Глава 1
Я стояла в толпе на площади, и смотрела на балкон, где представляли нового губернатора, прибывшего накануне из столицы.
Я не хотела идти к Дому Законодательного Собрания, но потом всё же пошла, и даже, несмотря на то, что опоздала, оказалась в первых рядах, хотя и не особо стремилась туда. И попала я уже к выступлению нового губернатора. Но в его слова, разносившиеся по площади, не вслушивалась. Вместо этого пыталась рассмотреть одетого в парадный генеральский мундир мужчину, с которым меня связывало многое, где помимо радости было и горькое и болезненное.
Итак, губернатором сурового и далекого края стал князь Сергей Александрович Остоженский. За какие такие заслуги сослали сюда героя войны, придворного вельможу, наследника старого и богатого боярского рода? И чародея, впрочем, об этом мало кто знал. Или он уже не наследник, а глава рода? Но о смерти Александра Петровича Остоженского я ничего не слышала и не видела в газетах некрологи об этом.
Вновь назначенный губернатор, произнося свою речь, внимательно оглядывал людей, собравшихся на площади, иногда останавливая свой взгляд на ком-либо, и казалось, князь обращается именно к этому человеку, и произносимые слова касались того лично, или сословия, к которому он относился. И люди одобрительно гудели.
Я же, когда князь рассматривал собравшуюся толпу, старалась спрятать лицо в тени больших полей капора, чуть опустив голову. Вряд ли князь с высоты балкона узнает меня в толпе, но рисковать не хотелось, поэтому я и надела капор. Это не так давно вошедшее в моду странное смешение чепца и шляпки очень кстати сегодня пришлось, позволяя уложить в высокой тулье тяжелые косы. А кружева, обрамляющие жесткие поля и широкие ленты, завязывающиеся под подбородком, скрывали не только мое лицо, но и тщательно прилизанный пробор моих слишком заметных волос.
Возможно, мои страхи преувеличены. Прошло много лет, и Сергей Остоженский уже не помнил меня, вернее, быстро забыл то, что когда-то между нами случилось. Скорее всего, так и есть. Но я его очень хорошо помнила, может, поэтому и боялась, что и он не забыл меня.
Князь повернул голову в другую сторону от того места, где стояла я, что позволило мне более открыто посмотреть на балкон, и за балясинами я с удивлением заметила мальчика, стоящего сбоку князя на шаг позади него. Я плохо разбираюсь в возрасте детей, но на вид ему было, наверное, десять-одиннадцать лет. Все мое внимание привлек этот ребенок, одетый в военную форму. Было видно, что ему скучно, он вертел головой, вздыхал, кривился, пару раз откровенно зевнул, даже не пытаясь скрыть этого. А, когда он снял фуражку и рукой взъерошил волосы, у меня замерло сердце и я забыла как дышать. Князь бросил быстрый взгляд на мальчика, и тот вытянулся и поспешно водрузил фуражку на голову. А у меня перед глазами всё еще стояли огненно рыжие волосы, теперь уже спрятанные под надвинутой на глаза фуражкой.
Кто этот ребенок? Кем он приходится князю Остоженскому? Родственник? Воспитанник? И в кого он такой рыжеволосый?
Даже если бы я плохо запомнила глаза Остоженского, то теперь отсюда, снизу, я бы не разглядела их цвет. Но я не забыла, как завораживающе ярко выделялись когда-то синие глаза на смуглом лице. А у мальчика такие же глаза?
Князь закончил свою речь и отступил к мальчику, положил на его плечо руку, и, немного склонившись, сказал пару фраз, отчего ребенок вытянулся в струнку и даже затаил дыхание, как мне показалось. А вместо губернатора теперь уже говорил наш градоначальник, он объявил, что сегодня вечером состоится бал в доме Благородного собрания, а для простых горожан здесь же на площади накроют столы, выставят угощение и напитки, а на уже сколоченном помосте актеры и циркачи будут развлекать публику.
Да, сегодня в городе будет весело, и тем, кто служит в охране и правопорядке прибавится работы. Как и в моем салоне, впрочем, там еще три месяца назад начался ажиотаж, с того времени как узнали, что к нам едет новый губернатор. Все женщины и девушки нашего города, даже те, кто не мог позволить себе сшить платье в моем салоне, ринулись к нам обновлять наряды. И мне надо бы поспешить в свой салон, ведь, несмотря на все усилия, три платья еще не были готовы. Да, там осталось совсем ничего доделать, но всё же лучше мне вернуться.
Градоначальник еще что-то говорил, а я перевела взгляд с мальчика на князя и обомлела: он неотрывно смотрел на меня, в этом не было сомнений. Я быстро опустила голову и скользнула за спину высокого мужчины, до этого стоящего рядом со мной. Затем, протискиваясь между людьми, выбралась из толпы и направилась в салон.
Ох, может мне показалось? И князь смотрел не на меня? Неожиданно ветер кинул в лицо локон моих волос, и я поняла, что привлекло внимание Остоженского – рыжие волосы. Как же я не заметила, что одна прядь выпала из прически? Я ведь тщательно щеткой прилизала волосы, спрятала их под капором. Но, видимо, это оказалось недостаточно для моих непослушных локонов. А я зло подумала, что надо было смазать их маслом, или сахарным сиропом, чтобы склеились.
Но, возможно, я зря всполошилась. Князь уже и думать забыл обо мне, столько лет прошло. А сейчас его привлек цвет моих волос, всё же такие яркие как пламя редко встречаются. И тут же услышала явственный шепот: «Огонечек». Я остановилась и огляделась, но большинство жителей еще оставались на площади, и улица была почти пуста, только вдали какая-то женщина завернула в проулок.
Нет-нет, мне просто показалось! Не было никакого шепота, это разыгралось мое воображение, просто вспомнилось, как Остоженский когда-то называл меня то Огонечком, то Искоркой.
Еще раз беспокойно оглядевшись, я продолжила свой путь. Мой салон находился не так далеко от площади, и я уже почти дошла, как услышала грохот позади себя, оглянувшись, увидела – кто-то бодро нагонял меня в легкой двуколке. Я, даже не сомневалась, что управляла ею жена обер-коменданта – Марфа Борисовна Хотова, только ей муж такое позволял. И я знала, что эта женщина даже владела саблей и стреляла не хуже большинства мужчин. А я никогда не признавалась ей, что меня тоже когда-то этому пытались научить. В нашем городе, пожалуй, только мне и жене обер-коменданта позволялось больше свободы, чем другим женщинам.
Еще не доехав до меня, Марфа Борисовна зычным голосом окликнула меня:
— Мадам Нинон!
Я остановилась и поджидала госпожу Хотову.
— Здравствуйте, Антонина Павловна, – с улыбкой произнесла она. – Я вас не сразу узнала. Сегодня вы необычно выглядите.
Да, собираясь на площадь, я надела скромное неприметное платье, а не как обычно – яркое, почти вызывающее.
– Садитесь, я вас подвезу, – предложила жена обер-коменданта.
Но я отказалась:
— Не стоит, Марфа Борисовна, дойти осталось совсем немного.
— Тогда я жду вас в салоне.
Двуколка резво промчалась мимо меня. Когда я подошла к своему салону, на его крыльце уже стояла госпожа Хотова.
— Платье мое готово? – спросила она.
— Думаю, что уже готово.
— Вывеску не собираетесь сменить? – ткнула пальцем над собой госпожа Хотова.
— Зачем? – удивилась я. – Мне нравится вывеска, она яркая, ее издалека заметно.
— Но ведь она осталась от старой мадам Нинон
— Теперь я мадам Нинон, – улыбнулась я.
— Да, мы уже все привыкли так вас называть. Но ведь ваше имя Антонина.
— Я вам открою секрет, – продолжала я улыбаться, – когда-то давно папенька называл меня Ниной.
— А где сейчас ваш папенька?
— Погиб, – коротко бросила я, перестав улыбаться.
— Простите, мне жаль.
— Не извиняйтесь, вы же не знали. И прошло уже много лет, как не стало отца.
Госпожа Хотова явно собиралась спросить еще что-то, Но я не хотела продолжать разговор о моей семье, поэтому поспешно пригласила войти в салон.
Платье для жены обер-коменданта было полностью готово, и я самолично помогла его примерить. Во время этого госпожа Хотова рассказывала о предстоящем бале, о новом губернаторе. И я, застегивая крючки на платье, осторожно поинтересовалась, кем приходится князю мальчик, стоящий рядом с ним на балконе.
— Так это его сын.
— Сын? – удивилась я. – Князь женат?
— Нет, не женат, и даже, вроде как, не был, – заговорщицким шепотом поведала госпожа Хотова, – но сын у него есть.
— Незаконнорожденный?
— В том то и дело, что законный, я даже не знаю, почему так случилось, но он признан князем Остоженским, принят в род, как наследник. А о его матери ничего не известно.
— Разве такое возможно?
— Для сильных мира сего всё возможно.
— Мальчик не похож на князя, – обронила я.
— Да полноте вам, Антонина Павловна, мальчик и князь поразительно схожи.
— Разве? У мальчика рыжие волосы.
— Да, у мальчика волосы рыжие и глаза зеленые, но черты лица, его мимика, походка не оставляют сомнений, что он и князь очень близкие родственники.
— Зеленые глаза, – помертвевшими губами прошептала я.
— Да, да, вот прямо такие, как у вас, – подтвердила госпожа Хотова, оглянувшись на меня, – и волосы такие же рыжие.
А у меня задрожали руки, и я криво застегнула крючок. Мне внезапно стало не хватать воздуха.
— Что с вами, Антонина Павловна, – всполошилась госпожа Хотова, полностью развернувшись ко мне, – вы так побледнели.
— Видимо, утомилась, – попыталась я улыбнуться непослушными губами, – много работы свалилось на нас.
Подхватив меня под локоть, госпожа Хотова засуетилась:
— Садитесь вот сюда, сейчас я велю водички принести.
Усадив меня на стул, Марфа Борисовна буквально возопила своим зычным голосом:
— Кто-нибудь, подойдите сюда!
Аграфена, одна из швей, которую я собиралась поставить своей помощницей, заглянула в примерочную. Госпожа Хотова, увидев ее, велела:
— Принеси воды.
Феня, испуганно ойкнув, скрылась и появилась уже со стаканом воды, а пока ее не было, я пыталась утихомирить Марфу Борисовну:
— Мне уже лучше, и мы можем продолжать примерку.
В ответ мне сунули стакан с водой:
— Пейте!
Я смиренно сделала пару глотков.
— Что же вы, нельзя же себя загонять, так и заболеть недолго, – укоряла меня Марфа Борисовна.
— Мне уже намного лучше, можем дальше примерять платье.
— Не нужно, я уже вижу, что платье великолепно, пусть ваша девушка поможет мне его снять и упакует.
Я кивнула Фене, и та кинулась выполнять распоряжение.
Выслушав наставления, что нельзя столько работать, я, наконец-то рассталась с женой обер-коменданта. А про себя подумала, что, если бы мои клиентки, в том числе и госпожа Хотова, меньше бы капризничали при пошиве нарядов для них, я и мои девушки вообще бы не устали и закончили бы все заказы к предстоящему балу еще неделю назад.
Но плохо мне стало не оттого, что я много работала, а совсем от другого.
После госпожи Хотовой появились еще две заказчицы, одну из них всё устроило, а другая попробовала капризничать, но быстро поняла, что может остаться без нового платья, так как переделывать уже нет времени, поэтому далее не стала возражать, и удовлетворилась тем, что есть.
У меня не было приглашения на бал, и на площадь я не собиралась идти, но мои белошвейки, кружевницы и вышивальщицы, очень хотели посетить намечавшийся праздник, и я закрыла свой салон раньше, чем всегда, тем более, что все намеченные на сегодня заказы были выполнены и розданы.
Глава 2
Закрыв дверь, я обошла дом и с торца поднялась по винтовой лестнице, где часть этажа занимало мое жилье. Ужасно неудобно, что внутри дома в мои комнаты входа не было, попасть туда можно было только с улицы. А я не знаю почему, всё никак не собралась перестроить, снести стену на втором этаже, разделяющую салон и жилые комнаты.
Раньше я снимала крохотную квартирку неподалеку от салона, но, когда он полностью перешел ко мне, переселилась на второй этаж, туда, где когда-то жила прежняя хозяйка салона мод «Мадам Нинон». Она была настоящей француженкой, и долго терпела зиму по полгода, холодное лето, и многое из того, что ее приводило в ужас, особенно первое время, как приехала в суровую Сибирь. Но всё же мадам покинула неласковый край, прихватив с собой всё, что накопила, и в придачу немалую сумму, за которую я выкупила салон. И было это три года назад, а до этого я несколько лет, не покладая рук, вернее, не выпуская из пальцев иголок и ножниц, работала на мадам Нинон. Именно благодаря мне швейная мастерская, где в основном шили сорочки, панталоны и незатейливые платья, переехала из дома-развалюхи на окраине в двухэтажный каменный дом в центре города, и превратилась в самый дорогой и модный салон. Да даже вывеску, которую предлагала сменить госпожа Хотова, рисовала я.
Вспомнив, что сегодня не обедала, я направилась в маленькую кухоньку, где обычно приходящая служанка оставляла для меня приготовленную еду. Но вид остывшего супа и котлет аппетита не вызвал. А растапливать печку, чтобы всё разогреть, желания не возникло. Поэтому я только выпила кружку молока, съела булочку с изюмом, и ушла в свою уютную спальню.
Спать ложиться было еще рано, но я не раздеваясь, завалилась на кровать. У меня ни на что не было сил. Мне казалось, что внутри меня дрожала и звенела какая-то струна, не дававшая успокоиться.
Итак, мальчик сын Остоженского, рыжеволосый и зеленоглазый… как я. Но я точно знала – я не его мать. У меня мог быть такой сын – похожий на Остоженского, но рыжеволосый и зеленоглазый в меня. Но не случилось…
Прошло почти двенадцать лет с тех пор, как мы виделись с князем Сергеем Остоженским. Новая встреча разбередила мне душу. Я столько лет пыталась всё забыть, гоня от себя воспоминания, понимая, что в будущее ничего из прошлого тянуть нельзя, более того – стоит всё забыть, начиная новую жизнь, по счету уже не первую, и даже не вторую.
Самой счастливой и беззаботной была моя первая жизнь, когда я была Тонечкой Козыревой, или Ниночкой, как называл меня отец.
Папенька… я была уверена в его любви, мне исполнилось уже девятнадцать, но замуж он меня не торопил, несмотря на озабоченность маменьки: ведь все мои ровесницы уже качали в колыбели свое дитя, а то и второго или третьего ребенка рожали.
В крепости, где комендантом служил мой отец, я слыла особой легкомысленной и думающей только о нарядах. Да, папенька меня баловал, позволял выписывать из столицы модные журналы и, следуя их советам покупать ткани, пуговицы, кружева и всяческую мелочь, так, как мне тогда казалось, нужную молодой барышне.
Мне нравилось шить, придумывая такие фасоны, от которых местные девушки и женщины, завидуя, мучились изжогой, а с маменькой однажды чуть удар не случился, когда я вышла в слишком смелом наряде, мода на который еще не дошла до нашей крепости, расположенной на западных рубежах империи. Отец только потрясенно крякнул, но не запретил мне надеть платье на предстоящий бал в городской ратуше соседнего города.
Тогда мне казалось, что все молодые люди, служившие и обитающие в нашей крепости и в городе неподалеку от нее, влюблены в меня. За мои рыжие волосы и зеленые глаза женщины и девушки бросали мне вслед злобное: ведьма, а мужчины восхищенно шептали: колдунья. Близких подруг у меня не было, но где бы я ни появилась, всегда находились поклонники, окружавшие вниманием, и добивающиеся моего расположения. Но сердце молчало, и я никого особо не выделяла, хотя кокетничала с удовольствием, как и принимала подарки, разумеется, только те, что не возбранялось получать благородной барышне.
