Пролог
Восемь лет назад
Мама поджала губы. Опять я ее разочаровала. Я ошиблась. Я плохая дочь.
Вокруг только книги, холодные бездушные книги, в огромных — до самого потолка — шкафах. И мама. Мама, что никогда не прощает ошибок.
— Очень жаль, — сказала она потухшим голосом.
На искусственной коже тренировочного манекена не возникло ни единого знака, когда я пыталась провести ритуал. Чертила узоры вновь и вновь, но ничего не происходило. Мама достала из ящика коробку сандаловых палочек, аккуратно подцепила одну из них и положила на подставку. Первая спичка сломалась. Следом еще и еще. Возможно, мама нервничала, но я нервничала куда больше. Наконец спичка загорелась, и мама поднесла ее к краю сандаловой палочки, аккуратно прикрывая огонь рукой. Когда палочка разгорелась, мама выждала пару секунд и задула.
— Тебе следовало признаться раньше.
Тонкая струя дыма поднималась вверх.
— Я хотела…
Мама взяла палочку и обвела вокруг моей головы. Дым окутал лицо.
— Никогда больше ничего от меня не скрывай.
Сладкий аромат заполнил комнату и мне показалось, что сейчас точно произойдет нечто ужасное. Ладошки стали горячими и влажными. И, будто почувствовав это, мама сказала:
— Вытяни руки.
Я покорно выставила их вперед. Мама обвела вокруг них палочкой, дым щекотал кожу, отчего становилось все больше не по себе. Губы мамы двигались в едва различимом шепоте.
В дверь постучали — наверняка очередной клиент, но мама никак не отреагировала, лишь продолжала внимательно изучать мои руки. Потянула за предплечье ближе к окну. В лучах солнца кожа покрылась мурашками, а светлые волоски в страхе поднялись.
Сейчас она увидит. Сейчас она узнает. Сейчас она все поймет. Я зажмурилась, представляя, как мама вжимает тлеющую сандаловую палочку в мою кожу, как боль растекается по моему телу. Но мама лишь прошептала:
— Кто это сделал?
— Не знаю, — быстро ответила я.
Мама схватила за волосы, мама потащила к двери. Не той, что на выход, а той, что в чулан. Сердце колотилось в горле, в висках, в пятках, где-то еще, но только не в груди. Мама взялась за ручку и распахнула дверь. Темнота чулана заставила меня упереться руками в косяк.
— Не надо, пожалуйста, не надо, — шептала я.
— Кто. Это. Сделал?!
— Я не помню, — сквозь слезы выдавила я.
Мама заткнула мне рот и развернула лицом к себе, внимательно посмотрела в глаза.
— Почему?
Я захлебывалась словами, давилась буквами, пока между всхлипами не смогла произнести:
— Рит-т-ту-ал.
Мама отпустила меня и отошла к окну. Я обхватила себя руками, чтобы заставить тело остановиться, перестать содрогаться от всхлипов, чтобы не разозлить маму еще сильнее. На светлом полу медленно тлела сандаловая палочка, оставляя темный след. Мама задвинула шторы, закрыла дверь на замок и включила свет. Она взмахнула рукой и тренировочный манекен с грохотом повалился на пол, повинуясь ее магии.
— Ложись, — строго сказала она.
Этот голос не мамин, совсем не ее. Это голос той женщины, что приходит, когда я ошибаюсь. Когда я разочаровываю маму. Когда я плохая дочь. Когда я…
— Ложись, — повторила немама.
И мне пришлось лечь.
Немама взяла стеклянное перо, изящно выгнутое, перешедшее от бабушки. Немама достала фиолетовые чернила. Те самые, которые использовала для них. Те самые, которые нельзя было трогать. Те самые, от которых кричали.
Я знала, что будет дальше.
Задрала футболку, и живот тут же покрылся мурашками.
Немама обмакнула перо, убрала излишки о край чернильницы. Я закрыла глаза.
Холодный наконечник коснулся живота, и я подумала, что это совсем не больно. Совсем не страшно. И я подумала, странно, что все кричат. Линия, еще линия, завиток. В животе потеплело и я даже подумала, что это приятно. Черта, линия, точка, черта. Тепло стало превращаться в жар, внутри все горело, где-то там, внутри живота, словно разгорался самый настоящий костер. Он полыхал, двигался, шевелился, точно живое существо прямо внутри живота. Я распахнула глаза, чтобы увидеть, как немама продолжает рисовать знаки с совершенно безэмоциональным лицом. Сердце колотилось на этот раз только в груди, но жар охватил меня всю. Рука сама двинулась, чтобы прекратить это, но немама четким движением пресекла попытку. Знак, точка, линия, черта. Я уже не могла различить. Все поплыло, когда горячие слезы наполнили глаза. Я открыла рот, хватая воздух и первый всхлип сорвался с моих губ. А внутри что-то шевелилось и ворочалось, точно там поселилось живое существо. Ползло, извивалось как огромная змея. Пыталось заполнить собой все, рвалось наружу и, когда я почувствовала боль у самого горла, я наконец закричала.
И немама заткнула мне рот.
Глава 1
14 июля
Мадам д'Арлин тяжело вздохнула, коснулась массивной серебряной сережки и глянула на коллегу, сидевшего слева от нее за длинным столом. В тени темных бровей его глаза казались почти черными. Он рассматривал меня, тонкими пальцами сжимая перьевую ручку с такой силой, что та могла треснуть в любую секунду.
Здесь, посреди просторного холодного кабинета, стоя на темно-синем ковре с позолотой, я чувствовала себя невероятно маленькой и слабой. Потолочные своды расширяли пространство, и от высоты потолка у меня подкашивались ноги. Хотя, может, это от страха… Взгляды пятерых преподавателей давили, и я неосознанно вжала голову в плечи. Кроме стола, нас разделяли лишь несколько шагов и тренировочный манекен на белой лекарской кушетке. Я сжала перо трясущейся рукой, в надежде, что оно не выпадет из скользких пальцев. Нарисованный знак так и не засиял, все же ясно, я провалилась, чего еще ждать? Отправьте меня домой, скажите, что я не прошла, зачем медлить?
Стул скрипнул, мужчина резко поднялся и широким шагом пересек расстояние, оказался напротив.
— И? — спросил он хрипло и раздраженно, обдав меня запахом лекарственных трав.
Я поджала губы и опасливо подняла на него взгляд. Глаза оказались совсем не черными, светло-карими с зеленоватым отливом. Шерстяной пиджак на нем совсем не по погоде, хотя в кабинете довольно холодно. Темные спутанные пряди зачесаны назад. Нос искривлен, будто после давней драки, и несколько старых шрамов. Лекари такое исправят меньше чем за час, странно, что он…
— Я задал вопрос, — напомнил преподаватель.
— Должно быть где-то ошиблась, — выдавила я.
Он вскинул руку и салфетка из упаковки в ногах манекена, вылетела, потянув за собой вторую, а следом и третью. Салфетки дернулись, оторвались, опали на кушетку, но одна из них все-таки достигла руки преподавателя, и он сжал пальцы. Я усиленно вдохнула и выдохнула, чтобы успокоиться, чувствуя какое от него исходит напряжение. Даже магия барахлит.
Он стер нарисованный мной знак и сказал:
— Еще раз.
Я подняла руку с пером и повторила отрепетированные движения. Полукруг, линия вниз, пересекающая его, линия в сторону. По искусственной коже манекена перо скользило так же мягко, как по человеческой. Линия по диагонали вверх, три точки, черта. Главное — не показать, что я осознаю ошибку. Точка, линия, завиток. И намеренно неверная линия снизу вверх, а не сверху вниз.
— И что это? — раздраженно спросил он.
— Эрхива — один из знаков лекарей. Используется для обезболивания при заражениях различными инфекциями, — уверенно отвечала я, — такими как…
— Нет, я спрашиваю, это что? — Он ткнул пальцем в нарисованный мной знак.
В любой другой ситуации, я бы не постеснялась вступиться за себя, отстоять свои знания и умения. Но только не сейчас. Я приоткрыла рот, раньше, чем придумала как буду оправдываться, но мне не дали даже начать.
— Мистер Барри, я думаю, этого достаточно, — сказала Мадам д'Арлин со своего места по центру стола. Арочная спинка кресла, перекликалась с потолочными сводами, но сейчас возвышаясь над ее головой, напоминала корону, и будто лишний раз подчеркивала должность директора.
Мистер Барри бросил на меня уничижающий взгляд, поднял чистую салфетку, протер руки — усиленно каждый палец, — кинул салфетку на живот манекена и последовал к столу.
— Мисс Уэйланд, — обратилась ко мне Мадам д'Арлин. — Можете быть свободны. Мы вернемся к рассмотрению вашей кандидатуры после окончания основного приема, если останутся вакантные места.
От ее холодного и безучастного тона по рукам пробежали мурашки. Я сдержанно кивнула и опустила голову. Это отказ. В Абендорме никогда не остается вакантных мест. Я развернулась и направилась к дверям под перешептывание преподавателей.
Я и не надеялась поступить. Мечтала, конечно же, мечтала, но все же осознавала, что это невозможно. Таким как я тут не место, и я это знаю. Но от отказа все равно неприятно сжималось в груди, а глаза щипало от подступавших слез. Что ж, остается только вернуться домой, наплакаться вдоволь, попытаться найти хоть кого-то, кто готов предоставить работу такой как я и…
— Мисс Уэйланд, — послышался другой женский голос, и я замерла. — Подождите.
Медленно обернулась. Пухлую женщину с хаотичной короткой стрижкой, из которой выбивались розовые пряди, я знала. Много лет назад она работала вместе с моей мамой в ЦИОРМе, выписывала мне настойку от кошмаров. Миссис Мосс вышла из-за стола и последовала к двери, из-за которой в начале вывезли кушетку. Послышалось как открываются и закрываются дверцы. Тихий шелест страниц и журчание жидкости.
— Тиссея, в чем дело? — Мадам д'Арлин подняла тонкие брови, отчего ее вытянутое лицо стало еще длиннее. — Ты нас задерживаешь.
Миссис Мосс вышла из комнатушки и поманила меня, следом за ней выехал небольшой стол на колесиках со всем необходимым для изготовления зелий. Я подошла, глянув на остальных преподавателей, будто спрашивая разрешения, но они казались не слишком заинтересованными, кроме разве что мадам д'Арлин. Мистер Барри и вовсе отвлекся на свой блокнот. Миссис Мосс взмахнула рукой, кушетка с манекеном скрылась за дверью комнаты, уступая место столику, и женщина повернулась к преподавателям.
— Мадам д'Арлин, — с нажимом сказала миссис Мосс. — Позвольте напомнить, что вы сами настаивали в этом году набрать больше студентов на мою кафедру. — Миссис Мосс не стала дожидаться ответа и обернулась ко мне, кивнула на столик. — Что скажете?
Не тратя времени на лишние раздумья о том, что происходит, я осмотрела ингредиенты. Лаванда, ветки ивы, перечная мята, корень имбиря, душица и кувшин с водой, чуть левее — три пробирки одна из которых наверняка с перемолотой птичьей гречихой, а вот две другие явно лишние и вероятно нужны лишь для проверки знаний. Быстро сообразив, что к чему, я уже ликовала. Не зря повторяла всю прошлую неделю базовый курс зелий для начинающих.
— Судя по ингредиентам, вы хотите, чтобы я приготовила спазмолитическое зелье от мигрени и болей в желудке, — уверенно сказала я.
— Чудно. — Миссис Мосс просияла. — Приступай.
Я надела перчатки. Смешала необходимые ингредиенты и оставила настаиваться до нужной консистенции. Подключила горелку, разместила чашу на специальной подставке, залила воду, чтобы нагреть. Натерла корень имбиря, взвесила нужное количество и добавила в воду. Если сейчас все получится, неужели они закроют глаза на мой провал с ритуалами? Неужели миссис Мосс вспомнила меня и решила дать второй шанс?
Залив настоявшуюся смесь, я засекла время.
А что, если меня возьмут? Что, если я поступлю? Я ведь даже толком не думала, как буду справляться с учебой. Да, сейчас я специально ошиблась в линии и ритуал не сработал, это можно списать на ошибку, плохую память, недостаточную подготовку. Им даже в голову не пришло бы, что у меня нет магии. Они ведь уверены, что никто никогда в жизни не осмелится ступить на порог академии будучи ниимом. Ниимы в их глазах лишь ни на что не способные отродья Эраза, порочащие мир одним лишь своим существованием. И ниим ни за что не сможет приготовить зелье, ведь просто не способен на это. Но это лишь по их мнению. Они же никогда не проверяли. Никогда даже шанса не давали доказать, что ниимы заслуживают нормальной жизни, что их не должны угнетать просто за то, что они потомки Эраза.
Я отделила соцветия от ветки ивы и измельчила, чтобы добавить к отвару. Помешивала до тех пор, пока все не загустело, а затем процедила. Миссис Мосс внимательно наблюдала за моими действиями. Когда все было готово, я поставила колбу на деревянную подставку и торжественно подняла голову. «Смотрите, ниим приготовил зелье», — хотела бы сказать я. Но не скажу. Им лучше не знать об этом.
— Количество ингредиентов не рассчитано на полноценное зелье, так что эффект если и будет, то незначительный, — неприкрыто похвасталась я своими знаниями.
Миссис Мосс кивнула и взяла пробирку. Поднесла к лицу, несколько раз вдохнула, шевеля носом, причмокнула сиреневыми губами, отодвинула, подняла руку выше и осмотрела колбу на просвет, а потом протянула мне.
— Выпей.
От неожиданности я даже отшагнула. Я уверена в своих способностях, но лишь на начальном уровне. Никто никогда не пробует отвары, приготовленные учениками первого года, и тем более поступающими. Преподаватели оценивают лишь внешний вид и запах, и уже по ним могут сделать заключение о правильности приготовления, но одно дело — правильно попасть в запах и цвет, а другое — сделать действенное зелье, которое сработает, а главное никому не навредит. Миссис Мосс продолжала держать пробирку на вытянутой руке.
— Простите, но я не стану его пить, — сказала я. И поспешно добавила: — Хотя и уверена, что все сделала правильно.
Миссис Мосс поставила колбу на подставку.
— Отлично, — сказала она и повернулась к преподавателям. — Я беру Элис на свою кафедру.
Я застыла, глядя на ее спину. Невозможно. Я ведь уже готова была смириться с провалом, признать свое поражение, вернуться домой, но миссис Мосс пришла на подмогу… Зачем? Лишь, потому что мы знакомы?
— Она не сдаст ритуалы, — холодно сказал мистер Барри, продолжая изучать блокнот. У меня даже пальцы похолодели от этого напоминания, и по рукам пробежала мелкая дрожь.
Миссис Мосс двинула рукой, столик укатился в комнату, а она шагнула к преподавателям. Уперла руки в стол прямо перед мистером Барри, все так же не поднимавшим головы от страниц.
— Уверена, мы что-нибудь решим с этой небольшой проблемой, — ласково сказала она, хоть в голосе и чувствовалась угроза.
— Небольшой? — Мистер Барри наконец оторвался от блокнота и поднял на нее взгляд. — Ритуалы — неотъемлемая часть обучения. А у нее…
— Моя кафедра — мои правила, — перебила миссис Мосс таким голосом, будто говорила не с коллегой, а с соседским мальчишкой, с которым не поделила лопатку в песочнице. — И да, тебе напомнить…?
— Т-ш-ш… — Мадам д'Арлин вскинула руки и медленно опустила их, призывая к тишине и посмотрела на меня. — Мисс Уэйланд, нам все еще необходимо время, чтобы принять решение о вашем зачислении, а пока позовите следующего.
Дрожь в руках не унималась даже когда я вышла из кабинета. Часть меня ликовала, ведь, возможно, меня возьмут, возможно, я поступлю в Абендорм, но вот другая часть все еще помнила слова мистера Барри. Ритуалы я действительно не сдам. Он сказал об этом так уверенно, будто бы сразу понял, нет, не просто понял, а будто был убежден, что я провалилась не из-за ошибки, не из-за нервов, плохой памяти или еще по миллиону других причин, а из-за отсутствия магии. Но не мог же он и всерьез допустить мысль, что ниим осмелился ступить на порог академии…
