ГЛАВА 1
Главное правило, чтобы выжить в Глуши, гласит: «Никогда не оставайся один». Не упускай людей из вида, не закрывайся в пустых помещениях, не заходи в заброшенные дома, когда никого нет рядом.
За два года я выучила это правило назубок. Как и десяток других, нарушение которых грозило не просто трепкой или выговором, а настоящими неприятностями. И всё же даже с соблюдением всех правил, спокойствием и не пахло.
До нашей квартирки оставалось два квартала, когда чуть в стороне от дороги раздался плач. Тихим весенним вечером он показался особенно пронзительным, надрывным, горестным. Шедшие рядом братья – долговязый брюнет Рой и вечно встрёпанный, как воробей, синеглазый Дин – на плач никак не отреагировали, обсуждая прошедшую рыбалку: клевало в последние дни неплохо, – и их равнодушие меня насторожило. Не такими чурбанами они были, чтобы пройти мимо чужой беды. А значит…
На миг захотелось притвориться глухой. Денек был тяжелым, хотелось спать, а не бороться с духами. Поскорее добраться до дома, завалиться на кровать, вытянув уставшие ноги. Но плач повторился, ближе и громче, и я прогнала трусливую мысль.
– Кажется, рядом баньши, – обреченно сообщила я братьям и замерла, пытаясь понять, откуда звук.
– Уверена? – Рой сразу прекратил болтовню и подобрался, а Дин схватился за пояс, проверяя, на месте ли свирель.
Я кивнула, прислушиваясь и ловя направление. Затем указала на ближайший переулок, звук доносился оттуда. Братья переглянулись и сунули мне в руки ведро и удочки.
– Нет уж, давайте вместе, – буркнула я им вслед, когда они скрылись за углом дома. Чтобы не упустить мальчишек из вида, пришлось пробежаться. Дыхание сбивалось, удочка стучала о ведро, а само ведро больно ударяло по ногам, но обращать на это внимание было некогда. Оставаться одной после заката страшнее, чем встречаться с призраком. К тому же, в компании братьев это не так жутко.
Догнать их удалось лишь в конце переулка, где парни остановились, укрывшись за крыльцом старого здания. По пути с размаху влетела в лужу, забрызгав штаны до колен, и Рой посмотрел на меня с укоризной, а Дин с усмешкой – он-то точно знал, что я брошусь их догонять. Пока пыталась отдышаться, младший брат указал мне на скат соседней крыши.
– Она там.
Мог и не показывать, всё равно для меня вместо призрака белело смутное пятно на фоне ночного неба. Но я послушно вгляделась в сумрак, воображением дорисовывая недостающие детали. Благодаря рисункам Дина мне отчётливо представлялось, как баньши сидит на низкой крыше двухэтажного каменного здания, опершись костлявыми руками о грязно-серую черепицу, как развеваются на ветру рваные одежды духа, а длинные косматые волосы закрывают испещрённое морщинами лицо. В такие моменты мне становилось интересно, насколько достоверны рисунки младшего. Правда ли, что некоторые духи настолько страшные?
Конечно, никакой мифической «баньши» призрак не был. Просто перед нападением он несколько часов кряду заунывно выл, за что и получил такое прозвище среди ловцов.
Я перевела взгляд на улицу, высматривая жертву гостя потустороннего мира, и от досады прикусила губу. В Глуши достаточно озлобленных, опустившихся на самое дно людей, от исчезновения которых все только вздохнут спокойнее, но вместо кого-то из отщепенцев дух выбрал одну из самых доброжелательных женщин нашего квартала. Смешливая дородная булочница была мила и дружелюбна со всеми, никогда не скупилась, и помимо обычной платы за помощь по хозяйству, частенько давала буханку свежего хлеба. Жалела нас, как и многих других сирот, не позволяла себе ни презрительных взглядов, ни гневных окриков. Проще говоря, относилась к той категории людей, которых нельзя бросать в беде.
Под крики баньши булочница дошла до подъезда и зазвенела ключами, открывая дверь. Торопилась, будто чувствовала преследование. Разобраться с замком женщине мешали многочисленные пакеты в руках, но, наконец, она справилась и зашла в дом, громко хлопнув дверью.
Для нас это послужило сигналом к действию. В охоте на призраков были свои особенности – если поспешить, можно спугнуть духа, а помедлишь – и он затаится, потеряв жертву из виду. Караулить злобного призрака, занятие хуже не придумать!
Простенькая мелодия перекрыла вой баньши. Дин заиграл на деревянной свирели повторяющийся мотив, а от его рук потянулись незримые для людей ленты, которые пеленали призрака. Дин не убивал духа, только сдерживал его, опутывал музыкой, как сетями. Или железными цепями, ведь плач баньши превратился в полный боли крик.
Мое знакомство с братьями тоже началось с музыки Дина. О своей прошлой жизни я ничего не помнила, а новую встретила в тесном ящике грузовика, в котором приехала в Глушь.
***
В Глушь я попала в четырнадцать лет. Меня обнаружили, когда вытаскивали привезенные на рынок продукты, и выбросили на улицу, надавав оплеух за то, что влезла в машину без спросу.
Куда идти я не знала и полдня слонялась по городу, а с наступлением сумерек забралась в ближайший полуразрушенный дом. Была поздняя осень, холод и голод сводили с ума. Найденная ветошь не грела, а попытки вспомнить хоть что-то из прошлой жизни вызывали одну головную боль.
В этом богом забытом месте, среди разрухи, заигравшая музыка казалась чем-то нереальным! Галлюцинацией на фоне лихорадки. Мелодия звучала так звонко и красиво, что должна была перебудить всю округу, но почему-то никто не проснулся. И всё же было в ней что-то, заставившее подняться, добрести до окна и выглянуть на улицу.
Во дворе на свирели играл мальчик, мой ровесник. Я заслушалась и вздрогнула от неожиданности, когда меня схватили за руку.
– Кто ты?
Другой, худой и высокий подросток, крепко удерживал меня за запястье. Он был старше, и я испугалась, попробовала вырваться из стальной хватки, но не вышло.
– Мэгги, – только и смогла невразумительно пробормотать в ответ.
– Ты слышишь музыку?
Я кивнула, продолжая дрожать от страха и холода. Под пристальным и внимательным взглядом было не по себе. Но тут суровое выражение его лица смягчилось, мальчишка снял куртку и накинул на мои озябшие плечи.
– Меня зовут Рой. Пойдём с нами. Мы с братом живём неподалёку, – он кивнул в сторону соседнего квартала и, выглянув в окно, бросил музыканту: – Заканчивай, мы уходим!
Мелодия прервалась, и паренек, стоящий внизу, помахал мне рукой.
Идти с ними? Куда? Я обвела взглядом разрушенную комнату: стёкла по полу, облупившиеся стены, потолок с трещинами, того и гляди грозящий обрушиться на голову, и поняла, что ничего не теряю. Разве можно было назвать это место домом или хотя бы пристанищем?
– А ещё у нас есть каша. Правда, немного, и она пригорела. Готовка у Дина выходит ужасно, – добавил Рой, смущённо улыбнувшись.
В животе при упоминании о каше громко заурчало, и я неуверенно кивнула, понимая, что одной в незнакомом месте не выжить. Мальчишки не выглядели злыми.
Так я и прибилась к братьям, как подобранный из жалости щенок, найденный в коробке под дождем.
***
Воспоминания прервал выстрел. Громкий хлопок нарушил тишину вечера, но никто из соседей не решился выйти на улицу и посмотреть, что происходит.
Последняя война что-то изменила в мире – всё чаще люди становились одержимыми, таинственно исчезали или подвергались нападению сверхъестественного. Поэтому, когда наступала ночь, жители города запирали все засовы и старались поскорее уснуть. Они не хотели знать, кто поскребётся в заколоченные окна или зловещим шёпотом попросит открыть двери.
Следом за волной необъяснимых смертей появились контрактники. Откуда пришло знание, как заключить Контракт с потусторонним миром, неизвестно, но связь с духом давала неоспоримые преимущества. В зависимости от условий Контракта, люди начинали видеть или слышать призраков, а, следовательно, могли защититься от нападения.
Вот только за эти необычные способности приходилось платить своему «альту» – духу, который оказывал услуги. Условия Контрактов были разные. Порой плата была мелкой, нелепой и совершенно ничего не стоила, а порой становилась непосильной ношей.
Рой и Дин стали контрактниками после смерти матери – в надежде отомстить за её гибель, но свои способности, как и полуночную охоту, от людей скрывали. Несмотря на несомненную пользу от контрактников, о них ходила дурная слава.
Рой убрал пистолет и обернулся. Посмотрел на мои забрызганные водой штаны, на Дина, деловито прячущего в карман куртки свирель.
– На сегодня работа закончена. Пора домой.
***
Ночь окончательно вступила в свои права, тёмным беззвёздным одеялом укутав город, когда мы добрались до старой пятиэтажки с обветшалым фасадом. Несмотря на неприглядный внешний вид, дом был крепким, с обитым железом порогом и такими же массивными дверьми, если не защищающими от нападения, то хотя бы создающими видимость укрытия. Мы жили в одном из немногих полностью сохранившихся районов Глуши. Квартира досталась Рою от отца, погибшего в шахте задолго до моего знакомства с братьями.
Комендантский час в Глуши не особо соблюдался, но подъезд был закрыт, и пришлось пошарить под козырьком, чтобы открыть дверь. К счастью, запасной ключ оказался на месте, и мы без проблем попали внутрь. Лестничная площадка встретила негромким мяуканьем, и ноги на мгновение обожгло холодом.
– Арчибальд! Не балуйся! – зашипел Рой, когда призрачный котёнок прыгнул ему на плечо. Мимо меня дух пронёсся слабой, едва заметной дымкой, а вот на старшего брата приземлился вполне материальным. Даже царапины оставил. Способность взаимодействовать с потусторонним миром была даром Роя, полученным благодаря Контракту, и его же проклятием.
– Он просто рад тебя видеть, – сообщила я, прислушиваясь к мурлыканью Арчи.
Обычных кошек в Глуши осталось мало, а вот призраки встречались в каждом дворе. Большинство из них, ещё не осознав реальность, представляли собой лишь тени, другие, как Арчибальд, становились полуразумными духами.
В кромешной темноте мы поднялись на последний этаж, стараясь не шуметь и не болтать, чтобы не разбудить соседей, и зашли в квартиру.
Котёнок пронёсся вперёд и туманным клубком свернулся на табуретке, судя по звуку, начав вылизывать невидимые шерстинки. Я включила свет, аккуратно разулась и отнесла ведро на кухню, пока Дин отряхивал наши куртки и проверял, не порвались ли они.
Затем Рой отправил нас мыть руки и переодеться, а сам занялся рыбой. Он её чистил и потрошил, оставляя готовку на меня, но я была благодарна за помощь. Признаться, за день уставала так сильно, что тотчас повалилась бы спать, не будь голодна.
Обычно день был расписан по минутам. Едва занималась заря, мы выходили на работу – что поделать, Глушь не то место, где дети могут свободно гулять и играть. Работа попадалась разная, и сложно было предугадать, куда отправят в следующий раз: иногда можно было целое утро провести на улице, выгребая мусор или помогая взрослым на стройке, а порой мы получали работу в зданиях, красили стены или ремонтировали машины. Женщин, бывало, отправляли в Город, стирать и прибираться в домах, или оказывать услуги иного толка – все знали об этом, хоть и не говорили вслух, но мне такая перспектива не грозила.
С моей внешностью только к Ведьме в услужение. Брр!.. Ведьма была известна всей округе, как женщина, принимающая на работу только детей. Вот только нормальным от неё никто не возвращался, и я передёрнула плечами от перспективы потерять себя в ее пугающем доме.
Работа в Глуши распределялась администрацией и длилась до полудня, после чего всем выдавали жидкую похлёбку и по куску хлеба. Этого хватало, чтобы не упасть с голоду, и, несмотря на жуткий вкус варева, никто не жаловался. А вот после обеда день был свободен. Дети постарше могли остаться в помощь взрослым, но за отдельную плату, остальные разбредались по Глуши: подработки от простых горожан тоже приносили неплохой доход. Рой частенько оставался на стройке, чтобы хватило на оплату жилья.
Пару раз в неделю нам с братьями удавалось вырваться на рыбалку. Шли всегда вместе – иначе нас могли попросту не пустить на пристань, а то и отобрать улов. Когда везло, из рыбы получался ужин на пару дней вперёд, и чувство голода на время притуплялось. Кажется, я знала сотни способов, как приготовить рыбу, и две сотни, как её съесть.
Сегодня удалось поймать тройку крупных окуньков да с десяток мелочи – хватало и на жаркое, и на суп. Рой ловко разделывал рыбу, и я привычно устроилась рядом с ним, встав у плиты в стареньком, но опрятном фартуке. Вытащила из запасов немного муки и специй. Вода для супа в большой кастрюле уже закипала. Конечно, было бы неплохо добавить к рыбе овощей, но последняя головка лука ушла вчера, а от морковки оставалась половинка – на троих по крохотному кусочку, при жарке ее ещё меньше станет. Пока варился суп, Дин нарезал хлеб тонюсенькими ломтиками и уселся за стол зашивать рубашку.
– Опять подрался? – я недовольно нахмурилась, глядя, как он аккуратно заштопывает порванный рукав. Дырку под курткой было незаметно, как и ссадину от запястья до локтя.
– Они первыми начали, – Дин привычно поджал губы, не отрывая взгляд от шитья.
Я знала этот жест. Парни опять наболтали про меня, а он бросился защищать. Вот сколько ни говори…
Пришлось отрываться от готовки и идти за аптечкой.
– Я помогу, следи за сковородкой, – окликнул меня Рой, закончив с рыбой, и складывая нарезанные кусочки в большую миску. Прежде чем подойти к брату, он тщательно ополоснул руки.
Оставив аптечку на столе, я вернулась к плите. Как раз во время – первые кусочки могли пригореть.
Почувствовав запах рыбы, с табуретки заворчал Арчибальд, спрыгнул на пол и протопал ко мне, холодными прикосновениями ласкаясь о ноги. С непривычки жутковато было. Помнится, первые дни я с воплем запрыгивала от него на стулья и подоконник. Но за два года и не такого навидалась, даже привыкла класть призрачному котенку в миску рыбьи кости, хотя в еде он особо не нуждался.
Братья на мои игры с духом смотрели сквозь пальцы – пока я не заключала Контракт, ничего страшного. А что мог предложить несмышлёный котёнок?
– Ужин готов! – позвала я братьев и поставила на стол тарелки с горячей рыбой. У нас было что обсудить, но все дела решались после ужина.
***
Когда тарелки были тщательно вычищены, а косточки скудной горсткой убраны со стола, я поставила на него три больших чашки с настоем из трав. Травы я собирала сама, в основном, в лесу за Глушью, и изредка покупала немного ягод на рынке. Получалось полезно и вкусно. Горячий ароматный напиток придавал больше бодрости, чем обычный чай, к тому же последний по вкусу всё чаще напоминал сено.
Кроме настоя с мятой и ягодами, на столе лежало три кусочка сахара – дневная норма, которую мы приберегали к вечеру. Сладкое в Глуши было роскошью, и торопливо съедать его вместе с обедом не хотелось. А вот не спеша откусывать по крохотному кусочку, чувствуя тающую сладость на языке – ни с чем не сравнимое удовольствие!.. Такие моменты стоили того, чтобы оставить сахар на вечер.
Кружка приятно грела руки, а запах трав успокаивал расшалившиеся после встречи с баньши нервы. Прошло больше двух часов, но сердце продолжало торопливо стучать в груди, а при воспоминании о плаче по спине полз неприятный холодок.
