Предложения сыпались со всех сторон. Иногда толковые, иногда вовсе фантастические. В зале абсолютное большинство составляли женщины. И только председатель заводского профкома молчала.
- Стоп, дамы! Давайте послушаем, что нам профком скажет.
- Я проголосовала за создание кооператива. Наш директор хороший организатор. Поэтому пусть разрабатывает временный план, профсоюз завода поддержит это начинание. Но думаю нужно создать свой фонд материальных поощрений лучших работников завода, помощи многодетным семьям и инвалидам и обеспечения учащихся нашего ФЗУ. Думаю, что ежемесячный взнос в размере 30 копеек будет достаточным.
Михаил Ильич посмотрел в зал и предложил проголосовать. Большинством голосов предложение было принято.
-Я продолжу. - Сказала председатель профкома. - Завод недавно перешел в союзное подчинение. У ЦК профсоюзов возможностей конечно больше, но и предприятий по стране очень много. Нам прислали две бесплатных путевки. Одна взрослая в санаторий в Тарусе и одна в пионерский лагерь на Селигер. Мы должны решить кому их отдать, чтобы не было обид. По окончании собрания прошу выдвинуть кандидатуры.
И последнее на сегодня. Вы знаете, что теперь Фабрично-заводские обучение изменило свой статус. Наше ФЗУ стало ремесленным училищем. Профком подавал заявку на форму новичкам в количестве 18-ти комплектов обмундирования. Завтра – послезавтра их надо получить на складе, кому-то из мастеров придется везти наших ребятишек на Лесную. Без примерки никак! Надо, чтобы хорошо сидела. Вопрос только, на какую улицу везти, в Москве их три …
- Слушай, Председательша! Ты в сторону не уводи! – Возопила одна из женщин, - С путёвками просто, - одну Директору, а в пионерский лагерь отправлять надо Ивана Легостаева. Пацанёнок правильный растёт. Его вдова безропотно всю войну двойную лямку тянула, не ныла, не просила, да еще другим старалась помочь! Ваню надо! И всё! Бабы! Сейчас голоснём! Пусть едут! Кто согласен, подымай руки!
Согласны были все. Михаил Ильич попробовал возразить, но ему не дали. Одна из женщин подвела итог выкрикам с места: - Вы, товарищ директор, все о людях думаете, но чтоб и дальше думать, надо о себе, своём здоровье заботиться. У Вас, товарищ Андреев, ни стыда, ни совести! Кто за Вас начатое продолжит, ежели что!? Всю войну без выходных! Спите мало, паёк свой с мальчишками делите! Монахом-бобылём живёте! Мужчины в самом соку! Вот женим Вас после санатория, не отвертитесь! Выбирай из нас любую! За генерала-то любая пойдёт! – Много тише и серьёзнее добавила: - Ты не думай, Ильич! Не в звании дело. Нам детей хочется до дрожи в организме! И чтоб отец у каждого был, пускай в воспоминаниях, но, как ты, надежный и верный. Бабы! Пока протоколы пишут, айдате в круг!
И первая, притоптывая и поводя плечами, завела: - «Как под горкой, под горой торговал мужик золой! Картошка моя вся поджаренная!»
За ней потянулись и другие женщины, немногие мужчины, откуда-то набежала стайка ребятишек, заиграла гармошка. Круг образовали на улице перед зданием заводоуправления. Даже Председательша, бросив писанину на протоколистку, выскочила в круг с частушкой: - «Хороша я, хороша! Да плохо одета! Никто замуж не берет девушку за это!»
Стихийное веселье набирало силу. Голосистые потомки Чижа пели громко и с чувством. На импровизированный праздник собирались люди, не участвовавшие в собрании, такие тоже были. Каким-то образом на территории завода оказались жёны наших инженеров. Мельком в голову Михаила Ильича пришла в голову мысль устроить выговор охранникам. Подумал и решил, устный, можно и внушением обойтись!
Кому-то пришла в голову мысль устроить перепляс. В круг вытянули Андреева под частушку: - «Подарили мне путевку в нашу санаторию. Собиралась, как на праздник, вышла аллегория!»
Михаилу Ильичу пришлось срочно вспоминать, слышанное по радио в исполнении Лидии Руслановой: - «Валенки, валенки, не подшиты стареньки! Нельзя валенки носить, не в чем к миленькой ходить!»
На что тут же получил ответ: - «Я и лошадь, да не бык. Мне б бычка в упряжку. Только где ж его возьмёшь? Может деда Сашку?»
Андреев смотрел на Зотова с возникшим в его руках аккордеоном, Жеку, лихо отбивавшего чечётку в паре с молодой женщиной. Его княгиню, которая переняла право плясать с мужем. На молодую девушку, которая пыталась растормошить младшего Зотова, сидевшего в инвалидной коляске. На остальных бывших «рабфаковцев», веселившихся вместе со всеми. Всех, кроме Ивана и Юрия Геннадьевича. Вряд ли он узнает об их судьбе … Не скажут, а он не спросит. Они там, где опасно. Не к чему прерывать стихию праздника, чтобы напомнить об этом.
Михаил Ильич не читал произведения своего тезки философа и литературоведа Бахтина. Человек дела, он здесь и сейчас до глубины души прочувствовал и принял идею карнавала Михаила Михайловича. Чтобы её понять, необходимо быть внутри народного праздника, разделить его вольность, отрицание сословностей и статуса, насмешку над собой и над власть предержащими, над установленными ритуалами и официальными праздниками, конечность личного бытия и бессмертие своего народа. Нельзя быть вне России и над ней. Андреев и не был. Никогда он не чувствовал такой свободы, никогда не испытывал такого веселья. Стихийное празднество вселяло в него уверенность в правильности задуманного, в будущем завода, всей страны.
С того, кому дана в руки власть, люди спрашивают вдвое больше. Не можешь держать гнёт ответственности за них, уйди! Если или, когда он, Михаил Андреев, почувствует такое уйдет сам. На пенсию.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
После смерти Сталина с приходом к власти Никиты Хрущева порядки в стране исподволь стали меняться. Многое из того, что было плохого при Иосифе Виссарионовиче, осталось. Зато хорошего поубавилось. Старую гвардию постепенно отстраняли от управления.
Еще при жизни Сталина началась реорганизация системы оборонного комплекса страны. Большинство предприятий, работавших в военные годы, были засекречены. Они имели только номера. Теперь они обрели «двойную фамилию». Номер числился по списку Министерства, к которому прикрепляли предприятия, штатское название указывало на его локацию в его перечне.
СССР были не нужны ни такое количество военных припасов и вооружения, ни такая огромная армия. Пересматривалось планирование и ассортимент выпуска продукции. Страна должна была перейти на мирный режим жизни. В Армии начались сокращения численного состава войск, на производстве расширение ассортимента товаров народного потребления. Эту задачу начал решать Лаврентий Берия, но не преуспел. Его расстреляли в результате довольно сложной многоходовой интриги, проведенной Никитой Хрущевым.
В памяти народа, с подачи Хрущевской клики, на долгие годы имя Лаврентий стало нарицательным, олицетворением зла, а самого Берия сделали ответственным за все расстрелы 1937 года. Не он, но … «Шарашки» Берия ушли в небытие, зато появились «ящики».
В Министерстве Авиационной промышленности, к которому после войны присоединили Первый Московский приборостроительный завод, Михаила Ильича не любили. Очень уж неудобен был своим бескорыстием. Прямой укор о-о-очень многим чиновникам. Его быстро спроворили на пенсию. Это случилось в конце зимы 1955 года.
Через год, оставшийся не у дел Михаил Ильич умер, что называется на ходу. Бежал на лыжах в заводском парке, разбитом на бывшем колхозном поле за деревней Гостюхино, недалеко от развалин дворянского дома графа Зотова-Леонова, и упал. Когда Михаила Ильича нашли, он не дышал.
В его заводской квартире, полученной после ухода на пенсию, нашли вскрытые ящики с технической литературой, среди которой затесались тогда запрещенный роман Федора Достоевского «Бесы» дореволюционного издания и сборник рассказов Зощенко. Основную ценность в наследстве Андреева составлял авторский фарфор его покойной жены. Он его даже не распаковал после переезда.
Распорядителем наследства Михаил Ильич назначил Зотова, оставив ему письмо в ящике письменного стола. Александр Леонидович письмо никому не показывал, но и без этого всем было ясно кто станет душеприказчиком директора. Техническая библиотека завода пополнилась редкими изданиями и справочниками, фотографии коллекции фарфора отправились в Ленинград на ЛФЗ имени Ломоносова, куда делся роман Достоевского неизвестно, а сборник рассказов Зощенко Саша взял себе.
Провожал Михаила Ильича весь завод. Похоронили его на кладбище при сельской церкви, где стараниями совсем дряхлого священника Серафима была устроена аллея памяти. Сколько лет отцу Серафиму, никто не знал, говаривали, что ему немного до сотни осталось. Но старый священник сам отслужил панихиду по покойному, правда с помощью преемника, отца Антония.
Позже на могиле была установлена плита. Заказана она была заводом в гранитной мастерской, на которой безымянный умелец-резчик вырезал мало похожее на оригинал изображение бюста и лица в генеральской фуражке, три ордена: - Ленина и два Трудового Красного Знамени. Под ними простая надпись: - «Генерал-майор, военный инженер Андреев Михаил Ильич. 19.IV 1890 – 3. II 1956 гг.»
После Андреева Директором стал Зосима Петрович Сугоняев. Только теперь его должность имела эпитет «Генеральный». Через полтора года на этом посту его сменил Зотов. Стараниями этих двоих к 1959 году заводской поселок был заселён, построены прекрасный в стиле сталинского ампира Дворец культуры, здания двух школ, Приборостроительного техникума и Дома быта. Накануне открытия был Дворец бракосочетаний. К заводу протянули линию метро, кроме этого заканчивалось строительство четырех полосного шоссе. Примеривались к созданию спортгородка со своим стадионом, бассейном и легкоатлетическим комплексом.
Но … Александра Леонидовича отправили на пенсию …в 62 года. Мероприятие проходило на высшем уровне. В одном из парадных залов Кремля собрали с десяток руководителей и инженеров военных предприятий. Коллектив Первого Московского Приборостроительного получил свою первую награду: - Орден Трудового Красного Знамени. Генсек Хрущёв, лично поздравлявший руководителей награжденных предприятий, самое большое внимание уделил Зотову.
Александр Леонидович с юмором рассказывал Зосиме об этом фарсе. Сугоняев приехал поздравить своего соратника с присуждением степени доктора технических наук. Они сидели в саду академической дачи в Малаховке.
- Этот Никитка – плебс чистой воды!
- Давно не слыхал от тебя этого слова!
- Так и тебя давненько в Москве не наблюдалось! Где бывал, что видел, что слышал?
Зосима оглядел сад.
- Не бойся, наш Николай славно поработал, защищено от прослушивания, просматривания и прочего … Вопросами извел совсем! Готовится к защите кандидатской диссертации в своей юридической академии. Тему выбрал отчаянную «Международный патент как защита авторского права». Не тема, темища! Говорит, если защита не получится, то займется устройством русского патентного бюро.
- Давно пора. Что слышно об остальных наших? Вениамин, Валериан, Алхимик?
- Расскажу, но ты не увиливай, ответь, что делал в эти полтора месяца?
- Был в Смоленске. Искал следы Энгельгардов. Нашел двоих. Один открыто живет под своей фамилией, заслуженный деятель культуры. Преподаёт в Ленинграде. Мне в сыновья годится. Чей сын не понятно. Архивы в Смоленске почти полностью уничтожены. Город восстанавливают, но медленно. Случайно у одной престарелой дамы нашел рукописную программку школьного любительского спектакля. Та хранит её в память о дочери, за стеклом, в рамочке. В ней мой родственник указан как исполнитель главной роли Чацкого В. Энгельгард. След ведёт в Ленинград.
- А второй?
- Вторая. Молодая актриса перед самой войной отправилась на гастроли с театром куда-то в Белоруссию. Труппа отступала из окружения вместе с пограничниками. Считается, что почти все артисты погибли.
Они помолчали, наслаждаясь запахом молодых побегов сосен, в который вплетался нежный аромат распускающейся сирени. Гудели майские жуки, вылетевшие к вечеру на охоту. Где-то в отдалении выбил дробь дятел
- Господи, Саша! Мы же впервые за долгие годы просто сидим и разговариваем! Всё бегом … Правнуки подрастают, а мы …
- Стали сентиментальными старпёрами!
Из дома на широкую веранду вышла Люба с мальчиком лет шести-семи. Ребёнок побежал к Зотову с криком: -
- Дедушка Саша! Посмотри, я сам! – Он протянул Александру некий предмет, заострённый с двух концов В нем с трудом узнавался чижик.
Распространённая в те годы игра. Сбалансированный деревянный прямоугольный параллелепипед с заостренными в виде правильной четырехгранной призмы концами. Возможны варианты конус, или ребра треугольников призмы приходят в середину квадрата П. Бьют плоской битой по одному из концов, отбивая его как можно дальше от базы (домика). Выигрывает та команда или игрок, который набрал 1000 очков.
- Ах, как удачно! Здравствуйте, Сим! У нас сегодня гости. Юра привезёт все свое семейство. Галя недавно родила ему вторую дочку. Её показать и попрощаться …
Она ворковала и ворковала, не обращая внимания на мужа, объяснявшего мальчику почему его чиж, совершенно замечательный, не сможет полететь в цель. Пыталась ли она отвлечь Зосиму Петровича от разглядывания мальчугана? Или женщина поняла, - бесполезная попытка. Разговоры разом смолкли.
- Зосима Петрович! Позвольте представить Вам моего крестника, сына Аглаи, Володю Шелуханова.
Люба стояла за спиной мальчика. Напряженная спина, пристальный на Сугоняева. Он понял, его просят не задавать вопросов об отце Володи.
Саша легко развернул малыша. На Сима взглянули такие знакомые большие глаза.
- Володя! Это наш старый друг Зосима Петрович Сугоняев. Так получилось, что ты его не видел.
Тишина леса с его звуками, ветер, качнувший вершины сосен …
Рокот мотора нарушил молчаливое соглашение, в открытые ворота дачи въехал УАЗ с военными номерами.
Первой из него вышла статная дама с младенцем на руках и тут же заявила: -
-Бонжур медам, месье! Но сан де визит де адьё! Привет, дорогие! Мы не на долго. Едем к моей маме. Сатрапушка! Достань нам пакет с пеленками. Сейчас, сейчас, малышка, потерпи, папа достанет нам переодеться. Не тот. Этот с подарками. Да, да, вот этот …
- Галчонок! Прекрати словоразлив!
- Не могу. Александр Леонидович! Иначе эта маленькая негодяйка устроит концерт. Вся в отца! Голос у сатраповской дочки, что труба иерихонская. В Москве услышат.
Люба увела Галю, их дети и Володя затеяли игру. Юрий присоединился к мужчинам: - Александр Леонидович, Зосима Петрович! Приглядите за нашим князем! В органах безопасности появились на серьёзных постах непонятные люди. Приглядятся и зацепят. Всё припомнят, происхождение, наследство Сиси … и развод.
- Камень преткновения – имущество?
- Саша, насколько я знаю, наш Евгений гол, как сокол. Что не поделили?
- Как тебе сказать! – снова включился в разговор Зотов. – Он же немного старше тебя, Зосима. Родился в Вене, в 1886 году. Его мать была в каком –то дальнем родстве с Баварским Домом, а значит и с императрицей Елизаветой. Она и упросила Сиси стать крестной сыну. Крестным отцом стал посол Светлейший Князь Лобанов-Ростовский.
В некоторых гербовниках фамилия посла пишется как Лобанов-Ростоцкий.
- Что подарил своему крестнику дипломат, я не знаю. Зато Сиси презентовала тот кофейный набор, который ты видел на нашей первой встрече с Михаилом Ильичом. Сама императрица кофе не пила, - красоту свою берегла.
- Стоп, дамы! Давайте послушаем, что нам профком скажет.
- Я проголосовала за создание кооператива. Наш директор хороший организатор. Поэтому пусть разрабатывает временный план, профсоюз завода поддержит это начинание. Но думаю нужно создать свой фонд материальных поощрений лучших работников завода, помощи многодетным семьям и инвалидам и обеспечения учащихся нашего ФЗУ. Думаю, что ежемесячный взнос в размере 30 копеек будет достаточным.
Михаил Ильич посмотрел в зал и предложил проголосовать. Большинством голосов предложение было принято.
-Я продолжу. - Сказала председатель профкома. - Завод недавно перешел в союзное подчинение. У ЦК профсоюзов возможностей конечно больше, но и предприятий по стране очень много. Нам прислали две бесплатных путевки. Одна взрослая в санаторий в Тарусе и одна в пионерский лагерь на Селигер. Мы должны решить кому их отдать, чтобы не было обид. По окончании собрания прошу выдвинуть кандидатуры.
И последнее на сегодня. Вы знаете, что теперь Фабрично-заводские обучение изменило свой статус. Наше ФЗУ стало ремесленным училищем. Профком подавал заявку на форму новичкам в количестве 18-ти комплектов обмундирования. Завтра – послезавтра их надо получить на складе, кому-то из мастеров придется везти наших ребятишек на Лесную. Без примерки никак! Надо, чтобы хорошо сидела. Вопрос только, на какую улицу везти, в Москве их три …
- Слушай, Председательша! Ты в сторону не уводи! – Возопила одна из женщин, - С путёвками просто, - одну Директору, а в пионерский лагерь отправлять надо Ивана Легостаева. Пацанёнок правильный растёт. Его вдова безропотно всю войну двойную лямку тянула, не ныла, не просила, да еще другим старалась помочь! Ваню надо! И всё! Бабы! Сейчас голоснём! Пусть едут! Кто согласен, подымай руки!
Согласны были все. Михаил Ильич попробовал возразить, но ему не дали. Одна из женщин подвела итог выкрикам с места: - Вы, товарищ директор, все о людях думаете, но чтоб и дальше думать, надо о себе, своём здоровье заботиться. У Вас, товарищ Андреев, ни стыда, ни совести! Кто за Вас начатое продолжит, ежели что!? Всю войну без выходных! Спите мало, паёк свой с мальчишками делите! Монахом-бобылём живёте! Мужчины в самом соку! Вот женим Вас после санатория, не отвертитесь! Выбирай из нас любую! За генерала-то любая пойдёт! – Много тише и серьёзнее добавила: - Ты не думай, Ильич! Не в звании дело. Нам детей хочется до дрожи в организме! И чтоб отец у каждого был, пускай в воспоминаниях, но, как ты, надежный и верный. Бабы! Пока протоколы пишут, айдате в круг!
И первая, притоптывая и поводя плечами, завела: - «Как под горкой, под горой торговал мужик золой! Картошка моя вся поджаренная!»
За ней потянулись и другие женщины, немногие мужчины, откуда-то набежала стайка ребятишек, заиграла гармошка. Круг образовали на улице перед зданием заводоуправления. Даже Председательша, бросив писанину на протоколистку, выскочила в круг с частушкой: - «Хороша я, хороша! Да плохо одета! Никто замуж не берет девушку за это!»
Стихийное веселье набирало силу. Голосистые потомки Чижа пели громко и с чувством. На импровизированный праздник собирались люди, не участвовавшие в собрании, такие тоже были. Каким-то образом на территории завода оказались жёны наших инженеров. Мельком в голову Михаила Ильича пришла в голову мысль устроить выговор охранникам. Подумал и решил, устный, можно и внушением обойтись!
Кому-то пришла в голову мысль устроить перепляс. В круг вытянули Андреева под частушку: - «Подарили мне путевку в нашу санаторию. Собиралась, как на праздник, вышла аллегория!»
Михаилу Ильичу пришлось срочно вспоминать, слышанное по радио в исполнении Лидии Руслановой: - «Валенки, валенки, не подшиты стареньки! Нельзя валенки носить, не в чем к миленькой ходить!»
На что тут же получил ответ: - «Я и лошадь, да не бык. Мне б бычка в упряжку. Только где ж его возьмёшь? Может деда Сашку?»
Андреев смотрел на Зотова с возникшим в его руках аккордеоном, Жеку, лихо отбивавшего чечётку в паре с молодой женщиной. Его княгиню, которая переняла право плясать с мужем. На молодую девушку, которая пыталась растормошить младшего Зотова, сидевшего в инвалидной коляске. На остальных бывших «рабфаковцев», веселившихся вместе со всеми. Всех, кроме Ивана и Юрия Геннадьевича. Вряд ли он узнает об их судьбе … Не скажут, а он не спросит. Они там, где опасно. Не к чему прерывать стихию праздника, чтобы напомнить об этом.
Михаил Ильич не читал произведения своего тезки философа и литературоведа Бахтина. Человек дела, он здесь и сейчас до глубины души прочувствовал и принял идею карнавала Михаила Михайловича. Чтобы её понять, необходимо быть внутри народного праздника, разделить его вольность, отрицание сословностей и статуса, насмешку над собой и над власть предержащими, над установленными ритуалами и официальными праздниками, конечность личного бытия и бессмертие своего народа. Нельзя быть вне России и над ней. Андреев и не был. Никогда он не чувствовал такой свободы, никогда не испытывал такого веселья. Стихийное празднество вселяло в него уверенность в правильности задуманного, в будущем завода, всей страны.
С того, кому дана в руки власть, люди спрашивают вдвое больше. Не можешь держать гнёт ответственности за них, уйди! Если или, когда он, Михаил Андреев, почувствует такое уйдет сам. На пенсию.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
После смерти Сталина с приходом к власти Никиты Хрущева порядки в стране исподволь стали меняться. Многое из того, что было плохого при Иосифе Виссарионовиче, осталось. Зато хорошего поубавилось. Старую гвардию постепенно отстраняли от управления.
Еще при жизни Сталина началась реорганизация системы оборонного комплекса страны. Большинство предприятий, работавших в военные годы, были засекречены. Они имели только номера. Теперь они обрели «двойную фамилию». Номер числился по списку Министерства, к которому прикрепляли предприятия, штатское название указывало на его локацию в его перечне.
СССР были не нужны ни такое количество военных припасов и вооружения, ни такая огромная армия. Пересматривалось планирование и ассортимент выпуска продукции. Страна должна была перейти на мирный режим жизни. В Армии начались сокращения численного состава войск, на производстве расширение ассортимента товаров народного потребления. Эту задачу начал решать Лаврентий Берия, но не преуспел. Его расстреляли в результате довольно сложной многоходовой интриги, проведенной Никитой Хрущевым.
В памяти народа, с подачи Хрущевской клики, на долгие годы имя Лаврентий стало нарицательным, олицетворением зла, а самого Берия сделали ответственным за все расстрелы 1937 года. Не он, но … «Шарашки» Берия ушли в небытие, зато появились «ящики».
В Министерстве Авиационной промышленности, к которому после войны присоединили Первый Московский приборостроительный завод, Михаила Ильича не любили. Очень уж неудобен был своим бескорыстием. Прямой укор о-о-очень многим чиновникам. Его быстро спроворили на пенсию. Это случилось в конце зимы 1955 года.
Через год, оставшийся не у дел Михаил Ильич умер, что называется на ходу. Бежал на лыжах в заводском парке, разбитом на бывшем колхозном поле за деревней Гостюхино, недалеко от развалин дворянского дома графа Зотова-Леонова, и упал. Когда Михаила Ильича нашли, он не дышал.
В его заводской квартире, полученной после ухода на пенсию, нашли вскрытые ящики с технической литературой, среди которой затесались тогда запрещенный роман Федора Достоевского «Бесы» дореволюционного издания и сборник рассказов Зощенко. Основную ценность в наследстве Андреева составлял авторский фарфор его покойной жены. Он его даже не распаковал после переезда.
Распорядителем наследства Михаил Ильич назначил Зотова, оставив ему письмо в ящике письменного стола. Александр Леонидович письмо никому не показывал, но и без этого всем было ясно кто станет душеприказчиком директора. Техническая библиотека завода пополнилась редкими изданиями и справочниками, фотографии коллекции фарфора отправились в Ленинград на ЛФЗ имени Ломоносова, куда делся роман Достоевского неизвестно, а сборник рассказов Зощенко Саша взял себе.
Провожал Михаила Ильича весь завод. Похоронили его на кладбище при сельской церкви, где стараниями совсем дряхлого священника Серафима была устроена аллея памяти. Сколько лет отцу Серафиму, никто не знал, говаривали, что ему немного до сотни осталось. Но старый священник сам отслужил панихиду по покойному, правда с помощью преемника, отца Антония.
Позже на могиле была установлена плита. Заказана она была заводом в гранитной мастерской, на которой безымянный умелец-резчик вырезал мало похожее на оригинал изображение бюста и лица в генеральской фуражке, три ордена: - Ленина и два Трудового Красного Знамени. Под ними простая надпись: - «Генерал-майор, военный инженер Андреев Михаил Ильич. 19.IV 1890 – 3. II 1956 гг.»
После Андреева Директором стал Зосима Петрович Сугоняев. Только теперь его должность имела эпитет «Генеральный». Через полтора года на этом посту его сменил Зотов. Стараниями этих двоих к 1959 году заводской поселок был заселён, построены прекрасный в стиле сталинского ампира Дворец культуры, здания двух школ, Приборостроительного техникума и Дома быта. Накануне открытия был Дворец бракосочетаний. К заводу протянули линию метро, кроме этого заканчивалось строительство четырех полосного шоссе. Примеривались к созданию спортгородка со своим стадионом, бассейном и легкоатлетическим комплексом.
Но … Александра Леонидовича отправили на пенсию …в 62 года. Мероприятие проходило на высшем уровне. В одном из парадных залов Кремля собрали с десяток руководителей и инженеров военных предприятий. Коллектив Первого Московского Приборостроительного получил свою первую награду: - Орден Трудового Красного Знамени. Генсек Хрущёв, лично поздравлявший руководителей награжденных предприятий, самое большое внимание уделил Зотову.
Александр Леонидович с юмором рассказывал Зосиме об этом фарсе. Сугоняев приехал поздравить своего соратника с присуждением степени доктора технических наук. Они сидели в саду академической дачи в Малаховке.
- Этот Никитка – плебс чистой воды!
- Давно не слыхал от тебя этого слова!
- Так и тебя давненько в Москве не наблюдалось! Где бывал, что видел, что слышал?
Зосима оглядел сад.
- Не бойся, наш Николай славно поработал, защищено от прослушивания, просматривания и прочего … Вопросами извел совсем! Готовится к защите кандидатской диссертации в своей юридической академии. Тему выбрал отчаянную «Международный патент как защита авторского права». Не тема, темища! Говорит, если защита не получится, то займется устройством русского патентного бюро.
- Давно пора. Что слышно об остальных наших? Вениамин, Валериан, Алхимик?
- Расскажу, но ты не увиливай, ответь, что делал в эти полтора месяца?
- Был в Смоленске. Искал следы Энгельгардов. Нашел двоих. Один открыто живет под своей фамилией, заслуженный деятель культуры. Преподаёт в Ленинграде. Мне в сыновья годится. Чей сын не понятно. Архивы в Смоленске почти полностью уничтожены. Город восстанавливают, но медленно. Случайно у одной престарелой дамы нашел рукописную программку школьного любительского спектакля. Та хранит её в память о дочери, за стеклом, в рамочке. В ней мой родственник указан как исполнитель главной роли Чацкого В. Энгельгард. След ведёт в Ленинград.
- А второй?
- Вторая. Молодая актриса перед самой войной отправилась на гастроли с театром куда-то в Белоруссию. Труппа отступала из окружения вместе с пограничниками. Считается, что почти все артисты погибли.
Они помолчали, наслаждаясь запахом молодых побегов сосен, в который вплетался нежный аромат распускающейся сирени. Гудели майские жуки, вылетевшие к вечеру на охоту. Где-то в отдалении выбил дробь дятел
- Господи, Саша! Мы же впервые за долгие годы просто сидим и разговариваем! Всё бегом … Правнуки подрастают, а мы …
- Стали сентиментальными старпёрами!
Из дома на широкую веранду вышла Люба с мальчиком лет шести-семи. Ребёнок побежал к Зотову с криком: -
- Дедушка Саша! Посмотри, я сам! – Он протянул Александру некий предмет, заострённый с двух концов В нем с трудом узнавался чижик.
Распространённая в те годы игра. Сбалансированный деревянный прямоугольный параллелепипед с заостренными в виде правильной четырехгранной призмы концами. Возможны варианты конус, или ребра треугольников призмы приходят в середину квадрата П. Бьют плоской битой по одному из концов, отбивая его как можно дальше от базы (домика). Выигрывает та команда или игрок, который набрал 1000 очков.
- Ах, как удачно! Здравствуйте, Сим! У нас сегодня гости. Юра привезёт все свое семейство. Галя недавно родила ему вторую дочку. Её показать и попрощаться …
Она ворковала и ворковала, не обращая внимания на мужа, объяснявшего мальчику почему его чиж, совершенно замечательный, не сможет полететь в цель. Пыталась ли она отвлечь Зосиму Петровича от разглядывания мальчугана? Или женщина поняла, - бесполезная попытка. Разговоры разом смолкли.
- Зосима Петрович! Позвольте представить Вам моего крестника, сына Аглаи, Володю Шелуханова.
Люба стояла за спиной мальчика. Напряженная спина, пристальный на Сугоняева. Он понял, его просят не задавать вопросов об отце Володи.
Саша легко развернул малыша. На Сима взглянули такие знакомые большие глаза.
- Володя! Это наш старый друг Зосима Петрович Сугоняев. Так получилось, что ты его не видел.
Тишина леса с его звуками, ветер, качнувший вершины сосен …
Рокот мотора нарушил молчаливое соглашение, в открытые ворота дачи въехал УАЗ с военными номерами.
Первой из него вышла статная дама с младенцем на руках и тут же заявила: -
-Бонжур медам, месье! Но сан де визит де адьё! Привет, дорогие! Мы не на долго. Едем к моей маме. Сатрапушка! Достань нам пакет с пеленками. Сейчас, сейчас, малышка, потерпи, папа достанет нам переодеться. Не тот. Этот с подарками. Да, да, вот этот …
- Галчонок! Прекрати словоразлив!
- Не могу. Александр Леонидович! Иначе эта маленькая негодяйка устроит концерт. Вся в отца! Голос у сатраповской дочки, что труба иерихонская. В Москве услышат.
Люба увела Галю, их дети и Володя затеяли игру. Юрий присоединился к мужчинам: - Александр Леонидович, Зосима Петрович! Приглядите за нашим князем! В органах безопасности появились на серьёзных постах непонятные люди. Приглядятся и зацепят. Всё припомнят, происхождение, наследство Сиси … и развод.
- Камень преткновения – имущество?
- Саша, насколько я знаю, наш Евгений гол, как сокол. Что не поделили?
- Как тебе сказать! – снова включился в разговор Зотов. – Он же немного старше тебя, Зосима. Родился в Вене, в 1886 году. Его мать была в каком –то дальнем родстве с Баварским Домом, а значит и с императрицей Елизаветой. Она и упросила Сиси стать крестной сыну. Крестным отцом стал посол Светлейший Князь Лобанов-Ростовский.
В некоторых гербовниках фамилия посла пишется как Лобанов-Ростоцкий.
- Что подарил своему крестнику дипломат, я не знаю. Зато Сиси презентовала тот кофейный набор, который ты видел на нашей первой встрече с Михаилом Ильичом. Сама императрица кофе не пила, - красоту свою берегла.
