное – трудно сказать.
- Сансом – крупный контрабандист антиквариата, - Макферсон разбавил навязчивую тишину репликой. – Он летал в прошлое, собирал все, что попадется под руку и устраивал тайные склады. Остальное делало время. Сансому оставалось вернуться назад в будущее и продать товар скупщикам предметов старины.
- И что в этом плохого?
Макферсон издевательски посмотрел на меня, как бы говоря: «Что взять с дурачка?» Немного поколебавшись, он хмыкнул и все же ответил на глупый вопрос:
- Ничего, кроме того, что Сансом сколотил шайку из беглых рабов. Они грабили и убивали всех – от переселенцев до богатых плантаторов. Деньги забирали себе, а Джошу поставляли ненужный, по их мнению, хлам. Хроноклазмы нашего изобретательного друга, как ты сам понимаешь, не волновали.
Мы снова замолчали. Льяма, судя по ее виду, скучала, я переваривал услышанное. А потом Бруно сказал:
- Нам нужен твой вертолет для исследований. Он побывал в девятнадцатом веке и собрал на себя массу очень интересных образцов. Придется тебе его отдать.
Я не стал выяснять подробности потрясающих экспериментов мистера Хортона и доктора Макферсона, а просто назвал сумму, которую хотел бы получить.
- Вот нахал! – ответил Бруно. – Алмазов тебе мало?
- Каких алмазов?
- Тех, что у тебя с горкой насыпаны в боковом кармане рюкзака! И во втором тоже!
Я не поленился, принес из грузового отсека ранец и высыпал на ладонь немного белого песка с мутными камешками.
- Это и есть ваши алмазы?
На этот раз Бруно улыбнулся. Макферсон же и вовсе согнулся пополам от смеха:
- А ты думал, они размером с твою руку и блестят? Это неотшлифованные алмазы, натуральные, между прочим. Прямо из Кимберли. Прикинь, ты теперь миллионер! Правда, налоги заплатить все-таки придется.
За несколько минут Макферсон и Хортон ударным темпом выгрузили из моего «Сикорского» ящик с винтовками, патроны и все мои пожитки вплоть до матраса и подушки. Когда оба «секретных сотрудника» уже сидели в кабине, я спросил:
- А зачем вам вообще понадобился синтезатор топлива? Неужели нельзя сделать машину… прямо на электричестве, что ли?
- Самый умный, да? – ответил Хортон вопросом на вопрос. – Конспирация!
- И ради конспирации вы отправили меня в девятнадцатый век на вертолете?
- Аварийно! – кивнул Макферсон. – Мы послали тебя к нашему куратору индейцев Черному Грифу, а ты его убил.
- Я этого не делал! Он сам! – в отчаянии выкрикнул я, прекрасно понимая, что мне никто никогда не поверит.
- Разве я тебя обвиняю? Произошла трагическая ошибка – лишняя подозрительность работает во вред даже секретным агентам. Мы, как могли, подчистили твои художества, но несчастного Фенимора Купера ты все-таки свел в могилу. Зато создал хроноклазм и новый временной узел. И мы без особых затрат энергии вытащили вас обоих сюда, в две тысячи пятнадцатый год. В новую опорную точку. Раньше не получилось, уж извини.
- Последний вопрос! Кто такой судья Солли Левин?
Макферсон опустил руки. Хортон сжал кулаки:
- Это… наша заноза в заднице. Он всегда появляется неизвестно откуда и всегда делает то, что ему вздумается. Но Солли справедлив, невероятно справедлив. Я сам дорого бы отдал, чтобы узнать, кто он такой на самом деле.
Загрохотал двигатель «Сикорского». Вертолет оторвался от земли и, покачиваясь, взял курс на север. И вдруг машина окуталась скворчащим клубком молний, вспыхнула ярко-зеленым светом и пропала. Навстречу нам поплыл знакомый огненный шар, похожий на отлитую из стекла морскую мину.
Льяма раскрыла рот, зрачки ее превратились в две черные точки. Я повалил мексиканку на землю, прикрыл ей глаза ладонью и крикнул:
- Не смотри! Пожалуйста, не смотри!
Огненный шар расплылся и лопнул. Только тогда мы поднялись на ноги.
- Я вот думаю, - печально произнесла мексиканка. – Макферсон сказал, что сейчас две тысячи пятнадцатый год… Двадцать первый век. А как же мой отец? Он ведь остался там, в девятнадцатом веке.
- А моя мама в двадцатом. Мы теперь с тобой оба круглые сироты. Но сопли, слюни и прочие биологические жидкости будем распускать позже. Сначала надо выбраться отсюда. Если мы будем ждать экспресс «Чаттануга», то Хортон и Макферсон найдут здесь только обглоданные крысами скелеты.
Льяма молча указала на темно-зеленый «Хьюи» с армейскими опознавательными знаками. Его двери все еще были открыты.
- Ты права. Машина есть машина. Будет служить любому хозяину. Но я думаю, нет ли здесь подвоха. Ну, риск – благородное дело. Не просто так же нам оставили этот чудесный, и, я бы сказал, летательный аппарат.
Погрузка имущества заняла у нас с мексиканкой куда больше времени, чем разгрузка у наших «друзей». Вот что значит недостаток сноровки и мотивации.
Наконец мы уселись в кресла и захлопнули двери. Льяма с интересом рассматривала новую для себя машину – наверное, ей понравилось то, что в кабину не надо карабкаться по лесенке. Что-то белело между бронеспинкой и приборной консолью. Я сунул руку в щель, словно в пасть льву, и достал сложенный вчетверо листок бумаги.
- Что там? – воскликнула мексиканка.
Я развернул письмо:
- «Будьте вы прокляты, пособники империализма!»
- Но-но!
- Там так написано.
- К черту! Читай дальше!
- «Будьте вы прокляты, пособники империализма! Да шучу я. Предлагаю вам стать маршалами секретной службы «Стрела и копье». Если согласны, берите вертолет и отправляйтесь в свадебное или какое там путешествие. Живите в свое удовольствие. Когда понадобитесь, мы сами вас разыщем. Не беспокойтесь о топливе, техническом обслуживании и патронах для пулеметов – все сделано по высшему разряду для ваших будущих заданий. Бумаги лежат, как ни удивительно, в ящичке для документов. Чуть не забыл. Четырехмерный индикатор временной последовательности – вы называете его идолом времени, не терпит коллизий. Он вернулся обратно в пещеру – нашу секретную базу. Не ищите его. С уважением, доктор Макферсон».
Я схватил рюкзак. Он оказался пуст: позолоченная статуэтка орла испарилась.
Лицо мексиканки потемнело:
- Тебе не кажется, что мы из рабовладельцев превратились в рабов?
- Всего лишь в наемных работников. Мы всегда можем уволиться со службы. Ты со мной?
Льяма не ответила. Она с минуту думала, потом просто кивнула.
Я нажал на кнопку запуска двигателя. Затрещали запальные свечи, завизжал стартер, раскручивая ротор с двумя широкими лопастями. Потом мягко и ровно запела турбина. Электромотор смолк. После грохота поршней «Сикорского», казалось, в кабине царит мертвая тишина.
- Да здесь можно разговаривать без наушников! – Льяма сама, без команды, защелкнула ремни. Сообразительная девочка.
- Можно, но не нужно. С ними лучше. Все-таки слух нам выдается один раз в жизни.
Я взлетел и взял курс на северо-восток. Новая машина, как хорошо объезженный конь, отзывалась на каждое движение рук и ног. Она легко набрала высоту – компактная турбина «Хьюи» вдвое мощнее надежного, но громоздкого и тяжелого поршневого мотора «Сикорского». Надвигалась гроза и я, глядя на мерцающий свет автомобильных фар на шоссе, размышлял, даст ли нам Макферсон хоть небольшую передышку. А потом открыл окно, схватил рюкзак и вытряхнул из него алмазы. Радужное облачко драгоценной пыли расплылось и исчезло далеко внизу.
- Зачем ты это сделал?! – вскрикнула пораженная Льяма.
- Когда человеку нечего желать, жизнь становится неинтересной. Будем искать заказы на перевозки, так? Да не переживай, подъемные нам все равно оставили. И жалованье должны платить.
- Мой отец тебя бы убил. Не посмотрел бы, что белый.
В этом я не сомневался.
В тот же вечер мы прилетели в маленький городок и попытались продать револьвер Льямы местному антиквару. Он отказался. Заявил, что не берет на комиссию новоделы.
10.07.2020
- Особенно детишки, - вставил я свои десять центов. – Игры в индейцев – это весело.
Мексиканка бросила на меня убийственный взгляд.
- Вы останетесь на века, господин Купер. Спите спокойно…
- И не переживайте о голубях, - намекнул я на будущую статую писателя в парке Куперстауна. Увы, я снова не удержался и разбавил пафос толикой ехидства.
- Простите моего друга, пожалуйста, - попросила Льяма.
- Все забыто, - сказал Купер. На его щеках поблескивали две дорожки. – Когда знаешь такое, трудно остаться в своем уме.
- Вы не могли бы отойти подальше от вертолета, к дому? Иначе можно пострадать, - попросил я.
Купер поплелся к особняку. Я надел наушники, нажал кнопку стартера, и грохот девяти цилиндров заметался среди вековых сосен. Сюзан пыталась увести отца в дом, а он с размаха хватил бутылкой о стену, упал на колени и закрыл лицо руками. А потом мы взлетели.
Глава 35. Пока ты спал
Я развернул вертолет и направил машину вдоль ровного асфальтированного шоссе. Прекрасный ориентир.
- Ну ты даешь! Рассказывать писателю о войнах, миллионах жертв и ружьях, способных стрелять много раз подряд. Ничего лучше не мог придумать? – набросилась на меня Льяма.
- А чего ты хотела от солдафона? – рассеянно сказал я.
Что-то очень важное ускользало от моего понимания. Параллельно шоссе, по вырубленной в лесу просеке, тянулась линия электропередач – ажурные опоры, соединенные проводами. И я не понимал, что не так в этой обыденной, привычной для современного глаза картине. А через несколько минут посмотрел на Льяму и медленно произнес:
- Кажется, ты все увидишь сама.
- Что ты хочешь сказать?
Но я не ответил. Вдалеке, в ясном голубом небе появилась черная точка. Понемногу она превратилась в «Хьюи», вооруженный двумя шестиствольными пулеметами.
- Или нет… Похоже, мы останемся вечно молодыми. В памяти будущих поколений, - я позволил себе немного пофилософствовать. Все-таки старуха с косой настигла и меня, и Льяму.
Но наш преследователь не собирался стрелять. Он описал широкий круг и пристроился рядом. Помигал бортовыми огнями и покачался из стороны в сторону – знакомый всем пилотам знак «следуй за мной». Теперь я хорошо разглядел, что это – легкий, короткий «Хьюи» модификации «Чарли». В прошлый раз за мной увязалась тяжелая, длинная машина с индексом «Дельта».
Я на своем ленивом «Сикорском» поплелся позади резвого «Хьюи». Через несколько минут мы приземлились на маленький аэродром – короткую асфальтированную полосу, зачем-то построенную прямо посреди дремучего леса. А потом мне показалось, что я схожу с ума. Или уже сошел. Одним словом, я очень удивлюсь, если после всех приключений не стану почетным клиентом пристанища Наполеонов.
Распахнулась дверь «Хьюи» и с командирского места на землю спрыгнул Барни Холлиуэлл – такой же холеный и чопорный, как тогда, в гасиенде Эль-Фароль. А с кресла второго пилота довольно улыбался покойный доктор Макферсон собственной персоной. Он открыл дверь и занял место по левую руку Барни. Мне, наверное, прямо сейчас следовало начать завывать и биться головой о лобовое стекло.
Мы с Льямой спустились из кабины и, как два истукана, встали напротив. Барни демонстративно посмотрел на меня с одной стороны, с другой и обошел кругом.
- Что это с вами, мистер Холлиуэлл? – поинтересовался я.
Вместо него ответил Макферсон:
- Хочет внимательно разглядеть человека, который нейтрализовал Джошуа Сансома. Я не ошибусь, если назову его самым опасным преступником за всю известную историю…
- А… Говорить, значит, за Барни вы будете? Он разучился? – нагло перебил я доктора.
- Нет, я до сих пор умею, - Холлиуэлл не улыбнулся. – Давайте сюда то, что принадлежит нам.
- А вы не слишком много хотите? Откуда я знаю, может, вас подослали друзья нашего любителя черномазых? А вдруг это вы – самый опасный преступник на весь сериал «Звездный путь»?
- Последние события сделали вас подозрительным, да, Ральф? Расслабьтесь. На самом деле меня зовут вовсе не Барни Холлиуэлл, а Бруно Хортон. Я – маршал секретной службы «Стрела и копье».
- Прямо как в шпионских романах. Покажите мне ваш значок, удостоверение или что-то подобное?
- Боюсь, вам придется поверить нам на слово, - сказал доктор Макферсон, но все же показал мне карточку со знакомой эмблемой. – Наши сотрудники очень не любят рекламы. В общем, давайте её сюда.
И только сейчас я сообразил, что записная книжка испарилась, улетела сквозь время вместе с трупом надсмотрщика.
- Вы о блокноте? У меня его нет, - я рассказал о том, что произошло в гостиной особняка Эль-Фароль.
- Господи, Ральф, - прошептал Бруно Хортон. – Ну почему ты такой идиот? А?
- Судя по тому, что разрывы временной последовательности… хроноклазмы не возникают и не схлопываются каждую секунду, ничего пока не произошло, - сказал Макферсон. – И все равно придется начинать с самого начала.
Льяма, которая до того молчала, вдруг ожила:
- Подождите. Вот, может, пригодится? – она достала из нагрудного кармана пачку смятых листов.
Бруно пробежал их глазами и бросился мексиканке на шею:
- Честно, моя девочка, я бы на тебе женился, если бы уже не был женат! Все, что нам нужно, здесь есть!
- Кроме ключа к шифру, - заметил Макферсон. – Погодите, погодите. А это что?
Доктор протянул руку, вытащил у меня из бокового кармана «Вальтер» Сансома, осмотрел каждый сантиметр пистолета и вынул из рукоятки магазин. Оба они, Макферсон и Хортон, переглянулись, выкрикнули: «Ха! Вот и ключ!» - и одновременно хлопнули друг друга по плечу. Как у них так получилось?
- Я беру свои слова назад, Ральф, - сказал Хортон. – Ты просто невероятный везунчик. Но такого недотепу еще поискать надо. К нашему всеобщему счастью.
- Ну, если бы нам не удалось заболтать Сансома, то Рид бы не успел…
- Он не мог не успеть, - перебил меня Макферсон. – В той временной последовательности выстрел охотника был предопределен. Ты совершенно случайно, вернее, интуитивно, выбрал нужную ветку реальности. В ней живы ты, я, Хортон и Льяма. И мертв Сансом. А ведь могло бы случиться по-другому. Вот снимки с зондов.
Доктор протянул мне две фотографии. На одной Льяма, прекрасная Льяма лежала на поляне у хижины охотника, прижав руки к груди. На траве блестели красные капли. На другой я валялся на полу домика Сансома с простреленной головой и дурацкой улыбкой на губах.
- А что случилось с нехорошими ветками… ну… реальности? – мне пришлось откашляться, чтобы это спросить.
- Они отброшены. Их нет, и никогда не существовало с той самой секунды, как ты убедил государственного чиновника, что поселок называется Ювальди, а не Угальде. Этот временной разлом спас тебя. Именно ему ты обязан жизнью.
- Но город всегда так назывался!
- Разумеется. Для тебя иначе и быть не могло. Тебя настиг созданный тобой же хроноклазм. В общем, все сложно.
Я никак не мог понять, каким образом название городка связано с моей собственной судьбой. Поэтому решил больше не поднимать эту тему, а спросил у мексиканки:
- Когда ты успела переписать весь блокнот? Не видел тебя с шариковой авторучкой или хотя бы с гусиным пером.
- Пока ты спал, дорогой, - улыбнулась Льяма. – Пока ты спал.
На минуту на вертолетной площадке повисло молчание. Тягостное или радостное – трудно сказать.
- Сансом – крупный контрабандист антиквариата, - Макферсон разбавил навязчивую тишину репликой. – Он летал в прошлое, собирал все, что попадется под руку и устраивал тайные склады. Остальное делало время. Сансому оставалось вернуться назад в будущее и продать товар скупщикам предметов старины.
- И что в этом плохого?
Макферсон издевательски посмотрел на меня, как бы говоря: «Что взять с дурачка?» Немного поколебавшись, он хмыкнул и все же ответил на глупый вопрос:
- Ничего, кроме того, что Сансом сколотил шайку из беглых рабов. Они грабили и убивали всех – от переселенцев до богатых плантаторов. Деньги забирали себе, а Джошу поставляли ненужный, по их мнению, хлам. Хроноклазмы нашего изобретательного друга, как ты сам понимаешь, не волновали.
Мы снова замолчали. Льяма, судя по ее виду, скучала, я переваривал услышанное. А потом Бруно сказал:
- Нам нужен твой вертолет для исследований. Он побывал в девятнадцатом веке и собрал на себя массу очень интересных образцов. Придется тебе его отдать.
Я не стал выяснять подробности потрясающих экспериментов мистера Хортона и доктора Макферсона, а просто назвал сумму, которую хотел бы получить.
- Вот нахал! – ответил Бруно. – Алмазов тебе мало?
- Каких алмазов?
- Тех, что у тебя с горкой насыпаны в боковом кармане рюкзака! И во втором тоже!
Я не поленился, принес из грузового отсека ранец и высыпал на ладонь немного белого песка с мутными камешками.
- Это и есть ваши алмазы?
На этот раз Бруно улыбнулся. Макферсон же и вовсе согнулся пополам от смеха:
- А ты думал, они размером с твою руку и блестят? Это неотшлифованные алмазы, натуральные, между прочим. Прямо из Кимберли. Прикинь, ты теперь миллионер! Правда, налоги заплатить все-таки придется.
За несколько минут Макферсон и Хортон ударным темпом выгрузили из моего «Сикорского» ящик с винтовками, патроны и все мои пожитки вплоть до матраса и подушки. Когда оба «секретных сотрудника» уже сидели в кабине, я спросил:
- А зачем вам вообще понадобился синтезатор топлива? Неужели нельзя сделать машину… прямо на электричестве, что ли?
- Самый умный, да? – ответил Хортон вопросом на вопрос. – Конспирация!
- И ради конспирации вы отправили меня в девятнадцатый век на вертолете?
- Аварийно! – кивнул Макферсон. – Мы послали тебя к нашему куратору индейцев Черному Грифу, а ты его убил.
- Я этого не делал! Он сам! – в отчаянии выкрикнул я, прекрасно понимая, что мне никто никогда не поверит.
- Разве я тебя обвиняю? Произошла трагическая ошибка – лишняя подозрительность работает во вред даже секретным агентам. Мы, как могли, подчистили твои художества, но несчастного Фенимора Купера ты все-таки свел в могилу. Зато создал хроноклазм и новый временной узел. И мы без особых затрат энергии вытащили вас обоих сюда, в две тысячи пятнадцатый год. В новую опорную точку. Раньше не получилось, уж извини.
- Последний вопрос! Кто такой судья Солли Левин?
Макферсон опустил руки. Хортон сжал кулаки:
- Это… наша заноза в заднице. Он всегда появляется неизвестно откуда и всегда делает то, что ему вздумается. Но Солли справедлив, невероятно справедлив. Я сам дорого бы отдал, чтобы узнать, кто он такой на самом деле.
Загрохотал двигатель «Сикорского». Вертолет оторвался от земли и, покачиваясь, взял курс на север. И вдруг машина окуталась скворчащим клубком молний, вспыхнула ярко-зеленым светом и пропала. Навстречу нам поплыл знакомый огненный шар, похожий на отлитую из стекла морскую мину.
Льяма раскрыла рот, зрачки ее превратились в две черные точки. Я повалил мексиканку на землю, прикрыл ей глаза ладонью и крикнул:
- Не смотри! Пожалуйста, не смотри!
Огненный шар расплылся и лопнул. Только тогда мы поднялись на ноги.
- Я вот думаю, - печально произнесла мексиканка. – Макферсон сказал, что сейчас две тысячи пятнадцатый год… Двадцать первый век. А как же мой отец? Он ведь остался там, в девятнадцатом веке.
- А моя мама в двадцатом. Мы теперь с тобой оба круглые сироты. Но сопли, слюни и прочие биологические жидкости будем распускать позже. Сначала надо выбраться отсюда. Если мы будем ждать экспресс «Чаттануга», то Хортон и Макферсон найдут здесь только обглоданные крысами скелеты.
Льяма молча указала на темно-зеленый «Хьюи» с армейскими опознавательными знаками. Его двери все еще были открыты.
- Ты права. Машина есть машина. Будет служить любому хозяину. Но я думаю, нет ли здесь подвоха. Ну, риск – благородное дело. Не просто так же нам оставили этот чудесный, и, я бы сказал, летательный аппарат.
Погрузка имущества заняла у нас с мексиканкой куда больше времени, чем разгрузка у наших «друзей». Вот что значит недостаток сноровки и мотивации.
Наконец мы уселись в кресла и захлопнули двери. Льяма с интересом рассматривала новую для себя машину – наверное, ей понравилось то, что в кабину не надо карабкаться по лесенке. Что-то белело между бронеспинкой и приборной консолью. Я сунул руку в щель, словно в пасть льву, и достал сложенный вчетверо листок бумаги.
- Что там? – воскликнула мексиканка.
Я развернул письмо:
- «Будьте вы прокляты, пособники империализма!»
- Но-но!
- Там так написано.
- К черту! Читай дальше!
- «Будьте вы прокляты, пособники империализма! Да шучу я. Предлагаю вам стать маршалами секретной службы «Стрела и копье». Если согласны, берите вертолет и отправляйтесь в свадебное или какое там путешествие. Живите в свое удовольствие. Когда понадобитесь, мы сами вас разыщем. Не беспокойтесь о топливе, техническом обслуживании и патронах для пулеметов – все сделано по высшему разряду для ваших будущих заданий. Бумаги лежат, как ни удивительно, в ящичке для документов. Чуть не забыл. Четырехмерный индикатор временной последовательности – вы называете его идолом времени, не терпит коллизий. Он вернулся обратно в пещеру – нашу секретную базу. Не ищите его. С уважением, доктор Макферсон».
Я схватил рюкзак. Он оказался пуст: позолоченная статуэтка орла испарилась.
Лицо мексиканки потемнело:
- Тебе не кажется, что мы из рабовладельцев превратились в рабов?
- Всего лишь в наемных работников. Мы всегда можем уволиться со службы. Ты со мной?
Льяма не ответила. Она с минуту думала, потом просто кивнула.
Я нажал на кнопку запуска двигателя. Затрещали запальные свечи, завизжал стартер, раскручивая ротор с двумя широкими лопастями. Потом мягко и ровно запела турбина. Электромотор смолк. После грохота поршней «Сикорского», казалось, в кабине царит мертвая тишина.
- Да здесь можно разговаривать без наушников! – Льяма сама, без команды, защелкнула ремни. Сообразительная девочка.
- Можно, но не нужно. С ними лучше. Все-таки слух нам выдается один раз в жизни.
Я взлетел и взял курс на северо-восток. Новая машина, как хорошо объезженный конь, отзывалась на каждое движение рук и ног. Она легко набрала высоту – компактная турбина «Хьюи» вдвое мощнее надежного, но громоздкого и тяжелого поршневого мотора «Сикорского». Надвигалась гроза и я, глядя на мерцающий свет автомобильных фар на шоссе, размышлял, даст ли нам Макферсон хоть небольшую передышку. А потом открыл окно, схватил рюкзак и вытряхнул из него алмазы. Радужное облачко драгоценной пыли расплылось и исчезло далеко внизу.
- Зачем ты это сделал?! – вскрикнула пораженная Льяма.
- Когда человеку нечего желать, жизнь становится неинтересной. Будем искать заказы на перевозки, так? Да не переживай, подъемные нам все равно оставили. И жалованье должны платить.
- Мой отец тебя бы убил. Не посмотрел бы, что белый.
В этом я не сомневался.
В тот же вечер мы прилетели в маленький городок и попытались продать револьвер Льямы местному антиквару. Он отказался. Заявил, что не берет на комиссию новоделы.
10.07.2020
