Катя иногда ходила с костылями. через "нехочуху", заставляя себя ( доктор сказал, что нужно) и Сашок медленно шел рядом, стараясь как мог скрасить путешествие, рассказывая как всегда, свои анекдоты, которых знал, казалось, немерено. Бывало, на полпути совсем изнемогала от усталости и боли, тогда Сашку приходилось тащить ее и еще ее костыли.
В Кате нечасто , но все же взвывали мысли , что Сашок ее когда – нибудь бросит. Просто не придет. Пару - тройку раз та и было.( т е день - два он не приходил вовсе). И Катя вся сумбурная, беспрестанно смотрела в окно, начинала плакать и даже навзрыд. Но он являлся вновь , бодренько пытаясь развеселить собравшихся и изнемогающее сердце Кати окрылялось снова.
- Прости Катя. Мать заставила заниматься, долго стебала. Пока говорит от сих до сих не выучишь, никуда не пойдешь. И сама целый день дома была, постоянно в комнату заглядывала.
И снова прогулки, и снова Сашок крепко прижав Катю, несет ее на себе. Весь раскрасневшийся, потный, с мокрым лицом и рубашкой и с такими ударами сердца, что они стрелами проникали и в нее. Ей представлялось будто он хочет отдать его сердце ей , Катюхе.!
Саша ни разу не пожаловался, или не сказал , что устал, не может, вот как у тебя все заживет, тогда и будем гулять и тому подобное.
Он ее любит ? Жалеет? Что?
Конечно, они брали с собой учебники, открывали и прочтя совместно два- три параграфа или несколько страниц закрывали его и вместо того, чтобы повторять сидели обнявшись, коротко, по чуть- чуть, стесняясь трогали друг друга носом и губами, как будто пытались запоминать изгибы лица друг друга, По первости, только прикасаясь и смущаясь этого целовались, только немного припадая губа ми, потом смотрели на звездное небо, вычисляли звезды и созвездия пока кто- то из них не решался робко сказать, что пора домой..
Так бы продолжалось бог весть сколько , но тут грянул гром в виде Зои Львовны, классного руководителя. Она пришла к Кате домой, мощно постучала в дверь, и не спрашивая разрешения зашла. Ее уже давно мало что изумляло и удивляло, даже тот же застоявшийся запах мочи и сивушных выделений.
И видимо, решив, брать быка за рога, выдала речь
- Вы, что это с Сашей делаете, а? Любовь решили крутить. У вас через три дня первый экзамен, вы дипломы получаете, и во чтобы, то не стало, должны получить. Это сейчас для вас первейшая цель, а потом уж любитесь. Ты знаешь, Сашина мама как зла на тебя, ругается, хотела сюда прийти, только точного адреса не знала, я ее кое- как отговорила. Сказала , что сама сюда направляюсь. Так, что сиди и учи.
И тут очнулась мать, хоть и с похмелья с больной головой, но сообразила и встряла в разговор.
- Ты че совсем охринела? Быстро за учебники ! Я счас тебя воспитаю, так воспитаю , мало не покажется! Дите мне в подоле решила принесть? Сучка!
Но Зоя Львовна ее опередила
- Не стоит с ней так грубо, вы же все же мама и Катя такую травму перенесла. Она умная девочка, она все понимает. Сделает все правильно. Так ведь Катюша? Будь , прошу, умницей. А вы, - она полностью развернулась в сторону матери. - начните лучше с себя. Не прощаюсь, возможно загляну. Здесь еще одна моя ученица живет.
- Вот тварь, - прошипела мать ей вслед, - меня решила учить. Ты поживи как я, одна с ребятенком.
И тут как вожжа попала ей под хвост, она схватила Катю за волосы, так что они и голова затрещали.
- Ты че, собака такая, делаешь? Ты в гроб меня загнать хочешь? - и как заорет,- Не повторишь ты моей судьбы, не повторишь ! Не позволю! Меня одной хватило. Ну ка, отвечай быстро вы уже е....? Он тебя уже поимел, сучку такую?
Она как будто протрезвела и разглядывала по кускам, по миллиметрам дочку, то поднимая то опуская взгляд - злющий, цепкий, жесткий - как после долгой разлуки, как будто после долгой долгой затяжной зимы. Та дочка, а вроде уже не та ?
- Мама, ну почему ты так , почему? Зачем ты так со мной.? - Катя скукожила нос и подбородок, - Ничего у нас с Сашком не было. Хочешь, поклянусь.- Катя опустила голову, потом посмотрела на небо ясно- голубым куском просачивающееся в окно. -Здоровьем своим поклянусь, ногами своими больными поклянусь, что никогда не встану на ноги, если ..вру.
Ну, ты сама Катюха , знаешь, как нам было с тобой. Ты моей судьбы не повторишь. Не дам. С ребятенком мыкаться не позволю.
- Обещаю, тебе ничего не было. Клянусь.
Они обе замолчали.
Катя внимательно оглядывала мать , вот бы сейчас поработать карандашиком и ее набросать такую растрепанную ,злую, неприбранную , лохматую , с волосами слипшимися на одном боку, но с таким лицом! С такими глазами!
Но не могла этого сделать - мать злющая, да еще с похмелья, могла весь альбом разорвать и карандаши поломать. А так хотелось карандашик в руки и поработать! Как сохранить в памяти этот взгляд, эти глаза, лицо и свои ощущения, чтобы потом смочь вернутся.
Также молча ели картошку , пожаренную отчимом, запивая ее молоком. Мать все так же продолжала рассматривать Катю, правда больше исподтишка. Видимо на каком- то вербальном уровне она не сумела получить ответы на свои вопросы. И все пыталась разгадать загадку по имени дочь....
Первой заметила талант к рисованию швея с материной фабрики, заглянувшая на " рюмку чаю". Когда Катя буквально в пять минут нарисовала великолепную «принцеску», да так как они взрослые вряд ли смогли. Она только что тогда пошла в первый класс. Вот и присоветовали отдать ее в художественную школу, где ребенок проводил почти все свободное время. Кате стукнуло двенадцать, когда она написала свою первую картину масляными красками. Преподаватель тогда ее похвалил, и она гордо унесла свое творение домой. Вторую Катину картину под благовидным предлогом забрал сам преподаватель уже к себе домой.
Сашок уезжал в Санкт- Петербург. Он будет там учится, так решили его родители. Там жил его старший брат.
Прощание случилось так споро, неожиданно и быстро. что Катя сначала и не поняла, как так Саша там, а она тут....осталась
Только через неделю ощутила, осознала как его не хватает. Не хватает мягких обьятий, тихих поцелуев, шуток – прибауток, и чего то такого , что сама до конца и не прояснила...
Дома все также. Мать шила, перешивала на швейной машинки всякие платья, рубашки, юбки. Им фабрика в счет зарплаты разрешила забрать по домам швейные производственные машинки, ну кто хотел, конечно. А зарплату так и не выплатили. В общем остались они с швейной машинкой и на том спасибо.
Катя частенько помогала матери, если не сказать , что работала практически вместо нее. Полупьяное существование не давало возможности ровно ладить строчки. У самой Кати работы не было. Поискала , поискала , да и плюнула.
Отчим уехал как то на РОЖДЕСТВО в свою деревню, ну там и остался. Нашел богатую , с домом из звенящей сосны вдовушку, пригрелся. Надоело ему полуголодное существование в общежитии. К дому и вдовушке прилагалось большая усадьба, две коровы, гуси, утки..... В деревне всегда можно разжиться подножным кормом. Это его очень устраивало. Он только ближе к весне заехал к бывшей сожительнице за своими вещами. Простились тихо, без скандала, к этому уже давно все и шло.
Кате с матерью хватало на пропитание, с голоду не умирали. А там бог даст, и работа путная найдется...
Природа и жизнь сделали новый виток и в очередной, бесконечный, безвременный раз, сквозь зиму просачивалась весна. Из сугробов вытекали первые дерзкие ручейки, уже местами подтаяло, и сквозь белизну снега на солнечной стороне проступала мокрая земля. На дорогах неимоверная слякоть и гололед, если не проваливаешься через рыхлеющий снег, то точно на ледяной кочке можешь упасть. Под ногами у Кати хлюпало и хрюкало, но она все- таки, как можно бодрее, двигалась в сторону деревянных бараков. Там, ждала ее одна бабка, отдавшая на переделку свое выходное платье. И не ведала еще Катя, что вернется сюда совсем скоро...
Этот район, практически состоявший из деревянных скосившихся домов с удобствами на улице, навевал тоску даже самой оптимистичной личности…
Проскакал еще один месяц. Значительно потеплело, природа звала прогуляться по парку, по лесу, к речке.
И пришла к Кате ее подружка по колледжу, Женька, под предлогом " подышать свежим воздухом" выманила на улицу, потихоньку, потихоньку задала направление их вечерней прогулки. Катя куталась в свои мысли, не слушая, болтовни Женьки, и не сразу поняла, что движутся они как раз в сторону барачного района.
И тут Женька призналась, что ведет она Катю к гадалке. Вернее сказать, тянет с собой за компанию. Женька ждала парня из Армии, у них даже договоренность была, что поженятся, как только он вернется. К большой обиде в последние месяцы перед дембелем, он написал ей всего лишь два раза и девочку "терзали смутные мысли". Конечно, Кате топать к неведомой прорицательнице совсем не хотелось. Ее ничуточки, не интересовали не трефовые, не бубновые валеты и короли, и " пустые хлопоты в казенном доме". У нее был свой король - она так хотела в это верить! - один, единственный и навсегда.
Но настойчивая и хитренькая Женька, обогнув ее сбоку, толкала в спину, потом тянула за руки, но все - таки притащила к нужному ей бараку.
- Катюха, пожалуйста, одной мне страшновато. Она всегда говорит как есть и сбывается. Ее поэтому прорицательницей зовут. Ну, давай, шевели ногами, мы почти пришли.
Девчонки поднялись на второй этаж по видавшим виды деревянным, узким ступенькам.
В затхлом коридорчике ожидали своей "участи" две женщины.
Женька была вся в нетерпении, она все время поднималась и спускалась с лесенок, иногда перепрыгивая через две ступеньки.
Наконец, настал их черед.
Комната, где проводился прием посетительниц, оформлена была в духе " почитайте и уважайте". Черные портьеры, по бокам в углах черепа на красных подставках, а прямо над самой гадалкой, висело чучело обезьяны, полумрак и легкая дымка наводили дополнительный трепет.
С единственной лампой на столе комнаты, они кое - как, рассмотрели гадалку. Такой некрасивой женщины они не видела никогда...
Большой нос расплывался на пол- лица, с толстыми, жирными, будто намазанные маслом, ноздрями, напичканный хорошо видимыми порами, которые пронизывали нос насквозь. Мощный, увесистый, скорее мужской подбородок, маленькие узкие глазки.
Верхние веки, подобно маленьким крышкам , нависали на глаза, делая их еще гораздо меньше.
Но в таинственной комнате они находились не одни. Туда, сквозь стены и двери пробрался тот, кто внимательно наблюдал за происходящим. Может, это и называлась судьба?
Катя не слушала, да и не хотела слышать, что плетет она Женьке.
- Подойди ближе, сядь, - скомандовал голос, Катя не сразу вникла, что обращаются к ней.
- А ты прехорошенькая, - ни к тому, ни к сему, сказала гадалка.
Раскладывая карты, она даже не смотрела на них, а глазами терзала Катю, которой казалось, что внутри у нее жжет, и это жжение медленно спустилось вниз, в пах, там на какие - то мгновения приятно застыло, потом рассыпалось по красиво очерченным подтянутым бедрам и теплотой из маленьких ступней выплывает наружу.
Дальнейшие слова, почему то донеслись очень отчетливо и буквально впивались в голову.
- ТЫ НИКОГДА ЗАМУЖ НЕ ВЫЙДЕШЬ, И ДЕТЕЙ У ТЕБЯ НЕ БУДЕТ.
Женька от этих слов ахнула, и закрыла свои полуоткрытые, вопрошающие губки, пухленькими, напомаженными, сдобренными всяческими кремами, лакированными пальчиками. И так стояла, не шевелясь.
А Катя, почему- то подумала про деньги. Вот сейчас скажет мол " позолотить ручку". Фиг, ей, фиг! И с такой быстротой выскочила из комнаты, что резко открыв дверь, ударила стоявшую возле нее женщину.
Там снаружи, тихий, прохладный вечер, почти ночь с еще робкими запахами раскрывающейся весны, вселял потребность жизни и надежду.
- Врешь ты старая ведьма, врешь. Старая...швабра! У меня все будет и муж, и дети, все как у всех!
Она открыла сумочку, прилаженную к боку, нащупала рукой там, в глубине письмо от Саши. Она его только сегодня получила и еще не ответила......
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
КНИГА ПОЛНОСТЬЮ ОПУБЛИКОВАНА в ИМ "Призрачные Миры"
Катя только утром позавтракала, начала приметать манжет к платью, с горечью думая, что заказов становится меньше, как в дверь забарабанили. Она уже знала, кто это, и, не спрашивая, открыла.
На пороге вырисовывалась Женька.
- Привет.
- Привет. Я с тобой никуда не пойду.
- А я тебя никуда и не зову. Войти можно? Слушай, вчера такие чудеса в решете приключились. Ты когда убежала, она меня не отпустила, хоть я хотела за тобой. Потом она всех прогнала, стала карты перекладывать, у нее были такие глаза! Видимо что- то не срасталось. А я же сижу тихо, как мышка, наблюдаю. Слушай, она, вообще такая страшная, как бегемот. Затем стала про тебя спрашивать - где живешь, с кем живешь. Ну, я ответила как есть. Секрет что – ли, какой? Траву вонючую подожгла, ужас.... Потом она пацаненка какого- то крикнула, и снарядила мне в провожатые. Сама же знаешь, какой там бандитский район, как стемнеет, нос не суй. А тебя так отпустила, типа ты никому не нужна? - и мелко захихикала.
- Да уж, чудеса в решете, это точно, - подумала Катя.
И старалась забыть этот поход в барак, эту никчемную гадалку. Она как раз купила, какой- то женский роман, вот только с манжетами разберется, и окажется в прекрасном мире хоть и чужой, но любовной, волшебной истории со счастливым концом. Да вот еще с платьем, которое она выкроила для себя надо заняться, никак дошить не может, не хочется как- то. Для кого наряжаться, марафет наводить - Саша далеко, а про других, она даже и не помышляла, другие для нее не существовали.
Жизнь сделала новый виток, потихоньку все видоизменялось, обустраивалось. Кто мог, приспосабливался, кто нет, уходили в мир иной...
Одну из фабрик города перекроили в торговый центр, где в одном из уголков арендовала помещение знакомая матери, когда - то жившая в общаге. Сделав там швейную мастерскую, позвала Катю к себе на работу.
Наступивший день складывался совсем неудачно, даже поганенько. Пришли две привередливые тетки - одной казалось, что оборки пришиты криво, другой, что брюки подшиты неправильно.
Когда Катя после 10 часовой работы добрела до дому, она была практически уже никакая.
Мать сидела на продавленном матрасе, вокруг нее разбросанные письма, кучковались, и на кровати и на полу. По конвертам и листам с размашистым, немного небрежным почерком, она быстро поняла, что это ее письма. На них на всех были сердечки, которые Саша рисовал, но только для нее, Кати! Да и других писем никогда в доме не было.
В Кате нечасто , но все же взвывали мысли , что Сашок ее когда – нибудь бросит. Просто не придет. Пару - тройку раз та и было.( т е день - два он не приходил вовсе). И Катя вся сумбурная, беспрестанно смотрела в окно, начинала плакать и даже навзрыд. Но он являлся вновь , бодренько пытаясь развеселить собравшихся и изнемогающее сердце Кати окрылялось снова.
- Прости Катя. Мать заставила заниматься, долго стебала. Пока говорит от сих до сих не выучишь, никуда не пойдешь. И сама целый день дома была, постоянно в комнату заглядывала.
И снова прогулки, и снова Сашок крепко прижав Катю, несет ее на себе. Весь раскрасневшийся, потный, с мокрым лицом и рубашкой и с такими ударами сердца, что они стрелами проникали и в нее. Ей представлялось будто он хочет отдать его сердце ей , Катюхе.!
Саша ни разу не пожаловался, или не сказал , что устал, не может, вот как у тебя все заживет, тогда и будем гулять и тому подобное.
Он ее любит ? Жалеет? Что?
Конечно, они брали с собой учебники, открывали и прочтя совместно два- три параграфа или несколько страниц закрывали его и вместо того, чтобы повторять сидели обнявшись, коротко, по чуть- чуть, стесняясь трогали друг друга носом и губами, как будто пытались запоминать изгибы лица друг друга, По первости, только прикасаясь и смущаясь этого целовались, только немного припадая губа ми, потом смотрели на звездное небо, вычисляли звезды и созвездия пока кто- то из них не решался робко сказать, что пора домой..
Так бы продолжалось бог весть сколько , но тут грянул гром в виде Зои Львовны, классного руководителя. Она пришла к Кате домой, мощно постучала в дверь, и не спрашивая разрешения зашла. Ее уже давно мало что изумляло и удивляло, даже тот же застоявшийся запах мочи и сивушных выделений.
И видимо, решив, брать быка за рога, выдала речь
- Вы, что это с Сашей делаете, а? Любовь решили крутить. У вас через три дня первый экзамен, вы дипломы получаете, и во чтобы, то не стало, должны получить. Это сейчас для вас первейшая цель, а потом уж любитесь. Ты знаешь, Сашина мама как зла на тебя, ругается, хотела сюда прийти, только точного адреса не знала, я ее кое- как отговорила. Сказала , что сама сюда направляюсь. Так, что сиди и учи.
И тут очнулась мать, хоть и с похмелья с больной головой, но сообразила и встряла в разговор.
- Ты че совсем охринела? Быстро за учебники ! Я счас тебя воспитаю, так воспитаю , мало не покажется! Дите мне в подоле решила принесть? Сучка!
Но Зоя Львовна ее опередила
- Не стоит с ней так грубо, вы же все же мама и Катя такую травму перенесла. Она умная девочка, она все понимает. Сделает все правильно. Так ведь Катюша? Будь , прошу, умницей. А вы, - она полностью развернулась в сторону матери. - начните лучше с себя. Не прощаюсь, возможно загляну. Здесь еще одна моя ученица живет.
- Вот тварь, - прошипела мать ей вслед, - меня решила учить. Ты поживи как я, одна с ребятенком.
И тут как вожжа попала ей под хвост, она схватила Катю за волосы, так что они и голова затрещали.
- Ты че, собака такая, делаешь? Ты в гроб меня загнать хочешь? - и как заорет,- Не повторишь ты моей судьбы, не повторишь ! Не позволю! Меня одной хватило. Ну ка, отвечай быстро вы уже е....? Он тебя уже поимел, сучку такую?
Она как будто протрезвела и разглядывала по кускам, по миллиметрам дочку, то поднимая то опуская взгляд - злющий, цепкий, жесткий - как после долгой разлуки, как будто после долгой долгой затяжной зимы. Та дочка, а вроде уже не та ?
- Мама, ну почему ты так , почему? Зачем ты так со мной.? - Катя скукожила нос и подбородок, - Ничего у нас с Сашком не было. Хочешь, поклянусь.- Катя опустила голову, потом посмотрела на небо ясно- голубым куском просачивающееся в окно. -Здоровьем своим поклянусь, ногами своими больными поклянусь, что никогда не встану на ноги, если ..вру.
Ну, ты сама Катюха , знаешь, как нам было с тобой. Ты моей судьбы не повторишь. Не дам. С ребятенком мыкаться не позволю.
- Обещаю, тебе ничего не было. Клянусь.
Они обе замолчали.
Катя внимательно оглядывала мать , вот бы сейчас поработать карандашиком и ее набросать такую растрепанную ,злую, неприбранную , лохматую , с волосами слипшимися на одном боку, но с таким лицом! С такими глазами!
Но не могла этого сделать - мать злющая, да еще с похмелья, могла весь альбом разорвать и карандаши поломать. А так хотелось карандашик в руки и поработать! Как сохранить в памяти этот взгляд, эти глаза, лицо и свои ощущения, чтобы потом смочь вернутся.
Также молча ели картошку , пожаренную отчимом, запивая ее молоком. Мать все так же продолжала рассматривать Катю, правда больше исподтишка. Видимо на каком- то вербальном уровне она не сумела получить ответы на свои вопросы. И все пыталась разгадать загадку по имени дочь....
Первой заметила талант к рисованию швея с материной фабрики, заглянувшая на " рюмку чаю". Когда Катя буквально в пять минут нарисовала великолепную «принцеску», да так как они взрослые вряд ли смогли. Она только что тогда пошла в первый класс. Вот и присоветовали отдать ее в художественную школу, где ребенок проводил почти все свободное время. Кате стукнуло двенадцать, когда она написала свою первую картину масляными красками. Преподаватель тогда ее похвалил, и она гордо унесла свое творение домой. Вторую Катину картину под благовидным предлогом забрал сам преподаватель уже к себе домой.
Сашок уезжал в Санкт- Петербург. Он будет там учится, так решили его родители. Там жил его старший брат.
Прощание случилось так споро, неожиданно и быстро. что Катя сначала и не поняла, как так Саша там, а она тут....осталась
Только через неделю ощутила, осознала как его не хватает. Не хватает мягких обьятий, тихих поцелуев, шуток – прибауток, и чего то такого , что сама до конца и не прояснила...
Дома все также. Мать шила, перешивала на швейной машинки всякие платья, рубашки, юбки. Им фабрика в счет зарплаты разрешила забрать по домам швейные производственные машинки, ну кто хотел, конечно. А зарплату так и не выплатили. В общем остались они с швейной машинкой и на том спасибо.
Катя частенько помогала матери, если не сказать , что работала практически вместо нее. Полупьяное существование не давало возможности ровно ладить строчки. У самой Кати работы не было. Поискала , поискала , да и плюнула.
Отчим уехал как то на РОЖДЕСТВО в свою деревню, ну там и остался. Нашел богатую , с домом из звенящей сосны вдовушку, пригрелся. Надоело ему полуголодное существование в общежитии. К дому и вдовушке прилагалось большая усадьба, две коровы, гуси, утки..... В деревне всегда можно разжиться подножным кормом. Это его очень устраивало. Он только ближе к весне заехал к бывшей сожительнице за своими вещами. Простились тихо, без скандала, к этому уже давно все и шло.
Кате с матерью хватало на пропитание, с голоду не умирали. А там бог даст, и работа путная найдется...
ГЛАВА 4
Природа и жизнь сделали новый виток и в очередной, бесконечный, безвременный раз, сквозь зиму просачивалась весна. Из сугробов вытекали первые дерзкие ручейки, уже местами подтаяло, и сквозь белизну снега на солнечной стороне проступала мокрая земля. На дорогах неимоверная слякоть и гололед, если не проваливаешься через рыхлеющий снег, то точно на ледяной кочке можешь упасть. Под ногами у Кати хлюпало и хрюкало, но она все- таки, как можно бодрее, двигалась в сторону деревянных бараков. Там, ждала ее одна бабка, отдавшая на переделку свое выходное платье. И не ведала еще Катя, что вернется сюда совсем скоро...
Этот район, практически состоявший из деревянных скосившихся домов с удобствами на улице, навевал тоску даже самой оптимистичной личности…
Проскакал еще один месяц. Значительно потеплело, природа звала прогуляться по парку, по лесу, к речке.
И пришла к Кате ее подружка по колледжу, Женька, под предлогом " подышать свежим воздухом" выманила на улицу, потихоньку, потихоньку задала направление их вечерней прогулки. Катя куталась в свои мысли, не слушая, болтовни Женьки, и не сразу поняла, что движутся они как раз в сторону барачного района.
И тут Женька призналась, что ведет она Катю к гадалке. Вернее сказать, тянет с собой за компанию. Женька ждала парня из Армии, у них даже договоренность была, что поженятся, как только он вернется. К большой обиде в последние месяцы перед дембелем, он написал ей всего лишь два раза и девочку "терзали смутные мысли". Конечно, Кате топать к неведомой прорицательнице совсем не хотелось. Ее ничуточки, не интересовали не трефовые, не бубновые валеты и короли, и " пустые хлопоты в казенном доме". У нее был свой король - она так хотела в это верить! - один, единственный и навсегда.
Но настойчивая и хитренькая Женька, обогнув ее сбоку, толкала в спину, потом тянула за руки, но все - таки притащила к нужному ей бараку.
- Катюха, пожалуйста, одной мне страшновато. Она всегда говорит как есть и сбывается. Ее поэтому прорицательницей зовут. Ну, давай, шевели ногами, мы почти пришли.
Девчонки поднялись на второй этаж по видавшим виды деревянным, узким ступенькам.
В затхлом коридорчике ожидали своей "участи" две женщины.
Женька была вся в нетерпении, она все время поднималась и спускалась с лесенок, иногда перепрыгивая через две ступеньки.
Наконец, настал их черед.
Комната, где проводился прием посетительниц, оформлена была в духе " почитайте и уважайте". Черные портьеры, по бокам в углах черепа на красных подставках, а прямо над самой гадалкой, висело чучело обезьяны, полумрак и легкая дымка наводили дополнительный трепет.
С единственной лампой на столе комнаты, они кое - как, рассмотрели гадалку. Такой некрасивой женщины они не видела никогда...
Большой нос расплывался на пол- лица, с толстыми, жирными, будто намазанные маслом, ноздрями, напичканный хорошо видимыми порами, которые пронизывали нос насквозь. Мощный, увесистый, скорее мужской подбородок, маленькие узкие глазки.
Верхние веки, подобно маленьким крышкам , нависали на глаза, делая их еще гораздо меньше.
Но в таинственной комнате они находились не одни. Туда, сквозь стены и двери пробрался тот, кто внимательно наблюдал за происходящим. Может, это и называлась судьба?
Катя не слушала, да и не хотела слышать, что плетет она Женьке.
- Подойди ближе, сядь, - скомандовал голос, Катя не сразу вникла, что обращаются к ней.
- А ты прехорошенькая, - ни к тому, ни к сему, сказала гадалка.
Раскладывая карты, она даже не смотрела на них, а глазами терзала Катю, которой казалось, что внутри у нее жжет, и это жжение медленно спустилось вниз, в пах, там на какие - то мгновения приятно застыло, потом рассыпалось по красиво очерченным подтянутым бедрам и теплотой из маленьких ступней выплывает наружу.
Дальнейшие слова, почему то донеслись очень отчетливо и буквально впивались в голову.
- ТЫ НИКОГДА ЗАМУЖ НЕ ВЫЙДЕШЬ, И ДЕТЕЙ У ТЕБЯ НЕ БУДЕТ.
Женька от этих слов ахнула, и закрыла свои полуоткрытые, вопрошающие губки, пухленькими, напомаженными, сдобренными всяческими кремами, лакированными пальчиками. И так стояла, не шевелясь.
А Катя, почему- то подумала про деньги. Вот сейчас скажет мол " позолотить ручку". Фиг, ей, фиг! И с такой быстротой выскочила из комнаты, что резко открыв дверь, ударила стоявшую возле нее женщину.
Там снаружи, тихий, прохладный вечер, почти ночь с еще робкими запахами раскрывающейся весны, вселял потребность жизни и надежду.
- Врешь ты старая ведьма, врешь. Старая...швабра! У меня все будет и муж, и дети, все как у всех!
Она открыла сумочку, прилаженную к боку, нащупала рукой там, в глубине письмо от Саши. Она его только сегодня получила и еще не ответила......
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
КНИГА ПОЛНОСТЬЮ ОПУБЛИКОВАНА в ИМ "Призрачные Миры"
ГЛАВА 5
Катя только утром позавтракала, начала приметать манжет к платью, с горечью думая, что заказов становится меньше, как в дверь забарабанили. Она уже знала, кто это, и, не спрашивая, открыла.
На пороге вырисовывалась Женька.
- Привет.
- Привет. Я с тобой никуда не пойду.
- А я тебя никуда и не зову. Войти можно? Слушай, вчера такие чудеса в решете приключились. Ты когда убежала, она меня не отпустила, хоть я хотела за тобой. Потом она всех прогнала, стала карты перекладывать, у нее были такие глаза! Видимо что- то не срасталось. А я же сижу тихо, как мышка, наблюдаю. Слушай, она, вообще такая страшная, как бегемот. Затем стала про тебя спрашивать - где живешь, с кем живешь. Ну, я ответила как есть. Секрет что – ли, какой? Траву вонючую подожгла, ужас.... Потом она пацаненка какого- то крикнула, и снарядила мне в провожатые. Сама же знаешь, какой там бандитский район, как стемнеет, нос не суй. А тебя так отпустила, типа ты никому не нужна? - и мелко захихикала.
- Да уж, чудеса в решете, это точно, - подумала Катя.
И старалась забыть этот поход в барак, эту никчемную гадалку. Она как раз купила, какой- то женский роман, вот только с манжетами разберется, и окажется в прекрасном мире хоть и чужой, но любовной, волшебной истории со счастливым концом. Да вот еще с платьем, которое она выкроила для себя надо заняться, никак дошить не может, не хочется как- то. Для кого наряжаться, марафет наводить - Саша далеко, а про других, она даже и не помышляла, другие для нее не существовали.
Жизнь сделала новый виток, потихоньку все видоизменялось, обустраивалось. Кто мог, приспосабливался, кто нет, уходили в мир иной...
Одну из фабрик города перекроили в торговый центр, где в одном из уголков арендовала помещение знакомая матери, когда - то жившая в общаге. Сделав там швейную мастерскую, позвала Катю к себе на работу.
Наступивший день складывался совсем неудачно, даже поганенько. Пришли две привередливые тетки - одной казалось, что оборки пришиты криво, другой, что брюки подшиты неправильно.
Когда Катя после 10 часовой работы добрела до дому, она была практически уже никакая.
Мать сидела на продавленном матрасе, вокруг нее разбросанные письма, кучковались, и на кровати и на полу. По конвертам и листам с размашистым, немного небрежным почерком, она быстро поняла, что это ее письма. На них на всех были сердечки, которые Саша рисовал, но только для нее, Кати! Да и других писем никогда в доме не было.
