- У Миши, нашего второго геолога. Вот телефоны - сюда прямой, на крайний случай мой и Мишин домашний. Тяжести не таскать, у нас для этого рабочий есть. Складываем здесь. - Он достал из сейфа приличную пачку денег. - Здесь сто рублей. Под отчет.
Да-а! "Верунчик, сама, сама". Ну, что же! Поймем и не заметим. И спросила, забивая последний гвоздь в разговор, не оправдавший моих надежд.
- Павел Петрович! Вы не знаете, где можно приобрести амбарную книгу?
- Зачем Вам? - удивился шеф.
- Она большая, разлинована по столбцам. Часть книги можно пустить под закупки и расход, и можно выделить часть под промежуточную инвентаризацию. При переездах меньше потеряется.
- Интересно!
Он позвонил по внутреннему телефону.
- Василий Григорьевич! Приветствую. Тебя Шиловский беспокоит. ... У кого же просить, как не у тебя?
Амбарные книги, 2 штуки. ...
Меня привели на склад! На пороге нас встретил седой мужик. Именно Мужик! Какая фактура! Конечно я совершенно неприлично уставилась на незнакомого человека. Человек поднял абсолютно черные брови. На эту пантомиму ответил Шиловский:
- Елена Владимировна твой череп считает. Она заготовка художника.
Сказано это было с неподражаемой серьезностью и веселым ехидством.
- Так есть у тебя амбарные книги?
- Есть. И инвентаризационные журналы есть. Не прошитые. Вы Елена Владимировна...
- Лена.
- На "ты"?
- Конечно.
Василий Григорьевич был минимум на 40 лет меня старше.
- Леночка, Павел Петрович тебе объяснит...
- Нет, Вась, это она мне объяснять будет, её идея.
- Наконец-то дождался! Ты Паша будешь первым начальником за 15 лет, у которого будет не стряпуха, а экономка. ... Разница есть. Такая что выпал тебе шанс с такой хозяйкой приехать не в минусах с долгами по инвентарю, а без потерь, даже колышек. Если она повариха с умом, то экономия по деньгам тоже будет. Будет из чего отрядным премию платить. Ты Павел Петрович нам часика через два понадобишься тогда и приходи. Лен, где там твой список с вопросами?
Василий Григорьевич оказался тем человеком, который мне был необходим именно сейчас, понятия не имеющей о буднях работы геологов. Мы быстро решили часть моих вопросов, над какими-то он обещал подумать и спросить у сотрудниц, которые с удовольствием ездили в поле и часто готовили. А чем-то предложил заняться самой, дав несколько ценных советов. Один из них гласил:
- От чего больше всего устают мужики? От однообразия пищи и отсутствия живого мяса, а не из консервной банки. Я сам - мужик, еще помню свои поля. В поле едят, что дают. Лишь бы было и желательно много.
Мы сидели на деревянном диванчике в своеобразном алькове, в полутьме. Между нами лежало льняное полотенце, на котором расположились коробка с бутербродами, две белые эмалированные кружки и большой термос кофе. Василий Григорьевич самодельным ножом вскрыл банку сгущенки, столовой ложкой ополовинил её в мою кружку и налил в нее черный кофе под край:
- Ты пей, вон бутерброд с докторской бери ...
- Слишком сладко.
- Ты отпей на один прикус, я тебе еще долью. Пока со дна дойдет, если подливать, как раз будет.
- Сгущенка - деликатес, для мозгов сладкое полезно, а тушенка быстро кончается. Еще хуже, когда заканчивается питьевая вода. В поле бывает всякое. Задурит погода, застрянете. Или машина сломается. Рации вам не положено. Значит ждать оказии, чтобы выручили. Это-то забота Павла, а твоя иметь НЗ и хранить его в тайне от всех, кроме начальника.
Он неспешно пожевал, посмаковал кофе:
- Хоть и натуральный, а из термоса - безликий. Мне обещали привезти растворимый индийский. Так вот о Павле. Его вернули из Германии в срочном порядке. Нормальных людей все уже разобрали. С мая по октябрь институт пуст. Только высокое начальство, аналитики, секретчики и уборщицы, да мы, складские, не выездные ... У вас отряд половину поля из четырех человек. И двое не пойми какие. Тебя кто привел?
Я сказала.
- Это человек надежный, плохих не рекомендует. Мишку, геолога вашего второго, все знают. Скользкий, карьерист... Да и... Я к чему, ты поосторожней там с ним, дистанцию старайся держать. Если что, говори Дед не велел. Он меня опасается. Будешь меня Дедом звать?
Он улыбнулся на мой кивок. Да он и в старости красавец. Каким же в молодости был!
- И вот еще, если вы успеете создать и утвердить новую опись в инвентаризационный журнал, то и вам лишнего веса брать не придется. И остальные геологи вам в ножки поклонятся. Скажи, кому сегодня нужна шорная мастерская, запас подков и прочее лошадиное хозяйство? Допила, вот и умница. А то сладко слишком! Пойдем-ка я тебе кое - что пособираю, пригодится.
Дед повел меня вглубь склада, мимо стеллажей с палатками, спальниками на некоторых висели самодельные бирки с именами, одеждой в коробках, с закрепленными на них списками. Дальше расположились стопки костюмов и ветровок по размерам, все цвета хаки. Он оглядел одежное хозяйство и выкликнул:
- Нюра! Принеси мне костюмчик, который от вьетнамцев остался. Принеси к 13 стеллажу.
Шли мы шли, недалеко правда, и пришли в рай! Тринадцатый стеллаж, чертова дюжина, был просто дьявольским соблазнам для дизайнера. Я шарила глазами по полкам с жадностью гибрида хомяка с хапугой, сопровождая процесс вопросами:
- Сколько положено? Сколько сверху? Списано или будет списано?
Попутно отвечая Василию Григорьевичу, как это можно использовать в поле. Не все мысли были здравы, но большинство задумок потом оправдало себя. И все время, пока длился этот кросс по полкам, мои глаза возвращались к высокой наплечной корзине, прильнувшей к стеллажу. В ней, устремленные одним концом вверх, стояли рулоны чертежного ватмана, кальки под туш и карандаш, калька - миллиметровка и более короткие искусственного пергамента.
Я не знала тогда, что такое крафт. Сначала я приняла рулон, стоявший у корзины за бумагу, которой пользовались для упаковки товара в магазинах инструментов, обоев, такой обматывались рамы велосипедов и мотоциклов, предохраняя эмалевое покрытие от царапин. Мне разрешили упаковать два начатых рулона ватмана побольше с биркой "6,25 м." и небольшого с пометкой "2,45". Дед подал мне самодельный косяк вместо ручки обмотанный проводом. Он смотрел, как я отматываю на глазок от рулона нужный размер упаковки, работаю косяком, надрезая кромку. Заламываю от надреза небольшими ногтями строго по вертикали край будущего листа для упаковки рулона ватмана и точным движением ножа ровно отрезаю крафт. Отошел и принес с десяток разных коробочек.
Косяк (жарг.) - нож для обрезания картона проводов, нарезки плотной бумаги, работы по дереву. При правильной заточке и постановке руки прием работает на плоскости, как "гильотина", на криволинейных поверхностях, как фреза, не оставляя "лохматости". Изготовляется из твердых марок нержавеющей стали, одностороннее лезвие затачивается выше от середины полотна под углом примерно 75 градусов, от острого кончика срезается в другую сторону под 45, толщина полотна не превышает 3 мм.
- Пакуй, вот те рулоны кальки, и рулон пергамента. А я карандашиками займусь.
- Какая твердость карандашей? ТМ побольше ...
- Вот хомяк!
- У моего Хомяка девиз -"А чтоб булО!"
Дальше мы работали молча, изредка перебрасываясь короткими фразами.
И опять мне повезло. Я подружилась с очень хорошим, интересным человеком, умным, добрым и щедрым.
Василий Григорьевич разрешил мне называть его Дедом. Далеко не всем он это позволял.
Наша дружба продлилась почти одиннадцать лет.
.
На следующий год я уезжала в экспедицию с другим геологом. Полевой сезон был длинным с весны до середины осени, сначала стационарный лагерь в Северном Казахстане, потом с заездом в Москву, галоп по Северному Кавказу. Мне нужно было утрясти организационные вопросы и у себя на Худграфе, и в ИГЕМе. Обязательно навещала Деда. Незадолго до Нового года я увидела его с палкой. Он шутил, что палкой он от Нюры отмахивается. Я привезла ему в подарок бутылку армянского коньяка, пирожки с капустой и две трехлитровые банки консервированных огурцов с помидорами.
Рабочий день закончился. Мы втроем, Дед, Аня и я немного выпили, как водится, запели. После нескольких попыток поняли, что мы трое разных поколений любили и пели разные песни. Только народные и казачьи были в репертуаре всех троих. Пели, мы пели, того и гляди голоса сядут.
Пили мы коньяк со вкусом. Из лабораторного стекла - мензурок, они были похожи на коньячные стаканчики, вытянутые, узкие цилиндрики на 30 миллилитров. Наливали 2/3 объема, слегка грели в руках, пригубливали, неспешно прокатывали каплю вокруг языка, давая вкусу и запаху заполнить рот и только тогда делали маленький глоток.
Мы затихли. Эта минута тишины объединяла нас, откуда-то появился тихий звук. Длинная "ля"... уже на следующей ноте я с пол слова встроилась в песню, потом и Анна подхватила тихий напев:
"...мне малЫм мало спалось, ой, да во сне привиделось ..."
Голос Василия Георгиевича такой же глуховатый, как у Булата Шалвовича Окуджавы был ниже, чем у нашего кумира. Дед пел с закрытыми глазами, очень тихо, как-то по-особенному проговаривая слова. Сначала я, потом и Аня запели без слов, сжатыми губами. От этого песня приобретала другой смысл, наш бек-вокал создавал иллюзию многократного эха. Не здесь, где-то вдали ... Невозможно было понять где, впереди или за спиной, пел свою песню сай горная речка, ручей, выпевая судьбу казака:
"...Ой, пропадет, он говорил, твоя буйна голова ..."
Мужской голос стал невозможно тих, замолкли женские, оставив после себя неуловимый след замолкающего эха ...
Память. Что такое память?
Шов на вылеченной ране. Боль к дождю,
Как ожидаемый подарок
От вчерашнего сегодняшнему дню.
Память.
Ну, зачем дана нам память в сумерках воспоминаний?
Он умер незадолго до открытия моей выставки в Погодинской избе в начале лета 1987 года ...
Я несколько раз принималась за портрет Деда. Зарисовок, набросков и этюдов было достаточно много, чтобы начать писать станковый портрет. Но ... Я до сих пор жалею об этом.
В экспозицию выставки живописи своей волей включила незаконченное графическое изображение Деда и для гармонии экспозиционной развески несколько листов малого формата памятников архитектуры Пскова, стилизаций карт города 16-17 веков, и натюрморт с инструментами археолога для работы в раскопе. Графические листы можно компоновать под одним стеклом, если художник считает их связанными по теме, или желает показать некоторые особые материалы и промежуточные разработки для станкового произведения.
Выставка была организована Всесоюзным обществом охраны памятников истории искусства и культуры (ВООПИИК) и должна была разместиться в другом памятнике деревянного зодчества - Погодинской избе, получившей свое название по фамилии владельца славянофила и академика Михаила Погодина. Дом задумывался как гостевой флигель усадьбы Погодиных. Сама усадьба погибла во время авиа налета в 1942 году. Изба изрядно пострадала.
Первоначальный облик был восстановлен и отреставрирован в 1972 году. Общество сразу после реставрации стало проводить в Избе художественные и фотовыставки, потом какое-то время там существовал музей.
Художники и мастера фотографии даже молодые, предпочитали ждать годами, чем выставляться на Погодинской улице в доме 12А.
У меня возможности отказаться не было, я была членом этого замечательного, действительно замечательного Общества. Но только это позволило мне настоять за пять дней до вернисажа включить в экспозицию графику. Настаивая на этом, я рисковала, графику надо БУДЕТ СДЕЛАТЬ! Мы договорились с ответственной за выставку, если я не успею подготовить графические листы до развески, я звоню ей, и мы оставляем прежний вариант. А она постарается освободить комнаты от экспозиции детского рисунка чуть раньше.
Я не стала говорить доброй женщине, что одна из причин отказов от этого выставочного зала, - художники не хотят доверять свои работы не охраняемому объекту без страховки. Я кстати, тоже.
Вечером, приехав домой с Яузского бульвара, там сидела администрация Общества, наскоро приготовила ужин.
Пока ехала, пока готовила, принимала душ, в голове вертелись варианты, как лучше подать портрет Василия. Графику Пскова решила выполнить черной тушью кистью и пером.
Псков волновал меня мало, старинные карты в малом формате у меня были, их в свое время я рисовала и использовала для афиши юбилейной выставки Псковской Археологической Экспедиции. Для моей надо было сделать три авторских повтора трех известных соборов. Эти картины стояли у меня дома, подготовленные к развеске.
Я резала картон, ватман и время от времени смотрела на набросок. Даже перевернула его вверх ногами, так можно увидеть все неточности графики. Где-то в два ночи идея выкристаллизовалась в моей горемычной голове. Упаковала сделанное. Потянуло носом. В квартире пахло горелым. Настежь распахнула все окна и входную дверь. Источник запаха стоял на плите. На сковороде уныло засыхали остатки подгоревшей гречневой каши и сожженные до углей корки от котлет. Зря не добавила в готовый ужин немного воды ... В холодильник даже не заглядывала, знала, что пуст так же, как пуста хлебница.
Чайник на плиту, сама под контрастный душ и с большой чашкой черного кофе и заныканой плиткой шоколада снова склонилась над эскизом. В пять утра сложила в большие конверты сделанное, упаковала сумку, в которой возила картоны, холсты, стираторы и прочее. Написала мужу записку:
- "Почисти сковородку, завтракай у мамы. Не забудь, вернисаж послезавтра, в 12. Я на работу. Пока."
И ушла. День предстоял суматошный. Рабочие будни главного художника Декоративно- художественной мастерской Мосхозторга никто не отменял. Я не смогла бы управиться без помощи своих друзей из ДХМ.. Завтра развеска.
***
Татьяна, которая посылала приглашения по списку, внесла в текст коррективы. На левом развороте были перечислены организаторы, начиная с Министерства Культуры СССР и по нисходящей до ВООПИИК. И под ними - Спонсор выставки "Мосхосторг". На правом текст приглашения. Дата и время открытия - вернисаж в 12. На два лица. Внизу разворота было не крупно написано - залы для просмотра открываются в 11.00. Я не ожидала, что это сработает. Но чего в жизни не бывает!
Девочки сделали входное объявление - афишу, написали несколько плакатов, нарисовали стрелки-указатели, сделали даже некоторое подобие бейджи. Сами некурящие, нашли урну для курильщиков. У мединститута поставили и плакатик разместили "Место для курения". Урну мы потом увезли, медики свою поставили, плакатик попросили подарить на бедность.
Зина колдовала над икебаной на тумбочке, где лежала "Книга отзывов". Явились мои макетчики в прекрасных строгих костюмах и дипломатами. Я уставилась на черную лаковую кожу переносных сейфов. За простыми в очередь записывались, а тут сейфы! Сашка бригадир сказал тезке
- Ты тут проверь, а я в залах 2 и 3 проверю.
Тезка положил шикарный дипломат, набрал код замка...
Я не сдержала возгласа восхищения. Это был полный набор импортного компактного инструмента слесарно-электромонтажной мастерской! Саша откинул пластину, закрывавшую левую часть створки и извлек коробочку.
Да-а! "Верунчик, сама, сама". Ну, что же! Поймем и не заметим. И спросила, забивая последний гвоздь в разговор, не оправдавший моих надежд.
- Павел Петрович! Вы не знаете, где можно приобрести амбарную книгу?
- Зачем Вам? - удивился шеф.
- Она большая, разлинована по столбцам. Часть книги можно пустить под закупки и расход, и можно выделить часть под промежуточную инвентаризацию. При переездах меньше потеряется.
- Интересно!
Он позвонил по внутреннему телефону.
- Василий Григорьевич! Приветствую. Тебя Шиловский беспокоит. ... У кого же просить, как не у тебя?
Амбарные книги, 2 штуки. ...
Прода 5 Дед. Знакомство
Меня привели на склад! На пороге нас встретил седой мужик. Именно Мужик! Какая фактура! Конечно я совершенно неприлично уставилась на незнакомого человека. Человек поднял абсолютно черные брови. На эту пантомиму ответил Шиловский:
- Елена Владимировна твой череп считает. Она заготовка художника.
Сказано это было с неподражаемой серьезностью и веселым ехидством.
- Так есть у тебя амбарные книги?
- Есть. И инвентаризационные журналы есть. Не прошитые. Вы Елена Владимировна...
- Лена.
- На "ты"?
- Конечно.
Василий Григорьевич был минимум на 40 лет меня старше.
- Леночка, Павел Петрович тебе объяснит...
- Нет, Вась, это она мне объяснять будет, её идея.
- Наконец-то дождался! Ты Паша будешь первым начальником за 15 лет, у которого будет не стряпуха, а экономка. ... Разница есть. Такая что выпал тебе шанс с такой хозяйкой приехать не в минусах с долгами по инвентарю, а без потерь, даже колышек. Если она повариха с умом, то экономия по деньгам тоже будет. Будет из чего отрядным премию платить. Ты Павел Петрович нам часика через два понадобишься тогда и приходи. Лен, где там твой список с вопросами?
Василий Григорьевич оказался тем человеком, который мне был необходим именно сейчас, понятия не имеющей о буднях работы геологов. Мы быстро решили часть моих вопросов, над какими-то он обещал подумать и спросить у сотрудниц, которые с удовольствием ездили в поле и часто готовили. А чем-то предложил заняться самой, дав несколько ценных советов. Один из них гласил:
- От чего больше всего устают мужики? От однообразия пищи и отсутствия живого мяса, а не из консервной банки. Я сам - мужик, еще помню свои поля. В поле едят, что дают. Лишь бы было и желательно много.
Мы сидели на деревянном диванчике в своеобразном алькове, в полутьме. Между нами лежало льняное полотенце, на котором расположились коробка с бутербродами, две белые эмалированные кружки и большой термос кофе. Василий Григорьевич самодельным ножом вскрыл банку сгущенки, столовой ложкой ополовинил её в мою кружку и налил в нее черный кофе под край:
- Ты пей, вон бутерброд с докторской бери ...
- Слишком сладко.
- Ты отпей на один прикус, я тебе еще долью. Пока со дна дойдет, если подливать, как раз будет.
- Сгущенка - деликатес, для мозгов сладкое полезно, а тушенка быстро кончается. Еще хуже, когда заканчивается питьевая вода. В поле бывает всякое. Задурит погода, застрянете. Или машина сломается. Рации вам не положено. Значит ждать оказии, чтобы выручили. Это-то забота Павла, а твоя иметь НЗ и хранить его в тайне от всех, кроме начальника.
Он неспешно пожевал, посмаковал кофе:
- Хоть и натуральный, а из термоса - безликий. Мне обещали привезти растворимый индийский. Так вот о Павле. Его вернули из Германии в срочном порядке. Нормальных людей все уже разобрали. С мая по октябрь институт пуст. Только высокое начальство, аналитики, секретчики и уборщицы, да мы, складские, не выездные ... У вас отряд половину поля из четырех человек. И двое не пойми какие. Тебя кто привел?
Я сказала.
- Это человек надежный, плохих не рекомендует. Мишку, геолога вашего второго, все знают. Скользкий, карьерист... Да и... Я к чему, ты поосторожней там с ним, дистанцию старайся держать. Если что, говори Дед не велел. Он меня опасается. Будешь меня Дедом звать?
Он улыбнулся на мой кивок. Да он и в старости красавец. Каким же в молодости был!
- И вот еще, если вы успеете создать и утвердить новую опись в инвентаризационный журнал, то и вам лишнего веса брать не придется. И остальные геологи вам в ножки поклонятся. Скажи, кому сегодня нужна шорная мастерская, запас подков и прочее лошадиное хозяйство? Допила, вот и умница. А то сладко слишком! Пойдем-ка я тебе кое - что пособираю, пригодится.
Дед повел меня вглубь склада, мимо стеллажей с палатками, спальниками на некоторых висели самодельные бирки с именами, одеждой в коробках, с закрепленными на них списками. Дальше расположились стопки костюмов и ветровок по размерам, все цвета хаки. Он оглядел одежное хозяйство и выкликнул:
- Нюра! Принеси мне костюмчик, который от вьетнамцев остался. Принеси к 13 стеллажу.
Шли мы шли, недалеко правда, и пришли в рай! Тринадцатый стеллаж, чертова дюжина, был просто дьявольским соблазнам для дизайнера. Я шарила глазами по полкам с жадностью гибрида хомяка с хапугой, сопровождая процесс вопросами:
- Сколько положено? Сколько сверху? Списано или будет списано?
Попутно отвечая Василию Григорьевичу, как это можно использовать в поле. Не все мысли были здравы, но большинство задумок потом оправдало себя. И все время, пока длился этот кросс по полкам, мои глаза возвращались к высокой наплечной корзине, прильнувшей к стеллажу. В ней, устремленные одним концом вверх, стояли рулоны чертежного ватмана, кальки под туш и карандаш, калька - миллиметровка и более короткие искусственного пергамента.
Я не знала тогда, что такое крафт. Сначала я приняла рулон, стоявший у корзины за бумагу, которой пользовались для упаковки товара в магазинах инструментов, обоев, такой обматывались рамы велосипедов и мотоциклов, предохраняя эмалевое покрытие от царапин. Мне разрешили упаковать два начатых рулона ватмана побольше с биркой "6,25 м." и небольшого с пометкой "2,45". Дед подал мне самодельный косяк вместо ручки обмотанный проводом. Он смотрел, как я отматываю на глазок от рулона нужный размер упаковки, работаю косяком, надрезая кромку. Заламываю от надреза небольшими ногтями строго по вертикали край будущего листа для упаковки рулона ватмана и точным движением ножа ровно отрезаю крафт. Отошел и принес с десяток разных коробочек.
Косяк (жарг.) - нож для обрезания картона проводов, нарезки плотной бумаги, работы по дереву. При правильной заточке и постановке руки прием работает на плоскости, как "гильотина", на криволинейных поверхностях, как фреза, не оставляя "лохматости". Изготовляется из твердых марок нержавеющей стали, одностороннее лезвие затачивается выше от середины полотна под углом примерно 75 градусов, от острого кончика срезается в другую сторону под 45, толщина полотна не превышает 3 мм.
- Пакуй, вот те рулоны кальки, и рулон пергамента. А я карандашиками займусь.
- Какая твердость карандашей? ТМ побольше ...
- Вот хомяк!
- У моего Хомяка девиз -"А чтоб булО!"
Дальше мы работали молча, изредка перебрасываясь короткими фразами.
И опять мне повезло. Я подружилась с очень хорошим, интересным человеком, умным, добрым и щедрым.
Василий Григорьевич разрешил мне называть его Дедом. Далеко не всем он это позволял.
Наша дружба продлилась почти одиннадцать лет.
.
Прода 6 Дед - моя грусть
На следующий год я уезжала в экспедицию с другим геологом. Полевой сезон был длинным с весны до середины осени, сначала стационарный лагерь в Северном Казахстане, потом с заездом в Москву, галоп по Северному Кавказу. Мне нужно было утрясти организационные вопросы и у себя на Худграфе, и в ИГЕМе. Обязательно навещала Деда. Незадолго до Нового года я увидела его с палкой. Он шутил, что палкой он от Нюры отмахивается. Я привезла ему в подарок бутылку армянского коньяка, пирожки с капустой и две трехлитровые банки консервированных огурцов с помидорами.
Рабочий день закончился. Мы втроем, Дед, Аня и я немного выпили, как водится, запели. После нескольких попыток поняли, что мы трое разных поколений любили и пели разные песни. Только народные и казачьи были в репертуаре всех троих. Пели, мы пели, того и гляди голоса сядут.
Пили мы коньяк со вкусом. Из лабораторного стекла - мензурок, они были похожи на коньячные стаканчики, вытянутые, узкие цилиндрики на 30 миллилитров. Наливали 2/3 объема, слегка грели в руках, пригубливали, неспешно прокатывали каплю вокруг языка, давая вкусу и запаху заполнить рот и только тогда делали маленький глоток.
Мы затихли. Эта минута тишины объединяла нас, откуда-то появился тихий звук. Длинная "ля"... уже на следующей ноте я с пол слова встроилась в песню, потом и Анна подхватила тихий напев:
"...мне малЫм мало спалось, ой, да во сне привиделось ..."
Голос Василия Георгиевича такой же глуховатый, как у Булата Шалвовича Окуджавы был ниже, чем у нашего кумира. Дед пел с закрытыми глазами, очень тихо, как-то по-особенному проговаривая слова. Сначала я, потом и Аня запели без слов, сжатыми губами. От этого песня приобретала другой смысл, наш бек-вокал создавал иллюзию многократного эха. Не здесь, где-то вдали ... Невозможно было понять где, впереди или за спиной, пел свою песню сай горная речка, ручей, выпевая судьбу казака:
"...Ой, пропадет, он говорил, твоя буйна голова ..."
Мужской голос стал невозможно тих, замолкли женские, оставив после себя неуловимый след замолкающего эха ...
Память. Что такое память?
Шов на вылеченной ране. Боль к дождю,
Как ожидаемый подарок
От вчерашнего сегодняшнему дню.
Память.
Ну, зачем дана нам память в сумерках воспоминаний?
Прода 7 Выставка
Он умер незадолго до открытия моей выставки в Погодинской избе в начале лета 1987 года ...
Я несколько раз принималась за портрет Деда. Зарисовок, набросков и этюдов было достаточно много, чтобы начать писать станковый портрет. Но ... Я до сих пор жалею об этом.
В экспозицию выставки живописи своей волей включила незаконченное графическое изображение Деда и для гармонии экспозиционной развески несколько листов малого формата памятников архитектуры Пскова, стилизаций карт города 16-17 веков, и натюрморт с инструментами археолога для работы в раскопе. Графические листы можно компоновать под одним стеклом, если художник считает их связанными по теме, или желает показать некоторые особые материалы и промежуточные разработки для станкового произведения.
Выставка была организована Всесоюзным обществом охраны памятников истории искусства и культуры (ВООПИИК) и должна была разместиться в другом памятнике деревянного зодчества - Погодинской избе, получившей свое название по фамилии владельца славянофила и академика Михаила Погодина. Дом задумывался как гостевой флигель усадьбы Погодиных. Сама усадьба погибла во время авиа налета в 1942 году. Изба изрядно пострадала.
Первоначальный облик был восстановлен и отреставрирован в 1972 году. Общество сразу после реставрации стало проводить в Избе художественные и фотовыставки, потом какое-то время там существовал музей.
Художники и мастера фотографии даже молодые, предпочитали ждать годами, чем выставляться на Погодинской улице в доме 12А.
У меня возможности отказаться не было, я была членом этого замечательного, действительно замечательного Общества. Но только это позволило мне настоять за пять дней до вернисажа включить в экспозицию графику. Настаивая на этом, я рисковала, графику надо БУДЕТ СДЕЛАТЬ! Мы договорились с ответственной за выставку, если я не успею подготовить графические листы до развески, я звоню ей, и мы оставляем прежний вариант. А она постарается освободить комнаты от экспозиции детского рисунка чуть раньше.
Я не стала говорить доброй женщине, что одна из причин отказов от этого выставочного зала, - художники не хотят доверять свои работы не охраняемому объекту без страховки. Я кстати, тоже.
Вечером, приехав домой с Яузского бульвара, там сидела администрация Общества, наскоро приготовила ужин.
Пока ехала, пока готовила, принимала душ, в голове вертелись варианты, как лучше подать портрет Василия. Графику Пскова решила выполнить черной тушью кистью и пером.
Псков волновал меня мало, старинные карты в малом формате у меня были, их в свое время я рисовала и использовала для афиши юбилейной выставки Псковской Археологической Экспедиции. Для моей надо было сделать три авторских повтора трех известных соборов. Эти картины стояли у меня дома, подготовленные к развеске.
Я резала картон, ватман и время от времени смотрела на набросок. Даже перевернула его вверх ногами, так можно увидеть все неточности графики. Где-то в два ночи идея выкристаллизовалась в моей горемычной голове. Упаковала сделанное. Потянуло носом. В квартире пахло горелым. Настежь распахнула все окна и входную дверь. Источник запаха стоял на плите. На сковороде уныло засыхали остатки подгоревшей гречневой каши и сожженные до углей корки от котлет. Зря не добавила в готовый ужин немного воды ... В холодильник даже не заглядывала, знала, что пуст так же, как пуста хлебница.
Чайник на плиту, сама под контрастный душ и с большой чашкой черного кофе и заныканой плиткой шоколада снова склонилась над эскизом. В пять утра сложила в большие конверты сделанное, упаковала сумку, в которой возила картоны, холсты, стираторы и прочее. Написала мужу записку:
- "Почисти сковородку, завтракай у мамы. Не забудь, вернисаж послезавтра, в 12. Я на работу. Пока."
И ушла. День предстоял суматошный. Рабочие будни главного художника Декоративно- художественной мастерской Мосхозторга никто не отменял. Я не смогла бы управиться без помощи своих друзей из ДХМ.. Завтра развеска.
***
Прода 8 Суббота, день"Х".
Татьяна, которая посылала приглашения по списку, внесла в текст коррективы. На левом развороте были перечислены организаторы, начиная с Министерства Культуры СССР и по нисходящей до ВООПИИК. И под ними - Спонсор выставки "Мосхосторг". На правом текст приглашения. Дата и время открытия - вернисаж в 12. На два лица. Внизу разворота было не крупно написано - залы для просмотра открываются в 11.00. Я не ожидала, что это сработает. Но чего в жизни не бывает!
Девочки сделали входное объявление - афишу, написали несколько плакатов, нарисовали стрелки-указатели, сделали даже некоторое подобие бейджи. Сами некурящие, нашли урну для курильщиков. У мединститута поставили и плакатик разместили "Место для курения". Урну мы потом увезли, медики свою поставили, плакатик попросили подарить на бедность.
Зина колдовала над икебаной на тумбочке, где лежала "Книга отзывов". Явились мои макетчики в прекрасных строгих костюмах и дипломатами. Я уставилась на черную лаковую кожу переносных сейфов. За простыми в очередь записывались, а тут сейфы! Сашка бригадир сказал тезке
- Ты тут проверь, а я в залах 2 и 3 проверю.
Тезка положил шикарный дипломат, набрал код замка...
Я не сдержала возгласа восхищения. Это был полный набор импортного компактного инструмента слесарно-электромонтажной мастерской! Саша откинул пластину, закрывавшую левую часть створки и извлек коробочку.
