Бланк Э.
Атрионка. Сердце хамелеона: Роман / Рис. на переплете О.Бабкина — М.:«Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2019. — 346 с.:ил. — (Романтическая фантастика).
7Бц Формат 84х108/32 Тираж 3 000 экз. ISBN 978-5-9922-2911-0
Общий объём бумажной книги - 14,6 алк.
Права на оригинальный текст у издательства Альфа-книга.
Книга на Лабиринте https://www.labirint.ru/books/701665/
Дорогие читатели!
Эта книга вторая про атрионов. Для понимания сюжета знать содержание первой книги не обязательно, но если есть желание прочитать, то информация здесь
https://prodaman.ru/elblank/books/Atrion-Vlyubln-i-opasen
АТРИОНКА. СЕРДЦЕ ХАМЕЛЕОНА
Хранить, дразнить, грозить, сломить,
Спешить, творить, дарить, платить,
Просить, шутить, корить, смутить,
Ценить, учить, дружить, любить...
Всё это значит — просто жить!
В комнате царила темнота. Хоть глаза выколи. Тёплый влажный поток воздуха медленно опускался на плечи, лаская кожу и окутывая меня запахами, ставшими с недавнего времени привычными. Я втягивала его носом, глубоко вдыхая и улавливая успокаивающий аромат дома, но кислорода всё равно категорически не хватало. Я задыхалась.
— Рия-Ла, может, свет всё-таки включить? — разлился во мраке заботливый приятный мужской голос.
— Нет! — в панике взвизгнула я. — Не смей. Ещё не всё!
— Третий час не всё, — теперь в интонациях слышался укор. — Сколько можно?..
— Столько, сколько нужно! — отрезала я, ощупывая себя.
Ладони скользнули по влажной, покрытой капельками пота коже на груди и шее. Поднялись выше, пропустили через пальцы путающиеся пряди длинных шелковистых волос. Н-да...
— Давай я тебе купальную приготовлю, — заискивающе мягко проворковал голос. — Ты расслабишься. Успокоишься. Наверняка просто перенервничала, потому и не получается...
— Готовь.
Ощупывая руками пространство перед собой, я сделала короткий шаг к гигиеническому модулю. То есть туда, где он, по моим предположениям, должен был находиться. Второй шаг, третий...
— Левее, — тут же получила подсказку.
— А ну гаси инфракрасный спектр! Не подсматривай! — возмутилась я, выправляя траекторию. Ладони коснулись упругой, гладкой поверхности, которая тут же послушно развернулась, позволяя в неё залезть.
— Не могу, — нравоучительно отозвался голос. — Я на службе...
Приглушив последние слова, складка модуля сомкнулась над моей головой, а тело погрузилось в вязкую очищающую массу. Действительно расслабляющую, если настрой соответствующий. Однако у меня он был совсем иной. Переживательный! И нежные, ласкающие касания стенок купальной я практически не воспринимала. В моей голове всё перекрывала собой только одна мысль — должен же мой организм вспомнить, кто он есть на самом деле, и вернуть себе нормальный облик!
В какой-то момент мне показалось, что это наконец произошло, и я настолько обрадовалась, что, не дожидаясь сушки, решительно раздвинула эластичные створки, выбираясь наружу. Вот только первое, что ощутила, оказавшись в тёмном пространстве — всё те же запахи.
— Два-восемь, зеркало и свет, — обречённо вздохнула, прикрывая глаза рукой.
Несколько секунд так и стояла, не решаясь посмотреть. А когда всё же это сделала...
Грудь необычно сильно выделяется, кожа розовато-бежевая, губы красные, какие-то полные и подвижные. Мои привычные серые радужки превратились в зелёные, зрачки теперь круглые, ресницы укоротились. Брови, как и волосы, остались чёрными, но первые так и норовят уползти куда-то на лоб, а вторые расслоились, став очень тонкими и волнистыми. Их теперь так много!
Катастрофа...
Пошатнулась, отступила. Упав спиной на релаксирующий гель, сложила руки на груди и закрыла глаза. Лучше бы я сегодня не просыпалась. И вообще, глупо было думать, что если я изменений не вижу, то они и не проявятся в полной мере.
— Вчера ты не так сильно изменилась. И вернулось всё обратно быстрее, — сопроводил моё падение задумчивый голос диспетчера. — Ты ничего на ночь подозрительного не пила? — продолжил, потому что я молчала. — Тебя никто не кусал?
Застонав, я перевернулась на живот.
— Какая разница, что и как в меня попало? — буркнула в гель. — Это ненормально! Я атрионка, а не человек! И не хочу жить с таким... таким...
Приподнялась, рассматривая ровную кожу на руке. Без чешуек, с какими-то короткими волосками, которые ещё и вздыбились, когда волна прохладного воздуха прошлась надо мной, остужая разгорячённый организм. А кожа вообще неприятно натянулась и покрылась мелкими пупырышками. Жуть.
— Может, это всё же временное явление, — снова попытался меня утешить два-восемь. — Возраст у тебя переходный.
— У Ал-Рифа он тоже когда-то был переходный! — парировала я. — Но брат-то не изменился! Что-то не видела я, чтобы он в таком облике разгуливал.
На этот раз промолчал диспетчер, а я, подперев голову кулачком, тоскливо уставилась на плавные изгибы розово-красной стены.
За что мне такое «счастье»? Ладно бы я родилась землянкой, хоть не так обидно было бы. Но сто сорок лет прожить совершенно нормальной атрионкой, а потом вдруг начать меняться... Это же безобразие!
— Рия! — настолько неожиданно позвал обеспокоенный женский голос, что у меня сердечко едва из груди не выскочило. Я судорожно дёрнулась, подпрыгивая на волнообразно закачавшейся поверхности, сообразив, что не услышала, как открывается проём.
— Мама... — растерянно пискнула, впиваясь глазами в невысокую фигурку с куда более выраженными, нежели у атрионов, изгибами тела — обтягивающая ткань сиреневого домашнего платья лишь сильнее это подчёркивала.
— Дочурка, ты чего спишь так долго? — родительница определённо изумилась тому, где именно я провожу столько времени. Подошла ближе, присмотрелась, нахмурилась и тряхнула головой, рассыпав по плечам копну чёрных кудряшек, в точности таких, как сейчас у меня.
— Ты забыла, что тебя сегодня Ита-Ял ждёт? Не собралась, не поела... Ну-ка, давай поднимайся, одевайся и на выход. Бегом, бегом!
Она присела, протягивая ко мне руку, чтобы помочь выбраться из геля.
— Мам, я...
— Разговоры потом, — договорить она мне так и не дала, запихнув между складками модуля. — В столовой!
Ф-ф-фух... Выдохнула, вдохнула. Обошлось.
Почему мама не заметила во мне перемен, я догадалась сразу. Она хоть и единственная на Атрионе землянка, но из-за постоянного контакта с моим отцом у неё очень сильно изменилось восприятие. В общем, кажемся мы ей такими же людьми, как и она сама. Тогда мама смеётся и называет нас «галлюциногенными». Не постоянно, конечно. Иногда воспринимает такими, какие есть. Но сейчас она точно приняла меня за эту... галлюцинацию.
Впрочем, облегчение вновь сменилось беспокойством, едва я ощутила, как плотно прижалась ко мне складка, выделяя жидкую ткань и облепляя ею тело.
Полученная отсрочка — временная. Проблема никуда не исчезла. Как я другим атрионам в таком виде покажусь? К маме все привыкли и вообще у неё уже папа есть! А я? Кому я вот такая нужна буду?
В общем, вылезая из модуля, оптимизма я не испытывала. До тех пор, пока свою руку не увидела. Зелёную! С чешуйками! Ой...
Метнулась к зеркалу, которое два-восемь так и не убрал, и взвизгнула от счастья. Нормальная! Я — нормальная! Ура!
В радостной эйфории крутанулась вокруг своей оси. Толстые тяжёлые волосы, ставшие прежними и теперь отливающие чёрным перламутром, взметнулись и тут же упали, ощутимо ударив по щекам.
Прижала к ним ладони, не в силах оторвать взгляда от лица, и скомандовала:
— Два-восемь, свет погаси... Свечусь нормально?
Хоть и видела, как разгорелись флюоресцентные пятнышки, всё равно не удержалась от вопроса.
— Уровень ниже среднего, — определил диспетчер. — Видимо, на трансформацию много энергии потратила.
— Похоже, — согласилась я с ним, потому что обычно одной световой ванны мне на три-четыре дня с лихвой хватает, а я только вчера её принимала. Если изменения продолжатся, придётся делать это чаще.
От подобной мысли меня аж передёрнуло. Нет уж! Пусть на этом всё и закончится! Сбойнул организм и пришёл в норму. Всё.
Вышла из комнаты и поняла, насколько же голодна. В столовую ноги меня несли определённо быстрее, нежели обычно. И тем не менее заметив тусклый цвет стены в одном из коридоров, я задержалась, чтобы сообщить:
— Шесть-четыре, в секторе проблема с подачей питательного субстрата.
— Принято. Корректирую, — среагировал диспетчер. Я же, погладив упругую пульсирующую поверхность, начавшую наливаться сочной желтизной, поспешила дальше.
Свой дом я люблю и, хоть я не майнер и не фидер, слежу за ним так же, как и остальные. Ведь «Дизар» нас защищает, кормит, одевает. Он за нами убирает, по планете движется и даже в космосе летать может! Если с ним что-то случится — семья распадётся, и тогда каждому из нас придётся искать себе другой дом и новую семью, которая его примет. Никому не хочется подобных перспектив. Тем более что у нас семья отличная! И очень большая!
Пробираясь между складками-сиденьями, среди множества разноцветных голов, виднеющихся над спинками, я отыскиваю тех, кто меня ждёт. Маму. Отца. Ал-Рифа... Брат наверняка с родителями. Он, как и все остальные, предпочитает совместные трапезы. Есть в одиночестве не так приятно.
— Всё в порядке? — первым на моё появление среагировал папа, протягивая приготовленный для меня мусс.
— Да. — Кивнув, я села рядом и забрала из его рук высокий стакан с розовым напитком. Мой любимый! И лишь втянув в рот густую кисло-сладкую, слегка вяжущую жидкость, спохватилась, осознав, сколько в вопросе было тревоги и внимания: — А что?
Ну как вдруг я за это время опять изменилась и сама не заметила? На всякий случай бросила взгляд на свои руки, однако ничего необычного не увидела. Впрочем, вчера, например, кожа своего цвета ещё не меняла, только волосы расслоились. А позавчера вообще лишь новые ощущения появились, которые мама называет «запахи». Так что от моего тела теперь чего угодно можно ожидать.
— Ты напряжена. — Серые глаза внимательно всматривались в мои, нервируя всё сильнее.
— Точно, — встрял братик, сидящий напротив. Закинув ногу на ногу, он медленно потягивал синюю гадость, которую я не выносила совершенно. — Фонишь волнением похлеще маминого «кофе».
Подобное сравнение в нашей семье стало классикой. Когда-то давно, когда папа и мама только-только познакомились, именно благодаря этому земному напитку выяснилось, что люди наши эмоции воспринимают как запахи, а мы, соответственно, наоборот.
— Она просто взрослеет, — спасла меня родительница, избавив от необходимости признаваться в произошедшем. — Ты в её возрасте тоже стабильностью эмоций не отличался. Забыл уже?
Я встрепенулась, навострила ушки и все остальные рецепторы, мгновенно уловив разлившееся вокруг брата смятение. Он скрывал, а я не в курсе?!
— Конечно, забыл. Это сто лет назад было, — отмазался Ал. Вернул стакан на стойку и поднялся.
Тёмно-синий комбинезон натянулся, плотно обтягивая его высокую фигуру. Едва заметно качнулись волосы, тяжёлые, длиной почти до плеч, такие же чёрные, как у папы. Он и Ал вообще внешне очень похожи, а вот предназначения у них совсем разные. Наш отец — гайд, а Ал-Риф — майнер. Впрочем, это лишь облегчает взаимодействие, потому что между ними нет конкуренции.
— Я в диспетчерскую, — объяснил свою поспешность брат. — Сегодня моё дежурство.
— В пятом третьим? — уточнила мама, на время даже прекратив жевать.
— Как обычно.
Ответ её определённо успокоил, потому что брови, сошедшиеся к переносице, вернулись обратно, а губы растянулись, став тоньше. Я уже давно научилась «читать» её эмоции по искажениям на лице, которые назывались «мимика». Хотя, признаюсь, поначалу делать это было необычайно сложно. Особенно когда вокруг неё разливалась практически паника, а на лице было явственно написано удовольствие. Мне, как и остальным, пришлось привыкать к тому, что это не она, а её еда фонит эмоциями. Впрочем, мама, зная это, старается есть то, что для нас безэмоционально.
Вот сейчас, например, смотрю я на «сырники», похожие на желтоватые толстые лепёшки, которые мама кромсает специальным прибором, именуемым «вилка», и ничего от них не чувствую. Зато с интересом присматриваюсь к белым выростам во рту, предназначенным для измельчения пищи. Любопытно, а у меня почему они не появились? Не успели, потому что трансформация идёт по нарастающей? То есть завтра появятся? Ой-ой! О чём я только думаю? Лучше не надо! Зачем мне эти жёсткие штуки во рту, если мусс и без того прекрасно проглатывается, а пробовать мамины продукты мне как-то не хочется?!
— Дочка, да что с тобой? — тут же почувствовал моё волнение папа. — Тебя беспокоит, какое решение примет Ита-Ял?
Предположение он сделал логичное. Пусть и не совсем верное, но меня более чем устраивающее. К тому же действительно Ита в нашей семье самый опытный экзот, и от её мнения зависит моя будущая специализация. Тут реально есть причины для того, чтобы понервничать.
— Или ты из-за брата расстроилась? — спохватилась мама, снова прекращая есть. — Он не хотел тебя обидеть. Просто высказался резко, не сдержался. Знаешь ведь, что у него с девушкой не ладится.
— Я всё сразу, — на всякий случай приняла оба варианта. Чтоб с гарантией. И вообще брату я сочувствую: он никак не может найти себе пару. Вроде есть потенциальная невеста, а отношения с мёртвой точки не сдвигаются — даром что Ал-Риф в её секторе диспетчером работает, то есть взаимодействуют они практически постоянно. Так что, раз уж мама предлагает это использовать в качестве оправдания, спорить не буду. — Я пойду, ладно?
Чмокнула отца в губы, привычно передав ему льер и забрав тот, что предназначался мне. Помахала ладонью маме. Уже на выходе из столовой не удержалась и оглянулась. Очень уж приятно было видеть, как родители целуются. Мне не мешало наслаждаться этим зрелищем даже то, что они совсем разные: на фоне мягких переливов жёлто-оранжевых стен и бордово-красных натёков потолка сине-зелёный оттенок кожи отца смотрелся гармонично, а вот мамин светло-бежевый определённо вносил дисбаланс. И всё равно в этот момент они были такие милые...
Опять же, кто-нибудь другой, знающий, что земляне льер не вырабатывают, вряд ли посчитал это нормальным. Возможно, даже выразил моему отцу сочувствие: он-то контактного вещества не получает, только отдаёт. Но папа маму очень любит, и потому ему достаточно такого одностороннего «обмена».
Кстати, мама называет льер иначе — шеклак. И утверждает, что у неё именно от него у неё возникают галлюцинации. Не знаю... Видимо, это только у людей такой побочный эффект проявляется, потому что, когда мне от отца или брата льер достаётся, я обычно просто испытываю симпатию и доверие. Ну либо позитивный настрой и уверенность в том, что всё у меня получится — это когда папа решает, что мне такая поддержка необходима. Вот как сейчас.
Свалившаяся проблема кажется мне куда более незначительной. Ну меняюсь... и что с того? Обратно же возвращаюсь! И вообще, как сказал два-восемь, может, это временное! Побалуется мой организм, и надоест ему. И будет всё как прежде.
К тому же, моё предназначение для меня куда важнее! Я хочу, наконец, получить рекомендацию и начать специализироваться.
Атрионка. Сердце хамелеона: Роман / Рис. на переплете О.Бабкина — М.:«Издательство АЛЬФА-КНИГА», 2019. — 346 с.:ил. — (Романтическая фантастика).
7Бц Формат 84х108/32 Тираж 3 000 экз. ISBN 978-5-9922-2911-0
Общий объём бумажной книги - 14,6 алк.
Права на оригинальный текст у издательства Альфа-книга.
Книга на Лабиринте https://www.labirint.ru/books/701665/
Дорогие читатели!
Эта книга вторая про атрионов. Для понимания сюжета знать содержание первой книги не обязательно, но если есть желание прочитать, то информация здесь
https://prodaman.ru/elblank/books/Atrion-Vlyubln-i-opasen
АТРИОНКА. СЕРДЦЕ ХАМЕЛЕОНА
Хранить, дразнить, грозить, сломить,
Спешить, творить, дарить, платить,
Просить, шутить, корить, смутить,
Ценить, учить, дружить, любить...
Всё это значит — просто жить!
ПРОЛОГ. Соло для атрионки
В комнате царила темнота. Хоть глаза выколи. Тёплый влажный поток воздуха медленно опускался на плечи, лаская кожу и окутывая меня запахами, ставшими с недавнего времени привычными. Я втягивала его носом, глубоко вдыхая и улавливая успокаивающий аромат дома, но кислорода всё равно категорически не хватало. Я задыхалась.
— Рия-Ла, может, свет всё-таки включить? — разлился во мраке заботливый приятный мужской голос.
— Нет! — в панике взвизгнула я. — Не смей. Ещё не всё!
— Третий час не всё, — теперь в интонациях слышался укор. — Сколько можно?..
— Столько, сколько нужно! — отрезала я, ощупывая себя.
Ладони скользнули по влажной, покрытой капельками пота коже на груди и шее. Поднялись выше, пропустили через пальцы путающиеся пряди длинных шелковистых волос. Н-да...
— Давай я тебе купальную приготовлю, — заискивающе мягко проворковал голос. — Ты расслабишься. Успокоишься. Наверняка просто перенервничала, потому и не получается...
— Готовь.
Ощупывая руками пространство перед собой, я сделала короткий шаг к гигиеническому модулю. То есть туда, где он, по моим предположениям, должен был находиться. Второй шаг, третий...
— Левее, — тут же получила подсказку.
— А ну гаси инфракрасный спектр! Не подсматривай! — возмутилась я, выправляя траекторию. Ладони коснулись упругой, гладкой поверхности, которая тут же послушно развернулась, позволяя в неё залезть.
— Не могу, — нравоучительно отозвался голос. — Я на службе...
Приглушив последние слова, складка модуля сомкнулась над моей головой, а тело погрузилось в вязкую очищающую массу. Действительно расслабляющую, если настрой соответствующий. Однако у меня он был совсем иной. Переживательный! И нежные, ласкающие касания стенок купальной я практически не воспринимала. В моей голове всё перекрывала собой только одна мысль — должен же мой организм вспомнить, кто он есть на самом деле, и вернуть себе нормальный облик!
В какой-то момент мне показалось, что это наконец произошло, и я настолько обрадовалась, что, не дожидаясь сушки, решительно раздвинула эластичные створки, выбираясь наружу. Вот только первое, что ощутила, оказавшись в тёмном пространстве — всё те же запахи.
— Два-восемь, зеркало и свет, — обречённо вздохнула, прикрывая глаза рукой.
Несколько секунд так и стояла, не решаясь посмотреть. А когда всё же это сделала...
Грудь необычно сильно выделяется, кожа розовато-бежевая, губы красные, какие-то полные и подвижные. Мои привычные серые радужки превратились в зелёные, зрачки теперь круглые, ресницы укоротились. Брови, как и волосы, остались чёрными, но первые так и норовят уползти куда-то на лоб, а вторые расслоились, став очень тонкими и волнистыми. Их теперь так много!
Катастрофа...
Пошатнулась, отступила. Упав спиной на релаксирующий гель, сложила руки на груди и закрыла глаза. Лучше бы я сегодня не просыпалась. И вообще, глупо было думать, что если я изменений не вижу, то они и не проявятся в полной мере.
— Вчера ты не так сильно изменилась. И вернулось всё обратно быстрее, — сопроводил моё падение задумчивый голос диспетчера. — Ты ничего на ночь подозрительного не пила? — продолжил, потому что я молчала. — Тебя никто не кусал?
Застонав, я перевернулась на живот.
— Какая разница, что и как в меня попало? — буркнула в гель. — Это ненормально! Я атрионка, а не человек! И не хочу жить с таким... таким...
Приподнялась, рассматривая ровную кожу на руке. Без чешуек, с какими-то короткими волосками, которые ещё и вздыбились, когда волна прохладного воздуха прошлась надо мной, остужая разгорячённый организм. А кожа вообще неприятно натянулась и покрылась мелкими пупырышками. Жуть.
— Может, это всё же временное явление, — снова попытался меня утешить два-восемь. — Возраст у тебя переходный.
— У Ал-Рифа он тоже когда-то был переходный! — парировала я. — Но брат-то не изменился! Что-то не видела я, чтобы он в таком облике разгуливал.
На этот раз промолчал диспетчер, а я, подперев голову кулачком, тоскливо уставилась на плавные изгибы розово-красной стены.
За что мне такое «счастье»? Ладно бы я родилась землянкой, хоть не так обидно было бы. Но сто сорок лет прожить совершенно нормальной атрионкой, а потом вдруг начать меняться... Это же безобразие!
— Рия! — настолько неожиданно позвал обеспокоенный женский голос, что у меня сердечко едва из груди не выскочило. Я судорожно дёрнулась, подпрыгивая на волнообразно закачавшейся поверхности, сообразив, что не услышала, как открывается проём.
— Мама... — растерянно пискнула, впиваясь глазами в невысокую фигурку с куда более выраженными, нежели у атрионов, изгибами тела — обтягивающая ткань сиреневого домашнего платья лишь сильнее это подчёркивала.
— Дочурка, ты чего спишь так долго? — родительница определённо изумилась тому, где именно я провожу столько времени. Подошла ближе, присмотрелась, нахмурилась и тряхнула головой, рассыпав по плечам копну чёрных кудряшек, в точности таких, как сейчас у меня.
— Ты забыла, что тебя сегодня Ита-Ял ждёт? Не собралась, не поела... Ну-ка, давай поднимайся, одевайся и на выход. Бегом, бегом!
Она присела, протягивая ко мне руку, чтобы помочь выбраться из геля.
— Мам, я...
— Разговоры потом, — договорить она мне так и не дала, запихнув между складками модуля. — В столовой!
Ф-ф-фух... Выдохнула, вдохнула. Обошлось.
Почему мама не заметила во мне перемен, я догадалась сразу. Она хоть и единственная на Атрионе землянка, но из-за постоянного контакта с моим отцом у неё очень сильно изменилось восприятие. В общем, кажемся мы ей такими же людьми, как и она сама. Тогда мама смеётся и называет нас «галлюциногенными». Не постоянно, конечно. Иногда воспринимает такими, какие есть. Но сейчас она точно приняла меня за эту... галлюцинацию.
Впрочем, облегчение вновь сменилось беспокойством, едва я ощутила, как плотно прижалась ко мне складка, выделяя жидкую ткань и облепляя ею тело.
Полученная отсрочка — временная. Проблема никуда не исчезла. Как я другим атрионам в таком виде покажусь? К маме все привыкли и вообще у неё уже папа есть! А я? Кому я вот такая нужна буду?
В общем, вылезая из модуля, оптимизма я не испытывала. До тех пор, пока свою руку не увидела. Зелёную! С чешуйками! Ой...
Метнулась к зеркалу, которое два-восемь так и не убрал, и взвизгнула от счастья. Нормальная! Я — нормальная! Ура!
В радостной эйфории крутанулась вокруг своей оси. Толстые тяжёлые волосы, ставшие прежними и теперь отливающие чёрным перламутром, взметнулись и тут же упали, ощутимо ударив по щекам.
Прижала к ним ладони, не в силах оторвать взгляда от лица, и скомандовала:
— Два-восемь, свет погаси... Свечусь нормально?
Хоть и видела, как разгорелись флюоресцентные пятнышки, всё равно не удержалась от вопроса.
— Уровень ниже среднего, — определил диспетчер. — Видимо, на трансформацию много энергии потратила.
— Похоже, — согласилась я с ним, потому что обычно одной световой ванны мне на три-четыре дня с лихвой хватает, а я только вчера её принимала. Если изменения продолжатся, придётся делать это чаще.
От подобной мысли меня аж передёрнуло. Нет уж! Пусть на этом всё и закончится! Сбойнул организм и пришёл в норму. Всё.
Вышла из комнаты и поняла, насколько же голодна. В столовую ноги меня несли определённо быстрее, нежели обычно. И тем не менее заметив тусклый цвет стены в одном из коридоров, я задержалась, чтобы сообщить:
— Шесть-четыре, в секторе проблема с подачей питательного субстрата.
— Принято. Корректирую, — среагировал диспетчер. Я же, погладив упругую пульсирующую поверхность, начавшую наливаться сочной желтизной, поспешила дальше.
Свой дом я люблю и, хоть я не майнер и не фидер, слежу за ним так же, как и остальные. Ведь «Дизар» нас защищает, кормит, одевает. Он за нами убирает, по планете движется и даже в космосе летать может! Если с ним что-то случится — семья распадётся, и тогда каждому из нас придётся искать себе другой дом и новую семью, которая его примет. Никому не хочется подобных перспектив. Тем более что у нас семья отличная! И очень большая!
Пробираясь между складками-сиденьями, среди множества разноцветных голов, виднеющихся над спинками, я отыскиваю тех, кто меня ждёт. Маму. Отца. Ал-Рифа... Брат наверняка с родителями. Он, как и все остальные, предпочитает совместные трапезы. Есть в одиночестве не так приятно.
— Всё в порядке? — первым на моё появление среагировал папа, протягивая приготовленный для меня мусс.
— Да. — Кивнув, я села рядом и забрала из его рук высокий стакан с розовым напитком. Мой любимый! И лишь втянув в рот густую кисло-сладкую, слегка вяжущую жидкость, спохватилась, осознав, сколько в вопросе было тревоги и внимания: — А что?
Ну как вдруг я за это время опять изменилась и сама не заметила? На всякий случай бросила взгляд на свои руки, однако ничего необычного не увидела. Впрочем, вчера, например, кожа своего цвета ещё не меняла, только волосы расслоились. А позавчера вообще лишь новые ощущения появились, которые мама называет «запахи». Так что от моего тела теперь чего угодно можно ожидать.
— Ты напряжена. — Серые глаза внимательно всматривались в мои, нервируя всё сильнее.
— Точно, — встрял братик, сидящий напротив. Закинув ногу на ногу, он медленно потягивал синюю гадость, которую я не выносила совершенно. — Фонишь волнением похлеще маминого «кофе».
Подобное сравнение в нашей семье стало классикой. Когда-то давно, когда папа и мама только-только познакомились, именно благодаря этому земному напитку выяснилось, что люди наши эмоции воспринимают как запахи, а мы, соответственно, наоборот.
— Она просто взрослеет, — спасла меня родительница, избавив от необходимости признаваться в произошедшем. — Ты в её возрасте тоже стабильностью эмоций не отличался. Забыл уже?
Я встрепенулась, навострила ушки и все остальные рецепторы, мгновенно уловив разлившееся вокруг брата смятение. Он скрывал, а я не в курсе?!
— Конечно, забыл. Это сто лет назад было, — отмазался Ал. Вернул стакан на стойку и поднялся.
Тёмно-синий комбинезон натянулся, плотно обтягивая его высокую фигуру. Едва заметно качнулись волосы, тяжёлые, длиной почти до плеч, такие же чёрные, как у папы. Он и Ал вообще внешне очень похожи, а вот предназначения у них совсем разные. Наш отец — гайд, а Ал-Риф — майнер. Впрочем, это лишь облегчает взаимодействие, потому что между ними нет конкуренции.
— Я в диспетчерскую, — объяснил свою поспешность брат. — Сегодня моё дежурство.
— В пятом третьим? — уточнила мама, на время даже прекратив жевать.
— Как обычно.
Ответ её определённо успокоил, потому что брови, сошедшиеся к переносице, вернулись обратно, а губы растянулись, став тоньше. Я уже давно научилась «читать» её эмоции по искажениям на лице, которые назывались «мимика». Хотя, признаюсь, поначалу делать это было необычайно сложно. Особенно когда вокруг неё разливалась практически паника, а на лице было явственно написано удовольствие. Мне, как и остальным, пришлось привыкать к тому, что это не она, а её еда фонит эмоциями. Впрочем, мама, зная это, старается есть то, что для нас безэмоционально.
Вот сейчас, например, смотрю я на «сырники», похожие на желтоватые толстые лепёшки, которые мама кромсает специальным прибором, именуемым «вилка», и ничего от них не чувствую. Зато с интересом присматриваюсь к белым выростам во рту, предназначенным для измельчения пищи. Любопытно, а у меня почему они не появились? Не успели, потому что трансформация идёт по нарастающей? То есть завтра появятся? Ой-ой! О чём я только думаю? Лучше не надо! Зачем мне эти жёсткие штуки во рту, если мусс и без того прекрасно проглатывается, а пробовать мамины продукты мне как-то не хочется?!
— Дочка, да что с тобой? — тут же почувствовал моё волнение папа. — Тебя беспокоит, какое решение примет Ита-Ял?
Предположение он сделал логичное. Пусть и не совсем верное, но меня более чем устраивающее. К тому же действительно Ита в нашей семье самый опытный экзот, и от её мнения зависит моя будущая специализация. Тут реально есть причины для того, чтобы понервничать.
— Или ты из-за брата расстроилась? — спохватилась мама, снова прекращая есть. — Он не хотел тебя обидеть. Просто высказался резко, не сдержался. Знаешь ведь, что у него с девушкой не ладится.
— Я всё сразу, — на всякий случай приняла оба варианта. Чтоб с гарантией. И вообще брату я сочувствую: он никак не может найти себе пару. Вроде есть потенциальная невеста, а отношения с мёртвой точки не сдвигаются — даром что Ал-Риф в её секторе диспетчером работает, то есть взаимодействуют они практически постоянно. Так что, раз уж мама предлагает это использовать в качестве оправдания, спорить не буду. — Я пойду, ладно?
Чмокнула отца в губы, привычно передав ему льер и забрав тот, что предназначался мне. Помахала ладонью маме. Уже на выходе из столовой не удержалась и оглянулась. Очень уж приятно было видеть, как родители целуются. Мне не мешало наслаждаться этим зрелищем даже то, что они совсем разные: на фоне мягких переливов жёлто-оранжевых стен и бордово-красных натёков потолка сине-зелёный оттенок кожи отца смотрелся гармонично, а вот мамин светло-бежевый определённо вносил дисбаланс. И всё равно в этот момент они были такие милые...
Опять же, кто-нибудь другой, знающий, что земляне льер не вырабатывают, вряд ли посчитал это нормальным. Возможно, даже выразил моему отцу сочувствие: он-то контактного вещества не получает, только отдаёт. Но папа маму очень любит, и потому ему достаточно такого одностороннего «обмена».
Кстати, мама называет льер иначе — шеклак. И утверждает, что у неё именно от него у неё возникают галлюцинации. Не знаю... Видимо, это только у людей такой побочный эффект проявляется, потому что, когда мне от отца или брата льер достаётся, я обычно просто испытываю симпатию и доверие. Ну либо позитивный настрой и уверенность в том, что всё у меня получится — это когда папа решает, что мне такая поддержка необходима. Вот как сейчас.
Свалившаяся проблема кажется мне куда более незначительной. Ну меняюсь... и что с того? Обратно же возвращаюсь! И вообще, как сказал два-восемь, может, это временное! Побалуется мой организм, и надоест ему. И будет всё как прежде.
К тому же, моё предназначение для меня куда важнее! Я хочу, наконец, получить рекомендацию и начать специализироваться.
