— О, чёрт! — вспомнил Рома. Он ведь действительно за суматохой последних дней забыл, что они с Вадиком договорились наблюдать за последствиями эксперимента. Теперь последствий было более чем достаточно, только проявились они как-то странно… Или может всё-таки это случайные совпадения?
Но он, не откладывая, рассказал сестре, как беспрепятственно в ту ночь они закопали кошачий череп на перекрёстке у сгоревшего теперь развлекательного центра.
— А знаешь, самое интересное? — помолчав, добавил Рома. — Людей вокруг не было. Ни души, даже жутко! Вадик ещё отметил это и засомневался, стоит ли продолжать. А потом он руку порезал, и мы заторопились.
— До крови? — ахнула Алиса.
Чего это она так переживает? Роман пожал плечами:
— До крови. А что? Мы после этого скорей кошку закопали и ушли.
— Вот болваны! — Лиска схватилась за голову. — Историки, тоже мне! Ты знаешь, что это — очень паршивая чёрная магия, когда в деле кровь замешана?
— Да-а? — растерянно протянул Рома. — А ты откуда знаешь?
Безнадёжно вздохнув, Алиса покрутила пальцем у виска.
— Книжки надо читать, спаситель мира! Ты думаешь, я глупее вас, что ли, и не знаю, что кошка во многих древних мифах — символ тёмной стороны мира? А полнолуние? А перекрёсток? Всякие заклинания на порчу и сглаз читают в полнолуние на перекрёстках, да ещё, если кровью польют, тогда особенно быстро и сильно получается. И слово знаешь какую силу имеет? Вот, ты пишешь про конец света — а он тут как тут! Пока, правда, в районном масштабе, но всё равно без света, газа и воды не очень-то приятно.
— И без телефона, — кивнул Роман. Его посетила вдохновенная мысль, что сестра, пожалуй, действительно не так глупа, как кажется. — Я бы Вадику позвонил, спросил, как он там?
— Ага, — подхватила Алиса, — самое время. Знаешь, где он живёт? Пойдём вместе, я теперь тебя одного не отпущу! Во избежание.
Троллейбусы не ходили, а впихнуться в автобус не было никакой возможности, поэтому Рома и Алиса отправились пешком. Вадим снимал комнату в коммунальной квартире двухэтажного дома, стоявшего на границе старой части города и района новостроек. Проблем с коммуникациями здесь не было, но все телефоны тоже аномально молчали.
Ещё издали Роман начал подозревать недоброе: у подъезда, где жил Вадик, наблюдалось непривычное оживление. Люди, второпях выскочившие на улицу кто в чём был, взволнованно гудели, напоминая разорённый пчелиный улей или разворошённый муравейник.
— Ого! — присвистнул он. — Кому-то плохо!
Алиса кивнула: она тоже заметила характерный значок на лобовом стекле такси, стоявшего у подъезда. Несомненно, машина была из тех, что дежурили на перекрёстках пострадавшего района и значились временно приписанными к автопарку «Скорой помощи». Увидев в толпе жильцов соседку своего друга, Роман направился прямо к ней.
— Здрас-сьте, тёть Кать! У вас что-то случилось?
Пожилая женщина в длинном цветастом халате с усталым любопытством взглянула на ребят.
— Здравствуй, Рома, здравствуй. Ты к Вадиму? Так нельзя к нему. Видишь, «скорую» вызвали, медсестра пока никого не пускает.
Роман вдруг явственно ощутил, как все его внутренности, холодея, обрываются куда-то вниз.
— Что..? — только и смог выдавить он. Зрачки Алисы неестественно расширились, превратившись в огромные чёрные дыры. Соседка покачала головой:
— Суицид, говорят. Острый приступ. А я так скажу: блажь в голову ударила! Мой Петька пошёл утром сахару спросить, у нас закончился, а малый-то сидит с ножиком. Чуть дверь скрипнула, вскочил, как ужаленный, и ножом себе по рёбрам. Видно, в сердце хотел, да Петенька мой быстрей оказался: не зря в милиции столько лет прослужил! Что за дурь накатила? Пока «скорая» приехала, мы его и перевязать не могли: мечется, брыкается, вопит про конец света — чуть кровью не истёк! Пришлось соседей собирать, чтобы держали… Никогда за ним ничего подобного: всегда приветливый, весёлый. А тут — на тебе!
Из горла оторопевшего Романа вырвался сдавленный хрип. Алиса стояла, в ужасе переводя взгляд с побелевшего лица брата на сочувственную физиономию соседки.
— Как он? — наконец, догадалась спросить она.
— Спит пока: медсестра ему укол сделала. Сейчас перевязывает.
Не сговариваясь, ребята молча шагнули в подъезд.
— Куда? — донеслось сзади. — Нельзя! Не велено!
На шум в прихожей вышла строгая женщина в белом халате.
— Мы к Вадиму…
— Я же просила не заходить! — Грозный взгляд медсестры подтолкнул их обратно к двери. — Вы кто ему?
Рома вдруг подумал, что ответ «друзья» в подобной ситуации будет выглядеть слишком нелепо, но поскольку в голову всё равно ничего не лезло, он смущённо молчал. Положение спасла Алиса, выпалившая на одном дыхании:
— Пожалуйста! Это он из-за меня так! Мы поссорились, расстались, а потом брат уговорил меня вернуться, а тут… Только я всё равно его люблю! — И Лиска зарыдала совершенно натуральными слезами.
Строгое лицо женщины в белом халате потеплело. Рома оторопело взирал на сестру, не находя слов: «Как по писаному врёт! С ней не пропадёшь!» Словно в полусне, он беспрепятственно прошёл в комнату, подолгу останавливая взгляд на многочисленных свежих пятнах, темневших на полу, на мебели, на обоях. Плюшевое покрывало диванчика, когда-то жёлтое, теперь приобрело грязно-бурый цвет. Деревянный пол был скользким и липким. Нет, Рома крови не боялся, но это была кровь его друга, пролитая при таких странных обстоятельствах. В мозгу мелькнули слова соседки: «…про конец света…» — и его вдруг передёрнуло: а ведь за два дня до этого он сам мог бы точно так же валяться в луже собственной крови, не вернись Лиска с дискотеки раньше обычного! Теперь понятно, отчего Вадик схватился за нож.
Виновник суматохи полулежал в кресле, умытый и перебинтованный. На его лице застыло странное выражение: не ужас, не боль, не восторг, а всё вместе взятое, совершенно нечеловеческое.
Алисе уже незачем было притворяться. Увиденная картина сделала её голос мягким, а движения нежными. С удивлением она отмечала все детали происходящего, словно смотрела замедленное кино. Лицо Вадима — белое, почти прозрачное. Его черты ещё хранят следы сильного душевного потрясения. Кровь, бинты. Лицо брата — вмиг посерьёзневшее и повзрослевшее. Он знает, что произошло! Он догадался. Вот она сама склоняется над неудачником-самоубийцей, осторожно проводит рукой по слипшимся тёмным волосам, белой, словно восковой щеке. Легонько касается пальцами холодных губ, которые вдруг вздрагивают, с трудом пропуская остатки тревожного бреда:
— Луна… Луна… идём отсюда!..
Откуда-то издалека, словно из другого мира, доносится ласковый голос медсестры:
— Вовремя вы, девушка. Ваш друг, вероятно, слишком впечатлительный. Сейчас я дала ему снотворное. Порезы не опасны, но когда он проснётся, будет очень хорошо, если рядом окажется близкий человек.
Первый шок длился недолго. Роман первым вышел из ступора.
— А можно его к нам? — предложил он, попутно удивляясь собственной решительности. — Родственники все в деревне, а здесь друзей ближе нас у него нет. Поможете перевезти? Мы тут недалеко живём, в новостройках.
— Это в аномальной зоне? — улыбнулась медсестра. — Поехали. А вас, девушка, я научу повязки менять и лекарства оставлю.
Первым, что увидел Вадим, когда очнулся, было усталое, заплаканное лицо Алисы, раскрашенное, словно у индейца, потёками туши. Девушка жалобно шмыгала носом и время от времени вытирала тыльной стороной ладони красные глаза. Её пламенно-рыжие волосы растрепались кисточками, узкие плечи чуть вздрагивали — эта картина была настолько трогательной, что Вадиму сразу же захотелось сказать что-нибудь хорошее, утешить Ромкину сестру. Знать бы ещё, что её так расстроило?
— Лис, ну ты это… не плачь!
Алиса вдруг подскочила так, словно её обварили кипятком. Хлестнув новоиспечённого утешителя огненным взглядом серых глаз, она выбежала из комнаты, бросив на ходу короткое, но ёмкое:
— Псих!
И хлопнула дверью. Вадим растерянно огляделся, только теперь заметив, что находится в комнате Романа. Да не просто находится — лежит, весь перебинтованный, как гусеница. Отчего-то трудно дышать и болит левая рука. Что случилось? Кто-нибудь ему объяснит?!
Вошёл Рома с кружкой.
— О! Суицидник очнулся! С возвращением к миру живых!
Вадим повертел головой, пробуя подняться.
— Каких живых? Что ты несёшь?
Но Роман настойчиво и осторожно снова придавил его к подушке.
— Лежи пока. Нам едва удалось вырвать тебя из лап бдительной медицины. — Помолчав немного, он добавил: — Ты правда что ли ничего не помнишь или притворяешься?
Вадим вздохнул. В его памяти начали медленно всплывать фрагменты фантастических кошмаров — нереальных, душераздирающих, — и всё тело сразу же откликнулось болью. Он наконец догадался, что произошло.
— Так это на самом деле было? Не бред? Я себе вены резал?!
Роман сочувственно покачал головой, наверное, заметив, каким ужасом наполнились его глаза.
— А ещё пытался кухонный нож в сердце всадить… Доигрались мы с тобой, Вадик! Не знаю, что бы я сам делал, если бы не Лиска.
Ребята переглянулись, думая об одном и том же. Видимо, в ту ночь они действительно сделали что-то не так. И ведь Алиса предупреждала! — не поверили. Но кто же знал?
— На, выпей. Это от кошмаров. — Рома протянул ему кружку с приятно пахнущим бодрящим напитком. — Ты, небось, не помнишь ничего с той ночи, а мы ведь с тобой таких дел наворотили!
Морщась от боли, Вадим всё-таки сел на кровати.
— Долго ли, умеючи? — невесело усмехнулся он. — Рассказывай.
Прошло ещё два дня. В районе новостроек ничего не изменилось: по-прежнему не было газа, света и воды, по-прежнему не работал ни один телефон. Оправившись от пережитого потрясения, Вадим чувствовал себя намного лучше, но порезы, видимо, и не думали начинать заживать. Окровавленные бинты приводили Алису в ужас.
— Ты, часом, гемофилией не страдаешь? — спрашивала она, делая очередную перевязку. — Ещё пара дней — и можно будет гроб с музыкой заказывать!
Но юного экспериментатора, как видно, не заботило состояние собственного здоровья. Он выглядел вполне довольным, хотя по квартире передвигался с большим трудом, держась за стены.
— Ерунда! В средние века все болезни кровопусканием лечили! Говорят, когда дурная кровь уходит, мозги проясняются.
Алиса только безнадёжно вздыхала, глядя на осунувшееся, совершенно белое лицо своего пациента, на котором весело поблёскивали тёмные глаза. Слишком уж жизнерадостный вид для человека, пытавшегося покончить с собой!
Роман заметил, что за время, пока Вадим жил у них, сестра стала намного мягче и тише. Впрочем, возможно, она просто очень устала…
Уже не раз ребята принимались за обсуждение событий прошедших дней, пытаясь выяснить, являлись ли бедствия в районе цепью случайных совпадений, или причины действительно следует искать в неудавшемся научном эксперименте с кошачьим черепом. Однако в жарких спорах истина не рождалась. Бытовые заботы тоже отнимали непривычно много времени, и друзья совершенно не видели выхода из сложившейся ситуации.
На третий день после того, как Вадим переехал к ним, Роман вернулся с улицы злой и мокрый с ног до головы. Отстояв длинную очередь у цистерны с технической водой, он теперь готовился идти на родник за водой питьевой. Потом в магазин за хлебом. И везде очереди, будь им не ладно! Алиса с Вадимом были на кухне. Сестра готовила очередной кулинарный шедевр из продуктов не портящихся и не требующих тепловой обработки. За время апокалипсиса Рома до мозга костей проникся уважением к её средне-специальному образованию повара. Без Лиски они бы точно умерли с голоду!
Размахивая забинтованной рукой, Вадик вещал из угла:
— …Гремячими назывались источники, посвящённые богу грозы Перуну. Перун, получается, был сразу начальником над огнём и водой.
— Нам вот этого как раз и не хватает: огня и воды, — вздохнула Алиса и повернулась к вошедшему брату. — Правда, Ромка? Как там очередь?
Он только скрипнул зубами:
— Надоел мне этот конец света! Никакого кайфа от каникул и временного отсутствия родителей! Ещё какая-то свинья меня у цистерны водой окатила… Пойду переоденусь.
Вадим проводил его задумчивым взглядом.
— Знаешь, Алиса, — вдруг сказал он, странно улыбаясь, — я тут многое понял, пока лежал. Мы с Ромиком не просто дурака сваляли, когда череп закапывали, а… В общем, надо его обратно выкопать, только днём, в полдень. А потом предать огню. И луна сейчас убывающая — подходящее время. Бабуля всегда говорит: если натворил чего — делай наоборот, тогда исправится… Кстати, выкапывать тебе придётся.
От неожиданности Алиса чуть не выронила пакет с кефиром, который держала в руках. Тотчас приняв боевую стойку — уперев руки в боки, она смерила Вадима уничтожающим взглядом:
— Это ещё почему?
Но тот напустил на себя притворно-покаянный вид, для полноты образа склонив голову и смиренно сложив руки на коленях. Однако в карих глазах плясали озорные искры, и Алиса поймала себя на мысли, что на него невозможно долго сердиться.
— Придётся нам с Ромиком признать своё мужское бессилие… в магических вопросах. Говорят, что у древних славян жрицами были женщины!
— А если совпадение? — ехидно ковырнула Алиса. — И вы, помнится, ставили научный эксперимент, без магии. Причём тут я?
Вадим озадаченно потёр лоб здоровой рукой, но тут же нашёлся:
— Свет, газ и всё прочее — ладно. А кошмары нам с какого перепугу мерещились? И зачем я, по-твоему, такой красочный спектакль на виду у всех соседей разыграл? От нечего делать? Море крови, как в американском блокбастере — тьфу! Никакой эстетики! А ведь я не знал, что дядя Петя — бывший опер, и у него реакция мгновенная. И что вы придёте, тоже не знал.
— Верно… — растерянно протянула Алиса, хлопая длинными ресницами. Все события последних дней теперь предстали ей в совершенно ином свете. — Можно попробовать.
— Что? — полюбопытствовал вошедший в кухню Роман. Его взору открылась поистине идиллическая картина: Вадик в уголке довольно улыбался, как кот, объевшийся сметаны, а притихшая сестра взирала на юного историка с нескрываемым восхищением. Повернувшись к Роману, Лиска вдохновенно пропела:
— Ромочка, он, кажется, выход нашёл! Я теперь тоже все твои болезни буду кровопусканием лечить: от него мозги проясняются… Представляешь, Вадим предлагает мне выкопать вашу чёртову зверюгу и кремировать её.
Рома фыркнул.
— Гы! Прикольно! Может, воду, наконец, дадут?
Но Алиса вдруг подозрительно сощурилась, видимо, замыслив недоброе.
— А ты рано радуешься, гений! Мне ведь тоже гарантии нужны: хоть буду знать, за что жизнью рискую!
Роме было слишком хорошо знакомо то выражение, с которым сестра сейчас изучала его непросохшую ещё шевелюру, а потому он медленно, с опаской начал отступать к двери. И только из-за порога кухни осторожно поинтересовался:
— Ты о чём?
— О твоём романе, радость моя! Я согласна быть жрицей только при условии полного уничтожения последнего шедевра о конце света. И больше чтобы ничего подобного в твоей гениальной голове не рождалось! Идёт?
Вадим рассмеялся:
— Вот это сюжетец! Соглашайся, она — наша последняя надежда!
— О чём я писать-то буду? — заныл фантаст. — В апокалипсисах и динамика, и необычность, море крови — есть, где развернуться супергероям: спасать и всё такое…
Но он, не откладывая, рассказал сестре, как беспрепятственно в ту ночь они закопали кошачий череп на перекрёстке у сгоревшего теперь развлекательного центра.
— А знаешь, самое интересное? — помолчав, добавил Рома. — Людей вокруг не было. Ни души, даже жутко! Вадик ещё отметил это и засомневался, стоит ли продолжать. А потом он руку порезал, и мы заторопились.
— До крови? — ахнула Алиса.
Чего это она так переживает? Роман пожал плечами:
— До крови. А что? Мы после этого скорей кошку закопали и ушли.
— Вот болваны! — Лиска схватилась за голову. — Историки, тоже мне! Ты знаешь, что это — очень паршивая чёрная магия, когда в деле кровь замешана?
— Да-а? — растерянно протянул Рома. — А ты откуда знаешь?
Безнадёжно вздохнув, Алиса покрутила пальцем у виска.
— Книжки надо читать, спаситель мира! Ты думаешь, я глупее вас, что ли, и не знаю, что кошка во многих древних мифах — символ тёмной стороны мира? А полнолуние? А перекрёсток? Всякие заклинания на порчу и сглаз читают в полнолуние на перекрёстках, да ещё, если кровью польют, тогда особенно быстро и сильно получается. И слово знаешь какую силу имеет? Вот, ты пишешь про конец света — а он тут как тут! Пока, правда, в районном масштабе, но всё равно без света, газа и воды не очень-то приятно.
— И без телефона, — кивнул Роман. Его посетила вдохновенная мысль, что сестра, пожалуй, действительно не так глупа, как кажется. — Я бы Вадику позвонил, спросил, как он там?
— Ага, — подхватила Алиса, — самое время. Знаешь, где он живёт? Пойдём вместе, я теперь тебя одного не отпущу! Во избежание.
Часть 10
Троллейбусы не ходили, а впихнуться в автобус не было никакой возможности, поэтому Рома и Алиса отправились пешком. Вадим снимал комнату в коммунальной квартире двухэтажного дома, стоявшего на границе старой части города и района новостроек. Проблем с коммуникациями здесь не было, но все телефоны тоже аномально молчали.
Ещё издали Роман начал подозревать недоброе: у подъезда, где жил Вадик, наблюдалось непривычное оживление. Люди, второпях выскочившие на улицу кто в чём был, взволнованно гудели, напоминая разорённый пчелиный улей или разворошённый муравейник.
— Ого! — присвистнул он. — Кому-то плохо!
Алиса кивнула: она тоже заметила характерный значок на лобовом стекле такси, стоявшего у подъезда. Несомненно, машина была из тех, что дежурили на перекрёстках пострадавшего района и значились временно приписанными к автопарку «Скорой помощи». Увидев в толпе жильцов соседку своего друга, Роман направился прямо к ней.
— Здрас-сьте, тёть Кать! У вас что-то случилось?
Пожилая женщина в длинном цветастом халате с усталым любопытством взглянула на ребят.
— Здравствуй, Рома, здравствуй. Ты к Вадиму? Так нельзя к нему. Видишь, «скорую» вызвали, медсестра пока никого не пускает.
Роман вдруг явственно ощутил, как все его внутренности, холодея, обрываются куда-то вниз.
— Что..? — только и смог выдавить он. Зрачки Алисы неестественно расширились, превратившись в огромные чёрные дыры. Соседка покачала головой:
— Суицид, говорят. Острый приступ. А я так скажу: блажь в голову ударила! Мой Петька пошёл утром сахару спросить, у нас закончился, а малый-то сидит с ножиком. Чуть дверь скрипнула, вскочил, как ужаленный, и ножом себе по рёбрам. Видно, в сердце хотел, да Петенька мой быстрей оказался: не зря в милиции столько лет прослужил! Что за дурь накатила? Пока «скорая» приехала, мы его и перевязать не могли: мечется, брыкается, вопит про конец света — чуть кровью не истёк! Пришлось соседей собирать, чтобы держали… Никогда за ним ничего подобного: всегда приветливый, весёлый. А тут — на тебе!
Из горла оторопевшего Романа вырвался сдавленный хрип. Алиса стояла, в ужасе переводя взгляд с побелевшего лица брата на сочувственную физиономию соседки.
— Как он? — наконец, догадалась спросить она.
— Спит пока: медсестра ему укол сделала. Сейчас перевязывает.
Не сговариваясь, ребята молча шагнули в подъезд.
— Куда? — донеслось сзади. — Нельзя! Не велено!
На шум в прихожей вышла строгая женщина в белом халате.
— Мы к Вадиму…
— Я же просила не заходить! — Грозный взгляд медсестры подтолкнул их обратно к двери. — Вы кто ему?
Рома вдруг подумал, что ответ «друзья» в подобной ситуации будет выглядеть слишком нелепо, но поскольку в голову всё равно ничего не лезло, он смущённо молчал. Положение спасла Алиса, выпалившая на одном дыхании:
— Пожалуйста! Это он из-за меня так! Мы поссорились, расстались, а потом брат уговорил меня вернуться, а тут… Только я всё равно его люблю! — И Лиска зарыдала совершенно натуральными слезами.
Строгое лицо женщины в белом халате потеплело. Рома оторопело взирал на сестру, не находя слов: «Как по писаному врёт! С ней не пропадёшь!» Словно в полусне, он беспрепятственно прошёл в комнату, подолгу останавливая взгляд на многочисленных свежих пятнах, темневших на полу, на мебели, на обоях. Плюшевое покрывало диванчика, когда-то жёлтое, теперь приобрело грязно-бурый цвет. Деревянный пол был скользким и липким. Нет, Рома крови не боялся, но это была кровь его друга, пролитая при таких странных обстоятельствах. В мозгу мелькнули слова соседки: «…про конец света…» — и его вдруг передёрнуло: а ведь за два дня до этого он сам мог бы точно так же валяться в луже собственной крови, не вернись Лиска с дискотеки раньше обычного! Теперь понятно, отчего Вадик схватился за нож.
Виновник суматохи полулежал в кресле, умытый и перебинтованный. На его лице застыло странное выражение: не ужас, не боль, не восторг, а всё вместе взятое, совершенно нечеловеческое.
Алисе уже незачем было притворяться. Увиденная картина сделала её голос мягким, а движения нежными. С удивлением она отмечала все детали происходящего, словно смотрела замедленное кино. Лицо Вадима — белое, почти прозрачное. Его черты ещё хранят следы сильного душевного потрясения. Кровь, бинты. Лицо брата — вмиг посерьёзневшее и повзрослевшее. Он знает, что произошло! Он догадался. Вот она сама склоняется над неудачником-самоубийцей, осторожно проводит рукой по слипшимся тёмным волосам, белой, словно восковой щеке. Легонько касается пальцами холодных губ, которые вдруг вздрагивают, с трудом пропуская остатки тревожного бреда:
— Луна… Луна… идём отсюда!..
Откуда-то издалека, словно из другого мира, доносится ласковый голос медсестры:
— Вовремя вы, девушка. Ваш друг, вероятно, слишком впечатлительный. Сейчас я дала ему снотворное. Порезы не опасны, но когда он проснётся, будет очень хорошо, если рядом окажется близкий человек.
Первый шок длился недолго. Роман первым вышел из ступора.
— А можно его к нам? — предложил он, попутно удивляясь собственной решительности. — Родственники все в деревне, а здесь друзей ближе нас у него нет. Поможете перевезти? Мы тут недалеко живём, в новостройках.
— Это в аномальной зоне? — улыбнулась медсестра. — Поехали. А вас, девушка, я научу повязки менять и лекарства оставлю.
Часть 11
Первым, что увидел Вадим, когда очнулся, было усталое, заплаканное лицо Алисы, раскрашенное, словно у индейца, потёками туши. Девушка жалобно шмыгала носом и время от времени вытирала тыльной стороной ладони красные глаза. Её пламенно-рыжие волосы растрепались кисточками, узкие плечи чуть вздрагивали — эта картина была настолько трогательной, что Вадиму сразу же захотелось сказать что-нибудь хорошее, утешить Ромкину сестру. Знать бы ещё, что её так расстроило?
— Лис, ну ты это… не плачь!
Алиса вдруг подскочила так, словно её обварили кипятком. Хлестнув новоиспечённого утешителя огненным взглядом серых глаз, она выбежала из комнаты, бросив на ходу короткое, но ёмкое:
— Псих!
И хлопнула дверью. Вадим растерянно огляделся, только теперь заметив, что находится в комнате Романа. Да не просто находится — лежит, весь перебинтованный, как гусеница. Отчего-то трудно дышать и болит левая рука. Что случилось? Кто-нибудь ему объяснит?!
Вошёл Рома с кружкой.
— О! Суицидник очнулся! С возвращением к миру живых!
Вадим повертел головой, пробуя подняться.
— Каких живых? Что ты несёшь?
Но Роман настойчиво и осторожно снова придавил его к подушке.
— Лежи пока. Нам едва удалось вырвать тебя из лап бдительной медицины. — Помолчав немного, он добавил: — Ты правда что ли ничего не помнишь или притворяешься?
Вадим вздохнул. В его памяти начали медленно всплывать фрагменты фантастических кошмаров — нереальных, душераздирающих, — и всё тело сразу же откликнулось болью. Он наконец догадался, что произошло.
— Так это на самом деле было? Не бред? Я себе вены резал?!
Роман сочувственно покачал головой, наверное, заметив, каким ужасом наполнились его глаза.
— А ещё пытался кухонный нож в сердце всадить… Доигрались мы с тобой, Вадик! Не знаю, что бы я сам делал, если бы не Лиска.
Ребята переглянулись, думая об одном и том же. Видимо, в ту ночь они действительно сделали что-то не так. И ведь Алиса предупреждала! — не поверили. Но кто же знал?
— На, выпей. Это от кошмаров. — Рома протянул ему кружку с приятно пахнущим бодрящим напитком. — Ты, небось, не помнишь ничего с той ночи, а мы ведь с тобой таких дел наворотили!
Морщась от боли, Вадим всё-таки сел на кровати.
— Долго ли, умеючи? — невесело усмехнулся он. — Рассказывай.
Часть 12
Прошло ещё два дня. В районе новостроек ничего не изменилось: по-прежнему не было газа, света и воды, по-прежнему не работал ни один телефон. Оправившись от пережитого потрясения, Вадим чувствовал себя намного лучше, но порезы, видимо, и не думали начинать заживать. Окровавленные бинты приводили Алису в ужас.
— Ты, часом, гемофилией не страдаешь? — спрашивала она, делая очередную перевязку. — Ещё пара дней — и можно будет гроб с музыкой заказывать!
Но юного экспериментатора, как видно, не заботило состояние собственного здоровья. Он выглядел вполне довольным, хотя по квартире передвигался с большим трудом, держась за стены.
— Ерунда! В средние века все болезни кровопусканием лечили! Говорят, когда дурная кровь уходит, мозги проясняются.
Алиса только безнадёжно вздыхала, глядя на осунувшееся, совершенно белое лицо своего пациента, на котором весело поблёскивали тёмные глаза. Слишком уж жизнерадостный вид для человека, пытавшегося покончить с собой!
Роман заметил, что за время, пока Вадим жил у них, сестра стала намного мягче и тише. Впрочем, возможно, она просто очень устала…
Уже не раз ребята принимались за обсуждение событий прошедших дней, пытаясь выяснить, являлись ли бедствия в районе цепью случайных совпадений, или причины действительно следует искать в неудавшемся научном эксперименте с кошачьим черепом. Однако в жарких спорах истина не рождалась. Бытовые заботы тоже отнимали непривычно много времени, и друзья совершенно не видели выхода из сложившейся ситуации.
На третий день после того, как Вадим переехал к ним, Роман вернулся с улицы злой и мокрый с ног до головы. Отстояв длинную очередь у цистерны с технической водой, он теперь готовился идти на родник за водой питьевой. Потом в магазин за хлебом. И везде очереди, будь им не ладно! Алиса с Вадимом были на кухне. Сестра готовила очередной кулинарный шедевр из продуктов не портящихся и не требующих тепловой обработки. За время апокалипсиса Рома до мозга костей проникся уважением к её средне-специальному образованию повара. Без Лиски они бы точно умерли с голоду!
Размахивая забинтованной рукой, Вадик вещал из угла:
— …Гремячими назывались источники, посвящённые богу грозы Перуну. Перун, получается, был сразу начальником над огнём и водой.
— Нам вот этого как раз и не хватает: огня и воды, — вздохнула Алиса и повернулась к вошедшему брату. — Правда, Ромка? Как там очередь?
Он только скрипнул зубами:
— Надоел мне этот конец света! Никакого кайфа от каникул и временного отсутствия родителей! Ещё какая-то свинья меня у цистерны водой окатила… Пойду переоденусь.
Вадим проводил его задумчивым взглядом.
— Знаешь, Алиса, — вдруг сказал он, странно улыбаясь, — я тут многое понял, пока лежал. Мы с Ромиком не просто дурака сваляли, когда череп закапывали, а… В общем, надо его обратно выкопать, только днём, в полдень. А потом предать огню. И луна сейчас убывающая — подходящее время. Бабуля всегда говорит: если натворил чего — делай наоборот, тогда исправится… Кстати, выкапывать тебе придётся.
От неожиданности Алиса чуть не выронила пакет с кефиром, который держала в руках. Тотчас приняв боевую стойку — уперев руки в боки, она смерила Вадима уничтожающим взглядом:
— Это ещё почему?
Но тот напустил на себя притворно-покаянный вид, для полноты образа склонив голову и смиренно сложив руки на коленях. Однако в карих глазах плясали озорные искры, и Алиса поймала себя на мысли, что на него невозможно долго сердиться.
— Придётся нам с Ромиком признать своё мужское бессилие… в магических вопросах. Говорят, что у древних славян жрицами были женщины!
— А если совпадение? — ехидно ковырнула Алиса. — И вы, помнится, ставили научный эксперимент, без магии. Причём тут я?
Вадим озадаченно потёр лоб здоровой рукой, но тут же нашёлся:
— Свет, газ и всё прочее — ладно. А кошмары нам с какого перепугу мерещились? И зачем я, по-твоему, такой красочный спектакль на виду у всех соседей разыграл? От нечего делать? Море крови, как в американском блокбастере — тьфу! Никакой эстетики! А ведь я не знал, что дядя Петя — бывший опер, и у него реакция мгновенная. И что вы придёте, тоже не знал.
— Верно… — растерянно протянула Алиса, хлопая длинными ресницами. Все события последних дней теперь предстали ей в совершенно ином свете. — Можно попробовать.
— Что? — полюбопытствовал вошедший в кухню Роман. Его взору открылась поистине идиллическая картина: Вадик в уголке довольно улыбался, как кот, объевшийся сметаны, а притихшая сестра взирала на юного историка с нескрываемым восхищением. Повернувшись к Роману, Лиска вдохновенно пропела:
— Ромочка, он, кажется, выход нашёл! Я теперь тоже все твои болезни буду кровопусканием лечить: от него мозги проясняются… Представляешь, Вадим предлагает мне выкопать вашу чёртову зверюгу и кремировать её.
Рома фыркнул.
— Гы! Прикольно! Может, воду, наконец, дадут?
Но Алиса вдруг подозрительно сощурилась, видимо, замыслив недоброе.
— А ты рано радуешься, гений! Мне ведь тоже гарантии нужны: хоть буду знать, за что жизнью рискую!
Роме было слишком хорошо знакомо то выражение, с которым сестра сейчас изучала его непросохшую ещё шевелюру, а потому он медленно, с опаской начал отступать к двери. И только из-за порога кухни осторожно поинтересовался:
— Ты о чём?
— О твоём романе, радость моя! Я согласна быть жрицей только при условии полного уничтожения последнего шедевра о конце света. И больше чтобы ничего подобного в твоей гениальной голове не рождалось! Идёт?
Вадим рассмеялся:
— Вот это сюжетец! Соглашайся, она — наша последняя надежда!
— О чём я писать-то буду? — заныл фантаст. — В апокалипсисах и динамика, и необычность, море крови — есть, где развернуться супергероям: спасать и всё такое…
