То, вдруг, оба бурлят наперебой.
Особенно много дыма и пара,
Когда начинают закипать вместе.
Как правило тогда варево и краснеет.
Возле тех котлов,
Вечно крутится старушка.
Нет – нет да и помешает, какое ни будь варево,
Своею клюшкой.
Она, тому что в них варится,
Роженица и повитуха.
Она – это история всего сущего.
Так и живут они втроём всегда дружно,
Потому что им не быть друг без друга.
Потому что их быть, друг без друга, просто не может.
Они наше завтра, настоящее и прошлое.
И всех их содержит, за свой счёт,
Жизни призрачный огонёк.
Куры моего детства (застольная)
Посвящается Александру Алексеевичу Мясникову.
Моему соратнику по борьбе с гипертонией.
Однажды, в моём детстве босоногом,
Такой сюжет со мной произошёл.
Тогда вдвоём мы жили, с моей мамой,
Отец от нас, увы, ушёл к другой.
Я же был мальчишка как мальчишка,
Мой организм рос и есть просил.
В те годы моя бедная маманя,
Трудилась из последних сил.
Тот день в мой мозг вцепился крепко.
До смерти не забуду его я.
Какой – то дядя в дом наш заявился
Большой пакет в своих руках держа.
Мне матушка с улыбкой объяснила,
Что человек пришёл, мол, по делам.
Вопросы порешать им нужно срочно,
В той комнате где был у нас диван.
А перед тем, как им делам предаться
Успел мужик тот выложить на стол,
Вернее на поднос, что дала мама,
Двух курей, что он с собой принёс.
Куры те горели золотом,
Словно два ряда его зубов.
Потом по голове меня погладив
Авторитетно заявил: «Мужик растёт».
Потом достал он из пакета
Бутылочку чего-то там.
И улыбнувшись во всю харю
В усы себе пропел: «Парам – папам».
Курей, тех, мама тут же обложила
Зеленью, картошкой фри…
А потом смущённо мне сказала: «Сынок… ты…
Телевизор посмотри…».
В те времена я был мальцом послушным
И телевизор наш включил.
Но запах от курей тех, су…а,
Манил, манил, манил, меня манил.
Вот дверь за ними тихо затворилась
И тут же я направился к столу.
Наивно предполагая:
«Одним, вот только, глазиком взгляну».
Взглянул… и тут кошмар, со мной, случился:
Вдруг всё моё мужское естество
Тут же на курей набросилось,
Как будто я не ел лет сто.
Я превратился просто в динозавра.
Я не по-детски плоть курей тех рвал.
Не знаю почему, но помню точно,
Пел дядя в голове: «Парам – папам».
И в глубине души своей ребячьей
Я понимал, что так не хорошо.
Возможно дядя тоже хочет кушать
Раз он с собой курей принёс.
Но демон, что во мне проснулся
Мне диктовал и диктовал своё:
«Давай-ка, Саня, жуй – глотай быстрее,
Пока обратно дядя не пришёл».
В душе моей вдруг Ангелы запели,
Хрящи хрустели на зубах.
А куры вдруг куда – то испарились,
Сам не пойму, как вышло так?
Нет, я совсем не испугался,
Что получу от дяди по шеям.
Мой мозг был пьян от удовольствия:
«Парам – папам, парам – папам».
Но всё же... всё же к рассуждению
Способность я не потерял.
«У нас ещё картошки много,
От завтрака… целый казан!
Захочет дядя? Всё же будет
Чем гостя дорогого угостить.
И зелень вот, полезна тоже очень,
Мне мама врач так говорит».
И вот открылась дверь тихонечко,
И мама вышла из неё.
А вслед за ней тот дяденька,
Держа не смело за руку её.
И улыбаясь в усы чёрные,
Причёску поправлять он стал.
Но вот наш дядя матюкнулся,
Лишь взгляд его на стол упал.
И от чего-то заикаться,
Стал, вдруг, гость наш дорогой.
И мыча там, что-то, мутное
Пальцем стал показывать на стол.
Там аккуратной горочкой,
Как памятник курям.
Лежали грудой косточки,
Что были мне, ещё, не по зубам.
Мама поняла всё, тут же, сразу.
Мама сразу бросилась ко мне:
«Как себя ты чувствуешь сыночек?» –
В тот момент, что мог сказать в ответ?
Я в блаженстве сытом находился,
Я её вопрос не понимал.
Только понимал, что надо хныкать,
Чтоб дядя нам не закатил скандал.
Оценив всё это дело трезво
Понял гость куда попал.
Что: как я – такого не прокормит
И лишь на прощание сказал:
«Может вы, там, в чём нуждаетесь,
Может быть деньжат вам дать?»
Мама только тихо улыбнулась,
Так закончился её роман.
Я, до сих пор, понять не в силах,
Как я, тех, курей осилить смог?
Как они в меня, блин, поместились,
Как не случился заворот кишок?
С тех пор прошло уж много времени,
Много утекло воды.
С тех пор стою я, право, крепко,
Крепко на своих двоих.
Личность я теперь известная,
Дружить со мною всякий рад.
Я уже исколесил полмира
Для удовольствия и по делам.
И деликатесов всяких – разных
Много я испробовал с тех пор.
Но с курями теми, что из детства,
Рядом не поставлю ничего.
Ах вы куры, мои курочки.
Золотом горят!
Крылья, ножки, бёдрышки…
Тот вкус не передать!
Ой вы куры мои курыньки,
Где бы не был я.
Вас не забуду курыньки,
Пока жив буду я.
Послание американским президентам
У нас великие просторы,
У нас особенная ширь и стать.
Всего у нас немерено,
Мы умеем в космос летать.
И только у нас есть такая вещица,
О которой другим только мечтать.
Весь мир живёт на неё с оглядкой,
Это наша Кузькина мать!
Горячих голов немало
Уже остудила она.
И многих, скажем прямо:
«Под монастырь подвела».
Всё мается вопросом
Не упокоенная душа:
– Адольф, ты не знаешь?
– Нет, Бонапарт, не знаю
Зачем мы полезли туда?
Партнёры наши спят и видят
Нас у себя в рабах.
Видать не хватает
Витаминов их мозгам.
Они тратят огромные бабки,
Чтоб с нами совладать.
Но у них ничего не выйдет
Ведь у нас есть Кузькина мать!
Она нас всегда выручала
И выручит ещё не раз.
Мы лишь о ней заикнёмся
И недруги пятятся вспять.
И мы храним её бережно,
В наших закромах.
Но если её мы достанем
Молитесь вашим богам.
У недругов, наших, в печёнках
Сидит она с давних времён.
И знают супостаты
Она их достанет где хошь.
И чтоб они не создавали
Чтобы нас обогнать.
Всех их штуковин сильнее
Наша Кузькина мать!
Партнёры наши хотели б
К себе её переманить.
Ищут они повсюду адрес,
Где же живёт мать Кузьмы?
Но она не по зубам им,
У них «кишка тонка».
У ней только с нашим народом
Любовь навсегда!
Она нам даётся с рождения,
Она в крови у нас.
Она по мощней, всех ядерных бомб,
Этак раз в пять.
Она сидит у нас в генах,
В несгибаемых наших хребтах.
И если что,
Мы ей любого размажем.
Ведь это же Кузькина мать!
Куда всё это ушло?..
А ведь ты, друг мой,
Была совсем другой.
Вспомни: ведь в наш брак,
Я не тащил за уши тебя.
У нас всё было как у всех:
Меня очаровал твой смех!
Твоя улыбка, а глаза!
И я ведь чем-то тебя тоже взял?
С чего-то у нас вдруг всё не заладилось,
Как будто бы нас кто-то сглазил.
И конечно же у тебя виноват, во всём, я,
Всё из-за меня.
И теперь, как это не странно,
Я всё чаще и чаще сплю на диване.
А ведь были времена,
Когда ты сутками не слезала с меня!
И, конечно же, твоя родня,
За тебя, только за тебя.
А ведь я помню как твоя мама
Говорила, что во мне души не чает!
Ну, и все твои друзья
За тебя, только, за тебя.
А ведь я помню, как за нашим столом
Они пили за здоровье моё.
Вот, уже, который год
Нас друг от друга «не прёт».
А ведь были времена,
Когда ты сходила по мне с ума.
Мы устали друг от друга,
У нас всё идёт по кругу.
И даже во сне меня мучает вопрос:
«Куда же, куда же всё наше ушло?»
Дороги
Дороги разными бывают.
Они всегда ведут куда-нибудь.
Их них одну ты выбираешь,
Перед тобою долгий путь.
Дорога приведёт тебя однажды
К тому, что ты построишь где-то дом.
Пусть будет он красивым и надёжным.
И пусть хозяйка, тоже, будет в нём.
Вокруг тебя проблемы и заботы,
От них не денешься ты никуда.
И пусть дорога пахнущая потом
Тебе родною станет навсегда.
Я Ему…
Я Ему каждый день молюсь.
Вдруг Он услышит молитву мою?
Не говоря уже про мои просьбы…
Я всё понимаю, у Него так много работы.
Ведь сутра и до поздней ночи
Души людские к нему стоят в очередь.
Они к Нему явились на суд,
Где-то оставив плоть свою.
И Он слушает каждую душу внимательно,
Как у Него только терпения хватает?
А они Ему вешать лапшу не стесняются
И свои грехи на других свалить пытаются.
Каяться никто и не собирается.
Вот душа соловьём и заливается.
Мол:
– Я была исключительно праведной,
Исполняла все Твои заповеди.
И в чём мне каяться не понимаю?
Это другие на меня наговаривают.
– Я ни в чём, ни в чём не виновата.
И если есть за мной что?
Так это меня подставили.
– А абортов я сделала не десять, а восемь.
Потому что жизнь у нас там, су…а, сложная очень.
– А убивать я не хотела, случайно так вышло.
Он сам лёг горлом на мою вилку.
– Да, дети рождались уродами,
Это потому, что водка была палёная.
– А холокоста ни какого не было.
Просто мы жили тогда по науке евгеника.
– Всю себя, Господи, я посвятила людям.
Бля буду, бля буду.
– А то, что спалила Хиросиму и Нагасаки…
Да разве ж это люди? Чисто обезьяны.
– Храмов, Господи, не посещала.
Потому, что Ты есть! я не знала.
– А на Луне мы точно были!
Ты что, Господи, фильм не видел?
– И вообще Ты сам во всём виноват,
Так, что нечего бочку катить на нас.
– Я думаю: «Плохой был тот прах,
Из которого Ты сотворил нас!»
– А душа, что Ты в прах вдунул
На кой чёрт Ты её вообще придумал???
– Мир, что Ты создал, он так несовершенен.
Невозможно в нём жить без подлости и денег.
– Очень в нём трудно без лжи и предательства.
Очень нам трудно, там, без вымогательства.
– Невозможно в нём жить без откатов.
Хочешь верь, хочешь нет
Но это, Господи, сущая правда.
– А кушать, Господи, каждый день хочется.
Вот и крутимся, кто как может.
– Ты уж это…в положение войди.
Скажи: «Хрен с тобой», – да и прости.
– А помнишь, Ты сам к нам с Небес явился,
Сыном своим оборотился?
– Ну и как Тебе, понравился мир,
Который Ты нам сотворил?
– Не успел оглядеться, что да как,
А уже на кресте распяли Тебя.
«В поте лица своего будете есть хлеб».
Ну, вот мы и…припомнили Тебе.
– А как иначе? Ведь у нас там так:
За свой базар надо отвечать.
– И к тому же мы там все нервные очень.
Так что Ты это… не обессудь Отче.
– Почему Ты наш мир не мог так устроить,
Чтоб мы пели песни и водили хороводы,
И всегда при этом были сыты?
Почему, Ты, не дал нам иной жизни?
– Чтоб мы были обуты и одеты,
Чтоб тела наши не мучили болезни.
– Чтобы не надо было работать,
Чтоб нас не грызли проблемы и заботы.
– Чтобы водка текла из крана,
А с неба падали хлеба и мясо!
– Вот тогда бы каждая душа,
Была непорочна и чиста.
– А когда каждый день: сутра и до вечера
Ищешь: «Чем бы покормить своё тело?»
Тогда, уж, не брезгуешь ничем.
Ведь ты не обезьяна, а человек!
– Тогда тебе уж не до морали.
Чего бы, там, в книжках не писали.
– Вот такая там у нас ситуация.
Но я изо всех сил старалась,
Чтобы быть честной и порядочной.
– А если кому-то сделала больно…
То это, Господи, не по своей воли.
– Так что… вот так вот, Господи, а как не крути.
Чище меня Тебе души не найти!
– Это те, с кем я стояла в очереди
Сплошь все суки, гниды и сволочи!
– Сплошь все подонки и мрази,
Ведь это по ним видно сразу.
– Поверь мне, Господи: я одна из всех,
Кто достойна отправиться в Эдем.
– Чего задумался?
Давай билет в Рай.
Этот Твой суд чистый Ад.
– Устала, хочется отдохнуть и попить чайку.
А можно что и покрепче, если поднесут.
Вот так вот каждая душа
Отмазывает на суде себя.
Ведь после того, что с ней на земле происходит…
Всякая душа теряет совесть.
Вот так вот всякая душа
Старается в Рай пристроить себя.
Старается и даже не подозревает,
Что Рая в принципе не бывает.
Господь за ненадобностью
Его ликвидировал.
Ведь нет душ пригодных, чтоб в него заселиться.
Вот Он с баланса и снял его,
Чтобы средства не тратить на него.
А суд этот чистая формальность.
Он и так знает: никто не будет каяться,
Никто за собою грехов не признает.
У людей эта тема не популярна.
Увы, варясь в куче всяких дел,
В крови и поте борясь за хлеб.
Люди не брезгуют ничем,
Люди утратили понятие, что такое грех.
Как-то это слово ушло из земной жизни,
Им лишь охотно пользуются аферисты.
А вся остальная людская стая
С рождения смысла этого слова не понимает.
И можно было бы в серу всех сразу.
Но порядок есть порядок.
Пусть верещат – всё развлечение.
У него много терпения и времени.
А души, опосля, идут в другое место.
Там уже порядком тесно.
Там они из серы и магмы
Принимают душ и ванны.
Кормят их там расплавленным свинцом.
Ох, и страшный же там стоит вой.
Словом не стану вам описывать всего,
Что нас всех в перспективе ждёт.
Хотя… ну вот как жить без надежды?
Что ты избежишь участи этой.
Поэтому я каждый день молюсь.
Вдруг Он услышит молитву мою?..
Читатель, дай краба, если ты дочитал сей мой труд до конца.
Особенно много дыма и пара,
Когда начинают закипать вместе.
Как правило тогда варево и краснеет.
Возле тех котлов,
Вечно крутится старушка.
Нет – нет да и помешает, какое ни будь варево,
Своею клюшкой.
Она, тому что в них варится,
Роженица и повитуха.
Она – это история всего сущего.
Так и живут они втроём всегда дружно,
Потому что им не быть друг без друга.
Потому что их быть, друг без друга, просто не может.
Они наше завтра, настоящее и прошлое.
И всех их содержит, за свой счёт,
Жизни призрачный огонёк.
Куры моего детства (застольная)
Посвящается Александру Алексеевичу Мясникову.
Моему соратнику по борьбе с гипертонией.
Однажды, в моём детстве босоногом,
Такой сюжет со мной произошёл.
Тогда вдвоём мы жили, с моей мамой,
Отец от нас, увы, ушёл к другой.
Я же был мальчишка как мальчишка,
Мой организм рос и есть просил.
В те годы моя бедная маманя,
Трудилась из последних сил.
Тот день в мой мозг вцепился крепко.
До смерти не забуду его я.
Какой – то дядя в дом наш заявился
Большой пакет в своих руках держа.
Мне матушка с улыбкой объяснила,
Что человек пришёл, мол, по делам.
Вопросы порешать им нужно срочно,
В той комнате где был у нас диван.
А перед тем, как им делам предаться
Успел мужик тот выложить на стол,
Вернее на поднос, что дала мама,
Двух курей, что он с собой принёс.
Куры те горели золотом,
Словно два ряда его зубов.
Потом по голове меня погладив
Авторитетно заявил: «Мужик растёт».
Потом достал он из пакета
Бутылочку чего-то там.
И улыбнувшись во всю харю
В усы себе пропел: «Парам – папам».
Курей, тех, мама тут же обложила
Зеленью, картошкой фри…
А потом смущённо мне сказала: «Сынок… ты…
Телевизор посмотри…».
В те времена я был мальцом послушным
И телевизор наш включил.
Но запах от курей тех, су…а,
Манил, манил, манил, меня манил.
Вот дверь за ними тихо затворилась
И тут же я направился к столу.
Наивно предполагая:
«Одним, вот только, глазиком взгляну».
Взглянул… и тут кошмар, со мной, случился:
Вдруг всё моё мужское естество
Тут же на курей набросилось,
Как будто я не ел лет сто.
Я превратился просто в динозавра.
Я не по-детски плоть курей тех рвал.
Не знаю почему, но помню точно,
Пел дядя в голове: «Парам – папам».
И в глубине души своей ребячьей
Я понимал, что так не хорошо.
Возможно дядя тоже хочет кушать
Раз он с собой курей принёс.
Но демон, что во мне проснулся
Мне диктовал и диктовал своё:
«Давай-ка, Саня, жуй – глотай быстрее,
Пока обратно дядя не пришёл».
В душе моей вдруг Ангелы запели,
Хрящи хрустели на зубах.
А куры вдруг куда – то испарились,
Сам не пойму, как вышло так?
Нет, я совсем не испугался,
Что получу от дяди по шеям.
Мой мозг был пьян от удовольствия:
«Парам – папам, парам – папам».
Но всё же... всё же к рассуждению
Способность я не потерял.
«У нас ещё картошки много,
От завтрака… целый казан!
Захочет дядя? Всё же будет
Чем гостя дорогого угостить.
И зелень вот, полезна тоже очень,
Мне мама врач так говорит».
И вот открылась дверь тихонечко,
И мама вышла из неё.
А вслед за ней тот дяденька,
Держа не смело за руку её.
И улыбаясь в усы чёрные,
Причёску поправлять он стал.
Но вот наш дядя матюкнулся,
Лишь взгляд его на стол упал.
И от чего-то заикаться,
Стал, вдруг, гость наш дорогой.
И мыча там, что-то, мутное
Пальцем стал показывать на стол.
Там аккуратной горочкой,
Как памятник курям.
Лежали грудой косточки,
Что были мне, ещё, не по зубам.
Мама поняла всё, тут же, сразу.
Мама сразу бросилась ко мне:
«Как себя ты чувствуешь сыночек?» –
В тот момент, что мог сказать в ответ?
Я в блаженстве сытом находился,
Я её вопрос не понимал.
Только понимал, что надо хныкать,
Чтоб дядя нам не закатил скандал.
Оценив всё это дело трезво
Понял гость куда попал.
Что: как я – такого не прокормит
И лишь на прощание сказал:
«Может вы, там, в чём нуждаетесь,
Может быть деньжат вам дать?»
Мама только тихо улыбнулась,
Так закончился её роман.
Я, до сих пор, понять не в силах,
Как я, тех, курей осилить смог?
Как они в меня, блин, поместились,
Как не случился заворот кишок?
С тех пор прошло уж много времени,
Много утекло воды.
С тех пор стою я, право, крепко,
Крепко на своих двоих.
Личность я теперь известная,
Дружить со мною всякий рад.
Я уже исколесил полмира
Для удовольствия и по делам.
И деликатесов всяких – разных
Много я испробовал с тех пор.
Но с курями теми, что из детства,
Рядом не поставлю ничего.
Ах вы куры, мои курочки.
Золотом горят!
Крылья, ножки, бёдрышки…
Тот вкус не передать!
Ой вы куры мои курыньки,
Где бы не был я.
Вас не забуду курыньки,
Пока жив буду я.
Послание американским президентам
У нас великие просторы,
У нас особенная ширь и стать.
Всего у нас немерено,
Мы умеем в космос летать.
И только у нас есть такая вещица,
О которой другим только мечтать.
Весь мир живёт на неё с оглядкой,
Это наша Кузькина мать!
Горячих голов немало
Уже остудила она.
И многих, скажем прямо:
«Под монастырь подвела».
Всё мается вопросом
Не упокоенная душа:
– Адольф, ты не знаешь?
– Нет, Бонапарт, не знаю
Зачем мы полезли туда?
Партнёры наши спят и видят
Нас у себя в рабах.
Видать не хватает
Витаминов их мозгам.
Они тратят огромные бабки,
Чтоб с нами совладать.
Но у них ничего не выйдет
Ведь у нас есть Кузькина мать!
Она нас всегда выручала
И выручит ещё не раз.
Мы лишь о ней заикнёмся
И недруги пятятся вспять.
И мы храним её бережно,
В наших закромах.
Но если её мы достанем
Молитесь вашим богам.
У недругов, наших, в печёнках
Сидит она с давних времён.
И знают супостаты
Она их достанет где хошь.
И чтоб они не создавали
Чтобы нас обогнать.
Всех их штуковин сильнее
Наша Кузькина мать!
Партнёры наши хотели б
К себе её переманить.
Ищут они повсюду адрес,
Где же живёт мать Кузьмы?
Но она не по зубам им,
У них «кишка тонка».
У ней только с нашим народом
Любовь навсегда!
Она нам даётся с рождения,
Она в крови у нас.
Она по мощней, всех ядерных бомб,
Этак раз в пять.
Она сидит у нас в генах,
В несгибаемых наших хребтах.
И если что,
Мы ей любого размажем.
Ведь это же Кузькина мать!
Куда всё это ушло?..
А ведь ты, друг мой,
Была совсем другой.
Вспомни: ведь в наш брак,
Я не тащил за уши тебя.
У нас всё было как у всех:
Меня очаровал твой смех!
Твоя улыбка, а глаза!
И я ведь чем-то тебя тоже взял?
С чего-то у нас вдруг всё не заладилось,
Как будто бы нас кто-то сглазил.
И конечно же у тебя виноват, во всём, я,
Всё из-за меня.
И теперь, как это не странно,
Я всё чаще и чаще сплю на диване.
А ведь были времена,
Когда ты сутками не слезала с меня!
И, конечно же, твоя родня,
За тебя, только за тебя.
А ведь я помню как твоя мама
Говорила, что во мне души не чает!
Ну, и все твои друзья
За тебя, только, за тебя.
А ведь я помню, как за нашим столом
Они пили за здоровье моё.
Вот, уже, который год
Нас друг от друга «не прёт».
А ведь были времена,
Когда ты сходила по мне с ума.
Мы устали друг от друга,
У нас всё идёт по кругу.
И даже во сне меня мучает вопрос:
«Куда же, куда же всё наше ушло?»
Дороги
Дороги разными бывают.
Они всегда ведут куда-нибудь.
Их них одну ты выбираешь,
Перед тобою долгий путь.
Дорога приведёт тебя однажды
К тому, что ты построишь где-то дом.
Пусть будет он красивым и надёжным.
И пусть хозяйка, тоже, будет в нём.
Вокруг тебя проблемы и заботы,
От них не денешься ты никуда.
И пусть дорога пахнущая потом
Тебе родною станет навсегда.
Я Ему…
Я Ему каждый день молюсь.
Вдруг Он услышит молитву мою?
Не говоря уже про мои просьбы…
Я всё понимаю, у Него так много работы.
Ведь сутра и до поздней ночи
Души людские к нему стоят в очередь.
Они к Нему явились на суд,
Где-то оставив плоть свою.
И Он слушает каждую душу внимательно,
Как у Него только терпения хватает?
А они Ему вешать лапшу не стесняются
И свои грехи на других свалить пытаются.
Каяться никто и не собирается.
Вот душа соловьём и заливается.
Мол:
– Я была исключительно праведной,
Исполняла все Твои заповеди.
И в чём мне каяться не понимаю?
Это другие на меня наговаривают.
– Я ни в чём, ни в чём не виновата.
И если есть за мной что?
Так это меня подставили.
– А абортов я сделала не десять, а восемь.
Потому что жизнь у нас там, су…а, сложная очень.
– А убивать я не хотела, случайно так вышло.
Он сам лёг горлом на мою вилку.
– Да, дети рождались уродами,
Это потому, что водка была палёная.
– А холокоста ни какого не было.
Просто мы жили тогда по науке евгеника.
– Всю себя, Господи, я посвятила людям.
Бля буду, бля буду.
– А то, что спалила Хиросиму и Нагасаки…
Да разве ж это люди? Чисто обезьяны.
– Храмов, Господи, не посещала.
Потому, что Ты есть! я не знала.
– А на Луне мы точно были!
Ты что, Господи, фильм не видел?
– И вообще Ты сам во всём виноват,
Так, что нечего бочку катить на нас.
– Я думаю: «Плохой был тот прах,
Из которого Ты сотворил нас!»
– А душа, что Ты в прах вдунул
На кой чёрт Ты её вообще придумал???
– Мир, что Ты создал, он так несовершенен.
Невозможно в нём жить без подлости и денег.
– Очень в нём трудно без лжи и предательства.
Очень нам трудно, там, без вымогательства.
– Невозможно в нём жить без откатов.
Хочешь верь, хочешь нет
Но это, Господи, сущая правда.
– А кушать, Господи, каждый день хочется.
Вот и крутимся, кто как может.
– Ты уж это…в положение войди.
Скажи: «Хрен с тобой», – да и прости.
– А помнишь, Ты сам к нам с Небес явился,
Сыном своим оборотился?
– Ну и как Тебе, понравился мир,
Который Ты нам сотворил?
– Не успел оглядеться, что да как,
А уже на кресте распяли Тебя.
«В поте лица своего будете есть хлеб».
Ну, вот мы и…припомнили Тебе.
– А как иначе? Ведь у нас там так:
За свой базар надо отвечать.
– И к тому же мы там все нервные очень.
Так что Ты это… не обессудь Отче.
– Почему Ты наш мир не мог так устроить,
Чтоб мы пели песни и водили хороводы,
И всегда при этом были сыты?
Почему, Ты, не дал нам иной жизни?
– Чтоб мы были обуты и одеты,
Чтоб тела наши не мучили болезни.
– Чтобы не надо было работать,
Чтоб нас не грызли проблемы и заботы.
– Чтобы водка текла из крана,
А с неба падали хлеба и мясо!
– Вот тогда бы каждая душа,
Была непорочна и чиста.
– А когда каждый день: сутра и до вечера
Ищешь: «Чем бы покормить своё тело?»
Тогда, уж, не брезгуешь ничем.
Ведь ты не обезьяна, а человек!
– Тогда тебе уж не до морали.
Чего бы, там, в книжках не писали.
– Вот такая там у нас ситуация.
Но я изо всех сил старалась,
Чтобы быть честной и порядочной.
– А если кому-то сделала больно…
То это, Господи, не по своей воли.
– Так что… вот так вот, Господи, а как не крути.
Чище меня Тебе души не найти!
– Это те, с кем я стояла в очереди
Сплошь все суки, гниды и сволочи!
– Сплошь все подонки и мрази,
Ведь это по ним видно сразу.
– Поверь мне, Господи: я одна из всех,
Кто достойна отправиться в Эдем.
– Чего задумался?
Давай билет в Рай.
Этот Твой суд чистый Ад.
– Устала, хочется отдохнуть и попить чайку.
А можно что и покрепче, если поднесут.
Вот так вот каждая душа
Отмазывает на суде себя.
Ведь после того, что с ней на земле происходит…
Всякая душа теряет совесть.
Вот так вот всякая душа
Старается в Рай пристроить себя.
Старается и даже не подозревает,
Что Рая в принципе не бывает.
Господь за ненадобностью
Его ликвидировал.
Ведь нет душ пригодных, чтоб в него заселиться.
Вот Он с баланса и снял его,
Чтобы средства не тратить на него.
А суд этот чистая формальность.
Он и так знает: никто не будет каяться,
Никто за собою грехов не признает.
У людей эта тема не популярна.
Увы, варясь в куче всяких дел,
В крови и поте борясь за хлеб.
Люди не брезгуют ничем,
Люди утратили понятие, что такое грех.
Как-то это слово ушло из земной жизни,
Им лишь охотно пользуются аферисты.
А вся остальная людская стая
С рождения смысла этого слова не понимает.
И можно было бы в серу всех сразу.
Но порядок есть порядок.
Пусть верещат – всё развлечение.
У него много терпения и времени.
А души, опосля, идут в другое место.
Там уже порядком тесно.
Там они из серы и магмы
Принимают душ и ванны.
Кормят их там расплавленным свинцом.
Ох, и страшный же там стоит вой.
Словом не стану вам описывать всего,
Что нас всех в перспективе ждёт.
Хотя… ну вот как жить без надежды?
Что ты избежишь участи этой.
Поэтому я каждый день молюсь.
Вдруг Он услышит молитву мою?..
Читатель, дай краба, если ты дочитал сей мой труд до конца.
