— Ничего себе! — растерянно пробормотала, увидев пустые строчки в таблицах. И не поверила собственным глазам. — Не может такого быть! Я точно нажимала сохранение! Может, версию не ту открыла?
Проверила параметры файлов. Нет, действительно стоит вчерашняя дата обновления. А данных нет! Всё пропало куда-то. Мистика!
Тряхнула головой и отправилась в регистратуру прояснять ситуацию. Выслушав мои жалобы, Марта накинулась на Сержа:
— Ты почему не рассказал?!
— Забыл я. Не думал, что Кассиопея Альбертовна в первый же рабочий день начнёт что-то заполнять.
— Что не так? — возмутилась я, пресекая невнятный междусобойчик.
— Так сервер, когда электричество вырубается, обнуляет все базы. А бесперебойника у нас никогда и не было.
— А внешний носитель? — понимая, какой ответ услышу, поинтересовалась я.
— Так дорогая же штука! Нам какой смысл тратиться? Дешевле бумагу закупить.
Натужно выдохнув, я вернулась в кабинет. Офигеть! Из своего кармана я тоже не могу его купить. И вообще, тут всё одно за другое цепляется. Надо действовать по всем проблемным направлениям радикально. И прежде всего выяснить, к кому я могу обратиться и какие суммы на содержание госпиталя выделяют ежемесячно.
Опять взялась за папки, отыскивая финансовые документы. Бюджет действительно оказался невелик, его хватало не на все статьи расходов. К тому же…
Я скептично хмыкнула, увидев товарные чеки месячной давности, в которых чёрным по белому было написано, что закуплены кварцевые лампы и дезинфицирующие средства. А их нет! Значит, Виктор Семёнович втихую присвоил деньги себе. Сомнительно, что он делал это в первый и последний раз.
Зато стало понятно, что все траты шли через наличный расчёт — каждый месяц местный банк отправлял в госпиталь инкассатора с энной суммой по поручению бухгалтерии администрации Фроста. Значит, по всем вопросам надо идти к губернатору…
В самый разгар поисков в дверь постучали, и внутрь заглянула женщина — насторожённая, но с горящими любопытством глазами.
— Проходите, — разрешила я, с интересом рассматривая местную мадам. Возникло у меня подозрение, что она не по делу пришла, а чтобы лично познакомиться, всё разузнать и потом сплетни обо мне по городу разнести. — Что вас беспокоит? — всё-таки спросила, пролистывая тонкую медкарту, где была единственная запись пятилетней давности с жалобами на бессонницу. Было интересно, что она придумает на этот раз — любое заболевание требует регулярного наблюдения.
— Да голова стала болеть. Раньше редко, а теперь чаще, — неуверенно пожаловалась она.
— Головные боли могут иметь очень разную причину: от мигрени до новообразований в мозге, — со всей серьёзностью заявила я, сгущая краски, чтобы разоблачить симулянтку. — Надо томограмму сделать. Давайте-ка я вас определю в стационар, пару деньков полежите, я вам укольчики назначу.
— Да типун вам на язык! Какие страсти рассказываете… Не так уж и болит, я на всякий случай пришла. Какой стационар? На кого я хозяйство брошу? Вы мне витаминки пропишите, и нормально будет.
— Хорошо, — я опустила голову, чтобы скрыть улыбку, и принялась заносить информацию в карточку и выписывать рецепт.
Успокоившаяся пациентка вспомнила, зачем она пришла, и с вновь воспрянувшим любопытством спросила:
— Вы к нам надолго?
— На год, — словно между делом ответила я.
— Ясно, ясно, — покивала женщина. — В нашей глухомани надолго не задерживаются. Виктор Семёнович вот тоже улетел, бросил нас. — Она помолчала, ожидая, что я подхвачу её инициативу. И, не дождавшись реакции, попробовала разговорить меня снова: — Вы такая молоденькая, небось только-только учиться закончили.
— Верно, — снова безэмоционально подтвердила я. Хотела было закончить приём и выпроводить женщину, но передумала, вспомнила, что мне предстоит не только работать в госпитале, а волей-неволей вливаться в это общество. Потому, закрыв карточку, дружелюбно предупредила:
— Если голова будет сильно болеть, вы не бегите сюда, а вызывайте на дом, я приду, посмотрю вас. Вы ведь недалеко от госпиталя живёте?
— Ой, да что вы?! — вытаращила глаза пациентка. — Вы и такое будете делать? Виктор Семёнович только тут приём вёл. А живу я действительно недалеко, так что своим ходом доберусь.
— Экстренные вызовы тоже моя работа, — подтвердила я. — Я вообще удивлена, почему же вы не жаловались властям? Жители города имеют право на квалифицированную медицинскую помощь.
— А кому жаловаться? К нашему губернатору попробуй попади на приём. Он вечно занят, никак навороваться не может напоследок… Проще уж частному врачу заплатить. К тому же редко приходится это делать.
— Тут есть коммерческая клиника?
— Нет, они сами по себе. Держат медицинские кабинеты. Кто у себя дома, кто арендует помещения.
Я покивала. Очень интересная складывается картина. Надеюсь, что хотя бы действующие лицензии у этих специалистов есть.
В общем, выслушала я ещё пару местных сплетен. О старателях, которые пытаются сбыть дефектные кристаллы, — мол, будьте осторожны, вы в этом несведущи, и лучше обратиться к специалисту-оценщику в ломбард или сделать покупку через банк, там тоже качество минералов проверяют. О ценах, которые растут как на дрожжах, а нечистый на руку Алмазов это безобразие поощряет.
Снова раздался стук в дверь, и это спасло меня от новой порции болтовни.
— Что-то вы долго, доктор, приём ведёте… — пожаловался нетерпеливый пациент и укорил: — Очередь уже создали, а мы тут все торопимся.
Очередь? Я отправилась к раковине, вымыть руки, заодно выглянула в коридор. Действительно, на лавочке вдоль стены сидело четыре человека. Пришлось собраться с мыслями и сосредоточиться, чтобы и не ошибаться с диагнозами, если жалобы объективные, и назначать лечение, исходя из реальных возможностей этого ущербного госпиталя.
До закрытия успела принять всех. Вернее, выпроваживала последнего, когда ко мне заглянула Марта и отпросилась по личным делам. Мол, холл она уже успела вымыть, а остальное с утра доделает.
Закрывая дверь за Сержем, я надеялась отдохнуть и наконец поесть, но увы, — увидела, что от ворот к крыльцу идут трое мужчин.
— У вас что-то экстренное? Вы с острой болью? — забеспокоилась я.
Незнакомцы переглянулись, и тот, который показался мне самым старшим, осторожно уточнил:
— Виктор Семёнович ничего не рассказывал вам о нас?
— Нет, — насторожилась я. Интересно, кто они? Бандиты? Даже бросила взгляд на сторожку, где уже горел свет — Мурат явно был на посту. Может, следует его позвать?
— У нас к вам серьёзный разговор. Мы зайдём? Холодно на улице.
— Хорошо, проходите, — отступила я, решив, что сама справлюсь.
Едва закрылась дверь, пожилой незнакомец окинул взглядом холл и пустую регистратуру, убеждаясь, что мы здесь одни. И перешёл к сути:
— У нас к вам деловое предложение, коллега.
Я чуть ли не ахнула от догадки — не врачи ли они? Те самые, частнопрактикующие! И не ошиблась, потому что мужчина помоложе продолжил:
— Мы знаем, что финансовое положение госпиталя оставляет желать лучшего. И нам вас жаль. То ещё испытание работать в бюджетной сфере. Особенно такой молодой, симпатичной девушке. У вас наверняка потребности, желание достойно обеспечивать себя. Потому считаем нужным предложить взаимовыгодное сотрудничество.
Третий подхватил:
— Да и вам на приёмах зачем такие огромные очереди? Вы же на износ будете работать, пожалейте себя. Вам тяжело будет справиться — в одиночку невозможно исправить плачевное положение дел в госпитале.
— Вы хотите, чтобы я оказывала некачественные услуги, и пациенты шли к вам? — с трудом сдерживая раздражение, озвучила я очевидный вывод.
Мужчины удовлетворённо переглянулись.
— Зачем же так грубо? Просто не успевайте всех принять. Ограничивайте часы работы. Раз в неделю можете закрывать госпиталь на санитарный день — Виктор Семёнович постоянно так делал, горожан это не удивит. И назначения делайте не в полном объёме — в конце концов, вы ограничены в ресурсах и возможностях. Мы отблагодарим вас.
— Любопытно, — прищурившись, я решила выяснить, сколько же Виктор Семёнович зарабатывал, вынуждая пациентов обращаться к частникам.
— По одному эрго за каждого клиента, — с отчётливым напряжением пожилой мужчина озвучил, видимо пытаясь предугадать, ориентируюсь ли я в местной валюте и расценках.
Вот только я, побывав в магазине, успела в этом разобраться и точно знала, что один кредит равен одному эрго. А значит…
Ну, допустим, десять пациентов в день у каждого, итого тридцать кредитов в сутки. И это в лучшем случае! Чашка кофе, причём самого посредственного, стоит во Фросте тридцать кредитов… Какое-то недостаточно щедрое предложение!
Впрочем, я и не собиралась соглашаться, даже если бы они предложили больше. Ведь по сути — это коррупция, а брать взятки — преступление! К тому же они могут начать меня шантажировать, если я возьму из их рук хоть один эрго. Может, Виктор Семёнович потому с планеты сбежал, что не видел способа покончить с этим?
— Я вас услышала. Только я не Виктор Семёнович. Так что вы ошиблись.
— Зря отказываетесь, — насупил брови пожилой. Вопросительно взглянул на встревожившихся соратников и, решив, что я набиваю себе цену, повысил ставку: — Так и быть, по два эрго.
— Аттракцион невиданной щедрости, — пробормотала я и громко сообщила: — Я устала, мой рабочий день окончен. Пожалуйста, покиньте госпиталь.
Молодой хотел было сказать что-то резкое, но двое других вытолкали его за дверь. Я смотрела им вслед, борясь с накатывающим предчувствием неприятностей. С одной стороны, понимала, что поступила честно, когда не пошла на сделку с совестью. С другой — нажила себе врагов в их лице, и они попробуют меня подставить или ещё как-нибудь навредить.
Как? Ну допустим, могут подкупить кого-то. Подослать ко мне скандальных лжепациентов, которые пойдут в администрацию жаловаться на плохое лечение, слухи распустят о моей профнепригодности, отпугнут тех, кому действительно нужна помощь. Тем более у меня действительно не так уж много ресурсов и возможностей для полноценного качественного лечения.
Вздохнув, я погасила в холле свет и, бросив последний взгляд через стекло двери, увидела застывшую рядом со сторожкой фигуру Мурата. Мужчина почему-то смотрел на меня, не уходил, но и не подходил ближе. И от этого тоже странное ощущение непонимания накатило. Он беспокоился о моей безопасности и защитить хотел? А сейчас понял, что мне ничто не угрожает и его внимание может выглядеть глупо?
Только не лезть же к нему с расспросами. Да и желудок уже подводило от голода. Так что, выкинув все проблемы из головы, я отправилась к себе.
Мурат действительно намеренно вышел, не остался сидеть в сторожке. Только интерес его лежал в несколько иной плоскости — любопытство терзало. Хотелось увидеть, с какими лицами визитёры покинут госпиталь. Если довольные, то она пошла с ними на сделку и потому ничем не лучше Виктора Семёновича. А значит, используя её слабости и факт преступного сговора врачей, можно обвинить губернатора, что он у себя под носом не видит явных нарушений, а может, ещё и потворствует!
Вот только яростно хлопнувшая дверь стала лучшим доказательством, что уходят они не в духе. С одной стороны, это расстроило — сорвалась идея, и придётся придумывать что-то ещё, а с другой — какое-то необъяснимое облегчение ощутил. Вот и с какой радости? Может, потому, что она будет работать честно и его не уволит? Тогда можно не опасаться проблем, и пусть крошечный заработок, но он получит. Ведь соврал, и никакой дневной подработки у него нет…
Услышав шорохи, Мурат подошёл к воротам. Сквозь решётку присмотрелся к ровному слою свежевыпавшего снега, на котором отпечатались следы последних посетителей. И едва не отшатнулся, когда белая рыхлая масса зашевелилась, а из-под неё выпрыгнула мохнатая серая тушка, размером с футбольный мяч. Ударилась о металлическую сетку, рухнула вниз и суматошно попыталась пролезть под створку ворот, упирающихся в высокий металлический порожек. А когда не получилось, обнажила острые клыки, обиженно пискнула и стремительно зарылась обратно в снег.
Ладонью придержав заходившие ходуном ворота, сторож проверил, не выскочила ли задвижка — ночные шрымы, если скопом нападут, выбьют её запросто. Сильные! Спасает только то, что они не могут карабкаться вверх по сетке. Конечно, силовой экран был бы лучшей защитой, но… Что есть, то есть.
Утром, спустившись в регистратуру, первое, что я попросила…
— Марта, напиши, пожалуйста, объявление, что врачебного приёма после обеда не будет.
— Так чего мелочиться? Давайте полный санитарный день сделаем, — обрадовалась она.
— Нет, — нахмурилась я. — Мы не для отдыха. В администрацию поедем.
Оставив медсестру удивлённо раскрывшей глаза, я действительно полдня добросовестно принимала пациентов. Не все были адекватными. Кто-то с пониманием относился к молодому врачу и к обстановке бюджетного учреждения, а кто-то скандалил и возмущался, приводя в пример сервис и культуру платных кабинетов.
— С нас дерут налоги, чтобы вас содержать, а в результате приходим в это убожество. Ни лечения нормального, ни удобств. Разворовали небось всё!
В общем, поднималась я по ступеням самого большого во Фросте здания — трёхэтажного, отделанного панелями под мрамор, — взвинченная, в боевом состоянии, готовая требовать перемен. В приёмной девушка-секретарь с обречённым видом выслушала, что я желаю попасть на приём.
— Срочно? — страдальчески поморщилась и покачала головой. — Ким Германович только по записи принимает, свободного времени у него нет. Вы по какому поводу? — И, услышав, что я новый доктор городского госпиталя, с облегчением выдохнула: — Ой, так вам к начальнику финансового отдела…
В этот кабинет очереди не было, но женщина в возрасте тоже не особо радушно отнеслась к моему визиту. И едва я заговорила о финансировании, сразу отрезала:
— Средства на вашу организацию не мы выделяем, а Медицинская Ассоциация. Мы лишь посредники, только бухгалтерский учёт госпиталя ведём. Если полагаете, что вам нужно больше, отправляйте запрос на Землю. Только не думайте, что его одобрят и вы всё получите быстро. Всё же сейчас середина финансового года, в текущий план дополнительные расходы никто не внесёт...
Она порылась в бумагах и удивилась:
— Что же вы возмущаетесь? У вас всё есть. Год назад ремонт сделали, и мебель закупили, и аптечный фонд по списку укомплектовали, и кварцевые лампы приобрели. Вон ваш предшественник отчитался.
Я аж опешила. Почему бумаги не соответствуют реальности? Но на моё «надо было лучше проверять!» тут же получила акт, что Виктор Семёнович, уезжая, сдал дела, а ревизор подтвердил, что в госпитале имеется всё необходимое и претензий по материальной ответственности к увольняющемуся главврачу нет.
Я едва ли не за голову схватилась. Это что получается? Он всё на меня свалил?! Теперь я виновата… Наверняка перед отлётом дал взятку проверяющему, и тот подписал не глядя. Теперь, чтобы выкрутиться, я должна где-то добыть деньги и выгодно всё закупить. А до следующего года обратиться в Медицинскую Ассоциацию возможности не будет…
— Вы только не забудьте — когда ваши работники не выходят на смену, об этом надо сообщать до конца месяца.
Проверила параметры файлов. Нет, действительно стоит вчерашняя дата обновления. А данных нет! Всё пропало куда-то. Мистика!
Тряхнула головой и отправилась в регистратуру прояснять ситуацию. Выслушав мои жалобы, Марта накинулась на Сержа:
— Ты почему не рассказал?!
— Забыл я. Не думал, что Кассиопея Альбертовна в первый же рабочий день начнёт что-то заполнять.
— Что не так? — возмутилась я, пресекая невнятный междусобойчик.
— Так сервер, когда электричество вырубается, обнуляет все базы. А бесперебойника у нас никогда и не было.
— А внешний носитель? — понимая, какой ответ услышу, поинтересовалась я.
— Так дорогая же штука! Нам какой смысл тратиться? Дешевле бумагу закупить.
Натужно выдохнув, я вернулась в кабинет. Офигеть! Из своего кармана я тоже не могу его купить. И вообще, тут всё одно за другое цепляется. Надо действовать по всем проблемным направлениям радикально. И прежде всего выяснить, к кому я могу обратиться и какие суммы на содержание госпиталя выделяют ежемесячно.
Опять взялась за папки, отыскивая финансовые документы. Бюджет действительно оказался невелик, его хватало не на все статьи расходов. К тому же…
Я скептично хмыкнула, увидев товарные чеки месячной давности, в которых чёрным по белому было написано, что закуплены кварцевые лампы и дезинфицирующие средства. А их нет! Значит, Виктор Семёнович втихую присвоил деньги себе. Сомнительно, что он делал это в первый и последний раз.
Зато стало понятно, что все траты шли через наличный расчёт — каждый месяц местный банк отправлял в госпиталь инкассатора с энной суммой по поручению бухгалтерии администрации Фроста. Значит, по всем вопросам надо идти к губернатору…
В самый разгар поисков в дверь постучали, и внутрь заглянула женщина — насторожённая, но с горящими любопытством глазами.
— Проходите, — разрешила я, с интересом рассматривая местную мадам. Возникло у меня подозрение, что она не по делу пришла, а чтобы лично познакомиться, всё разузнать и потом сплетни обо мне по городу разнести. — Что вас беспокоит? — всё-таки спросила, пролистывая тонкую медкарту, где была единственная запись пятилетней давности с жалобами на бессонницу. Было интересно, что она придумает на этот раз — любое заболевание требует регулярного наблюдения.
— Да голова стала болеть. Раньше редко, а теперь чаще, — неуверенно пожаловалась она.
— Головные боли могут иметь очень разную причину: от мигрени до новообразований в мозге, — со всей серьёзностью заявила я, сгущая краски, чтобы разоблачить симулянтку. — Надо томограмму сделать. Давайте-ка я вас определю в стационар, пару деньков полежите, я вам укольчики назначу.
— Да типун вам на язык! Какие страсти рассказываете… Не так уж и болит, я на всякий случай пришла. Какой стационар? На кого я хозяйство брошу? Вы мне витаминки пропишите, и нормально будет.
— Хорошо, — я опустила голову, чтобы скрыть улыбку, и принялась заносить информацию в карточку и выписывать рецепт.
Успокоившаяся пациентка вспомнила, зачем она пришла, и с вновь воспрянувшим любопытством спросила:
— Вы к нам надолго?
— На год, — словно между делом ответила я.
— Ясно, ясно, — покивала женщина. — В нашей глухомани надолго не задерживаются. Виктор Семёнович вот тоже улетел, бросил нас. — Она помолчала, ожидая, что я подхвачу её инициативу. И, не дождавшись реакции, попробовала разговорить меня снова: — Вы такая молоденькая, небось только-только учиться закончили.
— Верно, — снова безэмоционально подтвердила я. Хотела было закончить приём и выпроводить женщину, но передумала, вспомнила, что мне предстоит не только работать в госпитале, а волей-неволей вливаться в это общество. Потому, закрыв карточку, дружелюбно предупредила:
— Если голова будет сильно болеть, вы не бегите сюда, а вызывайте на дом, я приду, посмотрю вас. Вы ведь недалеко от госпиталя живёте?
— Ой, да что вы?! — вытаращила глаза пациентка. — Вы и такое будете делать? Виктор Семёнович только тут приём вёл. А живу я действительно недалеко, так что своим ходом доберусь.
— Экстренные вызовы тоже моя работа, — подтвердила я. — Я вообще удивлена, почему же вы не жаловались властям? Жители города имеют право на квалифицированную медицинскую помощь.
— А кому жаловаться? К нашему губернатору попробуй попади на приём. Он вечно занят, никак навороваться не может напоследок… Проще уж частному врачу заплатить. К тому же редко приходится это делать.
— Тут есть коммерческая клиника?
— Нет, они сами по себе. Держат медицинские кабинеты. Кто у себя дома, кто арендует помещения.
Я покивала. Очень интересная складывается картина. Надеюсь, что хотя бы действующие лицензии у этих специалистов есть.
В общем, выслушала я ещё пару местных сплетен. О старателях, которые пытаются сбыть дефектные кристаллы, — мол, будьте осторожны, вы в этом несведущи, и лучше обратиться к специалисту-оценщику в ломбард или сделать покупку через банк, там тоже качество минералов проверяют. О ценах, которые растут как на дрожжах, а нечистый на руку Алмазов это безобразие поощряет.
Снова раздался стук в дверь, и это спасло меня от новой порции болтовни.
— Что-то вы долго, доктор, приём ведёте… — пожаловался нетерпеливый пациент и укорил: — Очередь уже создали, а мы тут все торопимся.
Очередь? Я отправилась к раковине, вымыть руки, заодно выглянула в коридор. Действительно, на лавочке вдоль стены сидело четыре человека. Пришлось собраться с мыслями и сосредоточиться, чтобы и не ошибаться с диагнозами, если жалобы объективные, и назначать лечение, исходя из реальных возможностей этого ущербного госпиталя.
До закрытия успела принять всех. Вернее, выпроваживала последнего, когда ко мне заглянула Марта и отпросилась по личным делам. Мол, холл она уже успела вымыть, а остальное с утра доделает.
Закрывая дверь за Сержем, я надеялась отдохнуть и наконец поесть, но увы, — увидела, что от ворот к крыльцу идут трое мужчин.
— У вас что-то экстренное? Вы с острой болью? — забеспокоилась я.
Незнакомцы переглянулись, и тот, который показался мне самым старшим, осторожно уточнил:
— Виктор Семёнович ничего не рассказывал вам о нас?
— Нет, — насторожилась я. Интересно, кто они? Бандиты? Даже бросила взгляд на сторожку, где уже горел свет — Мурат явно был на посту. Может, следует его позвать?
— У нас к вам серьёзный разговор. Мы зайдём? Холодно на улице.
— Хорошо, проходите, — отступила я, решив, что сама справлюсь.
Едва закрылась дверь, пожилой незнакомец окинул взглядом холл и пустую регистратуру, убеждаясь, что мы здесь одни. И перешёл к сути:
— У нас к вам деловое предложение, коллега.
Я чуть ли не ахнула от догадки — не врачи ли они? Те самые, частнопрактикующие! И не ошиблась, потому что мужчина помоложе продолжил:
— Мы знаем, что финансовое положение госпиталя оставляет желать лучшего. И нам вас жаль. То ещё испытание работать в бюджетной сфере. Особенно такой молодой, симпатичной девушке. У вас наверняка потребности, желание достойно обеспечивать себя. Потому считаем нужным предложить взаимовыгодное сотрудничество.
Третий подхватил:
— Да и вам на приёмах зачем такие огромные очереди? Вы же на износ будете работать, пожалейте себя. Вам тяжело будет справиться — в одиночку невозможно исправить плачевное положение дел в госпитале.
— Вы хотите, чтобы я оказывала некачественные услуги, и пациенты шли к вам? — с трудом сдерживая раздражение, озвучила я очевидный вывод.
Мужчины удовлетворённо переглянулись.
— Зачем же так грубо? Просто не успевайте всех принять. Ограничивайте часы работы. Раз в неделю можете закрывать госпиталь на санитарный день — Виктор Семёнович постоянно так делал, горожан это не удивит. И назначения делайте не в полном объёме — в конце концов, вы ограничены в ресурсах и возможностях. Мы отблагодарим вас.
— Любопытно, — прищурившись, я решила выяснить, сколько же Виктор Семёнович зарабатывал, вынуждая пациентов обращаться к частникам.
— По одному эрго за каждого клиента, — с отчётливым напряжением пожилой мужчина озвучил, видимо пытаясь предугадать, ориентируюсь ли я в местной валюте и расценках.
Вот только я, побывав в магазине, успела в этом разобраться и точно знала, что один кредит равен одному эрго. А значит…
Ну, допустим, десять пациентов в день у каждого, итого тридцать кредитов в сутки. И это в лучшем случае! Чашка кофе, причём самого посредственного, стоит во Фросте тридцать кредитов… Какое-то недостаточно щедрое предложение!
Впрочем, я и не собиралась соглашаться, даже если бы они предложили больше. Ведь по сути — это коррупция, а брать взятки — преступление! К тому же они могут начать меня шантажировать, если я возьму из их рук хоть один эрго. Может, Виктор Семёнович потому с планеты сбежал, что не видел способа покончить с этим?
— Я вас услышала. Только я не Виктор Семёнович. Так что вы ошиблись.
— Зря отказываетесь, — насупил брови пожилой. Вопросительно взглянул на встревожившихся соратников и, решив, что я набиваю себе цену, повысил ставку: — Так и быть, по два эрго.
— Аттракцион невиданной щедрости, — пробормотала я и громко сообщила: — Я устала, мой рабочий день окончен. Пожалуйста, покиньте госпиталь.
Молодой хотел было сказать что-то резкое, но двое других вытолкали его за дверь. Я смотрела им вслед, борясь с накатывающим предчувствием неприятностей. С одной стороны, понимала, что поступила честно, когда не пошла на сделку с совестью. С другой — нажила себе врагов в их лице, и они попробуют меня подставить или ещё как-нибудь навредить.
Как? Ну допустим, могут подкупить кого-то. Подослать ко мне скандальных лжепациентов, которые пойдут в администрацию жаловаться на плохое лечение, слухи распустят о моей профнепригодности, отпугнут тех, кому действительно нужна помощь. Тем более у меня действительно не так уж много ресурсов и возможностей для полноценного качественного лечения.
Вздохнув, я погасила в холле свет и, бросив последний взгляд через стекло двери, увидела застывшую рядом со сторожкой фигуру Мурата. Мужчина почему-то смотрел на меня, не уходил, но и не подходил ближе. И от этого тоже странное ощущение непонимания накатило. Он беспокоился о моей безопасности и защитить хотел? А сейчас понял, что мне ничто не угрожает и его внимание может выглядеть глупо?
Только не лезть же к нему с расспросами. Да и желудок уже подводило от голода. Так что, выкинув все проблемы из головы, я отправилась к себе.
***
Мурат действительно намеренно вышел, не остался сидеть в сторожке. Только интерес его лежал в несколько иной плоскости — любопытство терзало. Хотелось увидеть, с какими лицами визитёры покинут госпиталь. Если довольные, то она пошла с ними на сделку и потому ничем не лучше Виктора Семёновича. А значит, используя её слабости и факт преступного сговора врачей, можно обвинить губернатора, что он у себя под носом не видит явных нарушений, а может, ещё и потворствует!
Вот только яростно хлопнувшая дверь стала лучшим доказательством, что уходят они не в духе. С одной стороны, это расстроило — сорвалась идея, и придётся придумывать что-то ещё, а с другой — какое-то необъяснимое облегчение ощутил. Вот и с какой радости? Может, потому, что она будет работать честно и его не уволит? Тогда можно не опасаться проблем, и пусть крошечный заработок, но он получит. Ведь соврал, и никакой дневной подработки у него нет…
Услышав шорохи, Мурат подошёл к воротам. Сквозь решётку присмотрелся к ровному слою свежевыпавшего снега, на котором отпечатались следы последних посетителей. И едва не отшатнулся, когда белая рыхлая масса зашевелилась, а из-под неё выпрыгнула мохнатая серая тушка, размером с футбольный мяч. Ударилась о металлическую сетку, рухнула вниз и суматошно попыталась пролезть под створку ворот, упирающихся в высокий металлический порожек. А когда не получилось, обнажила острые клыки, обиженно пискнула и стремительно зарылась обратно в снег.
Ладонью придержав заходившие ходуном ворота, сторож проверил, не выскочила ли задвижка — ночные шрымы, если скопом нападут, выбьют её запросто. Сильные! Спасает только то, что они не могут карабкаться вверх по сетке. Конечно, силовой экран был бы лучшей защитой, но… Что есть, то есть.
ГЛАВА 3. Без мороза вода не застывает
Утром, спустившись в регистратуру, первое, что я попросила…
— Марта, напиши, пожалуйста, объявление, что врачебного приёма после обеда не будет.
— Так чего мелочиться? Давайте полный санитарный день сделаем, — обрадовалась она.
— Нет, — нахмурилась я. — Мы не для отдыха. В администрацию поедем.
Оставив медсестру удивлённо раскрывшей глаза, я действительно полдня добросовестно принимала пациентов. Не все были адекватными. Кто-то с пониманием относился к молодому врачу и к обстановке бюджетного учреждения, а кто-то скандалил и возмущался, приводя в пример сервис и культуру платных кабинетов.
— С нас дерут налоги, чтобы вас содержать, а в результате приходим в это убожество. Ни лечения нормального, ни удобств. Разворовали небось всё!
В общем, поднималась я по ступеням самого большого во Фросте здания — трёхэтажного, отделанного панелями под мрамор, — взвинченная, в боевом состоянии, готовая требовать перемен. В приёмной девушка-секретарь с обречённым видом выслушала, что я желаю попасть на приём.
— Срочно? — страдальчески поморщилась и покачала головой. — Ким Германович только по записи принимает, свободного времени у него нет. Вы по какому поводу? — И, услышав, что я новый доктор городского госпиталя, с облегчением выдохнула: — Ой, так вам к начальнику финансового отдела…
В этот кабинет очереди не было, но женщина в возрасте тоже не особо радушно отнеслась к моему визиту. И едва я заговорила о финансировании, сразу отрезала:
— Средства на вашу организацию не мы выделяем, а Медицинская Ассоциация. Мы лишь посредники, только бухгалтерский учёт госпиталя ведём. Если полагаете, что вам нужно больше, отправляйте запрос на Землю. Только не думайте, что его одобрят и вы всё получите быстро. Всё же сейчас середина финансового года, в текущий план дополнительные расходы никто не внесёт...
Она порылась в бумагах и удивилась:
— Что же вы возмущаетесь? У вас всё есть. Год назад ремонт сделали, и мебель закупили, и аптечный фонд по списку укомплектовали, и кварцевые лампы приобрели. Вон ваш предшественник отчитался.
Я аж опешила. Почему бумаги не соответствуют реальности? Но на моё «надо было лучше проверять!» тут же получила акт, что Виктор Семёнович, уезжая, сдал дела, а ревизор подтвердил, что в госпитале имеется всё необходимое и претензий по материальной ответственности к увольняющемуся главврачу нет.
Я едва ли не за голову схватилась. Это что получается? Он всё на меня свалил?! Теперь я виновата… Наверняка перед отлётом дал взятку проверяющему, и тот подписал не глядя. Теперь, чтобы выкрутиться, я должна где-то добыть деньги и выгодно всё закупить. А до следующего года обратиться в Медицинскую Ассоциацию возможности не будет…
— Вы только не забудьте — когда ваши работники не выходят на смену, об этом надо сообщать до конца месяца.
